***
В руках у молодого человека блеснула пачка мятных сигарет, а рядом находятся спички, готовые к использованию. Евгений, чувствуя лёгкую нервозность, медленно облизывает свои губы, сохраняя при этом спокойствие и терпение. Наступившая темная ночь наполняет его чувство гармонии и покоя. Поджигая одну из спичек, парень осторожно прижимает к губам одну из сигарет, поджигая ее и делая первый вдох, наслаждаясь каждым мгновением. Воздух наполняется ароматом мяты, создавая атмосферу умиротворения и расслабления. Евгений медленно выдыхает дым, словно выпуская из себя все негативные мысли и напряжение. Он погружается в свои мысли, позволяя себе отдохнуть и расслабиться после долгого и насыщенного дня. В тишине ночи звуки природы наполняют воздух, создавая идеальное окружение для отдыха и саморефлексии. В каждом вдохе и выдохе Евгений находит умиротворение и внутренний покой, погружаясь в мир собственных мыслей и чувств. После того, как Долохов долго наслаждался процессом курения сигареты, внезапно возникла мысль, что пора одеваться. Полотенце, которое он бросил на пол, лежало без дела, пока, волшебник, медленно надевал на себя футболку, немного свободную, но хорошо скрывающую нижнюю часть тела. Найдя свои боксеры, парень быстро их надел, когда вдруг послышался стук в дверь. Его лицо немного помрачнело, он машинально взял волшебную палочку, лежавшую на тумбочке, и направился к двери. Остановившись на пороге, парень замер, увидев за дверью своего возлюбленного Лестрейнджа. Его сердце стало биться сильнее, на щеках появился легкий румянец. Парень стоял на пороге, словно сам не свой встречая взглядом своего возлюбленного. Лестрейндж стоял перед ним, словно загадка, которую нужно разгадать. Воздух наполнился напряжением, словно перед грозой. Долохов почувствовал, как его сердце забилось сильнее, словно барабан в ритме страсти. Он медленно подошел к Лестрейнджу, словно танцор на сцене, исполняющий свой собственный пас де два. Их взгляды встретились, словно два магнита, несущие в себе невидимую силу притяжения. Долохов почувствовал, как его тело наполнилось желанием, словно вулкан, готовый извергнуться. В этот момент он осознал, что встреча с Лестрейнджем заставила его почувствовать себя еще более обнаженным и уязвимым, чем когда-либо.***
С легкой долей иронии и явно веселым настроением Рабастан обратился к Евгению, вопрошая, не сделал ли тот такой смелый поступок, как оставаться в полуголом виде, специально для того, чтобы приветствовать его в таком необычном ансамбле. Евгений ощутил, как по его коже пробежали нежные мурашки, а его лицо приобрело еще более выраженный оттенок застенчивости и смущения. Он едва собрался с мыслями, чтобы ответить, как вдруг шатен, ловко подхватив его на руки, словно он был легким как перышко, переступил через порог, аккуратно закрыл дверь, не забыв повернуть ключ в замке, и тихо прошептал на ухо: — Босиком на пороге стоять холодно, не правда ли?***
Теплое дыхание шатена, словно ласковый ветерок, скользнуло по шее Евгения, вызвав новую волну покраснения, которое распространилось не только на его щеки, но и на ушные раковины, придавая им цвет спелых вишен. Взгляд Рабастана был полон озорства и неподдельного интереса, а в его глазах таилась загадочная улыбка, которая словно приглашала присоединиться к какой-то тайной игре. В воздухе этой комнаты витала особенная атмосфера, пронизанная ореолом таинственности и неподдельного влечения, что добавляло ситуации особый оттенок интриги и предвкушения чего-то неизведанного и манящего. Поцелуй оказался неожиданным, продолжительным и медленным. Широкие мужские ладони плавно скользнули под футболку парня, который зацепился своими пальцами за чужой пиджак. Сердце Долохова бешено билось от полного счастья, пока его разум был погружен в ощущения, вызванные лаской рук, которые гладили его бока и спину. Губы Лестрейнджа настойчиво целовали уже припухшие губы Евгения, запечатывая этот момент нежности и страсти. Взгляды, переплетаясь, выражали взаимное влечение и желание. В тишине комнаты слышался лишь шепот их дыхания, создавая атмосферу интимности и загадочности. Каждое прикосновение вызывало дрожь по телу, словно электрический заряд, наполняя воздух зарядом энергии и страсти. Мгновение казалось вечностью, их сердца бились в унисон, словно одно целое. В этот момент они были вне времени и пространства, погруженные друг в друга до самых глубин души. Вселенная замерла в ожидании следующего вздоха, следующего прикосновения, следующего поцелуя, который стал символом их любви и страсти. Поцелуй был прерван внезапным наплывом страсти, когда дыхания стали короткими, а Евгений ощутил, как его сердце бьется сильнее от происходящего. Рабастан, словно опытный художник, перенес свое внимание с губ на шею возлюбленной, нежно сжимая тонкую бледную кожу. Шея парня словно стала цветком лилии, окруженным нежными лепестками, излучающим сладкий аромат фиалок, который пленял Лестрейнджа и заставлял сердце биться быстрее. — Рабастан, что ты творишь! — на громких тонах спросил брюнет, еле сдерживая дыхание. Лестрейндж лишь улыбнулся, прикусив чужое плечо, вызывая усиление хватки Долохова. Его сердце бешено колотилось в груди, словно пытаясь освободиться от оков страсти, которая обвила их обоих. — Я лишь хотел согреть тебя, ведь ты как всегда замёрзший, — произнес мужчина, наслаждаясь видом кровавых следов зубов на бледной коже. Его голос звучал как шепот ночи, полный тайн и обещаний. В его глазах мерцали искорки желания, заставляя его сердце биться еще быстрее. В этот момент пуффендуец почувствовал, что нет возврата, он окунулся в этот мир страсти и наслаждения, где законы диктовались только чувствами и желаниями. Его дыхание сбилось под напором страстных прикосновений, сердце забилось быстрее, он почувствовал, что теряет контроль над своим телом. Океан чувств и эмоций залил его, словно волны бушующего моря, сметая все на своем пути. Рабастан улыбнулся, его глаза сверкали, будто он знал, что они оба стоят на краю пропасти, готовые погрузиться в бездонные глубины страсти и любви. В этом мгновении время остановилось, мир вокруг исчез, оставив только их две души, сплетенные невидимой нитью судьбы, в этом вихре страсти и желания. Взгляды говорили больше, чем слова, каждый момент наполненный невероятной интенсивностью, словно они были созданы друг для друга, чтобы слившись воедино, обрести полноту и смысл своего бытия. Взгляд младшего мага блуждал по комнате, поглощая каждую мелочь, каждый уголок, словно пытаясь запечатлеть в памяти каждый момент этого волшебного вечера. В воздухе витала невидимая нить, связывающая их судьбы, словно она была невидимым проводником их чувств и эмоций. Лампа на столе бросала теплый свет, создавая атмосферу, словно они находились в собственном мире, где никто и ничто не могли нарушить их спокойствие и гармонию. Рабастан медленно приблизился, его прикосновения были легкими, но ощущались так ярко, словно каждая клеточка тела Жени просыпалась под его лаской. Темные омутв заглянули в серые глаза, и в этот момент Долохов почувствовал, что время остановилось, словно весь мир замирает, чтобы наблюдать этот момент их встречи. Слова становились излишними, прикосновения говорили больше, чем любые фразы. Каждый их вздох наполнял воздух магией, словно они были созданы для того, чтобы быть вместе, чтобы их души соединились вечно, несмотря ни на что. В один прекрасный момент, когда мужчина, обладающий каштановыми волосами, решился опустить своего партнера на тумбу, возбужденный молодой человек, с первоначальными намерениями уйти отсюда, внезапно столкнулся с неожиданными обстоятельствами. Его попытки покинуть место событий были остановлены благодаря мощной хватке на бёдрах и взгляду, полным недвусмысленного желания, который не позволил ему даже слегка пошевелить пальцем. И вот Евгений оказался лишь пассивным наблюдателем, наблюдая, как его недавно надетые боксёры были с него сняты и брошены в сторону, словно незначительная тряпка. В этот момент старший волшебник, который не был ни кем иным, как мать его Лестрейндж, перенес свой взгляд на розовый, полнокровно питаемый орган Евгения. С легкостью и уверенностью, которую можно было ожидать от опытного мастера, он провел пальцем по уретре Долохова, распределив прозрачную каплю по всей поверхности органа, создавая впечатление, что он окутал его в особенной атмосфере возбуждения. Не став сегодня дразниться, Лестрейндж решил сразу же приступить к делу, и его губы аккуратно примкнули к головке парня, покрывая ее всю диаметром, словно они были специально сконструированы для этой цели. Он продолжал аккуратно работать, осторожно отпуская и прижимая, то вверх, то вниз, словно каждый движок был задуман и продуман до мелочей. После того как Лестрейндж решил, что достиг достаточной глубины, он немедленно полностью взял в рот орган парня, учитывая, что он не был исключительно крупным. С каждым разом, двигаясь все быстрее, и при этом носом касаясь лобка парня, он постепенно доводил его к неизбежному оргазму. В этот момент, когда Евгений уже находился на грани восторга, Лестрейндж, возможно, чтобы подготовить парня к еще более сильному чувственному возбуждению, решил временно оторваться и использовать язык, чтобы проследовать по всем набухшим венкам, добавляя в этот процесс еще больше нежности и тепла. И вскоре, не теряя времени, он продолжил свою работу, ведя парня к новым, более экстремальным ощущениям. — Ха..! О, ты просто сводишь меня с ума... — произнес дрожащий голос, едва различимый. Лицо Евгения сверкало алым, его взгляд был устремлен на пожирателя смерти, что смотрел на него с насмешливой иронией в своих тёмных глазах. Взгляд брюнета был наполнен возбуждением, недоверием и немой просьбой. Лестрейндж снова взял в рот член Долохова, пока его руки ласкали бедра и ляжки, игнорируя дрожащие ноги его партнера. Рабастан продолжал вести старосту к пику оргазма, умело растягивая момент, словно художник, творящий свое произведение искусства. В этот момент все вокруг казалось замедленным, наполненным смыслом и жаждой, словно каждый вздох и прикосновение были частью большого и волнующего события. Стон парня прозвучал громче, чем прежде, а его руки, держащие плечи, начали дрожать еще сильнее. Шатен понял, что его партнер приближается к моменту наивысшего блаженства. Выведя член из своего рта, он начал ласкать Долохова рукой, совершая несколько энергичных движений, пока эрегированный член старосты не излился, испуская поток белой жидкости. Рабастан, видя удовлетворенное выражение лица своего партнера, продолжал лизать капли спермы с его члена, наслаждаясь каждым мгновением этого интимного процесса. В воздухе витала атмосфера страсти и желания, словно пропитывая пространство вокруг, заставляя время замереть на пике удовольствия. В этот момент все вокруг казалось окутанным вуалью волнения и наслаждения.***
— Только ради этого пришел? – нежный, но одновременно хриплый и пропитанный дымом голос, словно легкий ветер, пронесся мимо ушей Лестрейнджа. В то время как владелец этого голоса, словно переполненный тяжестью собственного дыхания, с трудом дышал и вяло отпихнул пожирателя смерти от себя, Долохов, не теряя ни секунды, с легкостью и ловкостью, которую можно было бы сравнить с изящным прыжком, спрыгнул с тумбы, которая служила ему местом отдыха. — Мне уже нельзя просто так прийти к тебе? – спросил мужчина, который, несмотря на свою неловкость, не терял ни одной возможности показать свою беспокойную и неутомимую любопытность. Он смотрел на старосту пуффендуя, в глазах того было видно некоторое недовольство и недоумение. В то же время, Женя с трудом и в некоторой степени неуверенно натягивал на себя свои боксёры, чтобы предотвратить возможность того, чтобы его голая задница не привлекала к себе излишнее внимание. — Разве у тебя не полно дел? Ты обычно часто занятой, – сказал брюнет, его голос звучал недовольно и фырчал, словно он пытался выразить свое недовольство в самый эффектный и одновременно непринужденный для него способ. Он закатил глаза вверх, словно пытаясь увидеть что-то выше, чтобы избежать прямого контакта с взглядом Рабастаном. В то время как шатен, с легкостью и уверенностью, сделал шаг в его сторону, словно хотел завершить начатый им же рисунок, и в одно мгновение, словно в танце, словно в игре, он обнял парня, который теперь казался еще более беспомощным, будучи лишенным части своей одежды и находясь лишь в футболке, которая казалась его единственным защитным щитом в этой ситуации.