L'art est en toi

             Уилл вынырнул из сна, задыхаясь, легкие жгло изнутри, сердце бешено стучало. За окном была метель, а молния, последовавшая за громом, не на шутку испугала его еще больше. Он помнил его крепкие руки и объятия, его разгоряченное дыхание, помнил горячую кровь, которая заполоняла собой все вокруг, затмевала глаза и при свете Луны казалась темнее самой ночи… Его сердце пропустило удар, когда, оглянувшись, Уилл обнаружил себя в Вулф Трэп, в своем маленьком фермерском доме в пропотевшей серой футболке. Все было как прежде, будто бы и не прошло больше пяти лет, будто бы он не лишился в одно мгновение всего, что к финалу своей жизни, как предполагал, лишился давно. Отчего-то из глаз произвольно полились слёзы и вся странность происходящего казалась предсмертной галлюцинацией перед тем, как полностью исчезнуть в недрах океана… В тот момент ему хотелось одного — убить Ганнибала и умереть самому, чтобы наконец оставить мир в покое… А теперь все это кажется нереальным… То, что это был сон верилось с трудом. Уилл ощущал, как по всему телу бегут мурашки от холода, как его знобит от лихорадки, как перед глазами все плывёт. На часах 03:03. Уилл дрожал всем телом, содрагаясь от приходящей паники, от ужаса, что испытывал…       В голове было не так много вариантов, что происходило с ним здесь и сейчас. Он вскочил с места, стараясь справиться с тремором в руках и ногах, с тревогой, что заставляет биться сердце чаще… Он искал телефон или хотя бы какой-то прибор, на котором бы была написана дата. Тот оказался на тумбе, и только из-за растерянности он не заметил его. Схватив телефон и включив его, Уилл как можно осторожнее сел на кровать, чтобы не потерять сознание. Это была та ночь, когда он уже спал в своем доме после освобождения из лечебницы для душевнобольных преступников и суда. От увиденного ему показалось, что это очередная игра, шутка или все та же агония, но чувства, которые он испытал принадлежали уже тому Уиллу, который выбрал Ганнибала Лектера, который сбросил их с утеса, который принял темную часть себя и наслаждался ей.       И если он действительно оказался в том месте, где началось его становление после энцефалита, в то время, когда начал осознавать тьму внутри себя, то значит был в силах изменить свою судьбу, изменить судьбу Ганнибала, спасти Эбигейл и других невинных людей. Несмотря на явное желание крови, он все равно думал о других людях, об их безопасности. Страх все равно съедал его, так как продумать более жизнеспособный план оказалось сложной задачей, да и принять случившееся было трудно… Он не мог знать наверняка какая реакция будет у Ганнибала, так как помнил, что в то время он выступал против него, хотел сначала убить его, потом отправить по его следам федералов, теперь же ему хотелось уехать с ним, последовать его плану по отъезду из страны. Кроме того, в голову лезли мысли о том, что сейчас Ганнибал в отношениях с Аланой и это его раздражало, и он не до конца понимал из-за чего… К девушке он давно остыл, она безусловно была красива и умна, но сейчас его мысли занимал Лектер, а не кто-то другой. Ревновал ли он его к Алане? Что странно, то он и сам не понимал. С одной стороны, нет, потому что никогда не мог себе представить отношения, выходящие за грань дружбы, с другой — определённо да. И именно сейчас, когда чувства стали более определенными, когда в перспективе он мог и вообразить что-то большее между ними, Уилл действительно задумался об этом. К тому же Эбигейл в этом мире была жива, пока жива…       Он поднялся с кровати и прошёл на кухню, чтобы выпить воды. Метель поутихла, но все еще оставляла неприятный осадок в душе. Уилл стоял, облокотившись на столешницу, и все еще разглядывал стену перед собой, погружаясь все глубже в свои мысли. В первую очередь он хотел купить новую одежду и увидеться с Ганнибалом, чтобы обсудить множество вещей, которые его волнуют. Он чётко решил вести свою игру, осторожную и не такую разрушительную, и все же не менее опасную… Уилл сел на диван и закрыл голову руками, в голове звучали слова Чио об ином способе воздействия, о другом оружии, которое не подразумевает насилия. И теперь это не казалось ему опрометчивым, опрометчивым стал бы прежний сценарий, но теперь сама Вселенная предоставила ему шанс сыграть по-другому. В своих рассуждениях он уснул на диване и проснулся лишь к утру, когда услышал подъезжающий к дому автомобиль. Быстро набросив куртку, Уилл вышел из дома и встретил Алану, а затем его с особой радостью обступили собаки, вызвав улыбку. Он так давно не видел их и смеялся, когда мокрые носы терлись об него, соскучившись. К Алане же он не проявил того тепла, как в прошлом, скорее смотрел с безразличием, которое стало его сутью в последнее время. Они говорили в основном о случившемся, пытаясь найти общий язык, но Алана заметила, что Уилл относился к ней с пренебрежением, пока гладил собак. — Он в безопасности, Уилл? — она спросила о Ганнибале. — В безопасности от меня или безопасен ли он для тебя? — Уилл мельком заглянул в ее глаза и отвёл их в сторону, поднимаясь, чтобы поскорее скрыться в доме. Алана смотрела с неуверенностью, с неким страхом того, что может услышать, — Ты должна знать кое-что… Я хочу извиниться перед ним в ближайшее время за клевету и грубость, которую проявил по отношению к нему… Так что он… не опасен для тебя, — Уилл соврал, но Алана все ещё с недоверием смотрела на него, пытаясь осознать слова. — Мне казалось, еще вчера ты хотел убить его, наговорил всякого Джеку… Что изменилось? — Во время энцефалита я практически не мог разглядеть истину, теперь же я вижу все свои ошибки. И одной из них стали обвинения против Ганнибала… Я поддался воздействию галлюцинаций и после болезни, был уверен в его причастности к убийствам, но теперь я вижу, что это был самообман. Мне жаль, что я поступил с ним так. — Это звучит иррационально… Вчера ты говорил другое, Уилл. — Я изменил свое мнение, Алана, — дерзко и почти безжалостно произнес он и развернулся к дому, чтобы наконец уйти.       Они расстались на этой ноте. Вносить свои правки, когда его прежняя версия сделала так много заявлений и ошибок стало трудным, теперь необходимо было встретиться с Лектером, а после убедить Джека в том, что Ганнибал не Чесапикский Потрошитель. И если он более менее понимал, что скажет первому, то с Кроуфордом дела обстояли иначе. Необходимо было доказать, что это его ошибка, возможно, даже пришлось бы пройти через самоунижение, чтобы убедить окружающих в том, что он был якобы не прав, возможно, стоило бы извиниться перед Ганнибалом публично, чтобы доказать свою «вину». Теперь он и вовсе хотел отказаться от постоянной консультации ФБР. Этим же днем Уилл доехал до торгового центра, чтобы купить костюм, несколько рубашек и ботинки. Ему хотелось сегодня же увидеть Ганнибала и поговорить о том, что между ними будет происходить дальше, обсудить возможные варианты решения этого недопонимания и безумия (которое «укрепило» их дружбу).       Уже дома, ближе к вечеру, Уилл принял душ и все еще думал о том, что его ждет в офисе Ганнибала, как тот отреагирует на его появление, на предложение забыть прежние обиды. Его преследовало чувство, что это будет тяжёлый и напряжённый разговор, впрочем он испытывал это напряжение с самого начала, как проснулся. Надев на себя новые черные мягкие брюки, заправив темно-синюю рубашку и растегнув три верхние пуговицы, начал укладывать кудрявые волосы, зачесывая их назад, но одна прядь все равно выбивалась из общей картины и падала на лоб, красиво подчеркивая его естественную красоту и отвлекая внимания от глаз цвета штормового моря. Он долго разглядывал себя, отмечая, что и шрамов на его теле практически не осталось, после своеобразного «переселения» в прошлое…       Через полтора часа он уже стоял в приемной офиса Ганнибала и оглядывался, то ли потому, что скучал по этому месту и хотел сохранить в голове больше деталей, то ли потому, что нужно было чем-то отвлечься, и только спустя пару минут Уилл постучал в дверь. Чтобы настроиться на беседу, он отвернулся к стене снова и пытался прийти в себя. Все было ровно как в тот день, когда он пришел просить о возобновлении терапии. Ганнибал выглядел все также первоклассно, но на этот раз, не скрывая, лицезрел такого Уилла. Он казался отстраненным и непринужденным, но цвет его глаз в одно мгновение из янтарного перешел в винный, а взгляд выдавал его лёгкое смущение. В остальном же он был непоколебимо спокоен. Уилл точно знал, что Ганнибал ждет его. — Здравствуйте, Уилл. — Могу я войти? — поддерживая свое серое пальто в правой руке, проговрил он и, не стесняясь, заглянул прямо в глаза доктора. — Вы собираетесь угрожать мне пистолетом? — прозвучало напряженно, но не менее заинтересованно. — Не сегодня, — Уилл понимал, что сейчас не время для эмоций, но стоило ему оказаться в кабинете, спиной к Ганнибалу, он улыбнулся краем губ и тут же прикусил их, чтобы не выдывать своих чувств. Он и правда был рад видеть его, был счастлив знать, что Ганнибал все еще был частью светского общества, все еще работал психиатром, все еще был на свободе, был тем, кем являлся изначально. От этого осознания сердце стучало чуть быстрее, но Уиллу удалось справиться с тревогой от предстоящей беседы, — Кого-то ждете? — Только вас, Уилл. — Вы не отменили наши сеансы? — теперь Уилл видел эту мнимую, почти незаметную, но привязанность, и это грело душу, учитывая, что сейчас он не желал убить его или засадить в тюрьму. — И вы как раз вовремя. — Я должен разобраться с вами, должен разобраться со своими чувствами к вам. Думаю, лучше сделать это напрямую, — слова те же, что и в прошлый раз, но теперь в них больше чувств, больше трепета. Уилл не стал скрывать эмоции на этот раз, только не сейчас, только не в этот момент. Он даже думал о том, чтобы броситься тому на шею и крепко прижать к себе… Дружба. Так он назвал эту привязанность для себя снова. Ведь о влюбленности и не было мыслей, это точно не она… — Сперва нужно оплакать то, что потеряно, и то, что изменилось… — Ганнибал приблизился к нему, но продолжал стоять за спиной. — Я изменился. Вы изменили меня, — голос предательски дрожал. Эти слова звучали ужасно искренне, не как в прошлый раз. — Дружбы, которая была у нас раньше, больше нет. Чесапикского потрошителя больше нет. — Мириам Ласс была решающим элементом в этой игре. Ее нужно было подтолкнуть к тому, чтобы забрать его жизнь, чтобы вернуть ее собственную, — он будто был не в себе, но полностью осознавал каждое произнесенное слово, ядовито, но чувственно. — И как вы собираетесь вернуть свою жизнь? — Ганнибал разглядывал его образ, его уложенные волосы, обтянутую брюками задницу, стройное тело, но эмоции все еще скрывались за этой маской. — Я хочу возобновить терапию и… предпочитаю обсудить некоторые вопросы, которые беспокоят меня, — Уилл повернулся к нему лицом и посмотрел в его глаза, почти флиртуя, чтобы оценить реакцию, но все, что дал ему Ганнибал сейчас — дернувшийся уголок губ, желавший усмехнуться, но вовремя попавший под жёсткую самодисциплину.       Они сидели друг напротив друга, расставив ноги, не скрываясь, высказывая авторитет, Уилл показывал, что равен ему перед тем, как заговорить, но доктор задал вопрос, все еще разглядывая Уилла в новой рубашке и брюках. Аромат его нового парфюма со свежими нотками кипариса и ветивера, за которыми скрывается сладкий мускусный флёр привлекал Ганнибала. — О чем вы хотите поговорить, Уилл? Что вас беспокоит? — Ганнибал сидел перед ним, скрывая то, что Грэм удивил его. — Я хотел убить вас. Дважды. — Вы до сих пор хотите убить меня, Уильям? — его лицо казалось бесстрастным и все же взгляд, направленный сквозь Грэма, позволял выдать его заинтересованность. — Нет. — он сделал паузу, изучая Ганнибала, а после продолжил, — Мое желание убить вас собственными руками — задушить или выбить из вас всю дурь, — лишь обусловлено моей болезнью и страхом, который теперь сменился невероятным интересом, — Уилл чувствовал, как Лектер осматривает его с ног до головы, и при этом увлеченно слушает, порой глядя в самую душу, — Так что я не хочу убивать вас, Доктор Лектер. — И все же это ваши желания, Уилл… Интимность в момент убийства также привлекательна как и в момент истинного удовольствия… Они схожи, верно? — Это вполне обосновано, Доктор. И все же я предпочту вернуться к теме… Видите ли, мне важно осознавать момент, когда я хочу убивать, и уж поверьте, в последнее время эта мысль посещает мой разум все чаще. Недавно мне приснился очень реалистичный сон, в котором я был практически весь залит кровью и, о боже, какая же она темная при свете Луны, — Уилл оставался открытым перед Ганнибалом, но все еще прятал некоторых демонов за завесой. В его голове всплывали воспоминания о той ночи, когда они убили Дракона вдвоём, когда смотрелись органично, смотрелись так, будто были созданы друг для друга. Уилл помнил как касался его рук перед падением, как прижимался к нему, не понимая своих чувств… И сейчас, задумываясь об этом, заметил, что разглядывает Ганнибала, причем слишком откровенно. И из-за этого мгновенно отвел взгляд и чуть было не закрылся от него, закинув ногу на ногу. — Как вы думаете почему вам снился такой сон? — Ганнибал снова был удивлён, но продолжал сохранять профессионализм, не отвлекаясь на странное поведение Уилла, хотя это и забавляло. — Думаю это знак, что я перехожу к новому этапу в формировании своей личности. Это начало моего становления, Доктор Лектер. Тьма, что живёт во мне, начала протаптывать себе дорогу в реальность и ее очень сложно сдерживать. — Мир — это постоянное становление и бесцельность, что выражается в идее «вечного возвращения одного и того же». Как вы думаете, Уилл, к чему приведёт ваше становление? — К обретению… — Уилл свел брови к переносице и зажал ее пальцами, чтобы продолжить, — к обретению себя. Я чувствовал себя живым в том сне, когда убивал одного человека, который мнил себя Драконом. Я бы мог обрести больше свободы и власти… — Ганнибал удивлённо поднял брови и выпрямился. — Будет ли оно рождением, смертью или рождением в смерти?       В этот момент Уилл испытал легкую дрожь, пробежавшую по спине. Сейчас, именно сейчас происходит его становление, именно после импровизированного суицида. Рождение в смерти. Вот как назвал бы это Ганнибал. И он родился из этой смерти. Осознание будто ударило его кулаком по лицу и он очнулся лишь, когда Ганнибал позвал его по имени. — Мое становление — это рождение, пришедшее из смерти, это особый акт перерождения в момент, когда оно началось по-настоящему. Я должен все исправить, Доктор Лектер, — резко заявил он и поднялся с кресла, поправляя брюки и слегка помявшуюся рубашку, — И первое, что я сделаю, будет… — он замолчал, а глаза нервно что-то искали в комнате, что-то за что можно зацепиться. — Что, Уилл? — Ганнибал поднялся с места и стоял прямо напротив, заглядывая в глаза. — Признание своих чувств и признание, что вы не Чесапикский Потрошитель, даже если истина говорит об обратном. — Довольно-таки ницшеанский подход. — Благодарю за сеанс, Доктор Лектер. Увидимся завтра в Бюро, — Уилл лишь одарил его уверенной и легкой улыбкой, схватив пальто с кушетки и скрывшись за дверью. — Cognosce te ipsum, — на прощание произнес доктор.