После того дня

— Гаус, ко мне! Этой фразой начинался почти каждый рабочий день Эйна. Ну как сказать — рабочий. Рабочий в плане продуктивности — ввиду своей гениальности подросток не ходил в школу, а значит предположительно располагал уймой свободного времени. Вот только свободного во времени не было ни единой минутки. Подъём у мальчика начинался в районе семи утра — как раз самое время когда юного самопровозглашённого учёного накрывал приступ энергии для всяких научных и не очень экспериментов. Пятьдесят процентов из них была теория в лице разработки чертежей, а ещё пятьдесят — практическая часть. А именно применение данных изобретений к боевым навыкам Гауса. Как чувствует себя при этом сам вотчкар, Эйна заботило с серединки на половинку. Ну не то чтобы он совсем уж плевал на своего питомца, если вдруг Гаусу становилось "больно", он издавал сердитое рычание, и мальчик тут же прекращал любые модификационные действия, после чего, мягко поглаживая корпус своего маленького бойца, тихим шёпотом просил прощения. А Гаус и не обижался. Только для острастки вид делал, чтобы Эйна с небес гениальности спустить на землю реальности. — Гаус, ты где? — Эйн сел на кровати... а, кроватью оказался на сей раз резиновый коврик, на который механик вставал во время опасных экспериментов с электричеством, и надел монокль. Монокль он носил не для поддержания образа эксцентричного учёного, как могло показаться на первый взгляд, а потому, что левый глаз подростка почти ничего не видел. Как-то раз рядом с ним в результате неудачного опыта воткнулся осколок стекла, задел какой-то нерв, и только чудом юноша не ослеп и не потерял глаз в принципе. Ну если бы тех пор осторожности у него не прибавилось ни на йоту. Из угла с подзарядочной станции выехал Гаус, и приблизившись к Эйну, с нетерпением ткнул того "носом" в коленку. — Ах вот ты где, — Эйн встал с пола и прогнулся в спине, громко хрустнув затёкшими суставами. Он расправил плечи и отряхнул полы лабораторного халата от пыли, которая могла бы скопиться на нём за... сколько он спал? — Что ж, готов к очередному насыщенному работой дню? — усмехнулся, спрашивая не столько Гауса, сколько себя мальчик, и, не дождавшись ответа, ибо и так его знал, подошёл к лабораторному столу. Поставив на его поверхность вотчкар, юный гений достал ноутбук и нашёл программу диагностики систем управления вотчкара. — Стой смирно, — буркнул юноша, подсоединяя различные кабели и датчики к питомцу. — Стандартная процедура, Гаус, ты же знаешь... Закончив с подключением, он запустил программу и отправился в соседнюю комнату, бывшую кухней, чтобы заварить себе кофе. Эйн достаточно часто ограничивался кружкой кофе взамен нормального завтрака, чтобы не перебить вдохновение, отвлекаясь на приём пищи. Стоит ли говорить, что он часто пропусков и обед, приходя в себя только с осознанием, что ему зверски хочется жрать. Именно жрать. Чем сытнее, тем лучше. Пару раз забывшись Эйн даже падал в голодные обмороки. Приходя в себя от яростного писка Гауса. Сколько раз обещал себе не доводить больше до таких крайностей, но обещания для того и даются, чтобы их бессовестным образом нарушать. — Да поем я, поем, — раздражённо крикнул мальчик в ответ на злобное попискивание вотчкара, который приехал вслед за хозяином — контролировать процесс утренней трапезы. — Вот, смотри, беру хлеб... — Эйн демонстративно подцепил двумя пальцами кусок хлеба, — ...беру сыр... кладу... — гений соорудил бутерброд, — ...и ем!!! Можешь теперь уже не стоять над душой?!

***

— Стой на месте и не шевелись, — пробурчал Эйн во второй раз за сегодняшний день и в... хрен его знает какой за всю свою двенадцатилетнюю жизнь. Юный механик склонился над очередным устройством, которое могло бы дать Гаусу большое преимущество в следующем сезоне боёв Лиги. Последнее время работа у него не ладилась, Эйн страшно раздражался из-за этого, однако и попыток заставить прибор делать своё дело не прекращал. Сегодня он решил дать себе последний шанс. Заработает — хорошо, нет... Ну на нет и суда нет. Придётся придумать что-то другое. До следующего турнира ещё целый год. Время есть, и мозги, слава богу, тоже. — Так, а теперь... Потерпи, если будет неприятно, — мальчик похлопал вотчкар по крыше. Взявшись за шуруповёрт, отвёртку, сканер и ещё парочку других инструментов — благо, ему в многозадачности способствовал неизменный ранец с несколькими механическими руками, — юноша начал присоединять устройство к корпусу Гауса. Отвёртка случайно соскочила, оставив на блестящей броне неглубокую царапину, и Гаус сердито зашипел. — Шшш, Гаус... — шепнул Эйн, что-то подкручивая. — Ещё мгновение и... Готово! Прибор являл собой генератор щита, который, по задумке механика, должен был не уступать по прочности легендарному щиту Миллиона — а то и превосходить его. Впрочем, агрегат выполнял и другую функцию — путем создания особого поля с пониженной гравитацией он давал плюс к скорости, облегчая вес вотчкара, благодаря чему Эйн мог бы отбросить старый трюк с треугольником, ибо когда секрет раскрыт — это уже не секрет. — Так, включаем... Эйн нажал невидимый выключатель. Устройство начало издавать едва слышный гул, индикаторы зажглись, приведя механика в полнейший восторг. — Работает! Гаус, видишь!!! Ой, — сообразив, что вотчкар никак не может видеть того, что находится у него "на макушке", осёкся мальчик, — то есть, слышишь?! Чувствуешь?! Он работает!!! Работаеееееет!!! — гений аж подпрыгнул на месте от счастья. Ну, в будущем году победа ему обеспечена! Осталось только... Эйн вдруг остановил радостные скачки и напряжённо прислушался. К тихому мерному гулу вдруг откуда ни возьмись присоединилось странное тревожное жужжание, плавно переходящее в писк. И писк этот ему совсем не нравился. — Так, так, так, что же это... — юноша почувствовал, как по виску соскользнула капелька холодного пота. Он лихорадочно открутил прибор от вотчкара, едва не сорвав его вместе с креплениями. Устройство сильно нагрелось, можно даже сказать — раскалилось, причиняя ладоням жуткий дискомфорт. Что тоже не являлось хорошим признаком. — Только бы не рвануло... Только бы не... И не успел он повторить фразу до конца, как писк по уровню громкости достиг критической точки, а потом произошёл такой взрыв, что Эйн едва ли успел почувствовать страшную, обжигающую боль в разных местах своего тела, а особенно — в руках. Затем короткий полёт в пространстве, мощный удар затылком об стену, и мир вокруг на неопределённый срок исчез.

***

Сквозь помутнённое сознание и дикий звон в ушах (а откуда, собственно говоря, взялся этот звон? Ах, да, взрыв...) едва-едва слышно доносилась мешанина звуков. Эйн всё никак не мог разобрать, что же это такое. Потом когда слух чуть восстановился, он понял что это разговор двух или трёх человек. Мальчик с трудом открыл глаза. Зрение нещадно сбоило, отчего всё пространство вокруг юноши бултыхалось туда-сюда, и Эйн тут же зажмурил глаза, ощутив подкатившую к горлу тошноту. Он глубоко задышал, пытаясь унять неприятное ощущение, и мало-помалу головокружение стало сходить на нет. Только через несколько минут он решился вновь разомкнуть веки. Теперь поле зрение приобрело чёткость. Эйн с удивлением обнаружил, что находится в совершенно незнакомом ему месте — комната очень напоминала больничную палату. В первую очередь тем, что в дальнем её конце стояло трое мужчин в лабораторных халатах. Они-то и разговаривали между собой, что ранее услышал мальчик. Один из докторов, темноволосый с короткой чёрной бородкой, краем глаза взглянул на юного гения, и их взоры пересеклись. — Доктор Юджин, нулевой пациент очнулся! — воскликнул он, показав на юношу рукой, и двое других его коллег обернулись к Эйну. "В каком смысле нулевой?.." — с трудом подумал — голова нещадно болела — мальчик. Доктор Юджин оказался коренастым мужчиной среднего роста, с короткими каштановыми волосами, торчащими дыбом в разные стороны (хотя прочем макушка его была лысой). У доктора было пухлое добродушное лицо — маленькие карие глаза, нос картошкой и тонкие губы, которые обычно привыкли улыбаться. Однако сейчас Юджин с каким-то подозрительным сочувствием смотрел на Эйна; брови нахмурены, а на лбу залегла глубокая складка. Он жестом велел остальным двум врачам отойти, а сам приблизился к койке и присел на её краешек. — Здравствуй, мой мальчик, — мягко произнёс он, сцепив большие ладони в замок. — Я — доктор Роберт Джеймс Юджин, твой лечащий врач. — Значит, всё-таки конкретно взорвалось... — пробормотал себе под нос юноша, перебив мужчину. — Что ж, я... — Эйнхарт Винтергальтер, — ответил за подростка сам Юджин. — Один из двенадцати мастеров Лиги Вотчкар. Ты довольно известная персона. — Вы смотрите боевые турниры Лиги? Юджин усмехнулся. — Мальчик мой, я сам — ведущий инженер и разработчик технологии живых машин. Так что я просто обязан быть в курсе всего, что происходит в этой сфере. Так вот он какой, этот самый доктор Юджин! А Эйн-то решил сперва, что это просто его однофамилец. Дело в том, что имя доктора почти никто не знал, а сам он не появлялся на публике, постоянно работая в технических лабораториях. Поэтому-то юноша и не понял сперва, что перед ним сидит живая легенда. — Что ж, — Юджин не дал ему сказать и слова, снова заговорив первым. — У тебя, наверное, скопились некоторые вопросы. Например, где ты, что это за место, и что с тобой произошло? — Эйн неуверенно кивнул. Пусть расскажет он, ибо мальчик смутно-смутно помнил только момент взрыва. — В общем... Спасатели нашли тебя очень вовремя. (Спасатели?) Тебя быстро вытащили из-под завалов. (Завалов?! Что, чёрт возьми...) Ты был... эээ... в довольно плачевном состоянии. Ожоги, раны, ссадины... К счастью, не очень серьёзные, и лицо фактически не пострадало. Пара царапин, что удивительно. — Ох... Так значит, мой дом... — Прости, — Юджин мягко похлопал его по плечу. — Но... Да, там придётся хорошенько потрудиться, чтобы можно было снова заселиться. Впрочем... Ты знаешь, у меня есть свободная комната, да и дома я практически не бываю в связи с загруженностью, так что... В принципе, можешь пока остановиться у меня. После выписки, само собой. Тем более, — он протянул ладонь и погладил механика по голове, — ты умненький мальчик, и может быть, твои знания могли бы пригодиться в нашей сфере. Эйн тяжело вздохнул. Да-а, в этот раз эксперимент зашёл слишком далеко. — Спасибо за предложение, сэр... Я подумаю над ним. Юноша попытался сесть, но руки не слушались. — Постой-ка, — мужчина подвёл руки под спину и колени подростка, — я помогу. — Благодарю, а то я рук не чувствую... — облегчённо улыбнулся Эйн, но улыбка тут же растворилась, стоило ему увидеть выражение лица доктора при слове "руки". Что-то... было не так. — Доктор Юджин... — мальчик болезненно нахмурился. — Что... Что-то ещё случилось?.. Мужчина только бросил на него взгляд. И взгляд этот гению не понравился. Даже не то что не понравился. Он напугал его. Жалостливый, мягкий, утешающий. Так смотрят на безнадёжно больного. — Что со мной?.. — едва слышно выдавил из себя Эйн. — Мальчик мой... — Что со мной случилось?.. — ещё тише прошептал юноша, чувствуя, как дыхание учащается, а к горлу подкатывает ком паники. — Не молчите, прошу... Доктор Юджин в ответ лишь положил ладонь на щёку механика и легонько повернул, а потом наклонил его голову. Взгляд Эйна опустился вниз, на забинтованное плечо. На плечо, которое... ...оканчивалось ничем.