Шортики

— Аркаш, ну отвисни уже! — чуть ли не шипит Марин, в который раз прокручиваясь перед зеркалом. Он позвал с собой Аркашу выбирать вещи, а тот из раза в раз зависает, будто у него после каждого нового варианта одежды слетает винда. И Марин почти не понимает почему. Почти. — А-а… Эта футболка тебе идёт, — как будто в замедленной съёмке произносит Аркаша, нервно облизывает губы, — особенно цвет, — а взгляд так и скользит по плавной линии плеч, по красиво выраженной челюсти, по волосам, растрёпанным от постоянной примерки… — Хм… — смотрит через зеркало на Аркашу позади себя, замечая его жадный взгляд. На лице невольно расплывается ухмылка, а в голове появляется план. — Мне кажется, она будет хорошо смотреться с этими шортами, — руками расправляет тёмную хлопковую ткань, наблюдая за перемещающимся взглядом Аркаши. Видит его дрогнувший кадык и не может сдержать хитрой улыбки. — Да-а, — тянет Аркаша, чувствуя внезапно вспыхнувший жар на щеках. Шорты даже в руках Марина выглядят короткими и явно будут облегать его бёдра. Закусывает губу, наблюдая за тем, как Марин стягивает с себя спортивки, оголяя загорелые подкаченные ноги. Взгляд скользит по округлым формам, по соблазнительным рукам, снимающим одежду, по напряжённым плечам, по чёртовой закатавшейся футболочке, оголившей сексуальные ягодицы, обтянутые одними боксерами…       Марин сжимает губы в полоску, наблюдая через зеркало за тёмными глазами, взор которых чувствуется на коже, обжигает. Спортивки уже лежат на маленьком стульчике, когда Марин выпрямляется, снимает с крючка чёрные короткие шорты, которые изначально выбирал для того, чтобы заниматься спортом, но сейчас… планы немного поменялись. Наклоняется, специально немного прогибаясь в пояснице, ждёт реакцию, которая поступает незамедлительно в виде негромкого хлопка двери примерочной, в проёме которой Аркаша всё это время стоял. Марин через отражение замечает, как он проворачивает замок, закрывая дверь, и не сдерживает самодовольной улыбки, надевая шорты. Конечно, чтобы Аркаша не повёлся на провокацию? Где такое видано! Никак не комментируя действия Аркаши, привстаёт на носочки, чтобы натянуть шорты повыше, резинка которых через секунду оказывается на талии под футболкой. — И как тебе эти шорты? Нравятся? — крутится перед зеркалом — скорее перед Аркашей, — делая вид, что не замечает раздевающего взгляда. Через секунду охает, чувствуя на талии ладони, притягивающие к себе. — Всё хуйня, раздевайся, — когда Марин накрывает его ладони своими, шепчет прямо в шею, заставляя коленки подкоситься. Чёртовы пальцы, ласкающие бёдра через тоненькую ткань, заставляют нервно и шумно выдохнуть, чёртово ощущение его возбуждённого члена сквозь ткань между ягодиц доводит до тяжести внизу живота и мурашек по спине. Марин нервно закусывает губу, невольно переводя взгляд на зеркало. От отражения возбуждение проносится волной по всему телу: руки Аркаши оглаживают бёдра, иногда подбираясь слишком близко к паху, и каждое прикосновение, словно ток, обжигает, расплавляет. — Аркаш… — всё тело самопроизвольно дрожит от ощущений, и Марин не может противиться. Аркаша же сверкает глазами, вылавливая его возбудившийся взгляд в зеркале. Ладони оказываются на ягодицах, когда они сталкиваются взглядами. Марин смотрит просяще, сводя бёдра и кусая губу, почти хнычет, желая получить уже хоть что-то, а не простые поглаживания, и Аркаша исполняет немую просьбу, с силой сжимая ягодицы. — М-м-мх… — тихо стонет сквозь сомкнутые губы, хватаясь за предплечья Аркаши, и выглядит так по-блядски, что… — Блять, — шёпотом ругается Аркаша, вслушиваясь в его сбитое дыхание, тихие стоны. Его самого бросает в жар от происходящего: от возможности таких откровенных прикосновений, от его хриплого голоса, от ощущения чужих подкаченных ягодиц под пальцами, от горячего аромата его кожи… И это всё до безумия хорошо, но в голову пробираются не очень приятные картинки. Насколько высок риск, что их могут спалить? — Ты же понимаешь, что мы не можем здесь… — Аркаш, пожалуйста… — запрокинув голову на его плечо, тихо-тихо простонал Марин, снова накрывая ладони, вновь оказавшиеся на бёдрах, своими. Слишком приятно тянет низ живота от его прикосновений и слишком его хочется, чтобы не выйти отсюда без удовлетворения. Он уже согласен на всё, лишь бы получить разрядку от его рук. Аркаша же случайно видит их в зеркале — и теперь не уверен, что сможет сдержаться. Видно, что Марин плавится от их касаний друг к другу, что ему безумно нравится, что хочется так же, как и Аркаше, ведь он такой же раскрасневшийся и тяжело дышащий. И это заводит до искр в глазах.       И в следующую секунду Марин оказывается прижатым спиной к зеркалу, тихо скулит от резкой, но несильной боли. Аркаша прижимается к нему близко-близко, запуская руки под новую футболку, которую он точно ему купит, как и эти чёртовы шорты. Марин обвивает руками его шею и, закусив губу, поднимает взгляд. Прогибается в пояснице, ощущая сильные руки на талии, смотрит только на губы Аркаши, чувствуя без конца возбуждающие прикосновения. Горячее сбитое дыхание ощущается на коже, а каждое прикосновение заставляет сердце биться чаще. Аркаша же касается своим лбом его — и их губы чересчур близко. Его руки опускаются ниже — и Марин поднимает глаза. Смотрит так просяще, а во взгляде читается такое желание, что Аркаша уже и не задумывается о том, чтобы остановиться.       Пальцы касаются паха — и Марин, сводя бёдра, наконец, подаётся вперёд, впечатываясь в губы напротив. Пальцами сжимает плечи, оставляя тихие стоны от стимуляции на его губах. Поцелуй с другом, тем более мужчиной, ощущается по-своему странно: как-то грубовато, мокро и чересчур властно. Аркаша не медлит, почти сразу пробирается под шорты и нижнее бельё, приспускает, касается возбуждённого члена, умело обхватывая его кольцом из пальцев. Марин рвано вдыхает, цепляясь пальцами за его плечи, как за спасательный круг, губами мажет по губам напротив, не сдерживая тихих стонов. Аркаша, размазывая выступившую смазку, размашисто ведёт по всей длине, сразу набирая быстрый темп. Марин приоткрывает рот в немом стоне, не может даже целовать, а потому просто загнанно дышит во влажные губы друга, опаляя. Аркаше нравится то, какой чувствительный, отзывчивый Марин, ведь он так плавно прогибается под каждым прикосновением, стонет тихо, явно сдерживаясь, и, главное, смотрит так, что весь мир на фоне этого взгляда рушится, падает.       Ладонь Марина несмело скользит по его груди, отчего Аркаша замедляется, с интересом ожидая дальнейших действий. Пальцы касаются застёжки джинсовых шорт, когда Марин снова целует его, — и происходящее выходит за все рамки. Они собираются подрочить друг другу в кабинке примерочной, за дверью которой туда-сюда снуют люди. В любой момент кто-то может постучать, сказать им что-то или, быть может… От мыслей Аркашу отвлекает звук расстёгивающейся ширинки. Юркие пальцы Марина проскальзывают под одежду. Они касаются губ друг друга, пытаясь передать все эти обжигающие чувства, мысли, от которых так хочется большего. Причмокивания, страстные прикосновения, несдержанная грубость, хриплое дыхание в унисон… Оба стараются снизить звуки до минимума, хоть музыка, играющая в магазине, немного заглушает их прелюбодеяния. — Блять, Мари, — тихо произносит в губы напротив, а затем целует так, что коленки подкашиваются, пока Марин приспускает одежду. Обхватывает пальцами член, большим пальцем массирует головку, размазывая выделившуюся смазку. И ощущать не свой член в ладони тоже странно, но отнюдь не противно, и так хочется доставить удовольствие… От столь грубого поцелуя побаливают губы, а дыхание сбито настолько, что его не хватает. И оба не помнят ни одного момента в жизни, когда они целовались с кем-то так мокро и желанно.       Марин, пальцами царапая загривок, прижимается к зеркалу позади, тянет Аркашу к себе, чтобы они встали поближе. Аркаша намёк понимает, делая шажок вперёд. Марин отпускает его губы, уводя взгляд вниз, что делает и Аркаша. Оба ведут ладонями по всей длине в одинаковом темпе, и, когда Марин подаётся тазом чуть вперёд, Аркаша вновь прекрасно понимает уже второй намёк, осторожно обхватывая своими пальцами оба их члена. И Марин, и Аркаша не могут сдержать тихих стонов в унисон от ощущений. Одновременно поднимают глаза, встречаясь разморенными от безумного желания взглядами. В ту же секунду подаются вперёд, целуя грубо, без прелюдий. Аркаша сразу ускоряет темп, двигая рукой размашисто, быстро, отчего губами оба ловят нетихие пошлые звуки. Процесс дурманит головы, поэтому они не так сильно задумываются над тем, что их может быть слышно. Марин хочет подключиться к аркашиной руке, но не успевает, а потому просто углубляет поцелуй, чуть склоняя голову, кладёт ладони на плечи друга. Аркаша водит рукой вверх-вниз ещё быстрее — и Марин не может больше концентрироваться на поцелуе, стонет прямо в приоткрытые губы, ловя своими чужие сбитые вдохи. В паху завязывается тугой узел, а ноги становятся ватными. — Арка-а-аш… — тихо выстанывает его имя, путаясь в ощущениях, током проходящих по всему телу. Аркаше же особенно нравятся порнушные стоны Марина, от которых бросает в жар. — Тише, Мари… — шепчет, сам еле сдерживается от стонов. Трение до того приятно, что хочется лишь больше и быстрее. — Быстрее… Ещё чуть-чуть… — стонет Марин, постепенно теряя рассудок. От приближающегося оргазма сводит бёдра, а перед глазами всё плывёт от удовольствия. А Аркаша начинает водить рукой, наоборот, чуть медленнее, но усиливает давление, отчего Марин резко теряет весь воздух в лёгких, а ноги перестают держать, поэтому он стискивает пальцами его плечи, пытаясь устоять. — Тише… — раздражённо шипит прямо в губы, а затем грубо целует, заглушая несдержанные стоны. Музыка здесь недостаточно громкая, чтобы не было слышно его чёртовых стонов, которые до неприличия возбуждают. Марин в его руках плавится, тает, сливаясь с ним воедино. Аркаша и сам еле сдерживается, чтобы не превратить это всё в полноценный секс.       Оба тонут в звуках: пошлых причмокиваниях от поцелуев, шелесте одежды от постоянного движения, хлюпах выделившейся смазки, стекающей по ладони Аркаши, громкого дыхания в перерывах между новыми соприкосновениями губ. Марин хотел бы громко стонать от каждого действия, слова Аркаши, от этой до дрожи приятной стимуляции, но не даёт ему этого сделать сам Аркаша, целуя настолько глубоко, грубо и развязно, что просто нет возможности отстраниться или перестать отвечать.       Аркашины пальцы ведут по всей длине обоих членов так уверенно, размашисто и правильно, попадая по каждой чувствительной точке, что они подходят к концу слишком быстро, превращая поцелуй в какую-то своеобразную борьбу: пытаются перенять власть, кусают губы друг друга, оттягивая, сталкиваются зубами, впиваются настолько грубо, что губы начинают гореть.       И в какой-то момент Марин понимает, что сдерживать оргазм не получается больше от слова совсем — хоть и не хочется позорно кончить первым, — а потому принимает поражение в поцелуе, пытаясь отстраниться, чего не даёт сделать Аркаша, прижимаясь своими губами к его. Марин прогибается в пояснице, не в силах контролировать собственное тело, несдержанно громко стонет, отчего Аркаша только грубее целует, пытаясь заглушить, сжимает пальцами до красных отметин плечи друга. Подкашиваются коленки — и по пальцам Аркаши стекает эякулят. Тот и сам уже долгое время находится на грани, а яркий оргазм Марина незамедлительно приводит его к концу.       Ладонь замедляется — хлюпы обильно стекающей смазки становятся тише. Аркаша склоняет голову на его плечо, тяжело и громко дышит, как и Марин, пытается успокоить вусмерть сбитое дыхание. Оба ощущают приятную усталость и разморенность. Сейчас бы сигаретку одну на двоих, ленивые поцелуи — и на боковую, а не стоять в примерочной какого-то магазина одежды.       И, когда на весь торговый центр раздаётся приятный женский голос, оповещающий о закрытии через пятнадцать минут, тихо одновременно смеются. — Надо домой уже, — шепчет Марин, когда Аркаша отстраняется. — Надо-надо… А салфетки у тебя, скорострел, есть? — хрипло произосит, приподнимая руку, полностью испачканную. — Ты кончил через несколько секунд после меня, не надо мне тут, — с улыбкой говорит, вынимая из сумки небольшую пачку салфеток. — Ага, — насмешливо, отчего Марин эту пачку в него кидает.

***

      Стоя на кассе, они с неловкими улыбками на лицах переглядываются, когда девушка говорит о закрытии через пять минут. Недовольный взгляд кассира надо было видеть. — С вас пять пятьсот ровно, — произносит уставшим голосом кассир. — Я оплачу, — говорит Аркаша, когда Марин тянется за кошельком. Улыбается, заметив замешательство на лице друга. — Слишком хорошо на тебе всё сидит, особенно те шортики. — Аркаша! — громким шёпотом ругается Марин, замечая удивлённый взгляд кассира. Не успевает он и звука издать, как покупка оказывается оплаченной.       Марин сталкивается с ним взглядом — и понимает, что ночка им предстоит весёлая, потому что глаза Аркаши темнеют с каждой секундой. Внизу живота неожиданно приятно тянет, а по всему телу, особенно по губам, проходятся фантомные ощущения прошедших страстных прикосновений, которые, он уверен, вскоре повторятся. Марин сглатывает от предвкушения сладкой ночи, когда Аркаша властно улыбается ему. От переглядок их отвлекает кассир: — Пакетик брать будете?