Аквариум

Миха уже и забыл, что ему надо было в номере, пока искал ключ. Князь со своим как сквозь землю провалился, а Михин, по ходу, остался в номере на столе. Ну, ещё изнутри открыть можно было. Ибо бегали курить и балкон прикрывали на отъебись. И Миху посетила гениальная идея перелезть по балконам, особенно прекрасная тем, что до этого он немало выпил и чувствовал себя прямо-таки человеком-пауком. Да и лезть-то было всего ничего. Номер, в котором они квасили, выходил на протянувшуюся вдоль здания, разделённую хлипкими перегородочками на ячейки галерею. Следом шёл номер Реника с Яшей, а дальше уже их с Князем, то есть рукой подать. Вот тебе дорога с перилами, главное - вниз не смотреть. Этаж, слава анархии, не сто первый. Даже проще всё оказалось - перегородка гуляла в своей железной раме, и Миха просто вынул её и отставил в сторону, пообещав с утра вернуть на место. Оставалось всего ничего. Он уже шагнул на чужой балкон и примеривался, как переберётся на следующий, как вдруг раздался голос Реника. А Реник, как показалось Михе, только что пил вместе со всеми. Но насчёт Князя ему тоже так казалось, а сгинул, как не было. - Хороший секс - лекарство от всех болезней, а от сердечных - особенно. Баба у него там, что ли? Миха решил изо всех сил не смотреть. - Наверно. Я пойду. Блядь. Миха осторожно выглянул из-за стенки. Реник припёр Андрея к двери, поставил руки по бокам, ловя, не выпуская. Какой же он, сука, здоровенный, Андрей на его фоне казался маленьким и беззащитным, тем более, что неожиданно не изображал из себя Князя Всего. Не излучал силу и спокойствие, не улыбался самодовольно, устало опустил плечи. - Расслабься, Андрюш. - Какое расслабься, идти надо, меня там Горшок ищет. - Ничего, поищет. Расслабься, я сказал. Тебе просто необходимо, чтобы тебя хорошенько оттрахали, но Миша... Миша ищет тебя не для этого. Горшка окатила волна стыда. Он искал Князя ради какой-то хуйни, настолько неважной, что уже из головы вылетела. А все их последние жалкие разы сводились к "ну если тебе так хочется, ладно, только сделай всё сам, я устал". - Саш, в другой раз. Он там... - Миша достаточно взрослый мальчик, чтобы часок посправляться самостоятельно. - Ему и меньше хватит, чтоб разъебаться. И Князь был прав, потому что минуту назад Миха пьяный собирался лезть через обледеневший балкон, с перегородкой ему просто повезло. - Под мою ответственность. - Не надо... - слабо запротестовал Андрей, и Миха опять высунул из-за угла нос. Реник что, принуждает Андрюху?.. Это вообще как? Раздался звонкий шлепок - Саша ударил Андрея по рукам, удерживающим подол майки. Миха всё более круглыми глазами смотрел, как тот берёт Андрея за подбородок и задирает лицо вверх, заставляя смотреть в глаза. - Прекращай. - Мне надо идти. Следующий шлепок - уже по щеке. - Я лучше знаю, что тебе надо. Миха замер в шоке. Андрюха мог отпиздить за куда меньшее. - Руки подними. Князь покорно поднял руки, как будто сдаваясь, и Реник стащил с него футболку. Потом звякнула пряжка, вжикнула молния. Андрей всё стоял с поднятыми вверх руками. Джинсы упали, а Реник присел развязать гады, сосредоточенно уткнулся лбом в округлую коленку, и стало видно, что Князь уже немного завëлся. Окончательно понимая, что расслабляться Андрей будет не в любимой пижамке и с какавушкой, Миха побился лбом о бетонный угол. Душа требовала ворваться и навалять обоим, совесть мучительно зудела, что он сам виноват. А ещё маленькая, самая поганая часть шептала, что надо подождать, ситуация не настолько компрометирующая, а на самом деле жаждала продолжения шоу. Реник стащил с Андрея и трусы, помог ему вышагнуть из ботинок и одежды. - Руки! - от новой пощёчины Миха вздрогнул. - Держи как держал! Саша положил свои лапищи Андрею на грудь. У Михи внутри всё переворачивалось. Андрей был такой красивый, гладкий, налитой, и водить по нему руками было сплошным удовольствием. Ладони жгло. Щëки тоже жгло - как давно он так долго смотрел на него, как давно гладил, хотя близость у них была буквально вчера? Реник покатал в пальцах сосок. Миша знал, знал, каково это. Пальцы помнили. - Руки... затекли... - Молчи, - палец лёг на губы, провёл по ним, погрузился внутрь и уже влажный вернулся к соскам. Те сморщились от холода и настойчивых прикосновений. Как бы Миха хотел сейчас посасывать их, прикусывать и дразнить языком. Андрей от этого заводился, стонал и просил большего. Приятно было, когда он забывался и начинал умолять войти в него. Было. Давно. В последний раз Миха даже не помнил, чем закончились попытки Князя его расшевелить, так и заснул, пока Князь пытался на нём двигаться. - Я знал, что ты рано или поздно придёшь, и приготовил тебе сюрприз, - Реник улыбнулся, достал из заднего кармана и надел на соски два металлических зажима. Андрей, раскрасневшийся, растрёпанный, закусил губу и простонал. От такого знакомого стона Миху насквозь как молнией прошило, и молния эта ударила прямо в пах. Саша развернул Андрея лицом к двери, и тот снова простонал, когда провëз грудью по поверхности и задел зажимы. В стоне смешались боль и удовольствие. А Миха помнил другое, каким беззащитным Андрей становился в интимные моменты, как любил нежность и ласку. Когда Миша проявлял их. Когда-то, до крайней клинички. Которую хватало честности не называть последней. Последней будет та, что его добьёт. Теперь Реник лапал Князя с другой стороны. Жадно провёл по спине и ягодицам, навалился на спину и зашарил по груди, по животу, руки опустились к паху. А Михины руки сами собой полезли под свитер, к его собственным животу и соскам, потому что хотелось вот так же, гладить и прижиматься. Он давно уже вышел из-за угла и смотрел в окно, как в большой аквариум. В предыдущей гостишке был такой, тоже с мутноватым стеклом, и пока Гордей оформлял документы, все, пьяные и усталые с дороги, залипли на обитавших там даже не рыб, а двух беспородных улиток. - На колени, - Саша положил тяжёлую руку Андрею на плечо, и тот сполз по двери. Миха напрягся - что, заставит Князя сосать? - и рука предательски огладила член через джинсы. Но Реник только переместил ладонь с плеча на шею, и Андрей без лишних слов оказался на четвереньках. - Раздвинь ноги. Шире. Приласкай себя, - командовал Реник, стоя чуть сбоку, так, что Михе было всё прекрасно видно. Князь, опираясь на одну руку, другой провёл по стволу, взял в ладонь яйца. - Теперь покажи себя. Нет, выпрямляться я не разрешал. Упираясь лбом в косяк, Князь развёл аппетитные половинки, которые Миха обожал покусывать, в стороны и снова свёл, раз, другой, помял и огладил. - Руки за спину, - приказал Реник. И тяжёлой ладонью несколько раз шлëпнул Андрея по заднице, пока та не стала ярко-малиновой. - Теперь продолжай. Миха знал Князя как облупленного, и по мельчайшим движениям чувствовал, что тому больно прикасаться к собственным ягодицам, тем более, сжимать их и двигать, но он терпел и у него стояло. И он позволял Ренику так издеваться над собой. Миша пытался сообразить, что происходит. Мозг отказывался, и не только потому, что вся кровь от него отхлынула. Князь был не таким! Надёжным, как скала, сильным, несгибаемым. Он был твёрдой землёй в бурном море Михиной жизни, его опорой. Михой он рулил играючи, и в постели, как правило, вёл, даром, что был снизу. Тем, кто пытался его нагнуть в фигуральном плане, спуску не давал. И тут вдруг на карачках, да перед кем, перед этим ботаником-недоучкой. - Оближи пальцы и вставь. Так, чтобы я видел. Князь покорно сунул руку в рот - Миха увидел его разгоряченное лицо с полуприкрытыми глазами, вполоборота, - и, отведя одну половинку вбок, закружил по нежной коже входа. Чуть погрузил палец внутрь. - Замри. Реник полез копаться в сумке. Миха не находил в себе сил прекратить это затянувшееся представление. Почему Андрей позволил себе быть с другим? Чем он, Миха, провинился, что сделал не так? Чего ему не хватало? Вот этого? Неужели вот этого?! Почему из всех именно Ренегат? Потому что на него, Миху, похож? Не заметно, чтобы Саша заставлял Андрея. Надо было... надо было уйти по-тихому. Или ворваться к ним туда, навалять обоим, выгнать обоих из группы, из своей жизни. Особенно этого предателя. Он представил на миг жизнь без Князя - и сердце болезненно сжалось. Но и с этим - с этим же нельзя мириться? Однако то самое, мелкое и поганое, не давало ему уйти или сорваться. Хотелось жадно смотреть даже на такого, нового Андрея. Да Миха на него любого мог сутками смотреть, а от того, что разворачивалось у него на глазах, давно серьёзно завёлся. Саша добыл из сумки смазку и полил на промежность Андрея. - Продолжай. Под ровный голос Князь погружал палец то глубже, то быстрее, добавил второй, развёл в стороны. Миша прилип носом к стеклу. Руки сами расстегнули джинсы, и уличный холод обдал член, едва прикрытый свитером, но не остудил жара. - Сегодня, к сожалению, у нас нет всей ночи, а то бы ты, как в прошлый раз, с утра еле ходил, - Реник пошарил в сумке и вытащил пробку. - Держи задницу. Князь раздвинул половинки, показывая пульсирующий вход, и Саша сам погрузил туда пальцы, куда длиннее князевских. Довольно улыбнулся, добавил смазки и стал медленно, вращая, вставлять пробку. У Андрея подрагивали руки и спина. Миху тоже потряхивало. Мышцы расходились всё шире, а потом резко сжались вокруг основания. - А вот теперь повернись ко мне. Андрей выпрямился, стоя на коленях, по лицу было заметно, что пробка чувствительно перемещается внутри. - Ближе. Князь подполз, кусая губы, а Саша, присевший на край кровати, вытащил член и развёл ноги, давая больше места. Миха понял, зачем нужна была пробка: на долгую подготовку времени не было, а размер там был почти как у него. У Андрея жар приливал к лицу, пробка внутри задевала простату, а зажимы колыхались при каждом движении, с тоненьким звоном о них ударялась мотающаяся цепочка с мечом. Реник положил ладонь на затылок Князя, чуть сжал волосы. - Руки за спину. И медленно, безжалостно насадил его ртом на себя до самого конца. Замер, удержал Андрея, не давая отстраниться. Тот мычал, но не мотал головой и руки всё так же держал сзади. - Молодец, - давая подышать, Саша отпустил его и погладил. Потом принялся водить его головой так, как самому нравилось. Князю, видимо, тоже нравилось, потому что пришлось оттаскивать его за волосы. Даже через грязное стекло было видно, какими ярко-красными стали его губы, как он тяжело дышит, обводя их языком. Реник уложил его на спину так, что голова свешивалась с края. Ноги Андрей поднял, согнув в коленях, и развёл в стороны, подхватив под коленки руками. Наконец Саша сдёрнул с себя футболку - жарко ему стало, с досадой подумал Миха, разглядывая пушащиеся повсюду тёмные волосы. А он тут на балконе мёрзнет. - Держи так. Не смей трогать себя. Открой рот. Миха смотрел, не в силах оторваться, как двигается горло, и уже не знал, хочет он войти так же или с другой стороны, между приглашающе разведённых ног. Он старался дрочить помедленнее, возможно, доказывая себе, что сможет продержаться дольше Реника. Саша опять замер, глубоко войдя, и провёл ладонями по животу Андрея, совсем близко от члена, так, чтобы дать почувствовать дразнящее тепло, но не коснуться. Потрепал зажимы, вызывая стон. Миха вспомнил, как Андрей прикалывался над ним и пел куски из "Акустического" с хуем во рту - типа, так ты их тоже полюбишь. Они же одно, они же с училища вместе, и в этом смысле тоже, и вот так отдать это всё какому-то... Как он мог? А сам Миха - мог? Мог сейчас не портить себе последнего удовольствия, подрочить, развернуться и уйти, а потом разорвать всё к чертям собачьим? Ренегат опять перевернул Князя - на этот раз тоже поперёк кровати, только вниз лицом, подсунув под живот подушку и заставив задницу торчать высоко в воздухе. Снова с размаху ударил, и ещё, и ещё. Андрей стонал, комкал покрывало. Саша, накрыв горящую кожу ладонью, чуть вытащил пробку, поводил ею внутрь и наружу. - Не вертись. Вытащил, отбросил в сторону, щедро налил ещё смазки. Как назло, кровать была узкая и Князь лежал наискось, вид на его задницу открывался прекрасный. - Дюша, Дюш, - прошептал Миха. - Можно я... Реник приставил тёмную головку ко входу, чуть толкнулся внутрь, дразня. Андрей попытался податься назад, но сильная рука легла на поясницу, удерживая. Медленно, так же, как в глотку, он протолкнулся внутрь. Миху вело, он помнил ощущение от этой, не какой-то другой, задницы. От того, как именно эти мышцы охватывают горячо и туго. Каково это, толкаться именно туда, держать руки именно на этих бёдрах. Да, что уж скрывать, лебединой верности он не хранил, и фанатку с этой стороны не одну пробовал, но с Андро было пресловутое "это другое". Ну просто потому, что это был он. А тут Реник посягнул на его единственное. И вколачивался в это единственное, наводя на мысль "не своё, не жалко". Миша не помнил, как, шажок за шажком, загипнотизированный зрелищем, добрался до балконной двери, которая сейчас растворилась под его напором. Словно магнитом его притягивало туда, к Андрею. - Саш, я сейчас... - простонал Князь. - Терпи. Не кончишь, пока я не разрешу, - сказал тот строго, насколько получилось, тяжело дыша. - Саша, пожалуйста. Реник совсем остановился. - Терпи. Миша, прикрой балкон за собой, дует. Князь взбрыкнул, пытаясь отодвинуться и встать, но руки сразу двоих вернули его на место. - Дует ему! - рявкнул Миха, отмирая и ногой лягая дверь. Он оказался внутри аквариума, и происходящее стало слишком реально. - Ща совсем нахуй сдует! Подвинься, блин, расставил тут свою жопу. Не понимаешь нихрена, что ему нужно. Саша так просто уступать не стал, и они с минуту толкались под диким взглядом Князя, явно поверившего, что сейчас в него засунут сразу две здоровенных дуры и порвут нахрен. Изгнав конкурента, под насмешливым взглядом Ренегата, он вошёл в Андрея, по-хозяйски положил руку на задницу, почувствовал жар и передвинул ладонь на бедро. Наклонился и поцеловал в плечо. - Хорошо всё будет, Дюш, он больше не сделает тебе больно. Хуйни тут всякой понавешал, - просунув руку под грудь, дёрнул прищепки, в спешке не до конца разжав. Вышло неловко и грубовато. Прибрался в доме, понимаешь, да. - Прости, - наклонился и поцеловал в шею. - Прости, что я тебя... это... ну, понимаешь... Князь всхлипнул. Миха двинулся осторожно, потом быстрее, набирая ту же скорость, что и Саша до него. но выходило как-то совсем по-другому, не жёстко, ласково, и Андрей подавался ему навстречу. - Дюша, Дюш, хороший мой, - прижимаясь к нему со спины, зашептал он. - Сейчас, сейчас всё будет, потерпи. Реник требовательно повернул его ближе к себе, ткнулся членом в приоткрытый, стонущий рот. Андрей покорно его принял. - Да, Андрюш, потерпи, он сейчас поёрзает минут пять и спустит, а потом я сделаю всё, как надо. Со мной и кончишь. Князь выглядел совершенно потерявшимся в ощущениях, кажется, не понимал, что делает, позволяя в себя толкаться с двух сторон. Наверно, если бы сейчас к нему пристроились двое сзади, он бы уже не возразил... Миха взрыкнул и дёрнул Андрея за плечи, оттаскивая. Что там Андрей мог откусить Ренику - да так тому и надо. - Не слушай его, - накрывая Князя собой, скользя всем телом по спине, попросил Миша, не переставая двигаться. - Я здесь, я рядом. Я тебя не отдам. Ты такой... такой весь... другого такого нет, для меня - так точно... - Мих... Мих, я... - Дюшенька... - Не смей с ним кончать, терпи! Князь застонал, забился, кончая, и Миха в пару движений догнал его, уткнулся в плечо. И вдруг на лоб брызнуло влажное, тёплое. Ренегат, не желая сдаваться без боя, тёрся о лицо разомлевшего Андрея, об ухо, о волосы, метя своим семенем, да так, что и на Миху попало. - Ну ты сука! Лежать в этом всём совершенно не хотелось, тем более появляться в таком виде в коридоре. - Дюш, надо встать, давай, - Миха поднял притуманенного Князя и потащил в тесный санузел. Реник притащился за ними, и это, наверно, было даже к лучшему, потому что один бы Миха и держать и мыть Андрея не смог бы. Он вонючим гостиничным мылом оттирал чужое семя с лица и волос, волком глядя на водящего по телу Князя Реника, а когда их руки столкнулись в паху и стало понятно, куда Реник сунул пальцы, чуть не убил его лейкой для душа. Саша глянул на него с вызовом, пальцев не убрал, и Миха добавил свои, да ещё и бросил душ, взялся за член. Вдвоём они довели и так еле стоящего на ногах Андрея ещё до одного оргазма, домыли, в четыре руки вытерли, хотя сами уже были мокрыми от брызгавшего во все стороны душа. Отвели его в номер, усадили на кровать и укутали одеялом, сдёрнув уделанное покрывало. - Пить хочется, - прошептал Князь, едва не заваливаясь вбок. Саша его удержал. Миха метнулся в коридор, к кулеру. Налил тёпленькой и понёсся назад, боясь, что Реник запрётся от него с Князем. Нет, не заперлись, но уже целовались. Вернее, Саша настойчиво целовал полусонного Андрея. - Дюш, на, попей. Дюш, одеться надо, - Миха принялся кое-как натягивать на него джинсы. Остальное, плюнув, просто собрал в комок. - Дюш, вставай, пойдём. Где ключ? - Проебал где-то, - тот глупо захихикал. - Через балкон хотел. Саша, пользуясь заминкой, опять потянулся к нему. - Андрюш, оставайся. Миха выматерился и с комом вещей вышел на балкон, потянув с собой необутого, полуголого Князя. Пинком выбил вторую перегородку и втолкнул Князя в номер. Саша выполз на балкон с одеялом на плечах и закурил. - Ты выиграл сражение, но не войну, - с пафосом заявил он, поправляя очки. - А из группы нахуй не хочешь? - Миш, группа не песочница. Одним щелчком не выйдет. И всем бы твою уверенность, что вы не лишитесь сразу двоих. Миха завалился в номер и хлопнул балконной дверью так, что стёкла зазвенели. Кое-как разделся и завалился под бок спящему Князю, подвинув того поближе к стенке и обхватив покрепче, чтобы не сбежал. * - Дюш, вставать надо, автобус скоро, - Миха попытался растормошить Андрея. Тот застонал и приоткрыл глаза. - Я тут чай заварил. И... в общем, поговорить надо. Князь потряс башкой, пытаясь сообразить, что происходит, виданное ли дело - Горшок хочет поговорить, как тёлка, недовольная отношениями. И поменялся в лице: видимо, вспомнил. - И давно это у вас? - горько спросил Миха, всё ещё пытаясь впихнуть ему чай. - Мих... - Давно это у вас, спрашиваю? - спросил он громче, заводясь, хотя обещал себе, что не будет. Он же хотел удержать Андрея, а не разосраться окончательно, только боль и обида брали верх. - Мих, - Князь придвинулся ближе, обнял его за плечи. - Ты же знаешь, наше с тобой - это святое, несмотря ни на что. Вот так - толстый намёк о том, что, в общем-то, отношения у них открытые, женщины у обоих не переводились. Кажется, сдержаться не получится. Нечего ему бабами в нос тыкать, когда сам только что... только что... давал кому попало! - Отвечай, бля! Я тебе простой вопрос задал, нечего тут жопой крутить, как на интервью! - Мих, - Андрей тяжело вздохнул. - Только не подумай, что я тебя обвиняю в чём-то. - Да в чём обвиняешь-то, в чём обвиняешь-то, ё-моё! В том, что, года не выдержав, снова загремел в больничку, и сейчас ходил как в воду опущенный? Что разваливался дохлой рыбой и просил: - Ну Дюш, ну сделай сегодня всё сам? Да хочется мне, но так чего-то заебался... То есть нажрался или принял. Вот и допрыгался. Одна голова - Князь и слова не сказал, а Миха уж всё понял. Вчера ещё понял. Ну скажи, скажи, что это у тебя в первый и последний раз... Ну максимум второй и последний... - Мих... - Князь посопел, помялся. - В Кургане этом всратом, когда ты с нами поехать не мог... Ты не виноват, Мих, я просто... Ну, знаешь, пересрался за тебя. Да ещё концерт этот. Я знал, есть вероятность, что меня просто порвут. Публика порвёт, физически. Всё им Горшка подай, да где он, да что с ним, да чем он таким болен, только ленивый не спросил. Без тебя же мы... кто мы без тебя... - он прижался ближе. - Но мы, в общем, выстояли. А потом ужин этот с местными, те же вопросы, лицо надо держать. В гостиницу вернулись, меня колотит, спать не могу, алкашка не забирает. В голове туман полный, за одно, за другое хватаюсь, всё из рук валится. Ну и Реник... Пришёл и просто приказал. А я послушался. И знаешь, полегчало, уснул. Во только с утра ещё хуже стало. Миха смотрел видео из этого Кургана. Видел, как публика встретила новость о его отсутствии. Как колбасило Андрея - это другим было не пробить его маску. И как Реник аккуратно ел банан, посверкивая на него очками через стол. "Калиф на час, блин. Захапал себе мои партии и Андрюху тоже захотел, а то чего-то не хватает. А ты написал сам хоть что-то? А что связь наша - это не про перепихон, не подумал?" Они прижались лбом ко лбу. - Мих, не бросай меня больше, пожалуйста, - почти жалобно попросил Андрей. - Не умирай больше, я тебя очень прошу. - И ты меня не бросай. Я же без тебя... понимаешь, да? Он же не помрёт, он же завяжет, он же не торчок. Был бы Дюша рядом. Помолчали. - Я же тебе там салатиков принёс, - засуетился Миха. - И сумки собрал. Я сегодня сам до автобуса понесу. Сегодня он собирался быть очень заботливым. * Когда выходили из поезда в следующем городе, сумку нёс Андрей.