Худшее во мне

Из динамиков звучит вступительный саксофонный рифф «Careless Whisper». С танцпола раздаются буйные вопли одобрения, и Рей сразу понимает, кому они принадлежат. Ее друзья приветствуют композицию с разной степенью ликования, подталкивая плечами По, которому приходится опираться на все еще поврежденную лодыжку. Она не уверена, чем вызвана мучительная дрожь на его лице: физической болью или их подколами. Скорее всего, и тем, и другим. «Careless Whisper» была одной из любимых песен По в старшей школе. Они все это знают, потому что Финн однажды нашел видео, на котором Дэмерон, одетый как Джордж Майкл, распевал ее перед зеркалом в ванной. На тот момент ему было где-то около пятнадцати, и его волосы были такими длинными, что их приходилось собирать в хвост. Не прошло и пяти минут, как эта компрометирующая информация была увековечена в групповом чате. Бедняга По. Прежде чем ад разверзся, он прекрасно проводил время, осторожно прыгая в милом маленьком импровизированном танце с Зори. Финн замечает Рей и отчаянно ей машет, приглашая присоединиться к их флешмобу. Она отвечает улыбкой, понимающим закатыванием глаз и отрицательным покачиванием головой. Тот строит комичную разочарованную рожицу, пожимает плечами и делает рукой «пока-пока». Рей любит танцевать. И она с удовольствием бы использовала возможность потроллить По. Но она уже изрядно надвигалась и накричалась, съела достаточно еды и выпила достаточно коктейлей — в какой-то момент из ее носа от смеха потекла пина-колада. Теперь она довольствуется тем, что просто сидит сложа руки и наблюдает, как люди вокруг нее становятся все пьянее и безрассуднее. В идеале рядом с ней в этот момент должен был оказаться кто-то крутой, с кем можно было бы обмениваться ехидными замечаниями и осуждающими остротами. Что-то не слишком отличающееся от того, как она провела здесь свой первый вечер. Но, увы, рядом нет человека, который мог бы составить ей компанию, и Рей снова оказывается одна, попивая шампанское за пустым столиком. Рей вообще не видела Бена со свадьбы. После церемонии она планировала обратиться к нему в последней отчаянной попытке наладить отношения, что могло включать (или не включать — как пойдет) еще некоторое количество слез и легкое заискивание. Но этот засранец быстро нырнул в толпу и растворился в ней, как тень во тьме. Конечно, она могла бы просто встать и найти его. Его местонахождение было несложно вычислить. Из-за огромного количества гостей свадебный прием был поделен на две локации: крытый зал для торжеств с большой сценой, причудливым освещением и красивыми центральными элементами; и пляж, с льющейся рекой выпивкой, оглушительными басами и толпами молодых людей, резвящихся на песке. Бен и остальные близкие друзья и родственники Хана и Леи расположились в первом; Рей и ее друзья — во втором. Финн сравнил это с детским столом в галактическом масштабе Скайуокеров. Скорее всего, Бен сидел в зале, прячась за спинами родителей и, несомненно, дуясь. Очевидно, он активно избегал ее, как чумы, и не хотел иметь с ней больше ничего общего. Так что гордость Рей заставляет ее коротать время в одиночестве. Что в целом ее устраивает. Даже если она не понимает его и никогда не поймет. Даже если этот провал, вероятно, будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь. Нет, правда, все в порядке. — Ты не собираешься меня поздравить? Рей как раз отпивает шампанское, когда над ухом раздается голос Хана. Ее щеки от неожиданности раздуваются, а затем она делает неизящный булькающий глоток. Хан Соло широко ей улыбается. В руке он держит пустой стакан из-под виски, а на шее болтается расстегнутый галстук-бабочка. Он выглядит совершенно расслабленным, как человек, пребывающий в полной гармонии с миром. Рей так привыкла видеть своего начальника натянутым как взведенный курок, вибрирующим от нервной энергии, что на мгновение ей кажется, будто перед ней сейчас стоит совершенно другой человек. Хан в версии 2.0 не подбирает слова на напряженной встрече с клиентом, не ругается по телефону с Чуи на русском, не потирает виски после очередной стычки с сыном, не ворчит на Рей за кружкой черного кофе, предостерегая ее от того, чтобы заводить детей или основывать собственный бизнес. Хан в версии 2.0 просто счастлив. Она возвращает ему улыбку. Рей правда за него рада. — Поздравляю. Извини. Немного сложно было найти тебя среди этой толпы. Он возводит глаза к небу и опускается на стул рядом с ней. — Знаю-знаю. Лея любит зрелищность. — Он подносит стакан к губам, вспоминает, что тот пуст, и ставит его на стол. — Хотя я не против, если это делает ее счастливой. Лее повезло, что у нее есть такой парень, как Хан. К сожалению, им пришлось провести много времени врозь, чтобы спустя годы понять, что вместе им гораздо лучше, чем врозь. Это действительно может навести на размышления о том, как важно вовремя распознать свое счастье, а затем всеми силами постараться его удержать. Но Рей ради собственного блага предпочитает не задумываться. — Ну, как дела, малышка? — спрашивает Хан. Обычно такой вопрос подразумевает риторическое приветствие, брошенное мимоходом по пути в кабинет. Однако сегодня его интерес кажется искренним. — Все в порядке, — уклончиво отвечает Рей. — Церемония получилась красивой и трогательной — я даже всплакнула. И прием проходит очень весело. Просто я немного устала. Его проницательный взгляд нервирует ее, поэтому она опускает глаза на руки. — Ты же знаешь, что я не тусовщица. Он скептически мычит. — Ты заходила внутрь? Там потише. Она встречается с ним взглядом — в его глазах что-то светится. Что-то наводящее на размышления. Родители всегда знают гораздо больше, чем показывают. Не то чтобы Рей считала Хана родителем. Но он был самым близким к понятию отца из всех людей, что встречались ей на протяжении жизни. — Большие толпы вызывают у меня клаустрофобию, — поясняет она, и это отчасти правда. — По крайней мере, тут я нахожусь на открытом воздухе. Хан кивает, поджав губы в знак поражения. — Ну, тогда позволь мне пригласить тебя хотя бы на один танец. Она улыбается его протянутой руке. — Мне скоро пора собираться. Мой рейс через два часа. — А аэропорт разве не в пяти секундах отсюда? — Он встает со своего места и грозит ей пальцем. — Ну давай же. Это моя свадьба. Рей, улыбаясь, со вздохом уступает. Хан никогда не был любителем танцев. Но, очевидно, он взял несколько уроков, и теперь несмотря на напряженную осанку и неуклюжие движения ног, мягко покачивает Рей в такт музыке. Хан — приятный человек. — Итак... — Легкое колебание в его интонации дает Рей понять, что он собирается затронуть какую-то чувствительную тему. — Когда сама планируешь замуж? Нехарактерное любопытство со стороны Хана заставляет ее напрячься. Она подозревает, что этот вопрос задан ей неспроста. — Не знаю. Может быть, мне в первую очередь нужно найти парня? — Верно, — кашляет тот. — Парня. В первую очередь. Подозрения уступают место определенности: Хан явно, хоть и весьма неуклюже, к чему-то ведет. — Что, э-э… — запинается он, пытаясь сформулировать мысль. Циничная часть ее мозга задается вопросом, подтолкнула ли его к этому разговору Лея. — И какого парня ты ищешь? Низкого, высокого… худого, толстого… блондина, брюнета… — Он делает паузу, чтобы снова откашляться. — Нежного, э-э… Напористого… Рей не выдерживает и прыскает со смеха. Хан восхитительно неловок. Может быть, ей стоит бросить ему косточку. — Кого-то высокого. Хан выгибает бровь. — Да? — Ага. И забавного. И вспыльчивого. С красивыми, густыми, темными волосами. На его лице появляется легкая ухмылка, как бы говорящая: «Ладно, подловила» — Кого-то, как ты! — восклицает Рей, выпучивая глаза в притворном прозрении. — Хорошо, хорошо — усмехается Хан. — Мне просто было любопытно. — Я знаю. — Нерешительная пауза, а затем: — Однажды я все тебе расскажу. Уголок его рта приподнимается, растягивая губы в кривую улыбку. Ту самую кривую улыбку. — Нам бы очень повезло, — загадочно говорит он. Сердечный ритм Рей ускоряется. Ей хочется обнять его и разрыдаться. Но они никогда не были нежны друг с другом, и было бы странно начинать сейчас — особенно сейчас, — когда все стало… сложнее. Даже танцевать с Ханом кажется немного странным: ее пальцы зажаты в его ладони, в то время как его вторая рука расположилась в районе спины, практически той не касаясь. Они привыкли выражать свою привязанность в мелочах. Например, приходя утром в офис, Рей может обнаружить, что чашка ее любимого чая уже стоит рядом с мышкой. — Спасибо, Хан, — искренне говорит она, и им этого достаточно. Ей на плечо опускается чья-то рука, кладя конец моменту душевности и взаимопонимания. — Рей, нам пора. Она поворачивается. Ей требуется немного времени, прежде чем взгляд фокусируется на Финне. Позади него видны остальные друзья, которые по очереди обнимают Лею в поспешном прощании. Лея как раз похлопывает руку По, когда замечает Рей и машет. Рей поворачивается обратно к Хану. Тот кивает ей в знак одобрения. — Иди. — А ты? — спрашивает она с легким упреком. — Не хочешь сказать всем до свидания? — Верно, — кивает головой тот. Лея пахнет шампанским и розами. Рей закрывает глаза, запоминая аромат — по каким-то причинам он пробуждает в ней сентиментальность. — Ну что ты как чужая, Рей, — возмущается Лея в ответ на робкие объятия девушки. Как и в случае с Ханом ее слова имеют явный подтекст, только более тонко закамуфлированный. Финн кивает в сторону зала для торжеств. — Ты не хочешь попрощаться с… — Кажется, он физически не может произнести это имя, и Рей ценит колоссальные усилия, которые ему, должно быть, потребовалось, чтобы в принципе об этом упомянуть. Она слегка качает головой. — Нет. Все кончено. — Такое ощущение, что она, скорее, пытается напомнить об этом себе, чем ему. Жених и невеста настаивают на том, чтобы проводить их компанию обратно в отель. Более того, они прилипают к бокам Рей, как клей: Лея берет ее за руку слева, а Хан идет рядом с ней справа. Хан и Лея ведут светскую беседу, забрасывая ее на первый взгляд невинными вопросами: во сколько у нее рейс? Досталось ли ей место у прохода или у окна? Кто заберет ее из аэропорта? Планирует ли она сдавать багаж?.. Рей испытывает искушение заявить им в лицо, что между ней и Беном ничего нет и уже не будет. Нет смысла продолжать с разговор, который вводит их в заблуждение и подпитывает ее собственные глупые мечты. «Так что не рассчитывайте на то, что я буду присутствовать на семейных рождественских ужинах, стану вашей невесткой и рожу вам внуков, — мысленно добавляет она, — потому что этому никогда, никогда, никогда…» — Рей! Она останавливается как вкопанная. Уже потухшая искра надежды волшебным образом снова разгорается в ней, мгновенно разрастаясь до масштаба лесного пожара. Бен. Бежит к ней по песку. Ей приходится дважды моргнуть, чтобы убедиться, что это не галлюцинация: ее живому воображению свойственно представлять вещи, которых нет. Сколько раз она, пятилетняя, по ошибке принимала незнакомых людей за родителей на оживленных рынках Джакку. Но затем Лея выкрикивает его имя, и все ее друзья останавливаются позади Рей. Очевидно, они тоже видят Бена, бегущего по пляжу с перекинутым через плечо смокингом и явно безумным взглядом. Значит, ей не мерещится. Он здесь. Бен действительно здесь. Она выдыхает его имя, едва слышное за собственным прерывистым хрипом. — Что ты… — Ты не можешь улететь сейчас, — заявляет он, как будто это неопровержимый факт. — Ты не можешь. Ты просто… Ты не можешь. Тело Рей прошивает дрожь. Он действительно только что сказал ей то, что она надеялась услышать? Он действительно только заявил, что... хочет, чтобы она осталась? По ковыляет к другу на одной ноге и встает рядом с Беном. — Чувак, что ты творишь? Бен игнорирует его. — Я не могу… Это было бы глупо… Я не могу просто позволить тебе уйти вот так. Ничего не сказав. Я не знаю, почему я… Хриплое восклицание «О боже мой!» застревает у Рей в горле. — Что, черт возьми, происходит? — спрашивает Пейдж Финна и Роуз откуда-то позади. Черт, черт, черт. Как можно вести подобный разговор в присутствии всех ее друзей? Если бы Рей могла говорить, она бы спросила его, о чем он только думает. К счастью, его мать готова сделать это за нее. — Бен. — Лицо Леи напряжено, как будто она едва может сдержать смущение. — Сейчас не время и не место. — А когда будет время и место?! — упрямо парирует тот. — Я что, должен просто позволить ей улететь обратно в Хосниан? Где у меня нет никакой возможности с ней связаться? Где я, возможно, больше никогда ее не увижу? Боже мой. Боже мой. Боже мой. Он действительно думал об этом? Он действительно испугался, что больше никогда ее не увидит? — Бен. — Лея вздыхает и зажимает переносицу. — Рей работает на твоего отца. Он пристально на нее смотрит. — А еще ты можешь найти ее на Facebook, — добавляет Хан. — Даже я знаю, как это сделать. По в отчаянии щелкает пальцами между Беном и Рей. — Между вами что-то происходит?.. — Останься еще на одну ночь, — говорит Бен, приближаясь к Рей. — Я верну тебе деньги за билет. А завтра утром полетишь на джете со мной и моей семьей. БОЖЕ МОЙ! — Бен, я… — Кажется, что у губ Рей толчется миллион слов, и она не может решить, какие из них произнести первыми. В конце концов она решается: — Я уже выехала из номера. Надуманное оправдание. Но срабатывает как надо. — Ты можешь остаться в моем, — бросает гранату Бен. БОЖЕ МОЙ!! Рей не может говорить. Не может дышать. И думать тоже не может. Как будто ее мозг поместили в криокамеру и подвергли шоковой заморозке, превратив в ледяную глыбу. — Какого дьявола?.. — снова вклинивается По. — Захлопнись, Дэмерон! — рявкает Бен, наконец признавая назойливое присутствие друга. Он смотрит на него так, как будто раздумывает, не донести ли до него свою мысль кулаком для закрепления эффекта. — Святые печенюшки, это то, о чем я думаю? Как это произошло? — и не думает униматься По. Где-то на задворках сознания Рей понимает, что ошибалась, полагая, что Дэмерон нашел бы их отношения с Беном забавными. Судя по всему, их общий друг в ужасе. — Этот разговор лучше провести приватно для тех, кто непосредственно в нем участвует, — пытается дипломатически разрешить ситуацию Лея. «Согласна», — хочет сказать Рей. Все это слишком публично. Она слышит, как Джанна говорит по телефону своему парню заткнуться, прежде чем прошептать, обращаясь к Пейдж: «Что у нас тут за драма?» Бен продолжает игнорировать контекст и ведет себя так, словно они не окружены толпой посторонних людей, способных расслышать каждое его слово. — Рей, мне очень жаль, — говорит он, подходя достаточно близко, чтобы она могла почувствовать исходящий от него запах крепкого алкоголя. — Прости, что я нарушил твои личные границы. Теперь я это понимаю. Я больше никому не скажу, что мы вместе спали. ГОСПОДИ. ТЫ. БОЖЕ. МОЙ!!! Глыба льда тает и тут же вскипает. Когда Рей удается прорваться сквозь горячий, дымящийся, изнурительный дым ярости и наконец обрести ясность ума, ее слова звучат, скорее, как визг банши. — Ого! То есть не будешь делать того, что сделал только что?! Вот спасибочки! Бен моргает раз, затем еще — между его бровями залегает морщина. Медленно, как ребенок, выглядывающий сквозь пальцы на что-то пугающее, он поворачивает голову на левый фланг, где сосредоточен полный состав друзей Рей. Он видит их как будто впервые. Хан и Лея прячут лицо в ладонях. Финн выглядит как гончая, готовая к атаке, в то время как Роуз отчаянно удерживает своего парня за рукав. Телефон Джанны уже давно позабыт, она просто стоит и смотрит — приподнятые уголки губ намекают на веселье. Выражение лица Пейдж никогда еще не искажалось настолько сильной гримасой отвращения. Зори поддерживает травмированного По, слегка заинтригованно приподняв бровь. Ага. Теперь в курсе абсолютно все. Рей может только обреченно вздохнуть. Бен поворачивается обратно, и в его глазах читается недвусмысленное: «Блять!» Финн проскальзывает сквозь барьер из слабых рук Роуз и проталкивается к Рей. — Ладно, Соло, хватит, — энергично вмешивается он, как будто ему не терпелось произнести это с тех пор, как Бен появился. — Ты причинил уже достаточно вреда! Почему бы тебе просто не оставить ее в покое? Нет, Финн, что ты делаешь?! Глаза Бена тут же темнеют, и Рей понимает, что ситуация вот-вот выйдет из-под остатков контроля. Она никогда не видела столько ненависти, злобы и насмешки, горящих в одном взгляде. — Тебя это не касается, — рычит Бен тихим, угрожающим голосом. Она пытается приручить зверя, прикладывая руку к груди. — Бен… — Все кончено, — говорит Финн, концентрируя все внимание на другом мужчине. Он сокращает расстояние между ними одним большим шагом. — Ты просто позоришь себя. Бен отвечает на эскалацию, делая шаг навстречу. — У тебя есть крайне раздражающая привычка совать нос в дерьмо, которое тебя не касается. — Мальчики, — одергивает парней Лея, но ее грубо игнорируют. — Да что ты? — бросает вызов Финн. Еще один шаг. — Ну, Рей мой лучший друг. Счастье моего лучшего друга — мое дело. А ты черная дыра, поглощающая это счастье. — Опять винишь во всем меня? — усмехается Бен. — Почему бы тебе не поплакаться отделу кадров, как ты сделал в прошлый раз? Посмотрим, куда тебя это приведет. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Рей наблюдает, как лицо Финна меняется. По тому, как разглаживается его лоб, гаснут глаза, а со сжатых губ срывается саркастический смешок, она понимает, что Бен пересек точку невозврата. Финн отталкивает Рей в сторону, и она позволяет ему, слишком ошеломленная, чтобы сопротивляться. Он неторопливо идет вперед, пока противники не оказываются лицом к лицу. — О, у тебя хватило наглости поднять эту тему, Бен Соло! — Он тычет пальцем в грудь Бена, распаляя его. Ох, Финн. Большая ошибка. Но только, когда Рей прослеживает траекторию взгляда Бена, она внезапно понимает, где они находятся — позади крутой склон, спускающийся к берегу. Тот самый склон. К тому самому берегу. Иногда вы можете предвидеть что-то еще до того, как это случается. Это похоже на замедленную съемку: как если бы ваше тело пыталось догнать ваш разум, прежде чем начать реагировать. К тому моменту, когда Рей выбрасывает вперед руку и выкрикивает сдавленное «Нет!», Бен и Финн уже кубарем летят с холма. На взгляд постороннего человека, все должно было произойти очень быстро. В какой-то момент кажется, что Бен собирается отступить: он делает шаг назад и проводит рукой по подбородку; в следующий — он хватает Финна и толкает в соленый морской воздух, отправляя их в совместный полет. Отчаянный крик Леи — самый странный звук, который Рей когда-либо слышал из уст этой элегантной и сдержанной женщины. — Бен! Как только тело и разум синхронизируются, Рей приходит в движение. Она отталкивается пятками и бросается вниз по склону, едва удерживаясь на ногах. Двум идиотам требуется значительное количество времени, чтобы докатиться до низа — увлеченные борьбой, они передвигаются рывками и зигзагами. Рей представляется прекрасная возможность понаблюдать со стороны, насколько нелепо выглядит драка, когда ты летишь с холма, пытаясь отмутузить противника. Она определенно не стала бы рекомендовать этот способ сведения счетов кому-либо старше десяти. Точно так же, как и вчера, Бен и Финн распадаются от удара о плоский участок. Первый быстро поднимается на ноги и, словно лев, преследующий свою добычу, хищно и целеустремленно приближается к Финну, который все еще барахтается в песке. Рей съезжает вниз по оставшейся части склона и тянет Бена за руку. Она выкрикивает его имя, но тот вырывается, одержимый желанием добраться до противника. Даже слегка сгорбившись, он выглядит широким, неповоротливым и массивным. У гораздо менее крупного Финна просто нет шансов против этой груды мышц. Господи, он же его убьет! На этот раз Рей порывисто обхватывает ладонями его лицо, пытаясь переключить внимание на себя. — Бен. — Ее прикосновение заставляет мужчину вздрогнуть. — Бен, прошу тебя, — говорит она, очерчивая большими пальцами контур его скул, — остановись! Он качает головой и колеблется. Горячие всполохи пламени в его глазах начинают утихать, пока в них не остается ничего, кроме умоляющего отражения Рей. Бен медленно поднимает руки и сжимает их на ее предплечьях. Рей чувствует, что он собирается ей улыбнуться. Но звук боевого клича Финна лишает их этого шанса. Кулак Финна летит Бену в лицо прежде, чем кто-либо из них успевает осмыслить происходящее. Рука Бена резко вырывается из руки Рей, когда под воздействием удара он по инерции отклоняется назад… и приземляется прямо в руки своего дяди Чуи — русский гигант как всегда тут как тут, чтобы предотвратить катастрофу. — Финн! — орет Рей, гневно пихая друга в грудь. — Он ведь уже прекратил драку! — Что? — хрипит тот. Бен изо всех сил пытается вырваться из могучих рук Чуи — на его лицо возвращается жажда убийства. Щека уже успела опухнуть, а кожа вокруг глаза налиться краснотой. Волосы всклокочены. Он выглядит совершенно дико. — Ах ты чмошник! — Что… — снова начинает Финн, обращаясь к Рей за объяснением. Когда она бросает на него разъяренный взгляд, тот в замешательстве бормочет: — Ну, я не знал! Я… я не знал! — Он хлопает рукой по лбу и спотыкается. — Прости! Его изумление искренне. Пока Рей и Бен наслаждались моментом вновь обретенного понимания, Финн, должно быть, настраивал себя на старый добрый мордобой. Но Рей все равно снова толкает его в плечо. На заплетающихся ногах с холма спускается Хан. Он кладет руку на грудь рвущемуся в бой сыну: — Хватит, Бен! Достаточно! Следующей к ним присоединяется Роуз, неизящно скатываясь вниз на заднице. Наспех отряхнув песок с платья, она стремительно бросается к Финну. — С тобой все в порядке? — вопрошает она, ее руки беспокойно оглаживают его плечи, волосы, лицо. — Ага, с ним все в порядке, — ворчливо бормочет Рей, выплевывая изо рта остатки песчинок. Голос Хана звучит как прохладная, лиричная музыка. — Сынок, успокойся. Успокойся сейчас же. Проходит какое-то время, прежде чем Бен начинает проявлять признаки возвращающегося самообладания. Его дыхание замедляется, а ярость утихает. Когда тело Бена начинает расслабляться, Хан и Чуи осторожно его отпускают. — Ладно, — фыркает Бен, поправляя воротник. — Все в порядке. Я в порядке. Но как только Хан и Чуи отступают, Рей понимает, что это ошибка. — Я УБЬЮ ЭТОГО СУЧЕНЫША! Бен бросается вперед, почти опрокидывая Финна на лопатки. Через две секунды он снова оказывается в руках Хана и Чуи. — Отпустите меня! — продолжает орать Бен. — Я прихлопну гада! Рей стонет, пряча лицо в ладонях. Когда она решается снова посмотреть вверх, то видит Лею, По и остальных, наблюдающих за происходящим с вершины холма с открытыми ртами. Что они теперь обо мне думают? — Ладно, вот и всё, — бурчит Хан. — Мы отведем тебя внутрь. Давай, Чуи. — Я найду тебя, — шипит Бен, скаля на Финна зубы. — Ты за это поплатишься! Финн выглядит испуганным. Роуз тем более. — Боже мой, чувак, успокойся уже! — снова влезает По. — Заткнись, Дэмерон! Ты все еще должен мне восемьсот баксов! Рей размышляет, как так получилось, что закрутившаяся спираль событий привела их почти в ту же точку всего лишь сутки спустя: борьба, песок, балаган... — Господи, — стонет она, снова выплевывая песок, — за что мне это!

***

Бен прикладывает к опухшей щеке лед, обернутый в полотенце. Каждое прикосновение к его коже вызывает холодный прилив боли и жгучее напоминание о собственном саморазрушительном идиотизме. После того как отец и Чуи силой затащили его обратно на холм, они заперли его в одной из комнат для переодевания и оставили на милость матери. Ему пришлось двадцать минут, надувшись, выслушивать, как Лея отчитывает его за глупость, безрассудство и эгоизм. Да, это определенно был не тот сценарий, по которому должна была пройти его встреча с Рей. Единственным утешением, за которое он мог цепляться, служило воспоминание о реакции девушки, которая, похоже, собиралась сделать Финну жесткое внушение, прежде чем Бена оттащили за подмышки. И Бен не понаслышке знает, насколько гневную отповедь может дать Рей. Пусть он и пережил двадцать минут ада, но, по крайней мере, этот мелкому сученышу тоже не удалось выйти сухим из воды. Бен в одиночестве сидит на песке и бессмысленно смотрит на чернильные волны. Единственная причина, по которой ему разрешили вернуться на пляж, заключается в том, что Финн и остальная часть его отряда уже давно уехали. Кроме того, мать также посоветовала ему «очистить голову» и «поразмыслить о своем поведении», надеясь, что свежий океанский воздух поможет в этом процессе. Впервые он решает ее послушать. Бен давно так не выходил из себя — и уж тем более на глазах у родителей. Ему действительно следовало дважды подумать, прежде чем лезть в драку. Он уже слышит голос Леи, рассказывающую свою версию истории Люку. «У Бена… произошел рецидив», — скажет она сдавленным тоном, приправленным жалостливым выражением лица, от которого его тошнит. Управление гневом не было проблемой. Поворотным моментом для него стал четвертый стакан виски. Ему следовало остановиться на втором или не торопиться с третьим. Но он так нервничал, готовясь поговорить с Рей, что этой дозы ему показалось недостаточно. Кажется, он действительно похож на свою мать. Варясь в котле грустных мыслей, Бен едва успевает заметить тень, попавшую на край периферийного зрения. Он закатывает глаза, заранее раздражаясь от предстоящего диалога с одним из любителей всюду совать свой нос. Но когда тень приближается, его сердце чуть не выскакивает из груди. Рей садится на песок рядом с ним — молчаливая, задумчивая, освещенная мягким сиянием луны. Ее руки крепко обнимают колени, и она смотрит на темно-синее небо с хладнокровным безразличием. Он отворачивается, изо всех сил стараясь соответствовать ее уровню спокойствия. Кажется, ее появление лишило его дара речи, потому что Бен силится, но не может произнести ни одного слова. — Как твое лицо? — спрашивает Рей, когда он делает вдох, чтобы выдавить из себя первый слог. Бен с легким щелчком захлопывает челюсти. — Болит. Но это только щека. — В качестве демонстрации он прижимает полотенце к скуле и издает тихое «ох». — Тебе повезло. Он недоверчиво хмурится, и лицо пронзает острая вспышка боли от натяжения кожи. — Он не очень сильно тебя ударил. — Она по-прежнему не смотрит на него, но боковым зрением Бен различает намек на улыбку. — Иначе пришлось бы ехать в больницу. Из него вырывается шипящий смешок. — Я в курсе. Хочешь верь, хочешь нет, но это не первый раз, когда меня бьют. Ее мелодичный смех проливается бальзамом на его душу. Он чувствует себя школьником, гордящимся тем, что заставил приглянувшуюся ему девочку хихикать посреди урока. — Прости, — говорит Рей, и в ее голосе действительно звучит извинение. — Это не твоя вина, а его. — Бен не может подавить звучащее в его голосе презрение. — Чертов трус. Застал меня врасплох. — Финн не знал. — Ага, как же. Его обиженный тон предшествует напряженному молчанию. Бен понимает, насколько упрямо, горько и по-детски это звучит. Возможно, у него действительно проблемы с доверием. — Финн больше не будет к тебе лезть. Я провела с ним воспитательную беседу. В ее тоне слышатся жесткие нотки, намек на гнев, кипящий прямо под поверхностью. Бен чувствует удовлетворение от того, что на этот раз ее гнев направлен на его противника. — Лея с тобой говорила? — Да, — стонет Бен. — Снова почувствовал себя семнадцатилетним. — А что случилось, когда тебе было семнадцать? — Я угнал машину отца и врезался на ней в дерево. Рей, должно быть, удивлена, потому что он чувствует, как девушка шевелится рядом с ним. — Ты разбил «Сокол»? Он съеживается от воспоминаний. Хан так разозлился на него тогда, что они не разговаривали несколько недель. Бену пришлось подрабатывать в кинотеатре в дополнительные смены, чтобы взять на себя половину расходов на ремонт. — Ага. Но не называй ее так. — Почему? — Нелепо давать имя машине. — Когда Рей ничего не говорит, он добавляет: — Я специально ее разбил. Мне всегда казалось, что отец любит эту груду железа больше меня. Сказанное им повисает тяжестью в соленом воздухе. Он никогда не выражал свои чувства в словах, и от этого они звучат еще печальнее. Каким жалким неудачником надо быть, чтобы завидовать машине?.. — Бен, — выдыхает Рей. Как всегда, его имя звучит из ее уст как музыка. — Твой отец тебя любит. Ты понятия не имеешь насколько. Он все время говорит о тебе. У меня такое чувство, будто я знаю тебя только по его рассказам. Бену нравится мысль о том, что еще до того, как все это произошло, он каким-то образом был частью ее жизни. — Отец тоже постоянно говорит о тебе. Мне кажется, будто я тебя тоже знаю. — Тебе не кажется. Он больше не может смотреть на море. Он должен увидеть, что она чувствует, когда это произносит: сжаты или приоткрыты ее губы, напряжены или расслаблены ее плечи, отрешенный или безмятежный у нее взгляд. Но Рей не поворачивается к нему, она сидит в закрытой позе, продолжая держать колени подтянутыми к груди. Лед в руках растаял, оставив только мокрое полотенце. Бен выжимает его в песок, используя это действие как предлог, чтобы не смотреть на нее, когда задает вопрос: — Разве ты не опоздаешь на рейс? Она делает тихий, но резкий вдох сквозь зубы. — Неа. Вот теперь он смотрит на нее, и боль в его щеке почти исчезает. — Я решила остаться еще на одну ночь, — произносит Рей так беспечно, словно это не самая потрясающая новость в мире. Она наконец-то поворачивается к нему лицом: ее глаза сияют, а на губах расцветает легкая улыбка — какой бы слабой та ни была, кажется, она освещает весь пляж. Начиная с их первой встречи Рей была лучом золотого света, мерцающим в мрачном туннеле его жизни. Блять. Она превратила его в гребаного поэта. — Чт… — Бену требуются три попытки, чтобы подобрать слова. — Разве я не полностью облажался? — Ага. — Оу. — Но… — Ее улыбка становится шире, и Рей переплетает его пальцы со своими, почти вызывая остановку сердца. — Ты сделал это, потому что боролся за меня. До Скарифа Бен едва ли мог вспомнить, что значит быть счастливым. Он думал, что это тепло рук матери, обнимавшей его зимой у пылающего камина. Он думал, что это удовольствие, когда он высунул голову из люка на крыше «Сокола» и кричал, несясь навстречу ветру, пока отец вел машину, а дядя Лэндо удерживал его, не давая свалиться. Он думал, что это радостная новость о зачислении в Ач-То и гордость в глазах дяди Люка, когда тот обнял его, пока Бен сжимал в руке извещение. Но теперь Бен знает это наверняка. Это волна возбуждения при виде Рей, когда он нашел ее в переполненном баре. Это стон Рей, когда он поцеловал ее, вжимая в стену номера. Это мягкость ладони Рей, когда она ласково гладила его лицо, и приглушенный мятыми простынями смех. Это ямочка на ее щеке, когда Рей улыбается ему в темноте. Это робость в ее движениях, когда Рей проводит рукой по его скуле. Это блеск в ее глазах, когда Рей наклоняется ближе... Этот поцелуй не похож ни на один из их прежних: их губы страждущие, но нежные, дыхание глубокое, но медленное. Ее большой палец осторожно проводит по отеку на щеке, а остальные погружаются в растрепанные вихры. И все это так правильно, что Бен забывает, каково это — целовать кого-то еще. Он пьет ее как нектар. Он не может насытиться этим вкусом. Ему мало любых ощущений, связанных с Рей. Он целует ее недостаточно сильно. Он обнимает ее недостаточно быстро и прижимает к себе недостаточно крепко. Он настолько поглощен ее губами, ее вкусом, ее запахом — ею всей, — что в этот самый момент на пляж может упасть метеор, а он даже… БАБАХ! Где-то сверху раздается оглушительный грохот, от которого их губы разъединяются. Возможно, он поторопился с утверждениями. В то время как Рей реагирует хриплым смешком восторга, Бен в ужасе падает на локти. Ослепительные вспышки красного, зеленого и желтого усеивают небо, и он вздрагивает от каждого громкого хлопка. Блять! Мать все-таки позволила ему устроить фейерверк. Бен чувствует, как Рей оценивает выражение его лица. Ее зоркий глаз улавливает каждое паническое вздрагивание, каждое тревожное подергивание его предательски напряженного тела. Бен надеется, что она все еще находит его привлекательным. — Ты… — В ее голосе слышится легкое веселье. — Ты боишься фейерверков? — Нет. — Даже он находит свой ответ неубедительным, учитывая то, как его интонация приобретает оборонительные нотки. — Я просто… осторожен. Мой идиот-отец выстрелил мне в спину одним из них, когда мне исполнился двадцать один год. Она обхватывает пальцами его подбородок и поворачивает к себе. — Тот факт, что фейерверк однажды тебя травмировал, не означает, что так будет всегда. Ты все еще можешь научиться любоваться этим зрелищем. Смотри! Бену трудно оторвать взгляд от ее очаровательного лица. Но Рей пытается ему на что-то указать, поэтому он следует взглядом за движением ее пальца. Движение упирается в небо, на котором танцуют и закручиваются в спирали сверкающие разноцветные огоньки, словно динамичный водоворот на картине Ван Гога. Он втягивает воздух — короткий, судорожный вздох — и впивается пальцами в песок. Каким-то образом, рядом с указательным пальцем Рей, фейерверк выглядит не так страшно и даже чуточку красиво. Она обхватывает рукой его локоть, укладывая голову ему на плечо. Их тела так плотно — идеально — прилегают друг к другу, словно кусочки пазла. — Я знаю, что ты не склонен заводить отношения. — Это было раньше, — поспешно возражает Бен. Рей немного елозит, устраиваясь поудобнее, и ее мягкая щека снова прижимается к его твердому плечу. — Думаю, мы можем… — Она делает паузу и сглатывает. — …попробовать. Оно возвращается. Сердцебиение в ушах. Грохот такой же хаотичный, как и фейерверк в небе. — Я имею в виду… — Дрожь в ее голосе едва уловима среди всей этой какофонии звуков, но действует на Бена успокаивающе — напоминает ему, что они оба нервничают до чертиков. — Ну что такого ужасного может произойти?.. Бен может сходу придумать несколько катастроф галактических масштабов, способных разрушить жизнь. Но голос его матери, убеждающий, что гипотетическая боль стоит риска, заставляет его задуматься о том, что, возможно, она права. — Полагаю, существует немалая вероятность, что в течение следующих двадцати четырех часов ты набросишься на меня с кулаками. — Ты знаешь, как внушить девушке уверенность в себе, — фыркает Рей. Бен смеется — проснувшись этим утром, он даже не надеялся, что уже вечером снова будет на это способен. — Но, знаешь, я не против. Мне нравятся дикие гремлины, — ухмыляется он. — Ух ты! Слухи не врут, ты действительно умеешь польстить даме. — Неправда, этот талант я приберег исключительно для тебя. Он прижимается губами к ее волосам, и это кажется самым естественным жестом на свете. Как будто он поступал так годами, и эта привычка успела прочно в нем укорениться. Бену кажется, что он знает Рей много лет. — Итак, мы действительно на это решились? — спрашивает он вместо «Ты хочешь быть моей девушкой?», потому что это прозвучало бы чертовски банально. Долгое время Рей ничего не отвечает, заставляя Бена нервничать. Но потом она фыркает, пожимает плечами и просто говорит: — Ага, хрен с ним! Он замирает, неуверенный, правильно ли он расслышал. — Хрен… с… ним, — повторяет Бен намеренно медленно, пробуя, как эта фраза ложится на язык. Как бы там ни было, это идеальный ответ. После всего, через что им пришлось пройти, никакие другие слова не смогли бы более точно описать тот водоворот эмоций, который они испытывают, и то безрассудное предприятие, на которое она подписываются. Бен улыбается и чувствует, как Рей улыбается в ответ. Ага. Хрен с ним!