***
— Всем добрый день, — доброжелательный, но строгий взгляд пробегается по всем в просторной переговорной. — Давайте начнём сегодняшнее собрание, — сотрудники послушно кивают, и Ким присаживается к ним за стол, погружаясь в рабочие вопросы. Сегодня июнь не сжалился над Сеулом и решил утопить всех в духоте, приправив палящим в окна солнцем. Тэхён время от времени поправляет галстук на своей шее, ослабляя его всё сильнее. Со лба течёт пот, но он не даёт внешним факторам сбить его с важного обсуждения. По окончании собрания он устало улыбается, благодаря всех за работу, но как только первый альфа встаёт, вспоминает: — Извините. Менеджер Ли, присядьте ненадолго, я задержу вас ещё на пару минут, — Тэхён встаёт со своего места, чувствуя, как хрустит позвоночник, когда он слегка прогибается в спине, разминая её. — До меня дошли неприятные разговоры об одном из сотрудников нашей компании, — он оглядывает глав отделов одного за другим, а те отчего-то смотрят на него как провинившиеся щенки, поджавшие уши. — Судя по вашей реакции, все поняли, что речь о нанятом нами сценаристе Ли Юсоне, — и Ким держится изо всех сил, чтобы сдержать усмешку, потому что все как один избегают его взгляда. — Я не буду разговаривать лично с каждым, кто распространяет и поддерживает эти слухи. Но молчать о таком я тоже не собираюсь. Мы все взрослые люди, каждый из вас получил это место исключительно за свои профессиональные заслуги, как и сценарист Ли. Нужно ли мне говорить, насколько это низко — обсуждать его личную жизнь и строить суждения, основываясь исключительно на слухах из прессы? О наших артистах тоже много всего пишут, но это же не доказывает правдивость всего сказанного? — и один из менеджеров тут же кивает в ответ. — Я надеюсь на ваше благоразумие, коллеги. Поговорите со своими подчинёнными, чтобы впредь таких разговоров в офисе не было. А если кого-то это не устраивает, они всегда могут оставить заявление об увольнении у моего секретаря, — Тэхён уже не чувствует жар палящего в спину солнца, его слишком увлекла эта тема. — И мне помнится, одним из приоритетов нашей компании является здоровая корпоративная среда, и слухи за спиной одного из коллег как-то не особо вписываются в этот концепт. Давайте стараться лучше. И все в переговорной кивают, вразнобой бросая громкое: "Будет сделано", "Да, председатель" и по одному удаляются. Тэхён ходит по кругу, потирая виски. Кондиционеры работают, но совершенно не спасают от лучей жестокого солнца. Он кивает на прощание сотрудникам, провожая их взглядом, и хмурится, фокусируясь на тёмной макушке там снаружи. А затем и губы расплываются в улыбке. — Я вовремя? — последний сотрудник выходит из переговорной, и омега успевает проскользнуть внутрь, обнимая тёплым взглядом уставшего председателя. Тэхён на шумном выдохе прикрывает глаза и потирает лоб. — Ты всё слышал?.. — руки Кима тянутся к жалюзям и закрывают стеклянные окна, смотрящие в коридор офиса, а затем тут же ложатся на чужие пышные бёдра, прикрытые тонкой брючной тканью. Омега кивает: — Слышал, — и обнимает Тэхёна, кладя подбородок ему на плечо. — Я весь потный, — шепчет ему на ухо альфа. — Так даже лучше, — с усмешкой в ответ, и оставляет короткий поцелуй на блестящей от пота шее, затягиваясь любимым ароматом. — Не хотел, чтобы до тебя дошли эти слухи... — И вы отлично справляетесь, председатель, — шёпотом в шею. — Ты такой грозный, когда злишься, — и снова слышится тихий смех, который щекочет мокрую кожу. Тэхён гулко сглатывает от накатившего в теле напряжения, скользит руками на талию омеги и сцепляет пальцы в замок у того на пояснице, вызывая мурашки. — Люди всегда будут говорить, не будь с ними слишком строг, — губы невесомо касаются потной шеи, пуская покалывающие заряды по телу Кима, который даже от таких непринуждённых ласк закатывает глаза в наслаждении. — Но спасибо, — он отстраняется от альфы и заглядывает ему в глаза, — что заступаешься за меня, — губы снова растягиваются в пьянящей улыбке. — Мой защитник, — и снова этот тихий смех. Тэхён не думает, когда прижимается к манящим губам напротив в поцелуе. Не думает, когда тянет омегу ближе на себя и скользит языком внутрь, посасывая, вбирая пьянящий мёд. Но то, что не обходит его мыслей, это тут же участившееся дыхание омеги, его прохладные пальцы на потной шее, жар его тела слишком близко к собственному. — Что ты здесь делаешь, цветочек? — пытаясь отдышаться, спрашивает альфа. — Он здесь по моей просьбе, — дверь открывается, и они отпрыгивают друг от друга. — Хосок?.. — хмурится Ким. — По вашей? — переспрашивает Чонгук. — Да, — и Хоби единственный, кого совершенно не смущает эта ситуация. Он закрывает за собой дверь, садится в одно из кресел и откидывается на спинку, пока Тэхён и Чонгук растерянно смотрят на него, по-глупому моргая. — Чонгук-ним, я остро нуждаюсь в ваших профессиональных навыках. — "Чон..гук-ним"? — переспрашивает омега, вдруг услышав свое настоящее имя.***
— А вам в письме разве не сказали, зачем вас позвали? — с лёгкой ухмылкой спрашивает Хосок, переводя взгляд с одного остолбеневшего на другого. — Садитесь, чего как неродные, — и еле сдерживает рвущийся смешок. Тэхён отодвигает кресло для Чонгука и садится следом на соседнее, поглядывая на сцепившиеся в замок пальцы под столом. И кладёт свою руку поверх, чтобы успокоить нервничающего омегу. — Я, видимо, ввёл вас в ступор, — сдаётся Хосок и протягивает руку Чонгуку. — Чон Хосок, или j-hope, как удобно, — и слепит своей улыбкой растерявшегося омегу. — Я... видимо, Чон Чонгук, — на нервном смешке выдаёт в ответ. — Кажется, уже нет смысла скрываться, — и быстро стреляет глазами в Тэхёна. — Не злитесь на него, — старший альфа никак не может сдержать радость внутри от этой встречи, Чонгук для него как персонаж сказок — слышал о нём всё, но ещё ни разу не видел. — Я был тем самым хёном, который выслушивал нытьё нашего влюблённого председателя. Он говорит о вас каждую свободную минуту, — и переговорную заполняет заливистый смех Хосока, которого уж слишком веселит покрасневшее лицо друга. Ким поджимает губы и прячет взгляд от улыбающегося Чонгука. — Так вот оно что, — омега легонько щипает его за палец, заставляя посмотреть на себя. — Я люблю тебя, цветочек, — с закушенной квадратной улыбкой и виноватым взглядом в ответ, и Чон уже сам смеётся вместе с Хосоком над этой умилительной мордашкой. — Ничего страшного, друзья Тэхёна — мои друзья, — переводит внимание Чонгук. — Рад познакомиться. Хотя.. Я знаю о вашем существовании гораздо дольше, чем знаю Тэхёна, — и Ким тянет недовольное "эй" в ответ. — Слушаете мою музыку? — Как и все в Корее, — кивая со своей фирменной улыбкой на губах, и Хосок на мгновение переводит взгляд на Тэхёна, вдруг понимая, почему тот так помешался на этом омеге. — Но я безумно рад познакомиться лично. И Ким, словно мальчишка, быстро стреляет глазами то в одного, то в другого, мотая головой и хмурясь. — Не так уж сильно ты и рад, — закатывая глаза, бросает альфа и рукой ограждает Чонгука от взгляда собственного друга, а оба Чона тут же прыскают громким смехом. — Тэхён-и уже ревнует, — с сощуренными до щёлок глазами от улыбки говорит рэпер. — Чтобы вы понимали, это впервые, — смеётся Чонгук, поглаживая пальцы наигранно надувшегося Тэхёна под столом. — Он даже к бывшему мужу меня не ревнует... — Вообще-то ревную, — бубнит под нос, и омега переводит на него удивлённый взгляд. Губы Чонгука приоткрываются, чтобы что-то сказать, но звук не выходит, омега лишь молча смотрит на Кима, чувствуя, как внутри отчего-то сладко потягивает. — Кажется, вам есть, что обсудить, — выбивает их из мыслей Хосок. — Но пока предлагаю перейти к моему альбому, — и Чонгук с Тэхёном тут же отрываются друг от друга, кивая в ответ. Рэпер пересказывает Чону свои идеи, даёт послушать парочку песен, которые уже успели досвести инженеры, и делится мыслями по поводу визуала. Да, он всё же хочет выпустить этот альбом. Нет смысла скрывать то, что у него на душе, от самых близких людей, которые вот уже несколько лет поддерживают его песни и дарят свою безграничную любовь. Поклонники были на его стороне всё это время, и даже если кто-то так же, как и прошлый омега Хосока, разочаруется в нём... ну ничего, это станет своеобразной чисткой. И днём эти мысли смело крутятся в голове j-hope'a, но с наступлением ночи они часто ставятся под сомнение. Поэтому Хосок вчера написал своему менеджеру сразу же, как у него возникла идея посотрудничать с Чонгуком, и боролся с собой всю ночь, чтобы не отменить эту встречу. Потому что это уже кажется самым настоящим шагом на пути к релизу такого личного альбома. Это была первая мотивация Хоби. Вторая — конечно же, встретиться лично с истинным своего друга, о котором тот ему все уши уже прожужжал. Сколько можно? Он и так долго оставался в неведении, слишком уж любопытно посмотреть на этих горе-влюблённых. — Вы хотите, чтобы я помог вам разработать визуал альбома? — растерянно спрашивает Чонгук, поднимая свой сосредоточенный взгляд от листочка со своими заметками. Хосок кивает ему в ответ. — Но я же не художник... — Я знаю. Но я готовился к этой встрече, — с улыбкой перебивает его старший. — Мне нравится то, что у вас получилось с клипом, и я прочекал другие ваши работы. А когда менеджер Мён сказал, что образы персонажей в клипе вы набросали сами, я решил, что мне в любом случае стоит с вами всё обговорить лично, даже если вы мне откажете. Тэхён смотрит на профиль своего омеги влюблёнными глазами, мягко сжимая одну его руку под столом. Да, он ревнует. Но не потому, что не доверяет. Ким сам не понимает, откуда в нём это чувство, словно это что-то животное. Он никогда не понимал ревность, потому что когда между партнёрами есть доверие, в ней в принципе нет смысла. И то, что он чувствует к Чонгуку, нельзя назвать той самой ревностью, которую Тэхён никогда не признавал. Это другое. Но пока не особо понятно какое. Хосок продолжает делиться с омегой своими мыслями, они обмениваются идеями, а Ким уже и забывает, о чём речь. Так приятно просто быть рядом. В разгар рабочего дня, когда всё кипит, голова забита дедлайнами, и вокруг сплошная суета, безумно приятно остановиться и просто вот так побыть рядом с родным человеком. Тэхён любовно гладит нежную кожу омеги на тыльной стороне ладони, восхищённо скользит взглядом по его точёному профилю и покусывают губы, которые ещё хранят сладкий привкус лилий после их недавнего поцелуя, пока глубоко в груди цветёт такое тёплое чувство. — Земля вызывает Тэхёна, — Хосок щёлкает пальцами у альфы перед глазами и снова так искренне смеётся. — Да? — растерянно в ответ. — Я говорю, что мы закончили и я уже убегаю, — Ким бездумно кивает в ответ. — Как же ты влип, братан, — и снова смеётся со своего безнадёжно влюблённого друга. — Приятно было познакомиться, Чонгук-ним. Встретимся позже, — и омега слегка кланяется. — Да, давай, — альфа приходит в себя и машет другу в ответ, игнорируя то, что дверь уже закрылась. — Что это с тобой? — Чонгук не может сдержать свою улыбку, когда смотрит на Кима. — У тебя милый друг. Мы продуктивно побеседовали, пока ты тут витал в облаках. — Я... задумался, — возвращаясь в реальность, говорит Ким и заправляет одну из выбившихся прядок омеге за ухо. — И не называй его милым, — шутя вырывается сквозь надутые губы. Чон тихо смеётся в ответ на рвущуюся улыбку альфы и чувствует подступающий к щекам румянец. — Ты что, правда меня ревнуешь? — Чонгук оглядывается, чтобы убедиться, что дверь закрыта, и подсаживается ближе, кладя ладонь на бедро Кима. — Похоже на то, — бездумно отвечает Тэхён, следя уже только за передвижениями чужой руки по своему колену. Закатывает глаза, когда нежные пальчики оглаживают внутреннюю сторону бедра, и из-под ресниц смотрит на коварную ухмылку. Омега закидывает ногу на ногу и наклоняется ближе к Киму, бессовестно скользя горячей ладонью по паху. Тэхён шумно втягивает воздух сквозь зубы, шипя на вдохе, и невольно расставляет ноги шире. — Глупыш, — губы шепчут в самое ухо и обжигают покрытую испариной кожу. Ким улыбается, растворяясь в до одури приятных мурашках на макушке от такой близости. — Будто ты совсем не ревнивый, — и слышит тихий смешок у уха. — Ревнивый. Даже больше, чем ты можешь себе представить, — Чонгук поглаживает прямо под ремнём брюк, чувствуя, как быстро твердеет плоть под его ладонью. А потом и вовсе не сдерживается и скользит вниз, обхватывая пальцами поджатую мошонку. — Ах... — срывается с губ альфы, который слишком сильно наслаждается этим безумием. И такими честными словами омеги. — Ни с кем не хочешь меня делить? — Ни с кем и никогда, — Чонгук сам тонет в этой страсти, бездумно мажет губами по щеке Кима и с таким желанием массирует налившийся кровью член под своими пальцами, что закинутая сверху нога сильнее прижимается к нижней, сдавливая поскуливающий без внимания стояк между бёдрами. — Даже.. с нашими детьми? Чонгук горячо выдыхает резко захватившее его возбуждение альфе в самые губы. — Тебе не кажется, что ещё рано думать о наших детях? — трёт пальцами чужой стояк, давит ладонью на головку и дразняще растирает её через ткань, ловя на себе такой хищный взгляд Тэхёна. — Рано их заводить, — на тяжёлом выдохе. — Но думать никогда не рано. — Любишь всё обдумывать? — Ким бросает тихое "мгм", пока его рука скользит Чонгуку под пиджак, а короткие ноготки тут же начинают быстро и мелко растирать спрятанные под тканью рубашки соски, вынуждая омегу сдавленно промычать в сжатые губы. — У нас даже секса ещё не было. Что думаешь по этому поводу? Чону кажется, что он слишком громко дышит, а Тэхён слишком тихо мычит. Хочется слышать его тяжёлые, сдавленные стоны у своего уха, чувствовать их вибрацию на своих губах, на своей коже. Но куда сильнее хочется оказаться сейчас дома, а не в этом до неприличия светлом и ярком офисе в двенадцать дня. Ким, кажется, демонстративно облизывает свои пересохшие и искусанные губы, сжимает сосок омеги между своими пальцами и оттягивает, упиваясь жалобно изломанными бровями и поплывшим взглядом иссиня-чёрных глаз. — Думаю, что это безумие надо срочно исправлять, — вторая ладонь Тэхёна ложится на щёку Чона и притягивает его в поцелуе. Омега стонет. Виновато, сокрушённо, еле слышно. Стонет от такой откровенной стимуляции сосков прямо на рабочем месте и сильнее зажимает член между своими бёдрами — так, что он остаётся мучительно болтаться где-то сзади и пачкается в белёсом предсемени и густой смазке, стекающей по мошонке вниз. — С-сегодня ночью, — собирается с силами Чонгук, чтобы выдавить из своего тела что-то кроме стонов. Его рука уже бесстыдно расстегнула ремень офисных брюк и пробралась под резинку боксеров, а теперь мучительно медленно, с оттяжкой надрачивает альфе под столом, лаская подушечками пальцев головку. — Хочешь сделать это сегодня? — затуманенный взгляд Кима мажет по лицу омеги в расфокусе, пока губы бездумно чмокают щёку, нос, подбородок. — Хочу сделать это сейчас, — отзывается Чонгук хриплым шёпотом, — но во мне достаточно уважения к тебе, чтобы подождать, пока ты закончишь с работой... — омега сам не верит своим словам. — Кажется, у меня к самому себе недостаточно уважения, чтобы ждать, — и одним рваным движением сажает Чона на свои колени, тут же придвигая его к себе за талию. — Что ты..? — Поцелуй меня, цветочек, — Тэхён смотрит на него снизу вверх, пока пальцы умело расстёгивают пуговицу и молнию на брюках омеги. Чонгук сдавленно выдыхает, неотрывно наблюдая за руками альфы и замирает, когда тот берёт его собственные и подносит к своим губам, блаженно целуя костяшки. — И позволь кончить в твои сладкие ладошки. Волна возбуждения пронизывает всё тело, и только рука Тэхёна на талии удерживает омегу в сидячем положении. Чонгук готов поклясться, что растёкся бы лужей перед своим альфой, если бы тот не прижимал его так крепко, если бы не смотрел с такой любовью и мольбой. Чон мелко кивает и опускает свою руку снова на член Тэхёна, возобновляя движения сжатого кулака по истекающему стволу. Медленно, тягуче надрачивает под самой головкой, размазывая предэякулят между своих пальцев. Это сводит с ума... — Да, мой хороший. Прошу, не останавливайся, — шепчет так сокровенно в самые губы и спускается рукой по талии под пиджак омеги, ниже, оттягивая расстёгнутые брюки, и цепляет резинку боксеров. Ким стреляет взглядом на свою промежность и снова поднимает глаза на омегу. — У тебя такие нежные руки, цветочек. Такие они хрупкие на моём члене, — и Чонгук чувствует подступающую влагу у нижнего века. Почему Тэхён так на него влияет? Почему вызывает столько эмоций, что они буквально вырываются наружу. Почему его слова лишают рассудка? Холодные пальцы Кима скользят под резинку боксеров омеги и властно, по-собственнически, проводят одним мазком по липкой ложбинке. Альфа ласкает текущую дырочку, проходится с нажимом и вынимает руку, поднося её к своему лицу. — Смотри, цветочек, — по среднему и безымянному стекают порции смазки на раскрытую ладонь, указательный и мизинец тоже поблёскивают, и Чонгук тихо скулит, потираясь промежностью о бёдра альфы. — А если кто-то сейчас зайдёт и увидит, как ты течёшь на коленях председателя? И так бесстыдно дрочишь мне своими красивыми писательскими пальчиками? Омега запрокидывает голову назад и тихо хнычет, оборачиваясь на закрытую, но не на замок дверь. — Скажу, что всё-таки попал через постель, — шутка сама срывается с языка, но Чонгук тут же давится своими словами, когда Тэхён резко припадает своими губами к собственным пальцам и начинает жадно слизывать густые капли, неотрывно смотря омеге в глаза. — Ты сумасшедший... Он шумно всасывает в себя медовую смазку, хлюпает, чавкает и стонет от усилившейся хватки Чонгука на его члене, от его осторожных и мягких оттягиваний нежных яичек и от его голодного взгляда. — С тобой это моё второе имя, — Тэхён снова скользит рукой к анусу омеги и осторожно растягивает тугие стеночки одной фалангой, больше дразнясь, и Чонгук дрожит в его объятиях, тихо хнычет ему в губы, позволяя влаге повиснуть на слипшихся ресницах. — Два, — невнятно, тихо, в уголок губ альфы. — Что? — Прошу, Тэ, вставь в меня два, — и заглядывает в глаза Кима, которые в эту самую секунду снова начинают окрашиваться в кроваво-алый. Они наедине от силы пятнадцать минут, но спроси их сейчас, оба с уверенностью скажут, будто эти ласки длятся уже не первый час. Эта страсть совершенно выбивает из организма ощущение времени, чувство страха и последние крупицы совести. Чонгук теряется в этом взгляде, тонет в горящих глазах своего альфы и лишь на мгновение прикрывает веки, когда чувствует второй палец, растягивающий его упругие стенки. Когда чувствует, как смазка вытекает из дырочки, марая уже полностью липкое запястье Тэхёна. Он так же медленно надрачивает Киму, но этого более чем достаточно, чтобы тот сжался в его руках от подступающего оргазма, рукой продолжая растягивать узкие стенки. Тэхён не верит, что правда касается Чонгука там. Что правда чувствует его руки на своём изнывающем члене. Что правда кончит сейчас от рук своего истинного омеги. Чонгук толкается бёдрами назад и падает лицом в плечо альфы, сжимаясь всем телом, когда чувствует давление подушечек пальцев на своей простате. — Тэ-э, — тянет он Киму на ухо. — Мы оба сошли с ума, — и снова толкается бёдрами навстречу пальцам. — Но мне так сейчас хорошо, — слезливые глаза смотрят прямо в огненно-красные и видят там полное понимание. — Мне никогда, — движения пальцев альфы учащаются, он намеренно массирует только простату, подёргивая рукой вверх, — никогда, — Чонгук сжимает член Кима у головки и быстро-быстро и мелко трёт пунцовую кожу, ловя влюблённым взглядом поблёскивающие огоньки в глазах Тэхёна, — не было так хорошо... И Чонгук разрывается в оргазме, чувствуя, как боксеры изнутри заливаются тёплой спермой. А затем и ощущает приятную, густую влагу на своих пальцах, когда Ким бурно кончает в его ладонь. — Мне тоже, цветочек, — поцелуй в висок. — Мне тоже никогда не было так хорошо... Чон падает на его грудь и пытается восстановить дыхание, пока Тэхён вынимает из него пальцы и легонько шлёпает его резинкой от боксеров на обратном пути. А затем так по-собственнически проводит рукой по хлюпающим смазкой боксерам от копчика, вниз по ложбинке и нежно обхватывает мошонку, вынуждая Чона стыдливо поморщиться от неприятных влажных ощущений и осознания, в каком неподобающем виде он сейчас находится. Но затем рука Тэхёна выскальзывает из-под брюк, и он даёт омеге отдышаться, прийти в себя, поглаживая потную спину через пиджак, и любовно выцеловывает звёздное небо у Чонгука на лбу. — Порядок? — спрашивает омега, поворачиваясь к Киму спиной — он надел на бёдра пиджак, прикрывая большое пятно от смазки. — Сильно видно? — Ничего не видно, Чонгук, — с ласковой улыбкой на лице шепчет в ответ. — А вот как я выйду со спермой на рубашке... — Белое на белом... Не сильно заметно, — и омега улыбается так широко, словно пытается самого себя убедить в этом. Заметно. Пиздец как. — Но у тебя же есть, во что переодеться? — Есть. В кабинете, — а на лице ни тени сожаления. — Такой ты довольный, — Чонгук подходит к альфе и коротко чмокает его в губы. — Сегодня вечером это лицо навсегда замрёт в счастливой улыбке, — самодовольно тянет Тэхён, а улыбка становится какой-то... зловещей. — Сегодня вечером..? — теряется Чон. — Не прокатит, Чонгук. Ты сам это сказал, не я, — он встаёт с кресла и ненавязчиво прижимает омегу к себе за талию. — Теперь придётся отвечать за свои слова, — шепчет в щёку, чувствуя, как та всё ещё горит после их близости. Чонгук отпускает смешок, снова чувствуя нарастающее возбуждение в штанах альфы своим бедром. — Кажется, мне уже пора уходить. А то у тебя вечер начнётся в офисе в полдень, — и сам подставляет губы под нежные, почти целомудренные поцелуи, словно между ними не было до неприличия грязного интима в незакрытой переговорной в разгар рабочего дня ещё несколькими минутами ранее... — Я постараюсь освободиться пораньше, — шепчет Тэхён в самые губы. — Буду тебя ждать, — так же шёпотом тянет Чон, отталкиваясь от альфы, потому что прекрасно понимает, что если это не сделает он, они тут застрянут ещё надолго. Омега приоткрывает дверь переговорной, противореча его самым страшным опасениям, снаружи никто не поджидает, людей практически нет и никто даже не обращает на него особого внимания. "Знали бы они, что сейчас было за этими дверями", — проносится в голове. И, тихо усмехнувшись собственным мыслям, Чонгук стреляет глазами в Кима и, поклонившись, одними губами проговаривает: — До вечера, — получая закушенную мальчишескую улыбку и нетерпеливый кивок в ответ. Чонгук заходит в пустой лифт и глупо лыбится, как подросток, когда перед глазами снова всплывает тот Тэхён — ревнивый мальчик, который так влюблённо смотрел на него всё время, пока они с артистом обсуждали рабочие вопросы. Чон впервые увидел, как его альфа ведёт себя рядом со своим хёном, и приятно грело душу то, что несмотря на присутствие его друга, тот совершенно не поменялся в своём поведении по отношению к самому Чонгуку — всё так же нежно поглаживал руки под столом, стрелял влюблёнными глазами и не боялся показаться слишком мягким, полным чувств, показаться настоящим. Но теперь всё внутри сворачивается ещё и от предвкушения. Поскорее бы настал вечер.