Танцующий огонёк материнской души

      Как осознать себя, когда ты мёртв? Собраться воедино и не поддаться искушению уйти на покой? Вернуться в мир живых и найти то, что держит тебя здесь? Призрачный огонёк души, блуждающий по месту, где закончился его путь. Грубо, насильно оборвалась нить жизни. То, что держит его в этом месте, определяет то, чем он станет и каких высот сможет достичь.       Больше всего на свете Лили любила своего сына. Своего маленького мальчика, который покорил её сердце с первого взгляда. Нет, даже раньше. Ещё когда она впервые почувствовала, что носит в своём чреве дитя. Лили была готова на всё, чтобы её сын выжил, и она не колеблясь обменяла свою жизнь, на жизнь сына, заключив древний, как сам мир, договор. Судьба за судьбу, жизнь за жизнь, душа за душу. Не важно, как именно происходил этот равноценный обмен, но заключив договор, цепи обязательства крепко связывали обе стороны. Лили предложила обмен и Темный Лорд согласился, приняв свою плату.       Вот только Лорд Волдеморт нарушил договор, за что и поплатился, а душа Лили, так и не ушедшая за грань, осталась рядом с сыном. Позже, когда Гарри забрали, душа продолжала висеть над тем местом, где её тело настигла смерть. Мерцая тёмными ночами, Лили постепенно приходила в себя, а когда осознала, кем стала, то бросилась на поиски сына. Смысл её существования был заключён именно в нём. Как она могла оставить его и упокоиться? Бросить совсем одного в этом полном опасности мире?       Ещё ребёнком Лили познакомилась с девочкой, Линь Чао, чьи родители эмигрировали в Англию из Китая. Эта дружба началась ещё до знакомства с Северусом и до первого курса Хогвартса. Лили часто бегала к подруге домой, чтобы послушать истории старой бабушки Чао. Легенды о небожителях и заклинателях. Страшные истории о душах и духах. О мертвецах, призраках, что не находили покоя и бросались на всё живое. О свирепых демонах и о тех, кто были сильнее всех. Истории о Князьях Демонов были самыми интересными, но про них бабушка Чао старалась не говорить. Лишь улыбалась, хваля внучку и её подругу за любознательность, сбиваясь на родной для себя, китайский язык.       Позже, ещё до письма из школы магии, родители Линь Чао получили повышение и переехали из Коукворта в более благоприятный район, и дороги Лили и Линь разошлись. Больше они так никогда и не встретились. Но вот истории бабушки Чао остались с маленькой Лили до самой её смерти и даже после. Эти истории отличались от того, что преподавали в Хогвартсе, но именно они оказались той правдой, с которой столкнулась душа Лили в посмертии.       Найдя своего сына, неуспокоившаяся душа витала рядом с ним. Рядом с Гарри. Одетый в простую, поношенную одежду на несколько размеров больше, чем нужно, её сын выглядел слишком худым и маленьким для своего возраста. Это вызывало нестерпимый гнев. Ненависть же вызвало отношение к Гарри Петунии и её семьи. Не в силах помочь, Лили могла разве что метаться перед сестрой, стараясь помешать ей или её мужу срывать злость на маленьком Гарри. Вот только это вызывало у Петунии и её мужа лишь больший гнев, и Лили отступала, понимая, что своей помощью лишь вредит сыну.       Гарри должно было вскоре исполниться шесть лет, когда ненависть Лили нашла свои пределы и прорвалась наружу. В ночь середины года, когда полная луна осветила мир, Лили отринула то человеческое, что в ней оставалось, чтобы стать сильнее и спасти своё дитя.       Примерно за четыре месяца до этой ночи Вернон Дурсль, так звали мужа Петунии, повадился сваливать неудачи в своём развивающемся бизнесе на Гарри. После неудачной сделки он обычно выпивал в баре и, возвращаясь домой, срывал злость на племяннике жены. В эти дни Петуния быстро скрывалась в комнате сына, плотно закрывая дверь, и засыпала с ним на небольшом диване, сжимая в объятиях. Она оставляла ребёнка своей сестры одного, прекрасно зная о том дети волшебников гораздо крепче простых людей. Уж лучше Вернон сорвётся на нём, чем на их сыне или ей самой.       Вот только в этот раз всё пошло не так. Вернувшись домой, Вернон сначала отработанным движением прописал Гарри оплеуху и, когда тот отшатнулся, добавил ещё одну, заставив мальчика упасть на пол. Распластавшись на ковре, Гарри еле сдерживал слёзы, прекрасно помня одно из главных правил в общении с родственниками: «Не плакать». Но боль в ушибленном локте была столь велика, что одна слезинка всё же прокатилась по щеке, упав с подбородка прямо на грудь.       Неизвестно почему, но именно эта слеза вызвала у Вернона не только садистское желание увидеть ещё слёзы, но и не на шутку возбудила его. Немалое количество алкоголя, туманящее разум, мешали мыслить, но Дурсль отчётливо осознавал, чего хочет, когда потянулся к ремню на своих штанах.       В отличие от самого Гарри, который непонимающим взглядом смотрел на дядю, во взгляде которого было что-то, чего он раньше никогда не видел, Лили сразу поняла, что должно произойти. И это привело её в дикий ужас, но почти сразу после этого приступ нечеловеческой ненависти и ярости, бросил её тело вперёд. Обретя некое подобие плоти, Лили ощетинилась, показав заострённые зубы и с рычанием бросилась на Вернона, повалив того на пол гостиной. Прямо на ковёр, которым так хвалилась неделю назад перед соседками Петуния.       Вцепившись острыми когтями в жирное брюхо Вернона, Лили впилась зубами в шею мужчины, с лёгкостью перегрызая гортань и порвав артерию. Хрипя и булькая, Дурсль быстро истёк кровью, а Лили с нехарактерной для неё мстительностью выхватила огонёк души, вылетевший из тела. Сжав пальцы, она оскалилась и, повинуясь инстинктам, засунула душу мучителя своего сына себе в рот. На вкус Вернон оказался гораздо лучше, чем на вид. Впрочем, плоть физического тела Дурсля тоже была недурна.       Из кровавого забытья Лили вырвало тихое всхлипывание позади. Замерев, она сдавленно вдохнула бесполезный для мертвеца воздух, когда осознала, что обгладывала человека на глазах у сына. Нет, Лили не жалела о своём поступке, он был естественным, но меньше всего ей хотелось, чтобы Гарри видел её такой.       Встав, Лили судорожными движениями пыталась оттереть кровь с рук и лица, но без толку. Когда сзади раздались шаги маленьких ног, она неосознанно обернулась, восклицая: — Не подходи! Здесь грязно…       Гарри смотрел на неё своими зелёными, как у неё при жизни, глазами. На его щеке уже начинал проступать синяк, последствие оплеухи, но взгляд был не по детски серьёзным и внимательным. Он смотрел на Лили так, будто силился вспомнить что-то. — Мама? — наконец-то спросил Гарри, а в его глазах засияла надежда. — Это правда ты?       Лили сделала шаг к сыну и, упав перед ним на колени, пристально вгляделась в его глаза. Она видела своё отражение в его сломанных очках. Мертвенно бледная, с длинными, спутанными волосами и испачканном в крови ртом, она мало походила на ту светлую, живую Лили Поттер, которая прижимала к себе своего ребёнка, но… Гарри действительно узнал её? Это наполняло её мёртвое, материнское сердце теплом. — Да, мой маленький, — прошептала Лили, любуясь своим храбрым дитя.       В гостиной было тихо. Лишь дыхание Гарри разбавляло тишину. Надо уходить. Этот дом — не место для её ребёнка. Она ни за что не оставит его здесь. Особенно теперь, когда в её силах уберечь его от опасностей. Встав, Лили протянула сыну руку и спросила: — Пойдёшь со мной?       Доверчиво схватив своими теплыми пальцами холодную ладонь, увенчанную острыми когтями, Гарри широко улыбнулся: — Куда угодно…       Полнолуние седьмого месяца. Лили чувствовала свет полной луны даже через стены дома. Ночь, когда призрачные врата распахнуты и вся нечисть спокойно бродит по земле. Когда-то Лили впервые узнала об этой ночи от бабушки Чао, но сейчас она сама чувствовала влияние этого праздника. Они могут уйти туда, где до них не дотянутся волшебники. Ни Альбус Дамблдор и члены Ордена Феникса, ни прихвостни Тёмного Лорда, ни Министерство Магии. А когда она станет сильнее, то они смогут даже прогуляться по Призрачному городу. Гарри должно там понравится.       Выйдя на порог дома номер четыре по Тисовой улице, Лили бросила внимательный взгляд на шрам на лбу сына. Уже давно заживший, он был еле виден даже ей. Когда-то, когда она только нашла Гарри, в этом шраме спал осколок чьей-то разбитой души, но сейчас там никого не было. Она прекрасно помнила то сытое выражение, которое промелькнуло тогда на лице её сына. Лили улыбнулась, показав в нечеловечески широкой улыбке острые зубы, а Гарри улыбнулся ей в ответ, щуря полыхнувшие зелёным огнём глаза.       Её сын всегда был особенным. Лили это знала с самого начала. С того самого момента, когда почувствовала его магию в себе. Магию ещё не родившегося ребёнка. Он станет великим. Действительно великим, а не таким, как Дамблдор или Тёмный Лорд. И, когда он станет сильнейшим, то, если захочет, сможет уничтожить всё на своём пути, но сейчас, когда он ещё мал, она будет идти рядом, оберегая его от опасностей.       В конечном счёте, она стала такой именно ради него. Да и какая мать не сделала бы всё ради своего ребёнка?