***
— Подключился, Ло? — слышится голос Дилана. В последнее время он часто давал доступ к своему телу Лололошке, а тот вовсе и не был против смотреть на всë глазами автоматона, глазами Дилана. — Да, — лаконично ответил Лололошка, вновь оглядывая всë вокруг. Сейчас Дилан был на парах. Для того чтобы убедиться, что можно будет подключаться к Дилану и следить за уборщиками, они решили практиковать такие подключения чаще. Сначала один раз в неделю, потом два, и всë чаще и чаще. Со временем это стало чем-то обыденным, стало частью каждодневной рутины и, на удивление, частью их интимной жизни. — Сегодня пойдём в подвал, — коротко отрезал Дилан, конспектируя лекцию. — В два часа дня буду ждать тебя у универа. — Я предлагаю заняться кое-чем другим, в подвал мы можем пойти и ночью, — томно выдыхает Ло, положив руку на внутреннюю часть бедра и заставляя табун мурашек пройтись по телу. До того интимно это звучало здесь, на парах. Где другие «люди» не знают, что ты весь течëшь от чьих-то грязных и похабных словечек. Возбуждал и страх того, что их могут застать врасплох, увидеть, как Дилан ласкает себя своими же руками. Хотя он уже не мог говорить, что это его руки. Лололошка нарочно оглаживает бедро ладонью, с методичностью садиста надавливая подушечками на кожу под тканью плотных джинс, на удивление, вызывая реакцию у их обладателя. — Ло, не сейчас, не тут, — отнекивается Дилан, опустив голову вниз. Взгляд метался по аудитории, пытаясь избежать обзора на шаловливые кисти. Он чувствует, как становится жарко в теле и до ужаса узко в штанах, под этим толстым грубым слоем ткани, которую он проклинал прямо сейчас. Она так мешала ощутить полную свободу, смаковать еë так страстно. Каждое прикосновение подушечек пальцев к коже вызывало неподдельное чувство возбуждения, которое охватывало Дилана всё больше и больше, словно ужасная волна, грозящая поглотить и сломать всë на своëм пути. И, кажется, Дилан уже сломался под еë натиском. — Тогда почему ты так возбудился? — хмыкает Ло, всё ещё оглаживая бëдра. В конце концов они останавливаются, и Дилан с нежеланием принимает это, опускает голову и смотрит на свои собственные тонкие и длинные пальцы, которые сейчас выглядят соблазнительно и возбуждающе. Возможно, возбуждали они так потому, что контроль над ними имел кто-то другой, а не сам Дилан. Риск быть услышанным кем-то, а того хуже — увиденным, возбуждал и пробирал до костей таза, завязываясь в приятный до сладкой истомы узел. — Ло, это будет странно, если другие увидят, как я трогаю себя. Меня могут отправить на диагностику, и эта диагностика будет вне наших планов, — Дилан акцентирует ударение на последних словах и недовольно, но требовательно мычит. Ло останавливает пальчики на ширинке, взад-вперёд водя ими по молнии. — Не ври: тебя пугает не диагностика, и даже не то, что ты будешь пойманным, — усмехается Лололошка, никак не борясь с чертовкой-застëжкой. Дилан злится, краснея и понимая, что ничего не может сделать с дразнящим его Ло. — Получишь своë в уборной. Последние слова действуют как успокоение того, что желаемое будет получено, но не скоро. Дилан начинает хныкать и извиваться, как ребёнок, которому пообещали дать сладкую конфетку после супа. — Ты же сам хочешь этого здесь, на парах, — на удивление кокетливо шепчет Ло, опуская руки чуть ниже ширинки. Он нащупывает тёплый пульсирующий бугорок и, тихо усмехнувшись, давит на него пальчиками. — Ха-ха, так и думал. Дилан, какой же ты извращенец, оказывается. — Зато сам какой, — огрызается парень, не договорив и сразу же почувствовав, как на пах надавили сильнее. Он сморщился, прикусив губу. — Уже забыл наш разговор о твоëм языке, а, Дилан? — серьёзный голос пробивает до мурашек, а пульсация внизу учащается, как и в сердце. Страх возбуждает, по крайней мере, сейчас. — Нет, — на выдохе произносит парень, чувствуя сквозь ткань джинсов, как рука массирует головку члена. Внизу стало так узко и горячо. — Вот и славно, — хихикнул Лололошка, отстранившись от бугорка под горький вздох Дилана. Руки крадутся под худи. Они нарочито медленно оглаживают впалый живот, грудную клетку, «случайно» задевая чувствительные соски. Дилан задерживает дыхание, в предвкушении смотря на свои же руки под своим же худи. Розовые бусинки затвердели, и Ло игрался с ними: зажимал между пальцами, массировал подушечками и надавливал ногтями. Дилан поджимает губы и пальцы на ногах, отвернувшись от картины своей распущенности, которую он и вовсе не хотел принимать как часть себя. — Не ворочай головы, — коротко и грозно отрезает Ло, сжимая соски и закручивая их. — Посмотри на себя, какой ты мокрый сейчас. Такой Лололошка вызывал неподдельное волнение в Дилане, вызывал волны вибраций по телу, которые будоражат и накаляют обстановку ещё больше, заставляют соски твердеть, а член истекать предэякулятом. — Знаешь, так приятно осознавать, что я довожу тебя до такого состояния, — Лололошка оглаживает грудь, слегка надавливая ногтями. — Ты такой желанный, когда возбуждаешься. Дилан протяжно мычит, словно в подтверждение словам Ло, а последний лишь усмехается, довольствуясь истязаемым возбуждением автоматоном. — Даже не хочется, чтоб другие видели тебя таким, — после этих слов рука Дилана сама по себе поднимается вверх. Парень просит выйти из кабинета и, наконец оказавшись в уборной наедине с «самим собой», хнычет оттого, как ткань сдерживает возбудившийся орган. — Умница, так долго терпел, — хвалит того Лололошка, пальцами проходя по мокроватому бугорку. Дилан предаётся жарким предвкушениям, давая рукам полную свободу воли. Он искренне наслаждается такой желанной похвалой от Ло, которая разливается по всему телу тëплой жидкостью, пускает пульсации и делает Лололошку ещë желаннее. — Пожалуйста, — сипло выдавливает Дилан, прижимаясь потной спиной к стенке туалета. Как это грязно: мастурбировать в общественном туалете. Пара закончится через пятьдесят минут, и Дилан знает, что эти пятьдесят минут будут незабываемыми. — Пожалуйста что? — словно назло слышится голос Ло, который заставлял все конечности заныть разом. Руки останавливаются на молнии, ведут вниз и дразняще оттягивают резинку боксеров. — Хватит притворяться дурачком, Лололошка! — рычит Дилан, не замечая, как щëки предательски покрываются красным румянцем, а коленки дрожат, заставляя ноги сгибаться; не замечая, наверное, и того, что в таком глупом положении ему было бы предпочтительнее помолчать. — А разве тебе не нравится этот дурачок, а, Дилан? — Лололошка попадает точно в цель, и автоматон смущённо сжимается, испытывает стыд от противоречивости самому себе, прямо как человек. Дилан возмущëнно фыркает, понимая, что Ло поставил точку в разговоре. По крайней мере, поставил еë для Дилана. Он смущëнно свëл ноги и потупил взгляд, понимая, что помимо молчаливого примирения с довольно дерзким и непокорным поведением Лололошки, нет вариантов. Оно так злило, но и до невозможности возбуждало до искр перед глазами, которые растекались на чëрном полотне яркими и кислотными фейерверками. Лололошка стягивает джинсы, воспринимает сам процесс актов как должное. Автоматон не сопротивляется ему — значит, и причин останавливаться нет, наоборот: он втягивает парня и за собой в это болото, из которого они оба никогда не вылезут. Лололошка любил дразнить его и вдоволь наслаждался, смотря, как Дилан борется с искушением, проклятыми им соблазнами, доказывает свою стойкость и смиряется, притворяясь, когда понимает, что бессилен. Не способен даже помочь себе, а усилия напрасны. — Нравится, когда я извожу тебя настолько, что ты готов молить о большем? — шепчет Ло, и этот шёпот энергично проникает в Дилана насквозь, вызывает беглые мурашки по телу и приятную ритмичную пульсацию ниже. Лололошка внушал страстное влечение, бесконечную энергию, но в то же время приятную игривость и забаву. Хотелось предаться ей тоже, так же беспечно наслаждаться, бездумно и беззаботно. Ло нарочно останавливается и ждëт ответа, не продолжает, терпеливо и верно молчит. — Да, — выдыхает Дилан, и этот выдох служит мимолëтным сигналом для Ло, и тот стягивает нижнее бельё с парня, а вслед за ним падают и джинсы с громким лязгом пряжки ремня о плитку. Дилан сдерживал рваные вдохи, старался не дышать, будто испытывал неподдельную неприязнь к кислороду. Он не может оторвать взгляда от пальцев, которые обхватили член, неприятно надавливая подушечками пальцев на него. Большой палец напористо размазывает прозрачную жидкость, что обильно выступала из наливной кровью головки члена. Дилан глотает очередной вздох, который так и не вырвался наружу. — Ты такой милый, когда пытаешься сдерживаться, — Лололошка давит пальцем на головку, ногтëм надавливая прямо на уретру. Дилан прикусил нижнюю губу, чуть сощурившись, а внизу коленки предательски задрожали под ловкими руками. Они сжимают одну из мошонок, мягко перекатывая еë по шаловливой руке. Дилан сдержал стон, который вырвался тоненьким писком. — Знаешь, я мог бы не давать тебе получить оргазм, который ты заслуживаешь, но это было бы эгоистично с моей стороны. Словно в искреннее подтверждение своим словам, Лололошка начинает нежно оглаживать выпирающие на разгорячённой плоти синие пухлые венки. Дилан рвано и неуверенно вздыхает, опасаясь произнести звук здесь, в уборной университета. Он поднимает свою тёмную кофту и вставляет её кусок в свой рот, плотно сжимая зубами, в надежде заставить себя замолчать. Лололошка игриво ухмыляется, явно довольный Диланом: — Хороший мальчик. Он разглаживает уретру, надавливая пальцем на неë и заставляя естественную и плотную смазку выделяться еще больше. Дилан сдерживает слёзы под властью рук. Чувствует себя настолько беззащитным и уязвимым перед Лололошкой, и, стыдно признаться, но это вызывало неподдельное и дикое возбуждение. — Ты когда-нибудь мастурбировал себе? — спокойно задал вопрос Ло. Его тон был такой, словно он говорил о чём-то обыденном, повседневном и совершенно обычном. Вопрос был адресован Дилану исключительно из любопытства или возможного интереса к его опыту в этой интимной сфере. Лололошка не указал причину своего вопроса, ни привёл какие-либо подробности об этом. Но и не нужно. Он знает, что сейчас Дилан будет беспрекословно слушать его, своего мучителя и любовника. Дилан представлял подобное каждую свободную минуту своей жизни, понимая, что им движет не любовь, а, скорее, желание удовлетворить себя. — Угу, — выдохнул Дилан, сжавшись внутри. Член выдавал его, и это нельзя было скрыть, Лололошка видел его насквозь, видел его таким раскрепощённым и податливым, послушным и желающим в ответ такой же пылкой страсти. — А делал ли тебе это кто-нибудь другой? — продолжает Лололошка: дразняще, словно оттягивая момент, до которого, казалось, был один шаг. Рука медленно гладила член, ласкала во всю длину. По телу проходили приятные вибрационные волны, особенно внизу: там, где Дилан уже был мокрым. Это заставило его выпустить толстовку изо рта. — Я никогда не делал этого с кем-то, — прошептал Дилан, преодолевая свои страхи и чувствуя на себе стыд. Глаза застилал невидимый груз, а мозг отказывался функционировать. В воздухе плыл опьяняющий эликсир, заслоняющий разум и стремящийся превратить всё в этот пучок разврата. — Так ты девственник? — задумчиво спрашивает Лололошка, словно погрузившись в глубокие размышления. Усмехнувшись, возможно, Дилан ощутил горячее дыхание Лололошки на своём плече, которое показалось ему пылающим. — Знаешь, я так рад, что буду твоим первым партнёром. Рука начала двигаться по члену, на что Дилан громко и томно охнул. Сейчас парень выглядел так развратно: по румяным красным щëчкам катились капельки слëз. Они высыхали, оставляя липкие дорожки. — Готов поспорить, ты так прекрасно выглядишь сейчас, Дилан, — смеётся Ло. Движения руки были хаотичными, беспорядочными, словно качели или бешеный раскачивающийся маятник. С губ автоматона слетает приглушённый стон, от которого Ло и сам заводится, но всё же решает не проявлять этого, не поддаваться горячим соблазнам. В паху внезапно спала приятная тяжесть, и Дилан явно не мог скрыть своего волнения, притулившись к стенке кабинки. Автоматон не мог удержаться от истомы, острое желание оргазма переплеталось со страхом и возбуждением, накопившимися в одном приятном и завершающем мгновении. У Дилана вырывается из груди пронзительный писк. Его сердце бьётся громко и бешено, он задерживает дыхание и позволяет оргазму овладеть всем его существом. Горячая и густая жидкость стекает по запястьям, проникает дальше, до локтей. — Так быстро. Я думал, тебя хватит надолго, — произносит Ло скептически, изучая вязкую и комковатую белую жидкость на своих пальцах. Дилан молчит, и его носят усталость и изнеможение. Неожиданно руки оглаживают контуры бёдер и медленно ведут дальше, к промежности. Дилан проглатывает стон и прикусывает губу. — С-стой, я же только что кончил! — вскрикнул Дилан, прижимаясь спиной к стенке кабинки. Руки начали ласкать анус, пальцы напряжённо надавливали на него, не вводя их намеренно, затягивая процесс, заставляя Дилана страдать оттого, что марш времени стал таким долгим. — Не можешь выдержать получаса мастурбации, Дилан? — с ядовитой насмешкой произнёс Ло, ухмыляясь и резко вводя пальцы внутрь. Они двигались хаотично и беспорядочно, грубо толкаясь о чувствительный узел нервов. Дилан пытался сдержаться и снова прикусил свою чёрную кофту, но его всхлипы и стоны вырвались наружу. — Нравится вот тут? — Лололошка плотно надавливает подушечками прямо на простату, заставляя Дилана встрепенуться и задрожать. Парень довольно мычит, чувствуя, как тугие и плотные стенки растягивает что-то чужое внутри анала. Стенки не поддаются, и Ло безжалостно разрывает их, напористо толкаясь фалангами глубже. — Вот как. Дилан пытается не поддаваться соблазну и бороться с искушением, но его чувства взяли верх над мозгом, и тот в потоке страсти бездумно отдаётся в руки Лололошки. Он бессовестно и до ужаса развратно стонет прямо в общественном туалете, переживая глубокие и грубые толчки пальцев прямо по пучку нервов. Его не беспокоят окружающие. В это мгновение ему не важно ничто, кроме грядущего оргазма, а вслед за ним и обещанного наслаждения. Чувствительные соски скользят о холодную бетонную стенку, а дрожащие ноги сгибаются в коленях. Пара хаотичных и беспорядочных толчков фалангами, и Дилан кончает. Он ощущает острую и приятную пульсацию у уретры, а внизу живота завязался до боли приятный узел. Палец делает пару размашистых движений по головке, размазывая сперму по всему члену. Лололошка, усмехнувшись, молча отключается, не сказав ничего напоследок.***
— Ты выглядишь ещё более угнетённым, чем обычно, Дилан, — с обеспокоенностью сказал Карл, поливая последний горшок с цветами и ставя его на подоконник. Затем он повернулся к парню. — Произошло что-то? — Карл, разве я обязан рассказывать тебе о всём, что происходит со мной? — недовольно взъярился Дилан, глядя на Лололошку, который сидел на красном диване и насмешливо улыбался. — Тяжелый день, Дилан? — улыбнулся ещё шире Ло, поглаживая пушистую шерсть Абилки, которая удовлетворённо мурлыкала под его ласками. — Ага, конечно, — напоследок буркнул Дилан, стыдливо краснея.