***
Топаз распахивает дверь студии, но забывает отпустить ручку, а потому вваливается в помещение чуть ли не кубарем. Еë пьяно шатает, а с лица никак не желает сойти широкая улыбка. Глаза сияют, пока она осматривается. — Привет, — на стойке администратора сидит, болтая ногами, миниатюрная девушка. Она сжимает наманикюренными пальцами банку энергетика и смешливо смотрит на посетительницу. Топаз подмечает свежие тату на ее лице. Две симметричные красные точки под глазами. — Мне нужна тату! — громко оповещает Топаз. Она опирается плечом о стену для устойчивости и задирает на себе майку до лифа, демонстрируя девушке рëбра. — Под сердцем! Девушка хихикает и кивает в сторону. — Это к нему. Топаз рассеянно переводит взгляд и удивлëнно моргает. — Сампо? С каких пор ты тату-мастер? — Топаз, какая встреча, — перед Топаз стоит еë знакомый с университета. Она удивлена, но не то чтобы очень сильно: она уже видела Сампо за прилавком цветочного, в автомастерской и парикмахерской. Почему бы ему ещë и не бить татуировки? — Решила, наконец, лишить свою кожу девственности? Топаз морщится на фразу, но еë настроение от этого не падает. — Да! Вот тут! — задрать майку выше не позволяет неловкость пьяных движений. — Ты пьяна. Уверена? — надо же, заботится что ли? Топаз вместо ответа достаëт из сумочки деньги и машет ими перед лицом Сампо. — А, ну это, конечно, меняет дело, — он довольно кивает и оборачивается к девушке, так и сидящей на стойке. — Закроешь дверь? Я думаю, мы с Топаз быстро справимся, а потом я весь твой. Неровной походкой вдоль стеночки Топаз перебирается следом за Сампо в кабинет и усаживается на кушетку. — А что набиваем-то? — Сампо начинает на автомате прибирать и перематывать плёнкой рабочее место.***
Стоя под тёплой водой, Топаз упирается лбом в стекло душевой и силится вспомнить свой ответ. Не выходит. Понять визуально по новенькой тату, что там, тоже не получается — из-за того, что она была пьяной на сеансе, всё пространство под заживляющей плёнкой залито сукровицей вперемешку с краской. Она не помнит ни слова из наставлений по заживлению, потому опасается снимать плёнку прямо сейчас. Она же не набила себе по пьяни реалистичный член? Душ помогает немного прийти в себя. На теле не обнаруживается более никаких следов. Топаз в отчаянии думает, что если верить Авантюрину, не Сампо ли виноват в засосах и укусе? Натянув на влажное тело чистое бельё и футболку, Топаз заматывает волосы в полотенце и возвращается на кухню. На Авантюрина она смотрит ещё подозрительнее, шибко уж тот довольно лыбится. — Я увидела тату, но не могу понять, что там вообще набито, — она закидывает ногу на ногу и складывает руки на груди. Смотрит с вызовом, готовая защищать себя и свою честь. — Реалистичный член! — почти гордо выдаёт Авантюрин. Топаз закрывает ладонями лицо, но не успевает простонать. — Шучу. Но там не лучше, если честно… — Эоны! Да говори уже! — Топаз на нервах вся вскидывается и, небеса свидетели, она его сейчас придушит. — Там имя. К сожалению, не моё, — Авантюрин собой доволен, сверкает чуть неровным рядом зубов. Топаз хочется его проредить. — Я должна из тебя по слову тянуть? — После того, как ты заблевала меня среди ночи прямо с порога, я считаю, что имею право вообще тебе ничем не помогать. Да что же творилось вчера вообще? — У тебя там набито «Джейд», — милостивится Авантюрин, видя, как стыдливо бледнеет подруга. — Джейд? — Топаз усердно роется в памяти, но натыкается лишь на пьяный провал. Однако всё это значит лишь то, что до её визита в тату-салон было не менее весело. — Джейд это же мужское имя? — её голос всё более неуверенный. И не зря. — Обычно, вроде, женское. Но у тебя абсолютно точно женское. — Откуда ты знаешь? Авантюрин посмеивается и садится ровнее, упирая локти в стол. Смотрит прямо на Топаз, будто чуть снисходительно. — Ты вообще помнишь, почему была пьяной?***
— Они позвали меня на собеседование! Это всё было, блять, не зря! — звучит, как очередной тост, и Топаз опрокидывает в себя ещё один шот по этому поводу. Алкоголь бодро по знакомому пути прокатывается по языку в глотку, пока всё тело девушки дрожит от громкой музыки, адреналина и счастья. Её окружают друзья, и в каждом взгляде есть и гордость, и зависть. Попасть в КММ хотя бы на стажировку — вершина представляемого ими всеми сейчас успеха. А Топаз смогла пробиться на собеседование. Они все хорошо знают её. Знают, сколько сил она приложила на своём пути. Они все уверены, что её возьмут. Сомнений быть не может. Поэтому собеседование только завтра, а празднуют на полную катушку уже сегодня. У них один из лучших столиков в шикарном клубе, музыка заставляет молодые сердца биться быстрее, неон и лазеры скользят по потной коже, бокалы и шоты не успевают опустеть, как появляются новые. У каждого из них впереди вся жизнь, и это ощущается настолько ярко, что пьянит не хуже крепкого алкоголя. Топаз ныряет в плотную толпу на танцполе, вскидывает руки и подпевает хитовому треку во весь голос. Ей так безумно хорошо от осознания, что всё удалось, что все эти годы она впахивала не зря. Когда по её бедру скользит рука, а сзади в танце прижимается чужое тело, Топаз даже не думает сопротивляться, поддаваясь порыву и атмосфере.***
— Собеседование! — она подпрыгивает так резко, что стул с грохотом валится на пол. Авантюрин и бровью не ведёт. — До которого несколько часов, а ты всё ещё не помнишь, чьё имя набила под сиськой. — Так расскажи! — силами возмущающейся Топаз стул с не меньшим грохотом встаёт на место. — Нет, я очень хочу ещё раз увидеть твоё вчерашнее выражение лица, а для него ты должна сама вспомнить. Ещё чаю? — Какое выражение лица? Блюющее? — После него, — отмахивается Авантюрин и поднимается, чтобы включить чайник. — То есть я тебе рассказала всё, что произошло и кто такая эта чёртова Джейд? И ты сейчас поишь меня чаем и отказываешься пересказать мою же пьянку? — Именно. Ты безумно проницательна и наблюдательна. Не удивлён, что тебя пригласили на собеседование. Авантюрин продолжает искренне веселиться, а Топаз ощущает одновременно столько всего, что, кажется, готова повторить свой ночной подвиг и прочистить желудок. Она зла на друга за такое издевательство, она в панике, потому что на её теле набито неизвестно чьё имя, и её буквально колотит от ощущения пустоты в пьяном видеоряде воспоминаний. Она напрягается, силясь вспомнить ещё хоть что-нибудь, так что головная боль возвращается. На помощь приходит Авантюрин с уже какой-то другой травой, залитой кипятком. Топаз, наконец, благодарит его, делая несколько обжигающих глотков. — Вот так бы сразу. А то ворвалась с обвинениями в изнасиловании, — Топаз густо краснеет. — Я, конечно, помогал тебе вчера раздеться и немного отмыться, но ты была не особо сексуальна на мой взгляд. — Пожалуйста, просто расскажи мне, — она сдаётся и сводит брови умоляюще. Авантюрин оценивающе смотрит на неё, а потом поджимает губы, сдерживая смех. Он прокашливается, подаётся чуть ближе и выдаёт высоким голосом: — Блять, Авантюрин, в моей жизни не было секса лучше, ты не понимаешь! — он закатывает глаза и прижимает руки к сердцу, по-дурацки кривляет лицо и сдерживает хохот, смотря на реакцию Топаз. Та бледнеет, краснеет, возможно, немного зеленеет. Взгляд пустеет, когда она пытается снова найти отклик в своей памяти.***
— Блять, Авантюрин, в моей жизни не было секса лучше, ты не понимаешь! — пьяная Топаз в одной футболке трясёт друга за плечи, а потом переходит на какой-то влюблённый писк, болтает ногами в воздухе и смеётся. — Отлиз — это повод набить чужое имя у сердца? — Авантюрин хочет спать и ворчит устало, глядя на пьяные метания рядом с собой. — Я влюбилась, ты не понимаешь, она… Она! — Топаз хватает подушку, обнимает её и трётся щекой с разводами туши. — Я её найду, добьюсь, женюсь и… — И сначала поспишь, идёт? — сильная мужская рука обнимает Топаз за талию и прижимает её спиной к голой груди. Авантюрин прячет лицо в растрёпанных волосах, устало вздыхает и закрывает глаза. — Доброй ночи. Утром обсудим, что ты стала лесбиянкой. — Да ты просто завидуешь, твой ботан так не умеет! — все её попытки брыкаться рушатся о разницу физической силы. — Вот как проверю, тогда и посоревнуемся. Спи, пожалуйста. — Чего? Вы с ним разве ещё не..? — отстраниться не удаётся, и Топаз просто переворачивается лицом к Авантюрину. Жмётся нос к носу, ладошками сжимая его щёки, нагло закидывает на него ногу и таращится. В тусклом свете уличных фонарей из окна видно, как краснеет и хмурится Авантюрин. — Веритас, он… — ему явно сложно подобрать слова. — Он не такой, как остальные, понимаешь? — Не даёт, понятно, — хохочет Топаз, но при этом крайне нежно обнимает друга. — Ничего, всё впереди. Но Джейд всё равно… — О, Эоны, спи уже!***
— Слушай, я… — внезапный флешбек пристыдил Топаз. — Да я не злюсь, — Авантюрин смеётся и треплет её по волосам. — Но у меня есть карт-бланш на визжание в твоей постели, когда мы с ним переспим. — По рукам, — атмосфера становится мягче, и они оба уютно в ней замолкают. Авантюрин, скорее всего, в мысленных подсчётах свиданий до первого секса, а Топаз — в менее напряжённой попытке осознать. Кажется, она переспала с какой-то девушкой в том самом клубе, где праздновала своё будущее собеседование, и её это впечатлило настолько сильно, что она спьяну поехала набивать имя той, кого не вспомнит буквально спустя несколько вытрезвительных часов. Свежая тату, засосы и укус на внутренней стороне бедра по очереди напоминают о себе лёгким приятным жжением на коже. — Не загоняйся, вспомнишь ещё свою будущую жену, — Авантюрин выныривает из мыслей и улыбается. — Давай лучше посмотрим тупое кинцо, а потом оденем тебя, как королеву, и ты поедешь получать работу мечты. Эта идея оказывается вдохновляющей. Топаз и правда не помешает отвлечься и расслабиться.***
Топаз сидит в приёмной уже около часа. Внезапно удобные кресла постепенно пустеют, когда секретарь называет новые и новые имена. В каждом запредельное количество амбиций, ума и харизмы. Но кто-то не проводит в кабинете и двух минут, и тогда во взгляде что-то меняется, спина горбится, а пакет документов летит в мусорку. Провожая их взглядом, Топаз постепенно начинает нервничать. Она прекрасно знает о том, как сложно пробиться в КММ, тем более на такую значимую должность и сразу с нуля. Растёт ощущение, что сегодня все уйдут ни с чем. — Елена, — сквозь толщу тревожных мыслей до неё доносится собственное имя. Секретарь дежурно улыбается, смотря прямо на Топаз. Вдох. Выдох. Она справится. Топаз поднимается с кресла, уверенно улыбаясь и держа голову высоко поднятой. Подходит к двери, медлит пару секунд, прежде чем нажать на ручку и войти в кабинет. Помещение под стать созданной атмосфере: большое, просторное, но строгое и минималистичное. Окна в пол закрыты шторами, вдоль стен массивные однотипные стеллажи для важной документации. По центру — большой стол, на котором почти ничего нет, кроме стопки папок и сдержанного органайзера. — Елена? Проходите, — слышится из-за отвёрнутого чуть в сторону кресла за столом. Топаз не видит говорящую, но голос почему-то отзывается гулким ударом в груди. Она делает несколько неуверенных шагов вперёд, планируя сесть напротив. Её рука мягко ложится на спинку, но тело остаётся недвижимым, когда чужое кресло без малейшего скрипа разворачивается к ней. Топаз не ощущает, как расширяются её глаза, но она тут же вспоминает всё.***
Когда по её бедру скользит рука, а сзади в танце прижимается чужое тело, Топаз даже не думает сопротивляться, поддаваясь порыву и атмосфере. Она льнёт теснее, трётся задом и откидывает голову на чужое плечо. Её мгновенно окутывает дорогой аромат. Она умудряется вычленить сладкую-сладкую вишню, каплю ванили и пробивающуюся нотку табака. К влажной от пота шее Топаз липнут розовые длинные пряди чужих волос, а на бёдрах уже две руки, направляют, как правильно, гладят и раззадоривают. Топаз прикрывает глаза, теряясь в опьянении и ярком аромате парфюма, заводит руки назад и зарывается пальцами в мягкие розовые волны. Никто вокруг на них не смотрит, и Топаз кажется, что она осталась с незнакомкой лишь одна в этом мире. Годы учёбы и собеседование, друзья и алкоголь — оно всё где-то там, за пределами их слившихся в танце тел. Всё так неважно в эту самую секунду, когда по её влажной коже скользят мягкие губы, а чужая рука так собственнически ложится на живот. Секунды растягиваются в минуты, минуты — в часы, и всё становится одной горячей бесконечностью. Топаз уже плохо различает верх и низ, право и лево, но до безумного ясно ощущает, как палец незнакомки проглаживает низ её живота прямо под краем ремня джинс. И это лёгкое касание отзывается таким сильным возбуждением, что Топаз вздрагивает, несдержанно разворачивается и целует, даже не рассмотрев лица. Первое касание губ попадает в крыло носа, вторым Топаз опускается к уголку рта, третьим жадно целует. Цепко держится за шею, волосы, жмётся грудью и бёдрами, вылизывает эти губы и хочет кусаться. Девушка приобнимает её, накрывает ягодицы ладонями и несильно сжимает. В её ответных действиях ощущается зрелость и сдержанность, и Топаз отрывается на мгновение, чтобы просто взглянуть. Не девушка. Женщина. Взгляд светлых глаз напротив полон чуть снисходительного интереса и мудрого спокойствия, но с каплей пьяного удовольствия, с тонких губ смазалась помада, а идеальные розовые локоны обрамляют самое красивое лицо, что Топаз видела в жизни. Топаз торгуется с собой на ещё одно мгновение, чтобы кинуть взгляд вниз и оценить манящий и такой эротичный край чёрного кружева белья, выглядывающий из декольте белоснежной блузки. Строгие, но идеально подчёркивающие фигуру брюки она не видит, но ощущает чужое колено между своих ног. И Топаз осознаёт в этот момент, насколько напряжена внизу. И насколько там мокро. Теперь она целует Топаз первой. Позволяет оценить, в чьих руках всё находится, а после доказывает эту свою власть. Не церемонится, углубляет поцелуй, смешивая их помады, слюну и ароматы тел и парфюмов. Топаз ощущает впивающиеся под ягодицы ноготки, и не слышит собственный стон в грохоте музыки. Чужие руки поступательно тянут на себя, Топаз раз за разом трётся промежностью о ногу, окончательно теряя связь с реальностью. Есть только горячее и тянущее внизу живота и эти властные губы. Чёрт возьми, если это продолжится, она же просто… — Ещё рано, — поцелуй прерывается мягким чмоком, и ухо Топаз обдаёт теплом чужого хрипловатого бархатного голоса. Давление между ног пропадает, ягодицам становится холодно без этих ладоней, а сама она слепо тянется вперёд, прося поцелуй. Женщина дарит касание губ, а после тянет за собой прочь с танцпола. Топаз не понимает, куда, но всецело доверяет и молча следует на ватных ногах через собственное головокружение. Близость с такой женщиной Топаз с великой радостью разделила бы на огромной мягкой постели в окружении лепестков роз и ароматических свечей. Но Топаз согласна и на то, чтобы быть вжатой в стенку кабинки туалета. Музыка здесь слышится приглушённо, и помещение полнится мокрыми жадными причмокиваниями и тихими нуждающимися вздохами. Топаз цепляется за плечи и шею, не позволяет поцелую прерваться, просит и просит, прижимаясь всем телом. Женщина отвечает со сносящей голову ноткой мягкости среди всего этого властного превосходства. Её ладони оглаживают грудь Топаз через майку, опускаются на живот и без лишнего промедления расстёгивают и стягивают до бёдер джинсы вместе с трусиками. — Пожалуйста, — осознание, что это слово проскулила сама Топаз, приходит к ней с запозданием. Женщина улыбается, целует шею собственнически, явно оставляя следы, — Топаз совершенно не против. Проскальзывает губами ниже, широко лижет яремную впадинку, кусает ключицу. Ноги Топаз дрожат, она вжимает затылок в стену, кусает губы, с которых так и срываются стоны. И давит на плечи женщины. Не совсем осознанно, просто позволяя себе поддаться возбуждению. Та, не боясь испачкаться, опускается на колени. Смотрит снизу вверх на Топаз с восторгом, гладит руками бока и бёдра, чуть сжимает. Подаётся ближе и легко ведёт языком по половым губам, собирая естественную влагу. А после на бедре — точно вокруг родинки — смыкаются зубы в игривом, но властном укусе. Топаз всю подбрасывает. Она вцепляется пальцами в розовые локоны и тянет на себя, всем видом прося о большем. Кончик языка ещё раз с нажимом проходится сверху вниз по клитору, следом проникая между влажных складочек. Топаз с ума сходит, дыша одними только стонами и еле держа себя на ногах. Короткие ноготки женщины царапают ягодицу, а после она без промедления вставляет в Топаз сразу два пальца, не прекращая ласки языком. Ощущения настолько яркие и сильные, что Топаз кажется, будто эта прекрасная незнакомка повсюду. Соски трутся о бельё, а пальцы ног поджимаются где-то в ботинках. Кажется, кто-то заходит в туалет, — музыка на пару секунд становится оглушающе громкой — но Топаз совершенно плевать. Она уже сама двигает бёдрами, насаживается на пальцы до конца и трётся клитором о мокрый язык. И так сладко стонет, задыхаясь в попытках сделать вдох. — Пожалуйста, пожалуйста, — бездумно скулит, ведомая проросшими внутри чувствами к этой женщине и нестерпимым желанием кончить. Кажется, её мольбы всё же имеют эффект, когда напряжённый кончик языка с усилием давит на клитор, а пальцы внутри сгибаются так правильно, надавливая и отключая Топаз от реальности на несколько долгих секунд, за которые она успевает умереть и заново родиться. Оргазм настолько сильный, что женщине приходится поддержать её рукой за бедро, дабы не рухнула тут же на пол. Влага стекает крупными каплями по изящной ладони, пока Топаз судорожно сжимает в себе чужие пальцы. Ей так чертовски хорошо, что она не осознаёт громкого хриплого вскрика, перетекающего в стон, не осознаёт, как сильно вцепилась в чужие волосы и дрожит всем телом. Это лучший секс в её жизни. Пальцы осторожно покидают чувствительное напряжённое нутро, бельё и джинсы Топаз возвращаются на место силами заботливых рук, а сама женщина поднимается и ласково целует. — Я тебя люблю, — Топаз пьяна, её колотит в оргазме, но она отдаёт себе отчёт в этих словах, пока слабо отвечает на аккуратные прикосновения. — Как тебя зовут? — Я Джейд, милая. Джейд. Несколько букв, складывающихся для Топаз в синоним ярких чувств и слабости в коленках. Джейд заправляет её волосы за ухо мягким движением, целует в щёку и обнимает, позволяя прийти в себя и успокоиться в безопасности этих рук и продолжающего окутывать сладкого аромата. — Джейд, — срывающимся шёпотом повторяет Топаз в чужую шею.***
Взгляд светлых глаз напротив светит явным удивлением, тонкие губы идеально ровно накрашены, а розовые локоны обрамляют самое красивое лицо, что Топаз видела в жизни. — Джейд, — зачем-то произносит она, всё же опуская зад в кресло. Её глаза расширились, глупо моргают. Под сердцем жжёт кожу, пока сам орган вспоминает, зачем вообще существует. Бывают ли вообще такие совпадения? Джейд быстрее отходит от удивления, на лице снова собранность и спокойствие. Но кончики губ выдают удовольствие от происходящего. Она, не глядя, открывает лежащую на столе папку. — Что же, Елена, начнём наше собеседование?