Найти выход

Иди вдоль улиц неживых, Одна среди существ чужих. Очнешься от горького сна, Освободишь себя от мук И с нежностью столкнешься вдруг... Мюзикл Мастер и Маргарита.

Май двадцать первого года наступил внезапно. Разумовский рассеянно смотрит на позеленевший город. Повсюду цветут деревья, в воздухе отчётливо витает аромат черемухи, а солнце впервые за долгое время показалось из-за тяжелых туч. С непривычки начинают побаливать глаза. Он цепляет на лицо очки, и продолжает наблюдать за окружающими. Город понемногу возвращается к своему привычному состоянию: люди на самокатах куда-то спешат, подростки гуляют по набережной, шумно переговариваются, смеются... Когда-то он точно также сидел на нагретом солнце камне, делился с Олегом мечтами, пил одну колу на двоих и искренне радовался моменту. Вот только последние несколько месяцев Сергей занимается исключительно поиском следов Волкова, но ничего не находит. Ни могилы, ни результатов вскрытия, ни точной информации о той вылазкие неподалёку от Дейр-эз-Зора. Выживших нет. Идентифицировать людей удалось лишь по зубам, да жетонам. Но что-то не сходится. Олег не мог так глупо погибнуть. Кто угодно, но только не он. Отправиться на самоубийственную миссию без изучения всех возможных путей отхода — это не про него. — Сергей? — раздаётся над ухом знакомый голос. Игорь Гром поспособствовал близкому знакомству с лечебницей закрытого типа, но зла на него Разумовский не держит. Благодаря этому человеку он смог взять под контроль собственное тело. Оборачивается, вместо успокоительной мантры в голове проносится одна единственная фраза: он в сирии год назад погиб. Она не позволяет потерять связь с миром. Нужно разобраться в случившимся, по-человечески похоронить… Потому что Олег не просто друг. Он семья. — Давно не виделись, — в голосе нет былой неуверенности. Покой Сергей не обрёл, но смог отыскать причину держаться на плаву. — Слышал тебя признали не опасным для общества. Сколько на адвокатов потратил? — Достаточно, чтобы иметь минимальный список ограничений. Отмечаюсь, пью таблетки. — Сжигать людей уже не тянет? Разумовский замечает тень беспокойства в глазах Игоря. Не удивительно. После всего того, что он натворил, недоверие — меньшее, чего он заслуживает. — Хочется, — честно отвечает он, — особенно в очередях в Эрмитаж. Будь здесь психиатр: Сергей не рискнул бы шутить на щекотливую тему. Однако с Игорем проще. Он наоборот расслабляется и бросает взгляд в сторону толпы. — Паршивое ты время для похождений по музеям выбрал. Вечер, туристов много. — Так выставка Фаберже. Впервые с того скандала.* — А хочешь проведу без очереди? — внезапно спрашивает Гром. — Хочу. И ведь действительно хочет. Соскучился по простому человеческому общению. Пусть Игорь не самый чуткий собеседник, но в душу не лезет и не осуждает. Только смотрит странно, словно видит впервые. Разумовский улыбается уголками губ. За время лечения ни разу не постригся, волосы приходится собирать в небрежный пучок. В неопрятном, аляписто одетом молодом мужчине люди не узнают того самого чумного доктора. На всякий случай всё равно цепляет на лицо черную маску. Быть случайно узнанным не хочется. Одно дело иметь возможность скрыться среди туристов и совершенно другое оказаться в замкнутом помещении. — Дай руку, — во второй раз за знакомство он протягивает ладонь. Скулы Грома слегка краснеют, он неловко объясняет. — Люди не любят лезущих без очереди. Без раздумий затопчут. Не хочу писать рапорты на тему смерти миллионера забитого женскими сумочками. — У вместе скоро обновление. Хотелось бы дожить до него. Ладонь у Игоря тёплая и мозолистая. Напоминает олегову после армии. Сергей уже и не вспомнит, когда его в последний раз касались не для медицинский процедур. — Игорь... спасибо. — Да было бы за что, — совершенно искренне отвечает Гром, протискиваясь сквозь толпу. Под его напором люди расходятся, что-то кричат вслед, особо агрессивные пытаются остановить. Неотвратимый, как питерский дождь. Разумовский качает головой и молча улыбается. Беснующаяся на краю сознания Птица ненадолго перестаёт терзать израненное сердце. Боится Игоря, без чёткого плана действий связываться не станет. А пока у Разумовского есть время насладиться обществом своего уже не врага, но ещё не друга. На мгновение Сергей замирает перед полотном с изображением Венеры, тянется к нему рукой и разворачивается в противоположную сторону. Игорь не задаёт ему вопросов, молча кладёт руку на плечо, выражая поддержку. Переживать потерю близкого человека не обязательно бок о бок с Птицей. Живые люди приятнее, теплее. Дышать на самом деле становится легче. * Разумовский говорит о скандале с поддельными яйцами Фаберже на выставке в Эрмитаже.