eight. rat-fuck

isabel laRosa — favorite

Юнхо несётся по коридорам отеля, в котором проходит вечеринка в честь Коачеллы, и чувствует, как у него сдают нервы. Он редко бывает настолько нетерпеливым и несдержанным, чтобы искать кого-то из своих парней прямо посередине каких-то — особенно важных — мероприятий, но сейчас он ощущает, как его мозг буквально пухнет. Ему срочно нужен тот, смотреть на которого сегодня было невозможно. Юнхо кажется, будь они дома, в родном Сеуле, с камерой, закреплённой за каждым участником, кто-нибудь бы обязательно заметил, сколько раз он смотрел на Минги за те несчастные пятьдесят минут, что были отведены им на сцене. Минги невозможный. После того, как Юнхо своими собственными руками сотворил глупость и отказался от Минги, Юнхо как будто переклинило. То ли это был тот самый контроль со стороны Минги, который упрямо повторял, что он Юнхо не простил, то ли это была внутренняя тоска по любимому парню, то ли всё вместе. Впридачу к тому, что Минги стал невозможным. Он будто делал всё для того, чтобы подразнить Юнхо и вывести на эмоции, что у него получалось с некоторым успехом, и сегодня — когда Юнхо увидел Минги на сцене во всей красе, Юнхо вдруг вспомнил, с чего вообще начались его отношения с группой. С невозможного, красивого, милого, горячего Сон Минги. Он был таким тогда, и он остаётся таким сейчас, и его контраст между выступлениями, репетициями и просто домашним обиходом до ужаса колоссальный. Юнхо очарован. И Юнхо, обычно более пассивный и ленивый в подобных вещах, хочет Минги до звёздочек перед глазами. Ему нужен его парень. Ему нужен его самый любимый парень. Иногда Юнхо становится стыдно за такие мысли, но он не может это контролировать. Он любит всех, но любить Минги — самое настоящее наслаждение. Знать, что ты сам — самый любимый, — тоже. Поэтому он ищет Минги, ищет его уже около часа, потому что сегодня Минги — невозможный. Его хочется запретить законом, хочется вытрахать из него весь тот коньяк, который Юнхо сам же в него влил, хочется просто вытрахать душу, которой у него, наверное, уже давно нет. Нет шансов быть Сон Минги и не продать душу Дьяволу. Иногда Юнхо кажется, что Минги и Сонхва могут забрать себе это имя и использовать в отношении себя по полному праву. Юнхо вспоминает, что последний раз видел Минги с Саном и Чонхо, но не может сообразить, как давно это было. Минги не берёт трубку, и Юнхо удивлён, что его телефон вообще работает. Он набирает скорость ещё — шарф бьёт по спине, полы пиджака развеваются, в кармане приятная тяжесть, греющая душу — имеющуюся — и разум. Замечает Уёна, выходящего из дверей зала, и практически сбивает его с ног, тут же подхватывая его за локоть и прижимая к себе за талию. Бегло осматривается, с облегчением замечая, что коридор абсолютно пуст, и глубоко вдыхает его запах — виски, цитрусы и привычный запах табака в парфюме. — Наших не видел? — сбивчиво спрашивает Юнхо и поправляет Уёну волосы. У него самого, наверное, на голове полный кавардак. Уён улыбается, как делал это сегодня на сцене, — широко и ярко. Сейчас более развязно из-за алкоголя, но всё так же притягательно, как и всегда. Юнхо сглатывает при виде прищура и ямочки на щеке. — Видел, — довольный, как кот, Уён кивает. Его ладонь, словно невзначай, проходится по низу живота и по паху, и Юнхо шумно втягивает воздух носом, потому что, конечно, его возбуждение очевидно, и Уён, падкий на подобное, это сразу замечает. — Интересно. Хонджун утащил Хва еще минут сорок назад, — скучающим тоном говорит он и подходит чуть ближе. Уён делает всё мастерски — со стороны даже не будет понятно, что у них тут не просто светские беседы. — Хочешь кого-то определённого? — шепчет он на ухо Юнхо, а того аж током пробивает от собственного желания и от жара, исходящего от Уёна. — Ты сильно обидишься, если да? — так же шёпотом интересуется Юнхо, стараясь мыслить ясно, а говорить — осторожно. Разочаровывать кого-то, кто похож на Уёна — почти что выстрелить себе в колено. — А, я понял, — Уён приближается ещё. Юнхо, к счастью, не замечает в нём обиды или чего-то подобного, а потому чуть-чуть расслабляется и гладит его по костяшкам еле ощутимо. — Ну, если твой суженый-ряженый-напомаженный жив после внимания Сан-и, то он поднялся в свой номер. Юнхо выдыхает. В груди разливается тепло — как и всегда, Уён понимает многое без объяснений и лишних вопросов. Он всё ещё остаётся самым чутким среди всех мемберов, и Юнхо, несмотря на продолжающее расти возбуждение, хочется обнять его прямо сейчас. Алкоголь делает своё дело — Юнхо тянет Уёна за руку, заводя в какую-то нишу с картинами, и, напоследок окидывая взглядом холл ещё раз, прижимает к стене. Целует мягко, так, чтобы не осталось следов, и приподнимает голову за подбородок, толкаясь языком в рот. — Спасибо, — выдыхает он в губы Уёна, который начинает хихикать, видимо, замечая состояние Юнхо. — Не шумите там! — кричит ему Уён в ответ, когда Юнхо разворачивается и уходит по направлению к лифтам. Юнхо поднимает руку вверх, показывая, что услышал, но в голове на самом деле пустота. Только маленькая, совершенно крохотная мысль о том, что Уён отпустил его слишком просто. Если Минги уже у себя, то Юнхо готов молиться, чтобы он был один или как минимум в кондиции. После Сана, который может вытрахать душу, даже если её уже давно нет, с мемберами вообще разговаривать сложно. Только вытирать слюни и приносить воды, пока они лежат, распластанные по кровати — без сил, воздуха в лёгких и без души, конечно же. Юнхо чувствует, как от мыслей о Минги, развалившемся на постели, член в штанах дёргается. Это невозможно. Минуты в лифте кажутся Юнхо бесконечностью. Какие-то люди, которым он улыбается, стоя в углу, явно в нём заинтересованы — девушка косится на него в большое зеркало, думая, наверное, что это не то чтобы заметно, но Юнхо видит, и ему, честно говорят, плевать. Даже если она с ним заговорит, он её не поймёт. Он бы не понял, будь он трезв и спокоен, а сейчас, когда в желудке плещется коньяк, а в голове — сперма, подавно. Юнхо стучит в дверь настойчиво и громко, так, чтобы Минги точно услышал его. В ожидании топчется на месте и стучит носком ботинка о косяк двери. Он хочет Минги до потери пульса. Хочет, хочет, хочет. Дверь щёлкает, и Юнхо толкает её, не заботясь о том, что Минги может быть прямо за ней. Он обязательно извинится, поцелует в лоб или отдавленный палец — куда угодно, что он там заденет, но к счастью, дверь открывается свободно. Юнхо тут же захлопывает её обратно, отделяя себя от яркого освещения холла и слёту погружаясь в атмосферу чужой комнаты. — Юно? Минги в одних брюках, на груди всё ещё красуется его блядский девиз, который Юнхо, по правде говоря, хочется оттереть с бледной, красивой кожи. Чёрные размашистые линии, пересекающие ключицы, ребра и солнечное сплетение, сегодня всколыхнули сердца не только фанатов, но и участников. — Ты как? — спрашивает Юнхо и стягивает с себя пиджак вместе с шарфом. Дорогущий дизайнерский костюм держит тело в тесноте, и Юнхо рад, наконец, от него избавиться. Шёлковая рубашка расходится на торсе, когда Юнхо нетерпеливо дёргает за пуговички. — Я в порядке, а вот ты, я смотрю, не очень. Ухмылка — кривоватая, довольная, нетрезвая — расползается по любимому лицу, и Юнхо готов скулить о того, как невообразимо сильно он хочет её поцеловать. Невозможно. Юнхо прижимает Минги к стене, как совсем недавно прижимал Уёна — бёдрами крепко, вдавливая поясницу в твёрдую поверхность. Разница только в том, что Уён — маленький и лёгкий. Минги же, кажется, пытается сопротивляться, и у Юнхо против него не то чтобы большие шансы. Он дышит Минги в губы — такие же блядско-греховные, как и надпись на его коже, и сжимает руками чужие предплечья. — Что такое, Ю-ю? — наигранно ласково спрашивает Минги, а у Юнхо непроизвольно перехватывает дыхание. Но не может смотреть никуда, кроме как на губы Минги. Облизывается, представляя их вкус и предвкушая сладость на языке. Он должен быть сладким. Обязан. — Ты мне нужен, Минки. Пожалуйста, — он быстро переводит взгляд в глаза — чернильные, глубокие, наглые. — Можно мне… — его рука зависает напротив ключицы. Он сегодня уже трогал здесь, пусть и украдкой, пусть и в шутку — совсем чуть-чуть, но ему нужно больше. — Почему ты спрашиваешь? — Минги опускает руки, и Юнхо следит за тем, как он неторопливо расстёгивает ширинку. — Ты меня простил? — Нет. — Поэтому. Как бы ему ни хотелось Минги, он не будет брать его, если тот будет против. Даже если это будет самая обидная одинокая дрочка в жизни Юнхо, он этого не сделает. Он уже облажался недавно, и ему совсем не хочется обострять ситуацию. Он и так большой болван, и он сожалеет. Он не заслуживает того желания, с которым Минги на него смотрит сейчас. Он определённо не заслуживает такого человека, как Минги, и его бесконечно ангельского терпения за свою глупость. — Ты невозможен, милый, и я так хочу тебя, — с дрожью выдыхает Юнхо, всё ещё соблюдая хотя бы минимальное расстояние между ними. — Только тебя. Пожалуйста. — М-м-м, — лениво тянет Минги, но уже тянется к брюкам Юнхо, и от этого крошечного движения внутренности начинают гореть. — И что же мне делать с твоим этим желанием соблюдать дистанцию? Не знаю, Юно, я же всё-таки хороший парень. Стараюсь прислушиваться к просьбам своих партнёров. Верхняя губа дёргается непроизвольно, стоит Минги неаккуратно потянуть за собачку, хотя скорее всего, он, засранец, делает это нарочно. Костяшки указательного пальца задевают натянутую от возбуждения ткань брюк, вынуждая Юнхо легко покачнуться навстречу касанию. Господи, он готов кончить прямо так. — Пожалуйста, Минки, прямо сейчас я хочу тебя и твой член. Как тебе просьба, м? — Юнхо чувствует, как удары сердца в ушах оглушают его. Чувствует, как пальцы Минги скользят чуть ниже, за ширинку, надавливают на головку члена. Юнхо всхлипывает и топает ногой слишком капризно. Минги откровенно смеётся. — Боже, Ю-ю, это тебя коньяк так развязал? — он спускает с плеч Юнхо его рубашку, оставляя её висеть на локтях. Впрочем уже спустя секунду она соскальзывает на пол, оборачиваясь вокруг щиколоток. Минги окидывает голодным взглядом сверху вниз, останавливая внимание на паху, и даже не пытается скрыть, что играет. Юнхо знает, что Минги тоже хочет. — Похеру на коньяк, — резко отвечает Юнхо. — Ты — Дьявол, Минки, и выпускать тебя на сцену — себе дороже. Невообразимо горячий. Такой восхитительный. Скажи, я же не первый, кто приходил к тебе сегодня? — Нет. — Что лишний раз подтверждает мои слова, — Юнхо наблюдает за тем, как движется грудная клетка Минги. Сейчас, вблизи, привыкнув к полутьме, он видит розовые полосы то тут, то там, а когда Минги приспускает штаны, становятся заметны несколько засосов. — Если ты устал, я уйду, но на самом деле я уже готов умолять тебя дать мне хоть что-нибудь. — А чего ты хочешь? — Минги проводит по плечам Юнхо, по предплечьям и переплетается с ним пальцами. Юнхо вдруг вспоминает, что послужило ещё одной причиной рвануть к нему, что есть мочи. — Я хочу тебя, чёрт возьми, — Юнхо ощущает, как от возбуждения начинает ныть член. — Можно? Хотя бы поцелуй, Минки, пожалуйста. Минги громко смеётся. Он кладёт их сцепленные ладони себе на поясницу и давит, заставляя колени Юнхо подкоситься в ту же секунду. — Чур я снизу, — произносит он в самое ухо. — Ты не любишь быть верхним, но это твоё наказание. К тому же, я уже готов, — томно растягивает все слова, и Юнхо только кивает. Он готов даже на быструю дрочку, если это будет Минги, и он действительно не надеялся на что-то большее. Условия не совсем позволяли. Но, видимо, у Минги на этот счёт свои планы. — Только если, — вдруг добавляет он и сжимает ладонь Юнхо в своей, вынуждая того крепко схватиться за его ягодицу, — только если ты не против, что во мне полным-полно чужой спермы. Сан-и только ушёл, понимаешь? Юнхо, кажется, вот-вот упадёт на колени от бессилия — нельзя ставить слова «сперма» и «Минги» в одно предложение даже в мыслях. Нельзя, потому что это невозможно. Минги, у которого слишком явный фетиш, и так до безобразия порочен. То, каким одержимым он становится от вида, вкуса, ощущения спермы в себе или ком бы то ни было, иногда сводят с ума. Юнхо теряет смысл этого слова. — Я мог бы просто подрочить, — он хмурится, понимая, что Минги на самом деле может быть уставшим. — Или, может, минет? — Слишком просто для тебя, куколка, — шепчет Минги, и Юнхо чувствует, как рассыпается. Он оседает на коленях и прижимается щекой к чужому паху, потому что ноги совсем не держат. Минги бесподобный. Невозможный. Невероятно нежный и ласковый даже сейчас, когда в его взгляде сплошные черти. Юнхо вжимается носом в расстёгнутую ширинку, только сейчас подмечая отсутствие белья, и закрывает глаза. Дышит глубоко, впуская запах в лёгкие — густой, насыщенный, солёный. Он почти что стягивает с Минги брюки, но тот рывком поднимает его. — Не-а. Давай на кровать, — он толкает Юнхо вглубь комнаты. — Ты же принёс? — Минги подхватывает пиджак с пола и шарится по карманам. — Я знаю, что вывело тебя из себя, Ю-ю, знаю лучше других. Он победоносно улыбается, когда находит то, что искал. В его ладони лежат те самые металлические когти с выступления, с которыми Юнхо так и не смог расстаться. Минги подходит ближе, и Юнхо забирает вещь, тут же надевая. — Я просто представил, как это будет. Твой большой великолепный член, сжатый моими пальцами. В этом. Не вини меня, принцесса, — Юнхо распрямляет пальцы, любуясь фигурными кольцами на них. — Иди сюда. Минги переступает через свои брюки, оставаясь голышом, и подходит к Юнхо. Тот мгновенно опускает взгляд на покрасневший, полувозбуждённый и очевидно чувствительный от недавнего оргазма член Минги и обхватывает его ладонью, облачённой в блестящие металлические когти. Минги тихо шипит. — Аккуратнее. Юнхо ослабляет хватку и извинительно целует в бедро. Его мажет. Так откровенно мажет от этого вида — тёмная, возбуждённая плоть, передавленные металлом вены и складки. Юнхо представляет, как по его пальцам течёт смазка или семя, как они двигаются по стволу вверх и вниз, сминая кожу, как скошенный кончик когтя исчезает в широко открытой, сочащейся щели на головке, и скулит. Так жадно и громко. — Красиво? Юнхо проводит рукой, находя нужный темп. Чтобы не поранить нежную кожу, но увидеть то, что хотел. — Невозможно. — Ощущается лучше, чем выглядит. Со стороны кажутся опасными, — Минги касается подушечкой пальца до металла. — Я бы даже сказал, приятно. Юнхо не отвечает больше. Заворожённо смотрит, как его ладонь размашисто двигается по стволу от основания до головки. Минги что-то ворчит наверху, но Юнхо занят. Он абсолютно очарован тем, как серебро контрастирует с бордовой от гиперстимуляции кожи. — Блять, не трогай головку, — Минги ведёт бёдрами назад, но Юнхо останавливает его и настойчиво опускается ртом на член, с наслаждением высасывая из него солоноватую смазку. — Ах, я же сказал… Сан только что… Юнхо плевать, что сделал Сан, поэтому берёт глубже и даже сглатывает, на что Минги начинает дышать быстро-быстро. — Ты сейчас пойдёшь спать к себе в номер, — стонет Минги, и Юнхо, морщась, нехотя отстраняется. Мокрый, вкусный звук забивается в уши, слюна тянется от члена и оседает нитями на подбородке. — Ты не такой жестокий, — Юнхо опрокидывает Минги на себя, сдвигаясь по кровати назад, и приподнимает бёдра, чтобы снять брюки до конца. — Глупо спрашивать про резинки, да, ты не дашь мне с ними? — на всякий случай интересуется он, и Минги отрицательно машет головой. — Ты невозможный. — Ты любишь меня даже таким, так что заткнись, — Минги встаёт на колени, а затем опускается грудью на постель. Юнхо отпускает смешок и пристраивается к Минги сзади, залипая на то, как он качает бёдрами из стороны в сторону. — Ох, твою мать. Взгляд Юнхо блуждает по спине и по ягодицам Минги — здесь полосы чётче и ярче, на заднице — рельефные отпечатки ладоней. Мышцы явно припухшие и растянутые — покрасневшие складки блестят изнутри. Юнхо осторожно надавливает подушечкой, и она легко проваливается. Палец плавно входит до костяшки, и когда Юнхо двигает им обратно, из Минги вытекает густая, плотная сперма — как теперь знает Юнхо — Сана. Минги всхлипывает, стоит ему почувствовать, как влага медленно течёт по внутренней стороне бедра, и снова покачивает задницей. Юнхо же весь исходится слюной оттого, как сильно ему хочется Минги, всего целиком, с чужой спермой внутри или без неё. Все эти детали их отношений лишь обостряют и усиливают чувства. Юнхо кладёт ладонь поверх отпечатка Сана и вдавливает металлические когти в нежную, розовую кожу. — Ты меня прости, если кончу сразу же, ладно? — сдавленно сипит он, чувствуя полыхающий огонь в животе. — Я, блять, уже в одном шаге. В местах, где металл впивается в изнеженный шлепками покров, он белеет пятнами. Юнхо растирает пальцем сперму Сана по кругу вместо смазки и неспеша входит в Минги, чувствуя, как мозги превращаются в кашу, — внутри тесно, горячо и до невозможности мокро. Член скользит легко и плавно даже с учётом размера Юнхо. Он стискивает бок Минги сильнее и толкается. — Ах, — Минги снова стонет, — из-за того, что ты ленивая задница, я забываю, как ты ощущаешься, — он приподнимается сначала на локти, а потом выпрямляет руки и выгибает спину, когда Юнхо делает ещё толчок. — Прости, принцесса, — Юнхо наклоняется и целует между лопаток, на что Минги прогибается в пояснице ещё сильнее. Юнхо давит на неё пальцами, спрятанными в металл, вжимаясь прямо в ямочки. — Ты должен трахать нас чаще, а не скидывать все заботы на меня. — Ну, кроме меня и тебя другие тоже потрясающе справляются, — резко двигая бёдрами, Юнхо ощущает, как по телу прокатывается жар. — Ты только посмотри, какой ты готовый после Сана. Тебе мало? — Сан — это Сан. И я люблю секс с ним, но вы же все, ох, — Минги опять опускается на дрожащих руках, — все разные, знаешь ведь. А ты просто… Он не договаривает, потому что Юнхо тянет его на себя, опираясь на пятки. Насаживает на член, входя глубоко, и подбрасывает таз, отчего Минги опускается обратно резко и грузно из-за собственного веса. — М-м-м-а, — он откидывается на плечо Юнхо и громко мычит. Становится слишком очевидно, что он уставший, но Юнхо, по правде говоря, не против. Он как спермотоксикозный подросток — ещё чуть-чуть и обкончается сам, буквально через несколько минут после начала. — Блять, Ю-ю, я только что два раза кончил, прекрати так глубоко. Юнхо хватается за бока Минги двумя руками и чуть приподнимается, начиная двигаться. Тяжело и неудобно, и ноги сводит — нагруженный день даёт о себе знать. Но он просто старается поддерживать темп, не намереваясь, как и просит Минги, довести того до финальной точки. С каждым толчком сперма Сана хлюпает, и Юнхо старается отвлечься на этот звук, чтобы подстроить под него сбивающееся дыхание. Минги такой жаркий и манящий, что Юнхо всё-таки не сдерживается и с силой кусает его за шею. Зажимает зубами влажную кожу, вылизывает языком, продолжая вбиваться в тесное и обжигающее пространство. Он знает — он, черт возьми, знает, как это действует на Минги, поэтому он в полной мере готов к тому, что тот расслабляется в его объятиях и начинает скулить. Юнхо дотягивается рукой — той самой, которую всё ещё неприятно сдавливает металлом, — до его члена и сжимает головку в кулаке. Минги всхлипывает один раз, Юнхо кусает повторно чуть выше, под волосами. Минги всхлипывает второй раз и обмякает совсем, поэтому Юнхо валит его вперёд, на кровать, а не на себя. Без тяжёлой ноши тело лёгкое и послушное — он входит в распластавшегося Минги однократно. Бёдра с звонким шлепком ударяются о ягодицы от сильного размаха, и Юнхо, наконец, кончает. Возбуждение тягучее, оно льётся по венам и перетекает за край, оно сейчас горячее кипятка и опаснее змеиного яда. Перед глазами лишь темнота, опьяняющая спокойствием. Юнхо дышит устало и скатывается с Минги, чувствуя, какие они мокрые от пота. Им определённо нужно в душ, особенно Минги, но сил совершенно нет. Они остаются только на то, чтобы снять с себя эти долбанные когти. Пальцы правой руки ноют, и Юнхо видит кровоподтёки на внутренней стороне ладони. — Я тебя ненавижу, — хрипит Минги, лёжа на животе. — Так и знал, что не надо было дверь открывать. — Прости, принцесса, — Юнхо мягко целует его в щёку, игнорируя сморщенный нос и недовольное лицо своего парня. — Ты невозможный. Это не оправдание, но только смотреть на тебя и не трогать — это как-то… неразумно, что ли? — Иди ты. — Набрать тебе ванну? Хочешь? Я сделаю тебе массаж, — ласкается Юнхо, понимая, что сейчас отдаст богу душу, если Минги примет его предложение. Чтобы дотащить его до ванны, никаких сил не хватит. — Я не пойду. Сам ты меня не донесёшь. Хочешь вызвонить Ёсана, чтобы отнёс? Тогда у тебя снова крыша потечёт, я не готов к четвёртому раунду, — еле слышно бубнит Минги. — Больно? — вдруг спрашивает он, и по направлению взгляда Юнхо понимает, что он спрашивает про следы от колец. — Не больнее, чем отбитая Саном задница. — Ох, видно, да? — Ага, — Юнхо поднимается на локтях и, оглянувшись по сторонам, замечает крем для рук на тумбочке. — Давай хоть помажу. — Да я сам виноват, — Минги куксится, когда Юнхо дотрагивается до ягодиц и начинает втирать крем. — Где-то недели две назад он разговаривал с нуной по телефону, а мне так приспичило, что я не сдержался и отсосал ему прямо там, на кухне, пока он себе добавки намешивал. Я думал, он меня прикончит. Но мне хотелось, а дома больше никого не было. — Ну, в чём-то ты прав, — Юнхо посмеивается, глядя на раскрасневшуюся, заляпанную спермой задницу Минги. Наклоняется и целует, сразу же ощущая жар кожи. — Я принесу полотенце. Когда он возвращается, то находит Минги в отключке. Оно, конечно, не удивительно, но Юнхо немного сожалеет о том, что ему не удалось сказать Минги всё, что он о нём думает сейчас. Что Минги для него значит. Что он хочет его не только сегодня, но и всегда, и что лучше, чем Минги, нет никого. Он целует его снова — на этот раз в губы — и накрывает одеялом, зная, что Минги замёрзнет. Сам же всё-таки решает принять душ, потому что долгий день, концерт, вечеринка и секс сделали из него поросёнка. Он шлёпает в ванную, когда слышит стук в дверь, и замирает. Приоткрывает самую каплю, и та с силой бьёт его в лоб. — О, ты здесь, — весело отзывается Уён, и Юнхо растерянно ловит его в объятия, не обращая внимания на пульсирующую боль, когда он закрывает за собой дверь. — Здорово. А я тебя искал. — М? — Юнхо смотрит на него и лишь смущённо прикрывает пах, когда замечает на себе пьяный голодный взгляд. — Ну что же ты, Юнхо-я, думаешь, что я тебя так просто отпустил? — Уён хватает его за руку и тянет в ванную, расстёгивая рубашку на ходу. — Я дал тебе время, так? Я молодец. А теперь пойдём. Юнхо устало смеётся, но послушно идёт следом. Он так и думал, что не надо было благодарить Уёна за помощь. Впрочем, сейчас это уже не так важно.