Into Your World

Привыкание к новому распорядку дня заняло некоторое время. Мидории еще нужно было ходить в школу, поэтому, пока он был в отъезде, он дал им учебники по истории и литературе для изучения. После окончания школы мальчик тренировался с человеком по имени Тошинори, а затем приходил к ним на спарринг. Затем они немного отдыхали перед началом занятий. В ходе процесса им удалось подтвердить одну вещь. Время пролетело относительно быстро. Они не были вполне уверены, произошло ли это из-за озабоченности или из-за того, что это работало иначе, чем в их собственной вселенной, хотя они могли только надеяться, что это было последнее. До вступительного экзамена у них оставалось еще несколько месяцев, а это значит, что они застрянут здесь как минимум на такое же время. Это не сулит ничего хорошего, если в их вселенной пройдет такое же количество времени. Что почувствует Агентство? Как отреагирует портовая мафия? Увы, эти вещи вышли из-под их контроля, поэтому вместо этого они продолжали шаг за шагом следовать своему распорядку. — Ты никогда не устаешь, Мидория? Приехать сюда прямо с тренировки, чтобы потренироваться и потренироваться, а потом отправиться домой? Не было бы проще, если бы мы вместо этого пошли к тебе?» — спросил Ацуши, наблюдая, как Мидория отмечает свой лист по алгебре. Кто знал, что в математике задействованы буквы? Конечно, ни Ацуши. Ни Акутагава. Мидория замер, приостановив свою оценку. Ацуши посмотрел на Акутагаву, который, сам того не осознавая, был занят, пытаясь решить уравнение. Затем он снова перевел взгляд на зеленоволосого мальчика перед ним. — Ты… хочешь приехать ко мне? — спросил он дрогнувшим голосом. Это привлекло внимание Акутагавы. «Почему бы и нет? Это меньшее, что мы могли сделать после всех тех неприятностей, через которые ты нам пришлось пройти. Это то, что делают друзья, верно?» — ответил Ацуши. Слеза скатилась по щекам Мидории, насторожив двоих мужчин. — Друзья, — прошептал он, прежде чем сломаться и зарыдать. Ацуши немедленно пошел обнимать мальчика, а Акутагава использовал Расёмон, чтобы взять салфетки с кухни. Серебристый мальчик задавался вопросом, какую ошибку он совершил, чтобы вызвать такую реакцию, продолжая поглаживать мальчика по волосам, надеясь, что тот успокоится. — Мне очень жаль, — пропищал Ацуши, в его голосе чувствовалась паника. — Не надо, — Мидории удалось выбраться, покачав головой и медленно отстраняясь от Ацуши. Зеленоволосый мальчик улыбнулся, хотя слезы все еще текли по его лицу. Он взял салфетку, предложенную Расёмоном, и высморкался, а другими промокнул влажные глаза. — Я просто… так счастлив. Ты один из моих первых друзей за последние годы», — сказал он, как только успокоился. Ацуши, возможно, знал Мидорию несколько недель, но он с радостью убил бы кого-нибудь ради него, будь он проклят. Конечно, Мидория, вероятно, не хотел бы этого, но гипотетически Ацуши был бы готов. Никаких вопросов не было задано. Мальчик был, безусловно, самым добрым человеком, которого он когда-либо встречал за всю свою жизнь. Несмотря на все трудности, которые он перенес, в нем все еще было так много любви и сострадания к обществу, которое избегало его, которое изо всех сил старалось сломить его дух и его душу, потому что они не могли справиться с тем, как ярко он сиял. (И, возможно, только возможно, он увидел в мальчике более молодую версию себя, и будь он проклят, если не сумеет защитить и его.) Они решили прекратить работу на сегодня и вместо этого провели остаток времени за просмотром фильмов. Мидория познакомил их с героями высшего ранга, потратив целых 20 минут, просто рассказывая о герое номер один, Всемогущем. Однако Ацуши не возражал. Всегда было приятно узнать больше о вселенной, в которой им предстояло какое-то время жить. Они не были уверены, как долго это продлится, поэтому было бы лучше, если бы они могли приспособиться и избегать ненужного внимания. К тому же всегда было познавательно слушать, что бормочет младший. Акутагава особо не участвовал в их разговоре, довольствуясь тем, что просто слушал и время от времени кивал. Они никогда особо об этом не говорили, но он мог сказать, что мафиози питает слабость к мальчику перед ним. Он не совсем понимал почему, но не собирался спрашивать. Его взгляд скользнул к указанному мужчине, а Мидория продолжал бессвязно говорить, медленно отключая слова и вместо этого сосредоточиваясь на выражениях мафиози. Это было незаметно, но он мог видеть искру в его глазах, когда ему было интересно, и легкое приподнимание брови, когда он был в замешательстве. Он хмурился, когда был не совсем согласен с тем, что говорил мальчик, и его лицо разглаживалось, если он был задумчив. Ацуши не мог точно сказать, почему он знал все эти детали, и было ли это недавним событием. Черт, он действительно не понимал, почему он вдруг так заинтересовался и почему в эти дни он не мог оторвать от него глаз. Это было странно, и он не мог понять, плохо это или хорошо. Они какое-то время жили вместе, и на самом деле все было хорошо. Они редко ссорились и вполне хорошо существовали в пространстве друг друга. У них одно и то же прошлое и схожий образ жизни, как если бы они были похожими людьми. Как будто они пошли бы тем же путем, если бы оказались в тех же обстоятельствах. Он… действительно не знал, как к этому относиться. «-мечтать. Накаджима? Привет?» Он вспомнил свои мысли, когда услышал, как его зовут, и запоздало осознал, что все это время смотрел на Акутагаву. Он густо покраснел, заметив веселье на лице мафиози. Брови слегка приподняты, едва заметна ухмылка. (Он не собирался смиряться с этим, не так ли?) — Что-то интересное у меня на лице, джинко? (Да, Акутагава ни за что не позволит этому уйти.) «Заткнись», — ответил он, глядя куда угодно, только не на приводящего в ярость мужчину перед ним. Мидория посмотрел на них обоих, подозрительно сузив глаза, но ничего не сказал. Затем он посмотрел на свой телефон и в шоке воскликнул, когда заметил время. «Моя мама убьет меня. Сейчас я должен идти. Извините, нам сегодня не удалось много поучиться!» Он поклонился, встал и направился в гостиную, чтобы собрать свои вещи. — Не беспокойся, Мидория. В следующий раз мы поедем к тебе домой, если ты не против. Вам не придется беспокоиться о комендантском часе, и для нас это не проблема. Мы весь день просидели в доме, нам не помешала бы прогулка, — сказал Ацуши, провожая мальчика наружу, отчаянно пытаясь избежать неловкой ситуации, в которую он попал. Мальчик оживился и согласился, прежде чем пообещать сообщить подробности, как только вернется домой. Как только он завернул за угол и его нигде не было видно, Ацуши закрыл за собой дверь. «Он хороший парень», — сказал Акутагава, как только добрался до гостиной. «Ага. Кенджи и Кёке бы он понравился, — согласился он, убирая книги со стола. Акутагава хмыкнул в ответ, помогая убираться в гостиной. Они работали вместе в дружеском молчании, останавливаясь только тогда, когда все было на своем месте. — Ты скучаешь по ним? — спросил Акутагава, нарушая молчание. Ацуши сделал паузу, принимая во внимание вопрос. Действительно ли Акутагава спрашивал его о его чувствах? — Да, — ответил он после того, как понял, что молчал неподходящее время. Мафиози задумчиво кивнул. — Ты скучаешь по своей сестре? — спросил Ацуши, чувствуя необходимость спросить в ответ. Он услышал глубокий смешок. «Мы всегда были разделены из-за порученных нам миссий, поэтому я предполагал, что ответ будет отрицательным. Однако в реальности всё не совсем так». Ацуши кивнул, потрясенный услышанным ответом. Не то чтобы он не думал, что Акутагава способен на человеческие эмоции. Просто он не думал, что Акутагава захочет ими поделиться. «Она покупала мне то же мороженое с инжиром, что и ты на днях. Мне напомнили об этом факте, когда мы ели это с Мидорией ранее, но я никогда по-настоящему не благодарил тебя за это. Хоть это и было непреднамеренно с твоей стороны, спасибо, Джинко. С этими словами он вышел из гостиной и вошел в свою комнату прежде, чем Ацуши успел произнести хоть слово. Если Акутагава и заметил впоследствии постоянную поставку мороженого с инжиром, то никогда ничего не сказал. - Это был обычный день из жизни Накаджимы Ацуши, местного тупицы. Он проснулся рано утром, точнее, в 5 утра, и решил пойти на пробежку. Не говоря уже о том, что Солнце еще даже не взошло и, вероятно, было еще темно. У него было тигриное видение. Он будет жить. Однако все способности тигра в мире не смогут спасти его от его естественной способности попадать в неопасные для жизни и неудобные ситуации. Он забыл взять с собой ключи от дома. Это была большая проблема, потому что это означало, что он не мог войти, пока Акутагава не впустил его. Проблема в этом? Мужчина вставал поздно. Под «поздним» Ацуши имел в виду конец дня. Если ему повезет, мафиози встанет к 14:00, но даже это его напрягает. Он даже не мог позвонить ему и разбудить, потому что у него сломался телефон. Кроме того, даже если бы он был полностью заряжен, он не хотел бы этого делать. Он слишком дорожил своей жизнью. Он обдумывал действия, которые мог предпринять. Вариант 1: Попробуйте проникнуть в его собственный дом. Это было бы относительно легко, если бы он использовал свои когти тигра, но был шанс, что это не сработает. Его когти могли быть слишком большими для замочной скважины, и он не собирался выламывать дверь. Вариант 2: Идите к дому Мидории и общайтесь с ним, пока Акутагава не проснется. Жаль, что сегодня будний день, а мальчик действительно пошел в школу, так что дома все равно никого не будет. Вариант 3: Сдаться и умереть. Он тяжело вздохнул, понимая, что, скорее всего, ему придется подождать, учитывая тот факт, что Вариант 1 не сработал, когда он его опробовал. Ему просто придется иметь дело с голодом и холодным, неумолимым полом. Это было прекрасно. Проходили минуты, пока Ацуши пытался вспомнить темы, которые он изучал накануне, пытаясь вспомнить законы индексов, но безуспешно. Затем он попытался рассмотреть концепцию силы, состоящую из десятков подтем, но отказался от этого, когда не смог вспомнить правильную формулу, которую следует использовать при расчете давления. Черт, ему было так скучно, что он начал просматривать хронологию событий, которые привели к Великой войне, просто чтобы чем-нибудь заняться. Он не мог терпеть больше ни секунды. Возможно, лучшей альтернативой была бы смерть, разбудившая Акутагаву до 14:00. Он глубоко вздохнул, решительный. Он собирался вытерпеть это и сделать это, к черту последствия. Кроме того, если он получит травму, он всегда сможет вылечиться снова. Но время, потерянное из-за траты молодости перед своей квартирой? Он никогда не сможет вернуть это обратно. Он громко постучал в дверь, зная, что этого достаточно, чтобы разбудить другого мужчину. Он подождал несколько секунд, внутренне радуясь, когда услышал щелчок двери спальни мафиози, свидетельствовавший о том, что он проснулся. (И, если быть честным, уровень его тревоги зашкаливал. Хотя это была лучшая альтернатива, чем умереть от скуки, он не хотел первым делом утром получить ножевое ранение.) Его сердце билось в такт приближающимся шагам, мысленно готовясь к худшему. Дверная ручка повернулась, и дверь распахнулась, явив лишенного сна Акутагаву, который смотрел на него с убийством в глазах. На нем была футболка без рукавов и шорты, он совсем не был похож на мафиози, которого впервые встретил в том переулке, но все же сумел вселить в него некоторый страх. «Повтори это еще раз, и я ударю тебя». Он сплюнул, когда Ацуши вошел внутрь, и сразу же вернулся в свою комнату, как только Ацуши оказался внутри. На удивление, кровопролития не произошло. Это было впервые. Ацуши уставился на закрытую дверь спальни Акутагавы, чувствуя себя слишком потрясенным, чтобы пошевелиться. Его сердце все еще колотилось, хотя он не был вполне уверен, было ли это связано с переживанием, близким к смерти, или с чем-то другим. Но… что-то в недавнем поведении мафиози его не совсем устраивало. Раньше, когда они вместе занимались наблюдением, его бы ударили, если бы он хотя бы дышал неправильно до 10 утра, но сейчас? Ему удалось его разбудить. Это было рождественское чудо! Решив не испытывать судьбу дальше, чем уже было, он на цыпочках прошёл в свою спальню и поклялся загладить свою вину перед мафиози. Может быть, он мог бы угостить его едой или чем-то еще. Ему придется спросить этого человека позже в тот же день. Все шло мучительно медленно, когда он занимался только учебой. Ацуши застонал, когда неправильно задал еще один вопрос. Это был уже пятый случай подряд, побудивший его сделать перерыв и пересмотреть все свои жизненные решения. Решив, что ничего нельзя сделать, пока он не спросит Мидорию позже во время их занятий, он рискнул пойти на кухню, чтобы приготовить обед. Это было немного, просто немного жареного риса с остатками вчерашнего дня. Однако он приготовил дополнительную порцию на тот случай, если Акутагава захочет что-нибудь поесть. Он заметил, что мужчина на самом деле мало ел, что было очень обидно, учитывая, что он умел готовить. Был один раз, когда он случайно приготовил слишком много еды и отдал ее Ацуши, на самом деле не желая оставлять ее и есть в другой день. Ацуши, не из тех, кто отказывался от подношения еды, принял ее без особых раздумий и тут же слопал. Излишне говорить, что он был настолько потрясен, что в итоге подавился, но дело не в этом. С того дня Акутагава всегда готовил немного больше в те дни, когда готовил, и, естественно, Ацуши отвечал тем же. Сегодня был как раз один из таких дней. (Это определенно не было мирным предложением на случай, если мафиози с опозданием решит убить его за то, что он разбудил раньше, ни в коем случае.) Он был так поглощен своими мыслями, что не заметил, как на кухню вошел другой человек и направился к шкафу. «Что на ланч?» — спросил Акутагава, заставив Ацуши подпрыгнуть на метр в высоту, потрясенный до глубины души. Старший тоже был удивлен, хотя и быстро сменил выражение лица на беспечное. Однако он особо не старался скрыть веселье, танцующее в его глазах. Как будто по какой-то странной причине ему искренне нравилось наблюдать за реакцией Ацуши. Что ж, что бы это ни было, это лучше, чем быть убитым. — Это, — было все, что смог сказать Ацуши, указывая на вок на плите. Акутагава усмехнулся, покачав головой, прежде чем схватить тарелку. Затем он подошел к обеденному столу, жестом приглашая все еще шокированного Ацуши сделать то же самое. Обедали они молча, за исключением небольшого разговора об учебе и о том, как продвигаются дела. Ацуши жаловался на концепцию интеграции в целом, а Акутагава слушал, кивая на те части, с которыми он был согласен. Затем он оставил пару комментариев о концепциях, которые ему не были понятны, хотя и с меньшим энтузиазмом. Тем не менее Ацуши это оценил. Вся эта подготовка к экзамену, когда они жаловались на такие обыденные вещи, как академические трудности, на самом деле была весьма освежающей. Это дало им представление о том, как на самом деле живут нормальные люди их возраста, не сталкиваясь с такими тяжелыми проблемами, как выживание и безопасность в Иокогаме. То, что они не могли себе позволить, когда были в этом возрасте. Обед пролетел незаметно, и вскоре пришло время отправиться к Мидории на спарринги и тренировки. Если Ацуши подойдёт хоть немного ближе к Акутагаве, пока они туда доберутся, это никого не касается. - «Как ты продолжаешь бросать меня через плечо? Я едва моргнул!» — пожаловался Мидория, поворачивая плечо и вставая с земли. — У меня был отличный учитель, — загадочно ответил Ацуши, хотя на самом деле он был занят воспоминаниями о тех случаях, когда Куникида делал с ним то же самое. Он вытер пот со лба футболкой, ожидая, пока Мидория примет боевую стойку. Он услышал звук раздавленной бутылки с водой и повернул голову в поисках источника. Что его приветствовало, так это то, как Акутагава напряженно смотрел на него. Он покраснел под таким вниманием, решив нерешительно помахать мужчине рукой на случай, если тот каким-то образом обидел его или что-то в этом роде. Казалось, это вывело мужчину из задумчивости, он закашлялся и посмотрел в сторону. Это было странно. — Ты закончил? — нахально проговорил зеленоволосый мальчик. Ацуши был в равной степени раздражен и горд тем, что младший сделал это. Когда они впервые встретились с Мидорией, мальчик заикался и сомневался в себе, забирая свои слова обратно и не заканчивая предложения. Теперь он был там, оскорбляя их направо и налево. (Ха, он, должно быть, усвоил это из постоянных подшучиваний Ацуши над Акутагавой. Это была победа, но какой ценой?) Он покачал головой и тоже принял боевую стойку, мягко улыбаясь. Затем он жестом предложил мальчику подойти к нему, когда он будет готов. — Не выгляди слишком гордым собой, джинко. Это единственный прием, который ты освоил, — прокомментировал Акутагава в тот момент, когда Мидория бросился к нему. Мальчик нанес удар, но тот умело увернулся, не сумев реализовать ловкую ногу, которая ударила его по ногам, в результате чего он потерял равновесие и ударился лицом о землю первым. Зеленоволосый мальчик аплодировал, заставляя Ацуши понять, что удар все это время отвлекал его. Он поднялся, чувствуя при этом восхищение и гордость, не обращая внимания на хихиканье Акутагавы. Мафиози же подошел к Мидории с опасным блеском в глазах. Младший мальчик нервно рассмеялся, хотя и стоял прямо, полный решимости принять любой вызов. Акутагава ухмыльнулся и произнес следующие слова. «Теперь, когда вам удалось обезоружить противника, давайте поговорим о том, как его прикончить». - «Как нам действовать? Что мы говорим? » Рюноске с легким удивлением наблюдал, как седовласый мальчик расхаживал по гостиной. Их пригласили поужинать в доме Мидории по настоянию его мамы. Отсюда и причина, по которой Джинко в настоящее время сходит с ума. «Я никогда раньше не общалась с матерью. Боже мой. Что, если она сочтет, что мы оказываем на нее плохое влияние, и нам больше не разрешат тусоваться с Мидорией? Мы были теми, кто научил его быть умником! Раньше он был таким милым мальчиком, о боже мой…. Как думаешь, нам нужно сделать ей подарок? Я думаю, нам стоит сделать ей подарок. Какие подарки нравятся мамам? Где Ёсано-сенсей, когда она тебе нужна? Зазвонил телефон, вырвав его из паники. Он поспешно пошел отвечать, чуть не уронив трубку. Младший бросил в его сторону взгляд, когда тот усмехнулся, решив вместо этого ответить на звонок в своей комнате. Мафиози просто покачал головой, развлекаясь. Они довольно часто бывали у Мидории, но никогда не встречали его мать. Она была занятой женщиной, неустанно работавшей над тем, чтобы в одиночку воспитать Мидорию, и это было понятно. Они были вполне довольны тем, что не смогли встретиться с ней раньше. Не то чтобы им не нравился Мидория Инко. Просто они никогда раньше по-настоящему не общались с матерями, как выразился вертигр. Основываясь на том, что рассказал лидер Гильдии во время их битвы на Моби Дике, можно было с уверенностью предположить, что у вертигра не было никаких воспоминаний о своей матери. В конце концов, его бросили в приюте, когда он был еще младенцем. Рюноске, с другой стороны, мало что мог вспомнить о своей матери. Жизнь в трущобах — это все, что он знал, а все, что было до этого, было в лучшем случае туманным. Раньше он тоже никогда особо не задумывался об этом. Что хорошего это принесет? Не похоже, что прошлое можно изменить. Его мысли были прерваны звуком закрытия двери вертигром, означающим, что его телефонный звонок окончен. Он выглядел спокойнее, чем несколько минут назад, а это, должно быть, означало, что Мидории удалось сотворить магию и вразумить его. Это было хорошо. Утешать людей не было его сильной стороной. «Мы собираемся купить ей немного шоколада, а затем отправимся прямо в дом Мидории», — решительно заявил вертигр. Рюноске мог только посмеяться в ответ, прежде чем согласиться. Как ни странно, в эти дни он действительно мало что мог сделать, чтобы противостоять ему. Должно быть, это как-то связано с предложением мороженого из инжира. Решив, что бессмысленно развлекать свои мысли, он пошел в свою комнату, чтобы одеться на день. Если он решил отказаться от своего традиционного черного пальто в пользу праздничного наряда, чтобы Джинко не так волновалась, об этом никто не должен был знать. - — Простите за вторжение, — сказал Ацуши, снимая обувь, жестом приказав Акутагаве сделать то же самое. Он почувствовал, как ускорилось сердцебиение. Рука, державшая коробку шоколадных конфет, начала потеть. Его уши уловили звук, как Мидория Инко поворачивает за угол. — Добро пожаловать, мальчики, — тепло позвала она, принимая подарок, который Ацуши почти любезно сунул ей. Она сделала шаг назад, чтобы освободить место двум мужчинам, которые выглядели неуместно и ободряюще улыбались им. Ацуши глубоко вздохнул. Он потратил значительную часть отведенного ему учебного времени на подготовку к этому. Он может это сделать. — Спасибо, Мидория-сан, — сказал он, низко поклонившись и выпрямляясь, когда Мидория Инко поспешно сказала ему, что в этом нет необходимости. — Зови меня просто Инко, дорогая, — сказала она, приведя их в столовую, от всей души смеясь, когда Ацуши и Акутагава замерли. Мидория удивленно посмотрел на них обоих. — Мы просто не можем этого сделать, Мидория-сан, — неловко ответил Акутагава. «Ерунда. Ты так долго дружил с моим Изуку! Вы практически семья, — сказала она, жестом приглашая их сесть. Она пошла на кухню, чтобы вынести приготовленную посуду. Тем временем они нерешительно сели, глядя на Мидорию в поисках помощи. Мальчик просто рассмеялся, прежде чем присоединиться к маме на кухне и вместо этого предложить ей помощь. (Этот предатель.) — Я понимаю, почему ты раньше вел себя глупо, джинко, — пробормотал Акутагава, подходя к нему, стараясь не позволить его голосу быть услышанным. «Точно- эй! Я не вёл себя глупо, — сердито прошептал Ацуши, на мгновение забыв о панике. Мафиози невозмутимо посмотрел на него, а затем перевел взгляд на Мидорий, вошедших с ужином. Сказать, что Мидория Инко много подготовился, — ничего не сказать. Она приготовила пир. От жареного риса до удона и тушеного мяса — все это было разложено перед ними на столе. «Надеюсь, вам понравится моя готовка», — сказала она, садясь и копаясь. Они поблагодарили и осторожно откусили, попробовав что-то просто восхитительное. Ацуши откусил кусочек, и еще раз, едва помня о своих манерах за столом, пожирая еду перед ним. Это была просто лучшая еда, которую он когда-либо пробовал. Возможно, в материнской кухне было что-то особенное. Незаметно для него по его лицу текла слеза, но он поспешно вытер ее, как только осознал. Это не осталось незамеченным для Мидории Инко, которая с беспокойством наблюдала за ним. — Что-то не так с моей готовкой, дорогая? Она спросила. Ацуши сглотнул, прежде чем покачать головой. «Просто… Я никогда раньше не пробовал материнскую стряпню», — успел он сказать с улыбкой. Он почувствовал, как Акутагава напрягся рядом с ним, прежде чем нерешительно кивнуть. — Я тоже. Это восхитительно, Мидория-сан. Спасибо вам за эту возможность.» Мидория Инко обменялась взглядами со своим сыном, у них обоих были слезы на глазах (вот откуда у Мидории появились слезы). Без предупреждения они оба, к их большому замешательству, крепко обнялись. «Ох вы, милые мои. Тебе разрешено прийти и поужинать с нами в любое время. Ешь столько, сколько хочешь, — сказала она, отпустив их, осторожно вытирая глаза. Мидория энергично кивнул головой, его глаза сияли. Ацуши посмотрел на Акутагаву, который посмотрел на него в ответ, столь же ошеломленный. Не зная, что делать, они согласились, и ужин продолжился как обычно. Они слушали, как Мидория Инко пересказывала истории о детстве Мидории Изуку, о том, как он категорически отказывался одеваться в одежду, не связанную с тематикой Всемогущего, или о том, как он целыми днями смотрел свои документальные фильмы. Она даже показала им фотографии, к большому смущению Мидории. Ацуши ворковал, когда увидел фотографию трехлетнего Мидории в комбинезоне Всемогущего, зубасто улыбающегося и выглядящего готовым спасти положение. Мидория громко пожаловался, прежде чем повалить Ацуши на землю, просто чтобы отобрать у него фотографию. Акутагава, с другой стороны, стоял в стороне от происходящего, довольствуясь тем, что просто смотрел, как они выставляют себя дураками. Как только Мидории наконец удалось забрать оскорбительную фотографию (когда он успел стать таким сильным?), он предложил им сделать что-нибудь менее смущающее. «Ты никогда раньше не играл в настольные игры, верно? Как насчет того, чтобы я научу тебя Уно? Мама в этом просто зверь. При этом детские картинки были забыты, а глупые детские истории остались нерассказанными в пользу предательства самых близких друзей и разрушения отношений. После нескольких раундов игры «Уно» и разрушителя дружбы, известного как «Монополия», когда они посмотрели на Мидорию Ин — нет, Инко — в новом свете, они решили положить этому конец. На следующий день Мидория все еще был в школе, и они не хотели засиживаться. — Ничего страшного, сладкие, оставайся на ночь. Так поздно ночью опасно. У нас есть несколько запасных футонов, которыми мы давно не пользовались. На самом деле это не проблема, — сказала Инко, пока мальчики помогали ей убирать со стола. — Все в порядке, Инко-сан. Это ничто по сравнению с трущобами, в которых я жил». Видимо, это был неправильный ответ. Прежде чем они это осознали, у них уже была горсть футонов и одеял, и они расстилали их на полу спальни Мидории. — Однако мы взрослые люди, — в замешательстве заявил Акутагава. Ацуши шлепнул себя по руке, уклоняясь от возмездия Акутагавы, которое пришло в виде Расёмона несколько секунд спустя. «Шшш! Они этого не знают. Мы не выглядим на свой возраст, помнишь? — сделал выговор Ацуши, глядя на дверь, чтобы узнать, войдет ли Мидория в ближайшее время. Акутагава закатил глаза, хотя ожидаемого эффекта не было, учитывая тот факт, что в настоящее время он держал в руках одеяло Всемогущего. — Я почти уверен, что Мидория понял это. На самом деле мы не ведем себя как подростки рядом с ним, — ответил он, ставя свой футон рядом с футоном Ацуши. Ацуши уставился на небольшое пространство, оставшееся между футонами, прежде чем покачать головой, чтобы отогнать свои мысли. «… Ты прав. Он пугающе умен для своего возраста. Если бы он был хорошо подготовлен морально, он мог бы стать учеником Дазая, — прокомментировал Ацуши, отметив, как Акутагава немного замер, прежде чем окончательно расслабиться. Они работали над тем, чтобы Акутагава зациклился на одобрении Дазая, с тех пор, как официально стали партнерами. Как ни удивительно, это был термин, который сам Акутагава включил в их перемирие, как только все соглашение «убийство через 6 месяцев» закончилось ничем. Это было удивительно, но Ацуши был не из тех, кто отклоняет чью-то просьбу о помощи. Тишину нарушил писк Мидории, когда он понял, что они оба готовы взять слово. Это привело к дебатам (из всех вещей) о том, как ему следует взять слово, а его гостям — кровать. Ацуши заявил, что было бы несправедливо, если бы кровать досталась только одному из них, поэтому Мидории следует спать на ней, чтобы сохранить справедливость. Затем Мидория предположил, что было бы не несправедливо, если бы они могли договориться между собой, на что Акутагава заявил, что он бы: «Никогда не соглашайся с джинко, так что возьми эту чертову кровать, Мидория». После еще нескольких минут бесполезных (со стороны Мидории) дебатов им наконец удалось убедить его лечь на кровать. Они поговорили некоторое время, слегка поддразнивая его за храм Всемогущего (его спальню), пока мальчик смеялся, соглашаясь. Еще несколько минут светской беседы, и они увидели, что с каждой секундой он становился все более сонным. Мидории не потребовалось много времени, чтобы заснуть, чего нельзя было сказать об Ацуши и Акутагаве. Вот Ацуши лежал всего в нескольких дюймах от своего бывшего врага, ставшего партнером, ставшим другом. Тот, кто смотрел на него с ненавистью в глазах, отчаянно желая убить. Кто-то, кто был там, когда правда о директоре была раскрыта, сохраняя ему жизнь, чтобы он мог скорбеть спокойно. Кто-то, кто сражался вместе с ним, каждый раз заигрывая со смертью. Вот они, годы спустя. Враждебность, которая назревала между ними, давно утихла, сменившись раздражением и редким чувством товарищества. Со временем в этой неизвестной вселенной, в которой они провели месяцы, они стали только дружелюбнее до такой степени, что могли шутить друг с другом. Это было не часто, но это определенно был огромный скачок по сравнению с тем, чем они были до всего этого фиаско. — До вступительного экзамена осталось неделя. Время действительно летит, да, — прокомментировал Ацуши. Акутагава промычал, переворачиваясь на спину. «У меня есть теория, что время переносится вперед, как только мы достигли требований для продвижения сюжета. Последний раз, когда я проверял, кстати, это было вчера, у нас остался месяц.» Это… имело смысл. Ему действительно казалось, что время здесь работает немного шатко, но на самом деле это была не та атмосфера, к которой он стремился. Хотя это понятно. Акутагава на самом деле не любил эмоций, чувств и тому подобного. «Я полагаю, вы правы.» Они сидели в задумчивом молчании. Через несколько минут Ацуши услышал, как Акутагава повернулся в другую сторону, вероятно, собираясь спать. Он подождал, пока не услышит ровное дыхание собеседника, указывающее на то, что тот больше не спит. — Я рад, что я застрял здесь с тобой, — прошептал он в ночи. Несколько мгновений спустя Ацуши поддался мечтам о математических уравнениях, важных исторических фигурах и неком мафиози.