Tanzen

— Калеб, станцуем? Давай станцуем! Калеб резко вскидывает голову от недопитой кружки, потерянно завертев головой в переполненной таверне. Молли — тоже уже навеселе, но скорее от атмосферы, чем от горячительного — со смешком беспокойства косится на него, обменивается взглядами с Джестер и, небрежно заправив ему лохматую прядь рыжих волос за ухо, поднимает его с места. — Ну-ка, развлеки юную леди, давай. — Молли… — Калеб тянет так, как будто это Молли позвал его развлечься. Доволен ли Калеб такому, пусть и надуманному под действием выпитого, варианту, Молли прочитать до конца не может. — Да не я, не я, — на всякий случай хохочет и, без труда развернув его за плечи, указывает рукой в сторону Джестер. Она, уже пританцовывая на месте, улыбается во весь рот, и на фоне тёмно-синей кожи улыбка ослепительная. Калеб моргает. — Может, ему посидеть лучше? А то что-то он зеленеет… — сложив руки на груди, с сомнением тянет Яша. Нотт и Форд — каждый из-за своих кружек — косятся на неё одновременно и с одинаковой многозначительностью. Бо, судя по звуку, сморкается в кружку от смеха. — …Не в обиду вам, ребята. — Н-нет, я пойду! — на удивление твёрдо выпаливает Калеб и, зачем-то сделав движение, будто отряхивает безбожно замызганное пальто, шмыгнув носом, шагает к Джестер навстречу. — Sei es… — Ах, чудно! — наигранно кокетливым тоном мурлычет Джестер и, хихикнув, лихо закидывает ему руки на плечи. — Маэстро, музыку, пжалста! Музыка и без того уже играет, но лютнист заводит новую звонкую мелодию. Видимо, заслышав запрос очаровательной леди в летящем платье в сопровождении ободранного бродяги, которого, судя по виду и выражению, преследуют по всем Королевствам, решает приукрасить атмосферу. Она тоже уже пьяна — но не все примечают разницу. — Если тебе весело, можешь улыбаться! — вдруг говорит как с маленьким, но на лице Калеба лишь благодарность. — Как ты? — Könnte schli… — проглатывает земнийский и поправляется заплетающимся языком, — Не так… плохо. Руки тщетно ищут место на тонкой талии, но Джестер, кажется, совершенно неважно, где они остановятся. Качнув их вдвоём в такт музыке, она ярко хохочет (несколько взглядов оборачиваются к ней и светлеют). Подвески на витых рогах подпевают музыке тонким звоном. Молли, оценивающе осмотрев их с головы до ног, останавливает долгий взгляд на Калебе, задумчиво хмыкает и, тихо прикрыв глаза, отдаёт себя элю. Нотт, уже успев приложиться и к кружке, и к фляжке, пьяно обнимает хвост Молли, бормоча что-то себе под нос. Форд, постоянно оглядываясь на их беспокойный столик, отошёл к стойке хозяина и теперь просит принести чего-то на закуску. Яша расправилась с выпивкой быстрее всех — стоит в тёмном углу недвижной скалой, избегая любопытных взглядов. Бо играет с кем-то на деньги и, очевидно, проигрывает даже то, что заняла. Взгляд Калеба отплывает куда-то вдаль — в воспоминания, которым не должно быть места в глупом танце настоящего — и уверенные, но мягкие ладони ложатся на щетинистые щёки, окутывая его знакомым — здесь и сейчас — запахом выпечки и лаванды. Губы касаются щеки — и в памяти всплывает её лицо. — Калеб? — Джестер всматривается ему в глаза, и бежать от них Калеб не сумел бы даже… — Als… Freund… С губ срывается. Астрид. …Он проглатывает ошибку. Через три минуты его стошнит элем и ужином под один из столов, и кто-нибудь («Наверное, Джестер…») донесёт его обессиленное тело до кровати на втором этаже таверны, оставляя наедине с жалкими обрывками воспоминаний. Три минуты… На этот раз их ему хватит, чтобы не испортить совсем всего. — Lass uns… tanzen? Джестер не переспрашивает — понимает с простодушной лёгкостью и, обняв крепко-крепко, ведёт за собой в музыку. «Потанцуем, мой милый друг?»