Закат в Киото

      На входе всех гостей угощали алкогольным коктейлем. Кажется, назывался он по-английски и неожиданно просто: Kyoto Sunset. Он был двухцветный: снизу, где лежал лёд, прозрачно-белый, а потом достаточно резко переходил в насыщенно-красный, богато-ягодный. Джено не понял, какие ягоды входили в состав, потому что крепкий алкоголь горчил и обжигал сильнее. Он делал мелкие глотки, не успевавшие опалить горло, и следовал за администратором. Администратор улыбалась ему, кланяясь, но Джено, улыбаясь в ответ лишь из вежливости, хотел поскорее перейти к той части, ради которой он проделал настолько долгий путь.       Его привели к двери и пригласили войти. Комната оказалась достаточно маленькой, с несколькими подушками для сидения, столом с принадлежностями для чайной церемонии. Ставни были закрыты плотно, поэтому в углу горел фонарь, служивший единственным источником света. Поблагодарив администратора, Джено сел на одну из подушек и стал ждать.       Тишина воцарилась буквально на минуту – потом послышался шорох отодвигающейся в сторону двери. Джено не стал оборачиваться, чтобы не портить момент чистого удивления.       И оно того стоило.       Перед ним, буквально через столик, на колени опустилось самое прекрасное создание, которое он когда-либо видел. У него перехватило дыхание, но он сразу же совладал с собой, чтобы поприветствовать свою гейшу по протоколу, ответив на её поклон таким же вежливым поклоном.       – У такого прекрасного цветка должно быть не менее прекрасное имя, – сказал Джено, не в силах оторвать взгляд. Гейша склонила голову ещё ниже. Лицо оставалось неподвижным, словно изящная маска.       – Сакура, господин, – выдохнула гейша чуть слышно. Джено невольно наморщил нос: как предсказуемо. С другой стороны, цветы сакуры – нежные, самые желанные, олицетворение весны и любви. Такое имя очень хорошо подходило этому красивому лицу.       Конечно, Джено прекрасно знал, куда он шёл. Чайный домик был из категории «экзотических», далеко не традиционных. Видимо, по этой причине его гейша была одета не то наскоро, не то не до конца: тёмно-синий халат, усыпанный белыми цветами и бабочками, был мало похож на классический наряд. Скорее, он напоминал халат обыкновенный, который можно было надеть, например, нанося макияж. Эта деталь показалась Джено забавной. Зато парик вроде бы был вполне настоящим, со сверкающими в полутьме украшениями. И кожа была настолько идеально-белой, что Джено думалось, будто перед ним сидит фарфоровая кукла, а не живой человек.       Сервис в чайном домике был настолько хорошо ориентирован на многонациональную клиентуру, что для Джено без труда подыскали гейшу-кореянку, чтобы они могли общаться свободно и с удовольствием. Эта черта, бесспорно, крала львиную долю аутентичности. Однако Сакура была настолько прекрасна, что Джено был готов закрыть глаза на чрезмерную услужливость.       Как только чай был разлит, Джено почувствовал, что тянуть дальше уже просто нелепо. Необходимая иллюзия была создана, поэтому можно было больше не таиться. К тому же, терпение у него было не железное.       – Сакура, что входит в обязанности гейши?       – Доставлять радость гостям, господин, – Сакура склонила голову; Джено залюбовался изгибом белоснежной шеи. – Гейша должна исполнять все желания гостей, чтобы они остались довольны гостеприимством.       – Любое желание?       – Любое, господин.       – Тогда я желаю увидеть тебя обнажённой. Прямо сейчас.       Сакура подняла на Джено испуганный взгляд. Тёмно-красные брови изломились; слишком большие, слишком алые губы приоткрылись в немом протесте. Но отказы Джено не принимал. Он только устроился вольготнее, припав спиной к стене и расставив колени в разные стороны. Всё, хватит притворной вежливости. Всё-таки, он пришёл сюда не за чаем и танцами.       Наконец совладав с собой, Сакура склонила голову в поклоне, после чего поднялась на ноги. Она была высокой, и потому Джено пришлось поднять голову высоко, словно к солнцу.       – Мне известно, что ты не женщина, Сакура, – сказал Джено, надеясь таким образом заставить гейшу раздеться быстрее. – Можешь начать с парика.       – Да, господин…       Под париком, под слоем шёлковой ткани оказались белоснежные, как лицо, волосы. Пальцы неловко, украдкой прошлись по ним, пытаясь придать им хоть сколько-то приличный вид. Джено фыркнул себе под нос, посчитав жест трогательным.       – Как тебя зовут на самом деле?       – Джемин, господин.       – Красивое имя. Теперь можешь снять халат.       Подрагивающие пальцы развязали узел на поясе, и перед Джено раскрылся ещё один секрет: Сакура действительно не была настоящей гейшей, поскольку под халатом было сокрыто обнажённое тело, которое Джено жаждал увидеть как можно скорее. И пусть ему было немного жаль, что в чайном домике не потрудились доработать образ гейши до конца, светлая кожа под синей тканью уже начала распекать его желанием.       – Покажи себя господину, Джемин. Не скрывай ничего.       – Хорошо, господин, – прошептал Джемин, и халат упал с его плеч. Невероятная красота Джемина поразила Джено до глубины души. А также она пронзила его насквозь совершенно плотским желанием. Ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы перебороть животный инстинкт.       Джемин был сложен просто потрясающе. Он был достаточно высок, его шея была сильной, но притом длинной. Плечи расходились крепкой широкой линией. Скользя по телу ниже, Джено невольно облизнулся при виде вставших от прохлады розовых сосков, узкой талии с головокружительным изгибом, так и просящим ласкового прикосновения горячей руки. Напрягшийся пресс подрагивал, отчего в сердце кольнула нежность: какой, всё-таки, нежный цветок!       Может, и нежный, но притом распутный. Наготу Джемина пытались скрыть крошечные кружевные трусики. Их нежно-розовый цвет, напоминающий оттенок только что распустившейся сакуры, казался прозрачным, неспособным скрыть хоть что-нибудь.       – Совершенство, – сказал Джено тихим шёпотом. Он не пытался соблазнить Джемина красивыми словами – он говорил совершенно искренне. Джемин не пошевелился, как будто даже не вздохнул. Он стоял перед Джено, совсем нагой, за исключением кружева, в макияже, с растрёпанными волосами и ждал своей участи.       Джено молча подал ему руку, и Джемин мгновенно его понял. Осторожно вложив свои пальцы в ладонь Джено, Джемин медленно, словно в танце, начал опускаться вниз. Джено пересел, показывая, чего он хочет, и Джемин оказался у него на коленях. Джемин смотрел в пол, опустив длинные ресницы, отбрасывающие драматические тёмные тени на белоснежные щёки. Джено забывал дышать, любуясь им настолько близко. Сев на колени к Джено, Джемин был вынужден развести бёдра в разные стороны, отчего кружево впилось в его мягкую кожу ещё кровожаднее.       – Сними с меня куртку, моя прекрасная Сакура, – с лёгкой улыбкой сказал Джено. Он знал, что не было необходимости просить, ведь гейша в любом случае должна исполнить желание гостя.       – Да, господин, – и Джено едва ощутимо коснулось дыхание Джемина. Он был заворожён. Ему не верилось до конца, что Джемин – реален, настолько он был прекрасен даже в самом неприглядном виде. Всё ещё стыдливо отводя взгляд, отворачивая голову чуть в сторону, Джемин попытался исполнить просьбу. Джено, всё ещё рассматривая Джемина пристально, почти бесстыдно, мало ему помогал: ему хотелось, чтобы Джемин приложил больше усилий, а значит, больше к нему прикасался. Но Джемин оказался умелее и смог снять с Джено куртку буквально одним движением.       Джено вздохнул. Его ладони легли на бёдра Джемина, перетянутые нежно-розовым рядом с выступающими тазовыми косточками. Бёдра были мягкими, по своей мягкости похожими на женские. Джено сжал плоть между пальцев, намеренно оставляя следы. Дыхание Джемина сменило ритм, но он по-прежнему стыдливо избегал прямого взгляда Джено. Руки Джено, меж тем, проворно скользнули назад, чтобы собрать то богатство, к которому ему хотелось прикоснуться, как только Джемин перед ним обнажился. Джемин втянул поток воздуха, закрывая глаза, и крупно вздрогнул, когда Джено ущипнул его нежную кожу. Джено не мог не заметить, что плечи Джемина сразу же покрылись гусиной кожей, а соски приобрели ещё бо́льший рельеф. Он ухмыльнулся себе под нос, забрался средним пальцем под тугую резинку на кружеве, массируя копчик. Джемин снова вдохнул тяжело и невольно, явно сам того не желая, подался вперёд, к Джено.       Палец Джено спустился ещё ниже, проник в тёплую мягкую тесноту, от которой его самого, – или всё-таки от коктейля? уже не понять, – бросило в жар. Там, где судорожно пульсировало кольцо мышц, было очень влажно. Джено даже сказал бы: «недвусмысленно влажно».       – Что это такое? – прошептал он низким голосом, слегка касаясь губами выбеленного уха Джемина. – Мой нежный цветок развлекался, ожидая меня?       – Нет, господин, – дыхание Джемина участилось, как только Джено без труда протолкнул палец внутрь. – Я должен был приготовиться к встрече. Таковы правила. Я… я делал это не ради своего, но вашего удовольствия, господин.       – Мхм, – протянул Джено, делая вид, что понимает, о чём толкует Джемин. Однако на самом деле он был слишком увлечён поглотившими его ощущениями. У него самого в паху горело огнём, почти сводило от давления плотной ткани брюк и близости тела Джемина. Его палец пытался протолкнуться глубже, но Джемин постоянно сжимался на нём, не пуская.       – Я хочу, чтобы ты расслабился. Сделаешь это для меня? – Джено оставил на выступающей ключице лёгкий поцелуй. По телу Джемина пробежала более крупная дрожь. Он даже осмелился положить обе ладони на плечи Джено, сразу же стискивая их сильными пальцами.       – Я готов, господин… Вам не стоит… тратить время… – выдохнул Джемин чуть слышно. Нежные трусики уже начали натягиваться спереди, отчего Джено скрутило возбуждением ещё сильнее.       – Поверь мне, Джемин-а, к этому, – он переложил ладонь Джемина со своего плеча на свой пах; глаза Джемина раскрылись широко и резко, будто он был шокирован. – нужно подготовиться основательно. Я не хочу причинить тебе боль. Я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо, слышишь меня?       – Как вам будет угодно, господин, – прошептал Джемин, зачарованно, с приоткрытыми губами глядя на свою ладонь, мягко сжимавшую внушительную выпуклость на брюках Джено. В тот же момент Джено почувствовал, что сопротивления стало меньше, и быстро протолкнул палец до второй фаланги. Когда ему удалось отыскать ту самую шишечку на мягких, буквально сочащихся от влажности горячих стенках, Джемин уронил голову себе на плечо.       За первым пальцем последовал второй, затем третий и четвёртый. Джемин прикусывал белыми зубами алые губы, дышал тяжело и быстро. Джено старался не только растягивать стенки, но также массировать простату сразу несколькими пальцами, чтобы удовольствие Джемина росло. Джемин начал потеть, и Джено воровато слизывал капли пота с его плеч, там, где не было белой краски. Бёдра Джемина постепенно приходили в движение, рассеянно пытаясь подстроиться под ритм пальцев Джено.       – Думаю, достаточно, – сказал Джено, забирая пальцы обратно. Джемин, уже весь мокрый, будто в подступающей лихорадке, посмотрел на него из-под полуприкрытых век стеклянными глазами. Снова залюбовавшись его прекрасным лицом, Джено поднёс испачканные пальцы к своим губам.       – Господин… – выдохнул Джемин, будто желая предупредить о чём-то, но Джено уже лизнул пальцы одним широким движением. Джемин задрожал сильнее.       – Вишня, – улыбнулся Джено, пытаясь распробовать немного химический вкус на кончике языка. Ему подумалось, что лицо Джемина под слоем белой краски стало красным.       Не теряя времени, Джено подхватил Джемина одной рукой под ягодицы, а второй разбросал перед собой подушки для сидения. Джемин прижимался к нему, как маленькая птичка, отчего Джено чувствовал, что внутри Джемина уже совершенно точно тоже горит желание.       – Теперь можешь достать его, – сказал Джено и ссадил Джемина со своих коленей на подушки. Джемин, оказавшись у него между ног, прямо напротив выступающей ширинки, понял его без дополнительных пояснений. Сидя на коленях, снова став неотличимым от белоснежной фарфоровой статуэтки, Джемин робко потянулся к ремню на брюках Джено. Джено нравилось смотреть, как красивые пальцы Джемина расстёгивают на нём сначала пряжку, а потом и саму ширинку. Он не сдержал стон облегчения, когда его член больше не был сдавлен крайне неприятным давлением.       С губ Джемина сорвался тихий вздох, когда он увидел, что из-за резинки дизайнерского белья Джено выглядывает краснеющая головка. Джено нисколько не шутил и не преувеличивал, когда говорил о своём размере; он оценивал себя трезво и всегда предупреждал, что он значительно больше среднего, что вызывало у одних людей страх, а других распаляло ещё больше. Джемин, видимо, относился к первой категории.       – Ты испугался, малыш? – спросил Джено, проводя пальцами по волосам Джемина, заправляя непокорную прядь ему за ухо. Джемин поднял на него растерянный взгляд. Он словно боялся ответить честно: а вдруг господин рассердится, если Джемин признается, что напуган?       – Можешь сказать мне правду. Я не разозлюсь, обещаю, – сказал Джено как можно более мягким голосом. Джемин посмотрел на него опять. В глазах виднелась опасливость. Он будто не верил Джено до конца. Или же очень хотел верить, но боялся довериться. От одной только мысли у Джено сжалось сердце от умиления.       – Немного напуган, господин, – прошептал Джемин настолько тихо, что Джено пришлось напрячь слух, чтобы его услышать; затем губы Джемина коротко изогнулись в трусливой улыбке: – Природа вас наградила очень щедро, господин.       Джено захотелось рассмеяться. Наверное, он так бы и сделал, если бы напротив него не сидел прекрасный молодой мужчина в одном только кружевном белье, с трудом вмещавшем его растущее возбуждение. Поэтому он просто попросил Джемина прикоснуться к нему. Джемин кивнул с пониманием. Затем стыдливо прошёлся языком по своей ладони и потянулся подрагивающей рукой к Джено.       Закрыв глаза и откинув голову назад, Джено сразу же утонул в удовольствии. Вроде бы, это так мало – всего лишь крепкая рука на почти полностью вставшем члене, но Джемин настолько идеально обхватил его ствол, что Джено пришлось напрягаться, чтобы не издавать никаких звуков. Он уже успел заметить, что стены в чайном домике тонкие, а ему совсем не хотелось, чтобы кто-то становился пусть даже косвенным свидетелем того, что происходит за закрытыми дверями. И не потому, что они делали что-то запретное или постыдное. Джено не хотел допускать мысль о том, что Джемин мог быть таким и вести себя так с кем-то другим, что кто-то мог видеть и слышать его таким, каким он был сейчас перед Джено. Этот Джемин был предназначен только для глаз и ушей Джено.       Джемин явно очень старался. Его движения казались немного неумелыми, будто ему не доводилось делать что-либо подобное слишком часто. Но скорее всего, он просто остерегался Джено, потому что Джено, будучи гостем в чайном домике, будучи господином, явно стоял на несколько ступеней выше, чем фальшивая гейша, основной задачей которой было развлекать гостей своим телом.       Вскоре одних прикосновений руки стало мало, поэтому Джемину пришлось нагнуться. Джено ощутил мощнейший приток крови от одного только вида светлокожей спины, изогнутой изящной дугой, и идеально округлых половинок, перетянутых посередине тонкой розовой линией. Джено запустил пальцы в растрёпанные волосы Джемина, пытаясь сохранить иллюзорный контроль над ситуацией. Он не хотел принуждать Джемина к чему-либо, понимая, что ему и без того многое даётся непросто. И не смотря на то, что за этот визит были уплачены деньги, Джено был готов простить Джемину его неловкость и, возможно, даже неопытность. В конце концов, Джемин был настолько прекрасен, что даже неумелые ласки в его исполнении выглядели как самое настоящее искусство любви.       Джено чувствовал в основном горячий влажный язык, иногда – губы. В голове то и дело проскакивала мысль о том, останутся ли на члене красные разводы от помады. Джемин старательно проходился языком от самого основания до конца, дразня щель медленными ленивыми движениями, а потом вбирая в рот всю головку. Несколько раз Джено, поддаваясь душившей его животной страсти, невольно толкался бёдрами вперёд и краем глаза замечал, насколько бесстыже, но при этом прекрасно выглядела оттянутая щека Джемина. Джено старался контролировать себя, не бежать на шаг вперёд Джемина, чтобы не причинить ему вреда. Однако вместе с тем ему хотелось больше. Его манил вишнёвый привкус, оставшийся на языке. Ему хотелось узнать как можно скорее, каково будет внутри тела Джемина. Будет ли он тугим или всё-таки растянутым, потому что Джено у него, очевидно, далеко не первый? Будет ли Джемин стонать громко или же будет давиться собственным голосом?       Терпение исчерпало себя окончательно, оставив Джено наедине с горящим желанием.       – Тебе понравилось? – выловив Джемина за подбородок, спросил Джено. Джемин посмотрел на него пьяными глазами и даже не попытался вытереть блестящий от слюны подбородок. Вместо ответа он только кивнул, как болванчик, и Джено снова почувствовал, как его эго стало ещё шире, распирая его изнутри. Джемин явно хотел ещё, однако Джено был вынужден его ограничить. Но эта мера была временной.       Уложив Джемина на спину, Джено навис над ним. Джемином было невозможно не любоваться: лёжа на грубых подушках с рассыпанными белоснежными волосами, чуть потёкшим макияжем и совершенно остекленевшим, источающим желание взглядом он был просто неотразим. Скользя по его телу ниже, Джено задержался на его груди. С этого ракурса его достаточно мускулистая грудь почему-то казалась больше. Не задумываясь, Джено взял его грудь в обе ладони и стиснул их крепко – веки Джемина затрепетали, закрываясь в неге. Джено кивнул про себя: вот, где кроется уязвимая точка Джемина. Он снова сжал его грудь, сводя ладони ближе, чтобы образовалась ложбинка, как у женщины – Джемин захныкал. Джено быстро провёл по ложбинке языком, собирая солоноватый привкус и прихватывая зубами правый сосок. Джемин заёрзал, хотя явно пытался контролировать своё тело. Джено потянул сосок на себя, лизнул его несколько раз, отчего Джемин буквально заметался, вроде бы даже хотел было оттолкнуть Джено. Однако Джено не собирался менять правила игры.       – Я так понимаю, ты громкий мальчик? – Джено не ожидал услышать, что его собственное дыхание сбилось настолько сильно.       – Я стараюсь быть тише, господин. Но моё тело иногда меня не слушается, – признался Джемин, и Джено показалось, что он капризно выкатил губы. «Очаровательно,» – прошептал голос в голове Джено, снова теряясь в неповторимой, захватывающей дух красоте.       – Боюсь, моя прекрасная Сакура, мне придётся закрыть тебе рот, – сказал Джено серьёзно. По правде сказать, он сгорал от нетерпения услышать, какие именно звуки издаёт Джемин, когда получает своё заслуженное удовольствие. Однако при этом Джено ни на секунду не забывал про то, насколько тонкими были стены. И решение пришло само собой. Поскольку Джемин не сопротивлялся, Джено подобрал с пола пояс от его халата и аккуратно вставил ткань в его покорно разжатые челюсти. Джемин с силой закусил ткань, впиваясь в неё зубами.       Джено провёл ладонью по груди Джемина, отчего тот задрожал, весь покрылся гусиной кожей. Джено, хмыкнув себе под нос, снова сжал его грудь. Так странно: она казалась крепкой, а на ощупь была мягкой, такой упругой и игривой, что Джено не мог оторваться. Он сминал кожу, специально задевая большими пальцами вставшие соски. Джемин под ним практически извивался.       – Тш-ш-ш, мой мальчик, – сказал Джено с притворным укором в голосе и нагнулся к груди Джемина, ни на секунду не переставая терзать его соски. – А ну-ка, ручки на коленки. Лежи смирно. Будешь моим хорошим мальчиком?       Джемин покивал судорожно. Его ладони послушно легли на согнутые колени. Бросив ему одобрительную улыбку, Джено впился в его левую грудь жадным поцелуем. Ни одна женская грудь никогда не вызывала в нём столько страсти. Он то лизал языком, то целовал так, что перехватывало дыхание, то прикусывал с силой. Кровь шумела в ушах громко, но ему казалось, что он слышит протяжное мычание Джемина сквозь кляп. Он никак не мог насытиться этим прекрасным телом.       Он смог остановиться только тогда, когда член Джемина, прижатый к его груди, задрожал. Видимо, Джемин снова балансировал на грани оргазма, а этого Джено не хотелось. Оставив посередине груди лёгкий, совершенно невинный поцелуй, Джено окинул взглядом свою работу. Кое-где начали темнеть засосы; вся грудь была влажная, с красноватыми следами зубов; соски увеличились и припухли. Этот откровенный, почти вульгарный образ ударил Джено тяжёлым кулаком в низ живота.       – Не могу больше терпеть, – просипел он и потянулся к съехавшим на бок трусикам. Он стянул их медленно, аккуратно, жадно наблюдая за тем, как кружево сползает по нежной светлой коже. Оставшись совсем обнажённым, Джемин стыдливо свёл колени, отчего Джено фыркнул громко: неужели в их положении ещё есть место стыду? Раздвинув колени силой и устроив их на измученной груди, Джено чуть не зарычал от пьянящего желания. Всё, что открылось его взгляду, было безукоризненно. Нежнейшая кожа, блестящая от лубриканта; пульсирующее колечко мышц, так и манящее к себе прикоснуться; тёмно-красный член и напряжённые, налитые яички. Если бы Джено только мог, он, наверное, съел бы Джемина на месте, настолько вкусным он был.       Вместо того, чтобы потворствовать желанию затянуть прелюдию ещё больше, Джено наконец-то взял свой член в руку. Ощущение было похоже на облегчение: он и не заметил, что пока пытался распробовать Джемина лучше, то совсем забыл о себе. А меж тем, член уже практически ныл от боли. Джено провёл влажной от выступившей смазки головкой по промежности Джемина вверх-вниз, отчего Джемина пробила ещё более крупная дрожь. Улыбнувшись себе под нос, Джено постучал членом по напряжённо сжавшемуся анусу, и Джемин, явно сделав над собой усилие, расслабился, пусть и совсем немного.       Джено пришлось закусить губу, чтобы не застонать в голос оттого, насколько внутри Джемина было хорошо. Слишком влажно, горячо, туго почти до боли – Джено наслаждался каждой секундой, входя в Джемина всё глубже и глубже. Он гладил его дрожащие бёдра, шептал лестные комплименты и не мог оторвать взгляд от той точки, в которой они стали единым целым. После пальцев Джено анус Джемина чуть припух, стал насыщенно-розовым, а сейчас он растягивался до, как казалось, своего предела. Джемин стонал сквозь кляп, с силой зажмурившись; из уголков глаз, там, где были нарисованы красные стрелки, по вискам катились крупные слёзы. Он выгибался в пояснице, однако, удерживая бёдра на месте, ни на миг не разжимая хватку под коленями. На его прессе проступил рельеф, достойный, по мнению Джено, места в каком-нибудь музее изящных искусств.       – Ещё не всё, мой мальчик, пока придётся потерпеть, – шептал Джено, массируя его правую ягодицу. – Ты у меня такой послушный, такой хороший… Внутри тебя очень, очень хорошо… Ты такой тесный, будто внутри тебя никто никогда не был… Чёрт, Джемин… Ну-ну, ещё, ещё… Не зажимайся, расслабь попочку… Вот так, вот так, моя прекрасная Сакура…       Войдя до самого основания, Джено остановился. Джемин дышал рвано, быстро, неглубоко. Джено взял в руку его член, чтобы помочь ему отвлечься. Джемин только хныкал, а его макияж размазывался ещё больше. Из его члена обильно сочилась смазка, облегчая скольжение. Дразня особо чувствительную точку под головкой большим пальцем, Джено жалел, что не может слышать голос Джемина. Джемин уже откровенно плакал, у него даже блестело под носом, а кляп хорошо пропитался слюной.       – Ты как? Уже можно?.. – спросил Джено, замедляя темп, который он задавал рукой. Джемин, не открывая глаз, покивал. Тогда Джено отпустил его член, упёрся ладонями в жёсткий пол рядом с плечами Джемина, и начал двигаться так, как ему хотелось. Всё тело Джемина вздрогнуло от того, насколько резко Джено из него вышел и сразу же вошёл обратно, хлёстко ударяясь яйцами о его задницу. У Джено больше не оставалось сил сдерживаться. Откинув голову назад, чувствуя, как его наполняет жаром от низа живота и выше, через позвоночник, он толкался в тугую задницу снова и снова. Ему хотелось больше: больше этого соблазнительного жара, больше давления. Джемин как будто втягивал его обратно, не давая выходить легко, из-за чего Джено приходилось прилагать ещё больше усилий. С него градом катился пот, мышцы в ягодицах начало сводить. Однако он не мог перестать втрахивать в Джемина то самое желание, которое горело в нём весь вечер.       Не выдерживая напора, Джемин отпустил свои ноги и попытался зацепиться за что-нибудь на голом полу. Его пальцы скользили по татами в такт ритму Джено. В тот же момент Джено заметил, что повисшие в воздухе ноги Джемина словно свело судорогой: стопы изогнулись в неестественной позе, а пальцы сжались. Чтобы хоть немного облегчить его участь, Джено быстро закинул его ноги себе на плечи – Джемин прогнулся в пояснице, прижимаясь животом и членом к налившемуся железом прессу Джено. Джемин вытянул руки над головой, пытаясь прижаться мокрой щекой к собственному плечу, будто желая найти в самом себе утешение или спасение от той волны, которая накрыла их обоих. Он выглядел как произведение искусства: сильное, мускулистое тело, обращённое в полное подчинение огненной страсти, сжиравшей их изнутри. Джено ускорил темп, обезумев от желания обладать чем-то настолько прекрасным.       Его ритм начал сбиваться. Джено стиснул зубы, пытаясь не сбавлять темп, но тело под многотонным прессом удовольствия резко начало отказывать. Он завис над пропастью удовольствия, был на незримой грани, отделявшей его от белоснежного тяжёлого облака, надвигавшегося на него со всех сторон. Он толкнулся бёдрами раз, второй, третий. На горизонте сознания зазвенел тревожный звонок: нельзя кончать внутрь. Инстинктивно, с судорогой в правой ягодице, он вышел из Джемина и сразу же залил его промежность и живот мощной струёй белёсой жидкости. В тот же момент спина Джемина выгнулась крутой дугой, глаза резко открылись, и член излился на его грудь, забрызгав и подбородок, и даже щёку.       Задыхаясь, Джено упал назад на локти. Он не мог оторвать взгляд от тела Джемина, подрагивавшего в пост-оргазмических волнах удовольствия. Неужели человек может становиться красивее с каждой секундой?..       – Джено! Джено, поцелуй меня, пожалуйста, мне очень надо… – протянул надломленный, заплаканный, сипловатый голос. Джено каким-то чудом не заметил, как Джемин вытащил кляп изо рта.       – Сейчас-сейчас, – преодолев боль в мышцах, подгоняемый острой необходимостью Джемина, Джено быстро вернулся к нему, поймал его руки и стал целовать горячие потные ладони. – Как ты, Джемин-и?       Джемин посмотрел на него своим настоящим взглядом впервые за вечер, и сердце Джено, всё ещё колотящееся быстро, потеплело. Джемин был зарёванный, в слезах, с потёками на щеках и под носом, с каплями собственной спермы на лице – но его глаза сверкали так, что Джено чувствовал, как влюбляется в него в миллиардный раз за жизнь.       – Не могу поверить, что ты потащил меня в Японию только ради этого, – посмеялся Джемин устало и вытер глаза тыльной стороной ладони. Джено выкатил губу в притворной обиде и прижался виском к согнутому колену Джемина, поглаживая его косточку большим пальцем.       – Я просто хотел провести с тобой время в Японии. Никаких «злых» умыслов у меня не было, – заговорил он, пытаясь выровнять дыхание. – А потом… потом я случайно наткнулся на объявление об этом месте… и мне подумалось… Ты же согласился, в конце концов!       – Если бы я знал, что ты заведёшься настолько сильно, я бы не сомневался ни секунды и поехал бы с тобой сюда в первый же день, – Джемин зашипел, когда попробовал привести тело в сидячее положение. Джено сразу же взял его за руку и потянул на себя. Джемин размял плечи и улыбнулся Джено пьяной улыбкой. Джено очень сильно хотелось поцеловать его в губы, но он помнил, что они договорились не пачкаться в косметике – Джемин рассчитал, что так у них получится быстрее уйти и провести остаток вечера где-нибудь ещё.       – Спасибо тебе. Что согласился на эту авантюру, – улыбнулся Джено и потёрся щекой о колено Джемина; Джемин хихикнул. – Я никогда не видел настоящих гейш, но теперь больше не хочу. Я уже увидел самую лучшую гейшу.       – Я, кстати, сразу понял, что ты хотел посмеяться над моим именем! – возмутился Джемин в шутку, и Джено посмеялся негромко. – Ты знаешь, что я всегда хорошо готовлюсь к поездкам, но к такому форс-мажору подготовиться не успел. У меня было другое имя в голове, но я увидел тебя и забыл всё на свете… Так что это твоя вина!       – Разумеется, только моя, – покивал Джено.       – Люблю тебя, – прошептал Джемин, уже нисколько не заигрывая, со всей серьёзностью. – Чем будешь расплачиваться со своей гейшей, кстати?       – Если она согласится на поздний ужин, то у меня уже забронирован столик в ресторане. А если ей этого покажется мало, – Джено не удержался и прикусил Джемина за ляжку; Джемин звонко ойкнул и легко оттолкнул его ногой. – то я готов доплатить ещё, у нас в номере.       Джемин прикусил губу передними зубами. В глазах заплясали озорные искры.       – Если обещаешь кончить в меня, то тогда мы квиты, – сказал Джемин даже слишком легко, а у Джено от одних этих слов в животе шевельнулся только что затухший огонёк. – Мы ведь не будем снимать этот ужин для влога? Пожалуйста, давай не будем! Я сейчас приму душ, но всё равно буду грязный и во всех смыслах затраханный…       – Я и не собирался ничего снимать. Я хочу побыть с тобой наедине, пока могу, а влог подождёт, – и Джено подал Джемину руку, чтобы помочь ему встать на ноги. Джемин явно не мог свести ноги и морщился, но вместе с тем улыбался – и Джено не мог не улыбаться в ответ.       Потянувшись уже в полный рост, Джемин поковылял в сторону скрытой за потайной дверью душевой комнаты. На ходу он обернулся к Джено и спросил:       – Мы ведь можем забрать этот халат? Я к нему привязался. И к тому же, вдруг он когда-нибудь понадобится…       – Заберём, обязательно. Надеюсь, он пригодится, и ещё не раз.       Джемин сверкнул своей самой соблазнительной улыбкой, от которой Джено всегда хотелось ползти за ним на коленях хоть на край света, и скрылся за раздвижной дверью. Глубоко вздохнув, Джено устроился на полу, чтобы успеть немного отдохнуть за то время, что Джемин будет в душе.