Спасла

      Хоби подлетает на паутине к крыше не высокого небоскреба. Там его уже ждёт Патриция. Город, в который раз спасён от нескольких преступлений человеком-пауком, а также был подвергнут парочке демонстраций, устроенных им же. День, можно сказать, удался. Всё как обычно. Теперь можно полетать по прохладному Лондону ради удовольствия. Девушка уже укуталась в несколько теплых кофт и чёрную джинсовку Брауна, которого с нетерпением ждала.       Приземлившись и сняв маску, губы Хоби сразу растянулись в улыбке.       — Кто—то навёл сегодня шороху на Риджент-стрит? — улыбнулась брюнетка, подход ближе к панку.       — Правда? — деланно ужаснулся парень. — И кто же это был, кто посмел?       — Один привлекательный паук с большим самомнением, — произнесла Патриция и чмокнула его в губы. — Привет. Как твой день?       — Неплохо, — ответили девушке и притянули к себе за талию, чтобы покрепче обнять.       Широкие ладони прошлись от поясницы до шеи, оглаживая спину. Носом Хоби уткнулся в изгиб шеи. Свои длинные волосы девушка уже заплела в хвост, чтобы не мешали во время полёта, поэтому парню оставалось довольствоваться малым. Разница в их росте была сравнительно небольшой, но это не помешало Брауну оторвать Патрицию от земли, чтобы прижать её ещё ближе к себе. Хотя, казалось, куда уж ближе.       Можно ли было назвать это их ритуалом? Возможно. Хоби весьма ценил телесный контакт, поэтому при любом удобном случае мог приобнять Блэк, взять за руку, переплестись мизинцами, коротко поцеловать в шею, закинуть на неё свои ноги или наоборот — положить ноги девушки на свои колени. И даже сейчас он наслаждался объятиями чуть дольше чем нужно, но недостаточно, как бы этого хотелось.       — А твои дела как? — поинтересовался он, наконец отпуская Патри.       — Тоже сойдёт, — ответила она.       — Это хорошо, — подытожил Хоби их короткий обмен новостями. — Теперь можно и отдохнуть. Полетели кататься или по домам? — ухмыльнулся тот, подначивая её.       — Само собой кататься, я же не просто так сюда припёрлась? — возмутилась Патриция.       Браун хохотнул и, развернувшись, направился к краю крыши. Чтобы летать по городу погодка была не самой подходящей, но их это редко останавливало. Только когда на Лондон срывался проливной ливень они предпочитали оставаться в тепле. А так, небольшой дождик не мог их испугать.       Натягивая маску обратно, Хоби произнес:       — Думаю, что сегодня лучше сделать небольшой круг, чтобы успеть ещё в бар к ребятам. Как смотришь на такое?       Парень стоял уже около края крыши и поправлял браслеты под костюмом. Ответа не последовало. В голову взбрела мысль, что возможно из-за ветра брюнетка не расслышала его предложения.       — Патри, давай в бар сегодня к ребятам заско…       Браун оборвался на полуслове. Подняв взгляд туда, где должна была стоять девушка, он никого не обнаружил. Внутри резко похолодело. Паучьи чувства обострились. Куда она могла деться?       — Патриция? — крикнул тот.       В ответ только насвистывал ветер. Хоби сам не понял, как начал чаще дышать. Его оглядывания крыши постепенно превращались в судорожные метания. Глаза шныряли по всей площади здания, цепляясь и осматривая стены соседних небоскрёбов. Он не понимал, что происходит. Перед ним не было совершенно никого. По телу побежал озноб, не желающий останавливаться. Казалось, что весь Лондон опустел: в окнах зданий никого видно, на дорогах не было слышно привычных машин и разговоров.       Он сдёрнул с себя маску.       — Патриция!       Что-то было не так. Почему внезапно стало так тревожно? Он умеет держать эмоции под контролем, умеет собраться, когда это необходимо. И сейчас ему нельзя терять голову. Она наверняка где-то здесь, где-то совсем рядом. Она же не могла просто уйти? Постройка с лестницей находилась на противоположной стороне крыше, Блэк бы не успела туда добраться. Удушающие беспокойство охватило Хоби. Он начал метаться по крыше, не в состоянии прийти к какому-то решению или предпринять какие-то действия. Это всё странно, всё неправильно. Парень же буквально только что прижимал Патрицию к себе, чувствовал её тепло, слышал, как билось сердце. А сейчас его окружала пустота. Всё внутри смешалось, перестало слушаться, стало неуправляемым комком нарастающего ужаса. Его охватила паника. С этим чувством он встречался настолько редко, что не знал, как с ним справится. И никого не было рядом, чтобы помочь ему. Но Хоби будто бы чувствовал, что помочь сейчас должен он. Крупицы самообладания рассыпались. В голове не выстраивалось привычного плана. Только неуправляемая тревога. Он понимал, что в таком состоянии не способен что-либо сделать, но остановить дрожь в теле и беспорядочные шаги не мог.       На этой крыше он был совершенно один. В этом городе он был абсолютно один. Человек-паук всегда в итоге оставался один.       Неожиданно внизу послышались крики. В груди будто бы что-то остановилось и упало, оставляя вместо себя зияющую дыру. Хоби окоченел от холодного ветра за секунды, проведенные на крыше. Казалось, что он находился в этой агонии несколько часов. На негнущихся ногах он подошёл к краю здания. Шаги растянулись в вечности. Каждый мускул отказывался содействовать своему хозяину. Он смотрел перед собой, куда-то вдаль, на затянутое тучами небо и серые дома, и не решался опустить голову. Лёгкий были готовы вот-вот отказать, как и сердце. Браун всё же взглянул вниз. Патриция лежала на асфальте в луже собственной крови. В его джинсовой куртке.       Колени подогнулись, и он полетел в низ прямо к ней. Дыра в груди увеличивалась, поглощаемая внезапно возникшим мраком. Частица за частицой, Хоби разлетался на части, ужас не отпускал. Голова тяжелела с каждым мгновением. Он летел всё ниже и не был готов встретиться с землёй, которая явно не сулила ему мягкой посадки. Он летел к ней. К ней…       Хоби распахнул глаза и резко сел в постели, в попытках отбросить от себя ночной кошмар. Его футболка была мокрой от пота, сердце билось с неимоверной скоростью. Парень не мог понять где находится. Осознание действительности застыло где-то на полпути. Ужас защемил сердце, начиная по новой кромсать дыру в сильной груди. Руки дрожали и почти отнимались. Сердце билось в висках, а в рту пересохло. Панку неожиданно захотелось кричать, но не удавалось выдавить из себя ни звука. Мысли не могли собраться в единую картинку.       Патриция. Кровь. Пустота. Патриция. Боль. Ветер. Патриция. Кровь. Патриция…       Почему её не было рядом? Конечности отказывались слушаться, двигаясь в каком-то беспорядке. Где-то в лёгких забилось чувство, что нужно бежать. Бежать к ней, лететь на паутине, врезаясь в углы домов, но убедиться, что она жива. Прижать к себе, вновь почувствовать тепло и стук её сердца. Из него будто бы что-то вырвали, без чего не получалось жить, из-за чего весь остальной организм отказывался функционировать. Пусто, пусто, на месте в груди, где должна быть она, оказалось пусто.       Бежать, бежать к ней. Бежать…       — Снова бежишь, Хобарт, — мужской с хрипотцой голос звучал сейчас оглушительнее некуда.       В лодке панка царил полумрак, лишь уличные фонари в попытках забраться во все сомнительные щели Лондона освещали подобие спальни. Браун начал судорожно оглядываться, пытаясь найти того, кто с ним говорил. Паучья чувства напрочь отказывались выполнять свою работу, а руки и ноги — защищаться. Ничего не оставалось, как просто вжаться в стену позади и быть готовым бежать. Просто быть готовым, но не способным на это.       — Бежишь, как и тогда Хобарт, — перед кроватью показался силуэт, который нависал над парнем.       Голос казался знакомым, но в той панике, в которой Хоби сейчас находился, было сложно вспомнить чей он. Браун не мог понять, кто перед ним, мысли, словно игла на винилом проигрывателе, всё время всё время съезжали на вопрос «Кто это?», «Кто это?», «Кто это?», «Кто это?», «Кто это?», «Кто это?», «Кто это?»... Но найти в воспоминаниях не получалось даже предположения.       — Не успел, как и всегда, проглядел, недоглядел, — слова начинали походить на хрипы.       На изножье кровати легли темнокожие руки, не очень молодые, с огрубевшей кожей и начинающими появляться морщинками. Мужчина наклонялся всё ниже над кроватью и вот—вот должно было показаться его лицо. Ужас новой волной накрыл Хоби, когда на постельное бельё стала капать кровь и расползаться намного дальше, чем той следовало. Она заливала всё, стекая на пол, образуя вместо кровати красную ванную. Запахло железом. Брауна замутило       Слова, до этого потерянные на задворках сознания, неожиданно вырвали сами:       — Дядя, я не… Дядя…       — Не успел.       Лицо показалось из поглощающего мрака. Оно было обезображено и было практически невозможно понять, кто стоит перед Брауном. Но тот точно знал, что это был дядя. Кровь продолжала растекаться, заливая всё на своём пути. Хоби попытался слиться со стеной, он заметался, стараясь уйти от этого, от крови, от ужаса, от дяди.       Нет, нет, он не убегал, он не успел, не успел. Он бежал к нему и не успел. Кровь, опять кровь, почему всегда была кровь, почему, когда больно, всегда была кровь…       Хоби снова распахнул глаза. Но на этот раз он не мог пошевелиться. Он проморгался и начал просто дышать. Выходило мягко говоря не очень. Сердце было готово раздавить все внутренности, которые с ним соседствовали. Возможно, если он не будет двигаться кошмар не повториться. Он один на своей лодке, совершенно один. Никого не было рядом. Этот факт одновременно пугал и успокаивал. Пугал, потому что Хоби не знал, что с Патрицией, успокаивал, потому что не пережил был ещё раз встречу с дядей. Воспоминания о его смерти нахлынули, стальной хваткой сжимая горло. Браун смотрел в потолок и пытался утихомирить шелестевшие туда-сюда мысли, которые сбивались на повторяющиеся. В какой-то момент он физически ощутил на своих ладонях кровь…       Глубокие вдохи помогли немного прийти в сознание, но паника начала поглощать парня новой волной. Поэтому он решил немного пошевелиться, чтобы сбросить с тела ощущения чужих рук и тягучей жидкости. Сжимающие путы начали отступать сразу, как только Хоби принял сидячее положение. В комнате было не так темно, как в его сне. Из мрака ясно проступали тумба, разбросанные вещи, гитара и прочее. А дверь напротив, ведущая на палубу, была закрыта. Не освещенных уголков в комнате не осталось. Никакие щупальца прошлого не могли выползти из своих тайников.       Хоби провёл ладошками по простыне, стирая с них влажное, металлическое ощущение. Он несколько раз обвёл комнату взглядом, чтобы убедиться в своём одиночестве. Он был дома. Был в безопасности. Был один в своей обители. Один...       У Брауна вновь спёрло дыхание. Нет, его никогда так не штырило с обычных кошмаров. Жизнь человека-паука была штукой насыщенной, так что привыкнуть ко всяким трагедиям и постоянно глубоко гноящемуся страху было вынужденной мерой. И Хоби не был не исключением. Постоянно быть настороже, готовым защищаться, спасать жизнь людей, да и свою собственную — было привычкой. Думать потом о количестве крови и смерти — тоже. Страдать и бояться этого — нет. А сейчас внутри как будто что-то надломилось. Сломалась плотина из трухлявых досок.       Нужно было проверить Патрицию. Простые логические убеждения, что они виделись вчера и даже говорили по телефону, панка не успокоили. Всё должно было быть хорошо…       Но что если.       Предчувствуя новую волну надвигающейся паники, Хоби встал с кровати и начал наспех одеваться. Застегнуть джинсы с первой попытки не получилось. А уж затянуть на них ремень и подавно. Руки не слушались и тряслись в беспорядочном танце. Его это раздражало лишь где-то на самом краю сознания, потому что главное место в голове сейчас занимало одно.       Патриция.       Не сменяя спальную футболку, парень прямо на неё накинул чёрную джинсовку, выудил из бардака тумбочки браслеты с паутиной и покинул свою лодку.       Может быть было холодно. Но он этого не понял. Сознание расплывалось. В себя Браун возвращался, только из-за сильных толчков, когда он бросал новую нить паутины. Тонкая белая лента и следующее здание, за которую её нужно было зацепить, было единственным, что оставалось в поле зрения Хоби. Всё остальное было замыленной картинкой. Не появлялось даже предположения, что сейчас его могли увидеть без маски или он мог во что-нибудь хорошенько вписаться.       Лететь до квартиры Патриции было не далеко. Поэтому, завидев её окно, парень едва не чертыхнулся, заторопившись. Ничего вокруг уж точно больше не имело значения, как её окно и небольшой тусклый свет в нём. Если бы у него сейчас кончилась паутина, Хоби бы взлетел к этому окну на реактивной тяге.       Впечатавшись в стену рядом с ним, он как мог аккуратно толкнул стекло, которое Блэк всегда оставляла открытым для него. Руки всё ещё тряслись. Парень бросил мимолётный взгляд на своё отражение. В любое другое время он бы ощетинился и поспешил придать себе более невозмутимый вид. Но глядя на себя, испуганного, дрожащего, он мог сравнить себя только с уличным щенком, который слишком рано оказался на улице и который нуждается в том, чтобы его защитили от ужасов этого мира. Спасли. Хотя бы сейчас. Хотя бы в это мгновение. Хотя бы этой ночью.       Окно, как и всегда, поддалось легко. Хоби даже не понял, как оказался внутри, потому что его глаза начали с бешеной скоростью шнырять по комнате в поиске Патриции.       Горел ночник. Кровать была расстелена и, в фирменном стиле девушки, смята. Она очень любила создавать из своей постели птичье гнездо. Но её самой в комнате не было.       — Патри? Малыш? — произнёс Браун.       Голос от недавнего сна и встревоженно состояния был охрипшим и изрядно дрожал. Парню стало ещё хуже от своего состояния. Нога принялась нервно постукивать, из-за того, что на появление Хоби слишком долго не реагировали. Он опёрся о рядом стоящую тумбу, чтобы сохранить равновесие. В ушах продолжался звон, то ли он ветра, сквозь который он несся, то ли от страха, что ему могут не ответить.       Как на крыше, во сне, когда её просто не было. Когда она просто пропала. Когда стало пусто…       — Боже, Хоби, ну и грохот ты устроил, — сказала Блэк, заходя в комнату.       Может ему и показалось, что прошла вечность с момента, как он оказался в комнате, но на деле же прошло меньше минуты. За которую девушка успела здорово испугаться пока мыла посуду. Панк нехило споткнулся, когда залезал через окно, и шумно схватился за рядом стоящую тумбу, свалив несколько вещей.       Это было странно. Человек-паук всегда был аккуратен, внимателен и проворен. Даже если на дворе ночь. Особенно, когда на дворе ночь. А тут Браун стоит перед ней, всклокоченный, видимо после недавнего сна, без своих привычных шипов, и — это что? Спальная футболка? А как же поддержание своего «панковского стиля, даже если его и видит только она»? Где в конце концов маска паука? И он был… босым?       Хоби облегчённо выдохнул. Но в то же мгновение снова встревожился, прокручивая в голове свой сон. Нельзя отворачиваться. Сейчас никак нельзя от неё отворачивать. Она не исчезнет, не в его смену.       — Не спишь, маленький анархист? — Браун постарался принять более не принуждённую позу, спрятав руки в карманы джинсовки (потому что они дрожали ужас как, а при появлении брюнетки эта дрожь только усилилась), и даже выдавил подобие ухмылки, но голос даже не собирался слушаться хозяина.       — Хобс, ты чего? — Патриция была обескуражена.       Вот она, стоит перед ним, в его огромной для её стройной фигуры футболке и каких-то огромных длинных шортах. Домашняя с ног до макушки, с распущенными волосами, смотрит на него и не понимает. Что-то явно было не так.       У Блэк бывали периоды, когда она превращалась в ночного обитателя и занималась своими делами ночью, а днём отсыпалась. И Хоби это знал. Но дело было даже не в вопросе, весь вид парня кричал о том, что что-то случилось.       — Заглянул тебя проверить, а что? — продолжал держать лицо панк.       — Сейчас полтретьего ночи, а ты говорил, что будешь отсыпаться после двух суток миссий, — девушка подошла к нему.       Хоби, шаркнув ногой, чуть отступил. Он не хочет, чтобы Патриция видела его таким. Нужно просто завалиться спать на её кровать и всё будет отлично. Сказать, что у себя долго не мог заснуть, прилетел к ней. Это сработает. К себе он точно вернуться не сможет. Даже если и вернётся, то не уснёт, будет думать, что позволил ей раствориться и исчезнуть из его жизни. Как дяде.       Ему нужно, чтобы девушка постоянно была перед глазами. Если понадобиться, Браун вставит себе в веки спички, чтобы глаза не закрывались во время сна.       Просто придумать какую-то отговорку. Просто что-то сказать. Он был в порядке, человек-паук, а тем более панк, всегда был в порядке. Сейчас это небольшая заминка в его жизни, всё пройдёт, ничего страшного, просто нужно остаться ночевать с ней под каким-нибудь предлогом. И тогда он точно-точно будет в порядке. Говно в жизни случается и это не оно, Хоби в этом разбирается. Завтра всё вернётся на круги своя, ничего не случилось всё в поряд…       — Хобс, — Патриция взяла его лицо в свои ладони.       Парень даже не успел отпрянуть. И что-то внутри вновь надломилось и затихло. Теперь в голове стало пусто. Он как будто только что увидел брюнетку перед глазами, а не пару минут уже с ней разговаривает. В сознании щёлкнул переключатель.       Хоби наконец проснулся.       — Да ты весь горишь, — обеспокоенно проговорила девушка. — Хоби, что с тобой случилось? Ты… напуган.       Последнее слово она сказала тише, не веря в своё утверждение.       Панк был весь помятым, абсолютно точно после сна. Но только сейчас Патри обратила внимание на его рванное дыхание (и это было явно не из-за полёта по городу, потому что чтобы запыхаться ему нужно приложить усилий) и широко распахнутые глаза. А ещё его мелко била дрожь.       — Я… Я… — Браун не мог подобрать слов.       Он вытащил руки из карманов и аккуратно положил их ей на талию.       Девушка ощутила его дрожь более явно, но терпеливо ждала. Она впервые видела его таким, поэтому боялась спугнуть и сделать хуже. Внутри она исходилась от беспокойства, но понимала, что именно она сейчас должна спасти Хоби, а не наоборот. И она будет ждать столько, сколько ему нужно. Она выслушает и прижмёт к себе, сделает чай или принесёт виски. И будет рядом.       — Ты исчезла. Мне приснился кошмар, и ты там исчезла, — руки на талии сжались. — Я не мог тебя найти. Я остался один. Снова.       Голос сорвался. Похоже, панк только сейчас всё осознал. Когда мозг наконец пришёл в себя.       — Хоби… — тихо выдохнула Патриция.       Она притянула его в свои объятья за шею. Девушка выслушает его, сама много чего скажет в ответ, но сейчас ему нужно было понять, что Блэк здесь, рядом и никуда не денется. Она будет рядом столько, сколько это возможно и будет держаться за него до последнего.       Браун медленно провёл ладонями по её спине на пробу, а после прижал к себе, грозясь сдавить лёгкие. Высоких рост Патри позволил ему уткнуться в её плечо и ненадолго укрыться от всего мира. И на этот раз он не мог её отпустить. Хоби с новой силой и болью осознал, что не может её потерять. Она была тем островком спокойствия и надёжности, к которому он мог возвратиться в любом состоянии. Какое бы дерьмо с ним не случилось, она его примет любым и спрячет от всех. Девушка поделится с ним той нежностью, которую сама никому не показывает. Будет греться у него под боком, отдавая взамен своё тепло. Позволит немного побыть не таким шипастым панком, которым все привыкли его видеть, разрешит на целую ночь перестать быть супергероем и попросить помощи. Взамен же она отдаст больше, чем было прописано в их изначальном договоре. Отдаст больше, чем Хоби когда-либо мог мечтать и уж явно больше, чем заслуживал. Она давала ему уверенность в том, что в нём нуждаются, и это была не толпа безымянных лиц, а конкретная душа, которая разделяла его судьбу на двоих. Любить такую, как Патриция, было как минимум эгоистично по отношению ко всему миру. Быть любыми в ответ — убийственно для осознания.       Он снова слышал, как билось её сердце у него на груди. И внезапно стало ясно, что её сердце во сне не идёт ни в какое сравнение с настоящим. Его воспоминания никогда не смогут воспроизвести этот стук и вибрации. Сейчас оно и в правду прижималось к его груди и било с такой силой, что пульсация распространялась по всему телу. Каждой своей клеточкой, панк чувствовал — она рядом.       Слёз не было. Оно и не удивительно, Хоби не умел плакать. Он сдавливал девушку в объятьях всё сильнее и сильнее и слышал, ощущал на себе, как её сердце ускорялось.       Было хорошо. Было спокойно. Было не одиноко.       — Я люблю тебя, — выдохнул ей в шею Хоби.       Почему-то Браун думал, что, оказавшись в такой ситуации, он не сможет произнести эти слов, что они застрянут где-то в горле и так и останутся не высказанными. Не то что бы он вообще предполагал, что очутиться в такой ситуации. Да и в любви он признавался Патриции часто, но сейчас было по-другому. Хоби будто бы впервые по-настоящему осознал свою потребностей в девушке.       Он далеко не сразу почувствовал, как его гладят по спине и прижимают к себе за затылок. Он в которых раз проснулся.       Браун немного отодвинулся от Патриции, чтобы посмотреть той в глаза. От взгляда, которым та на него глядела, стало снова больно. Его никогда так не любили.       — Я тоже люблю тебя. Я рядом, я никуда не денусь от тебя, — зашептала Блэк, беря его за щёки. — И ты от меня тоже никуда не денешься.       Хоби никогда не был таким беспомощным и безоружным. Поэтому он решил обезоружить себя ещё больше. Он прильнул к её рукам, ластясь.       — Ты мне нужна, — в ответ произнёс он. — Я без тебя не смогу. Я…       — Я тоже без тебя не смогу, — перебила его Патриция. — Если мы умрём, то умрём с тобой в один день. И даже тогда мы будем вместе.       Хоби судорожно выдохнул и приблизился к её губам. Поцелуй вышел смазанным, но до боли необходимым. Панк хватался за девушку как мог, а Патриция отдавала ему всё, что у неё было. В душе постепенно всё возвращалось на свои места. Плавная нежность замещала страх. С каждым новым столкновением и вдохом, сердце билось всё равномернее. Её тепло обжигало Хоби. Он как будто вернулся в свой родное панковское пекло.       Отодвинувшись, девушка прижалась своим лбом к его, переводя дыхание. Она не переставала гладить его по затылку, как щенка. Но эти действия только больше успокаивали его.       — Давай ложиться, останешься у меня сегодня, — немного погодя, предложила Патриция.       Он только смог кивнуть и снять с себя джинсовку, неохотно выпуская Патри из рук. Как только ткань оказалась неловко лежать на полу, Хоби взял брюнетку за руку и потащил к кровати. Паук улёгся и, когда девушка оказалась рядом, положил голову ей на грудь, в которых раз прислушиваясь к сердцебиению. Оно было равномерным и настоящим.       Казалось, молчание продлилось несколько часов. У Брауна сна не было ни в одном глазу. Паника отступила и кошмар даже не бежал у него перед глазами в сотый раз на повторе. Просто спать после такого эмоционального забега пока не хотелось.       Патриция перебирала его волосы и временами гладила по голове. Ей было странно видеть парня таким. Но она была готова быть рядом столько, сколько нужно. Прижимать его искалеченное сердце к себе и лечить так, как умела.       — Мне приснилось два кошмара, — после долгого молчание голос Хоби снова немного охрип.       Рука Блэк на мгновение замерла, а потом вновь начала свой путь по объёмным волосам парня.       — Расскажешь? — вопрос скорее был наталкивающим на продолжение, нежели именно вопросом.       — Мне приснился дядя. После кошмара с тобой я проснулся во сне, у себя на лодке. И увидел дядю. Он сказал, что я опять не смог спасти близкого человека, — быстрый рассказ помог избавиться от колючего осадка на душе.       Девушка недолго обдумывала услышанное. Она хорошо знала историю о том, как Хоби стал человеком-пауком и что ему пришлось потерять.       Ему едва исполнилось 14, когда парень смог договориться о первом концерте в маленьком баре. Множественные репетиции дали свои плоды, да и новообретённые способности паука тоже повлияли. У его группы появился шанс выстрельнуть и получить местную популярность. А там и до денег было не далеко. После нескольких почти бессонных ночей, Хоби возвращался домой в отличном настроении, уже представляя, как обрадует дядю своими новостями. Повернув на улицу своего дома, он увидел вдалеке дядю и бодрым шагом направился к нему. Рассказать о концерте панк так и не успел. Прогремел выстрел, Хоби кинулся к дяде и тот практически рухнул ему в руки. Что было потом, парень помнил смутно. Только мысли, беспорядочно крутившиеся у него в голове, что он «не успел» и «не увидел». Не успел добежать. Не увидел убийцу, пистолет и выпущенную пулю.       — Это не правда, Хоби, — начала Патриция. — Когда умер дядя, тебе было 14. Ты ничего бы не сделал. А меня ты спасал уже несколько десятков раз. И Мэтта, и Джерри, и Нору тоже. Мы не сговариваясь доверили бы тебе свои жизни.       — Я знаю. Но увидеть его таким это…       — Хоби, — перебила Блэк, повернув его лицо к себе. — Ты его не видел, это был кошмар. Дядя на тебя не злится, я уверена. Ты был ребёнком, и он это понимает. Может быть, он рад, что та пуля не угодила в тебя.       Они замолчали. Браун усиленно думал и пытался примириться со своей совестью. Он до конца себя так и не простил за произошедшее тем вечером. Даже тот факт, что смерть близкого было ключевым событием всех людей-пауков его не успокоило. Но может пора наконец принять эту смерть. Больше он никого не потеряет, потому что стал взрослее, осмотрительнее, ответственнее…       — Я люблю тебя, — снова повторил паук.       — И я тебя. Чтобы не произошло.

***

      Просыпаясь на следующее утро (скорее день, учитывая во сколько они легли), Хоби даже не успел встревожиться от того, где же Патриция. Потому что та крепко прижималась к его широкой спине, а он — сжимал в своей ладони её. Сзади слышалось спокойное дыхание. Паучьими чувствами Браун ощущал стук её сердца и просто прикрыл глаза, наслаждаясь этим звуком. Никогда он не думал, что фразу из школьных классических романов «её сердце было для меня музыкой» или что-то в таком роде, станет для него чем-то серьёзным, а не просто предметом для насмешек. А уж то, что «она спасла меня в самый страшный момент моей жизни» и подавно.       Но сейчас, лежа с Патрицией рядом, когда из окна выглядывало блеклое лондонское солнце, он начал понимать значение такой лирики. Дышать стало легче. Быть спасённым иногда очень д аже неплохо. Для души полезно.