***
С трудом приоткрыв веки, Гарри еле сдержал желание их с треском опустить обратно, болезненно щурясь при виде яркого белого потолка. Битва закончилась? Они победили? Они справились! В порывах радости парень резко вскочил, вслед за выброшенными руками вытянулась и спина, оставляя пациента в положении сидя. Этого рывка было достаточно, чтобы вздрогнуть, вспомнить о каждом подаренном телу "добром" пожелании и выдохнуть тихий крик, в притупленной агонии падая назад на мягкую подушку. Так или иначе, сейчас он в безопасности. Юноша не испытывал никаких сомнений по этому поводу и то и дело повторял "Все хорошо", которое с хриплым скрежетом эхом ударялось где-то в недрах его головы. Холодный бред о победе и выигранной войне не впечатлил вошедшего врача, который лишь покачал головой и принялся писать что-то серебристым пером в своей планшетке. Вновь приподнимаясь на локтях, Гарри смог разглядеть стоящего напротив него мужчину сорока лет, коротких черных как смоль волос и невзрачных карих глаз, прячущимися за повисших на носу овальных очках. Это были почти очки-половинки, как у Дамблдора. Оправа, что была сделана из розового золота, пронеслась в памяти Гарри. В душе разлилась немая тоска при одной только мысли о покойном волшебнике. Она же и привела Гарри к принятию абстрактной реальности прошлого, которую он и сам еще не до конца понимал. Да и как он мог понять, без дела разлеживаясь в больнице. - Мистер... - Мужчина прищурившись наклонился над бумагой - Эванс? Слова врача звучали как вопрос, ставя Поттера в особо неловкое положение. Вот оно, начало допроса. Стоило придумать самую правдоподобную и достаточно красочную историю его многочисленным ранениям и шрамам, вспомнить, что же близнецы и Альбус вписали ему в документы, где он жил и учился, почему у него две палочки в руках и откуда взялся маховик времени. Он лишь надеялся на надежность тайников, накладывать которые его научили заботливые профессора, прекрасно понимая, в насколько веселую поездку его отправляли. Голова трещала и, слабо соображая, он стал вспоминать заготовленную предысторию. - Верно, Эванс. Гарри Эванс. - Слегка откашлявшись, он представился и замолчал, решив, что не будет больше ничего говорить пока не спросят. - Как Ваше самочувствие? - Врач окинул беспокойным взглядом юношу, явно подавляя желание задать несколько иных и довольно очевидных вопросов. - Бывало и лучше, - С кислой улыбкой выдавил из себя Гарри. Не зная, с какого именно ощущения боли начать. Болело у него все. Агония с ног до головы обнимала его истощенное длительными тренировками тело, отдавая бледность мертвеца в лицо. Словно прочитав его мысли, врач стал задавать встречные вопросы, на которые Гарри лишь молча кивал. - Я могу Вам дать обезболивающее зелье, мистер Эванс. И, если Вы не против, нам стоит связаться с Вашими родителями. К сожалению, нам неизвестен их адрес, вернее, на месте Вашего проживания... - Мои родители погибли при захвате Нормандии... - Перебил его Гарри. - Мне еле удалось спастись. Пришлось срочно трансгрессировать, и видимо первое, что мне пришло на ум, это был Косой Переулок. - Поттер судорожно вспоминал историю Второй Мировой, и вроде как в это время польские части были размещены в Нормандии, Бельгии и Голландии. Называться поляком слишком рискованно, учитывая совсем не славянскую фамилию. К тому же он не знал адрес, по которому "проживает" и это легче будет объяснять при отсутствии родителей. Все складывалось правдоподобно. Во время войны на них напали, и он еле выжил. Палочка могла принадлежать, например, его отцу. А он не мог расстаться с таким важным предметом. Также легко пропадают и проблемы с документами, отсутствие мед книжки и всего прочего. - Позвольте мне выразить Вам искренние соболезнования. Имейте ввиду, что в таком случае Ваше лечение полностью бесплатно. И не стоит беспокоиться на счет оплаты. Мы рады оказывать помощь всем беженцам. - Печальная улыбка расплылась на лице врача, которая тотчас же пропала, позволяя лицу принять серьезный вид, однако то, о чем Вам стоит беспокоиться - поступление. Позвольте донести до Вашего сведения, что близится конец августа. Если Вы еще не подали заявку на продолжение обучения, Вам следует поскорее это сделать и начать подготовку к занятиям. До выписки осталось четырнадцать дней, но это будет зависеть сугубо от Вашего состояния. - Конец августа? Ладно... А подскажите пожалуйста, какая сегодня дата? - И тут же смутившись, своему вроде как и обыденному для данной ситуации вопросу, добавил - Я хочу написать письмо директору Хогвартса, сейчас же. Кивнув куда-то в сторону, мужчина встал, и Гарри смог заметить закрывающий спину белоснежный и чистый плащ, длины примерно до колен. Дверь тихо закрылась и, присев, опираясь спиной о подушку, нынешний Эванс принялся рассматривать маленькую комнату. Бледно синие стены, небольшой белый комод у деревянной двери. Окон не было, а напротив кровати висела картина, которая внушала гораздо больше надежды, чем все картины в Больничном крыле Хогвартса. В серебристой рамке был пойман поистине волшебный закат, уловив в себе самые красочные оттенки огненно-оранжевого, розового и фиолетовых цветов. Посередине ярко светило белое солнце, и отражением своих лучей почти разделяло море от неба. Засмотревшись на оранжево-красные лучи, что-то в сердце юноши щелкнуло, и он невольно вспомнил проносящиеся мимо пылающие коридоры, доносящиеся со всех сторон крики и дым. Мерзкий и до ужаса гадкий, едкий черный дым. Зациклившись на этой мысли, он вдруг начал кашлять и, хватаясь за кричащее горло, он понял, что начал задыхаться. Судороги напали на пылающую грудь, он стал барахтаться ногами и уже в полном отчаянии попытался закричать и позвать на помощь, прекрасно понимая насколько это бессмысленно. Из уст раздался сиплый хрип, всего на миг прекративший кашель вслед настигая горло новой волной удушья. В этот момент вбежал врач, и впопыхах отлевитировал и влил юноше какое-то зелье. Дышать стало легче, и Гарри свалился обратно в постель оставшись без сил. Врач влил ему и обещанное обезболивающее, после чего проверил пульс, поправил постель с одеялом и, убедившись, что дыхание нормализовалось, вышел из палаты. Несколько минут Поттер-Эванс разглядывал потолок, позже переключив свое внимание на серую люстру, удерживающую на себе дюжину горящий свечей. Она висела несколько дальше от кровати, и чтобы заметить ее с медленно гаснущей головной болью, приходилось смотреть исподлобья. Воск, не торопясь, обволакивал исхудавший фитиль, ловя на себе искры и жар танцующего огня. Предвкушая очередную вспышку воспоминаний, Гарри отвел взгляд, не желая опять спровоцировать приступ кашля. На прикроватной белой тумбе лежал конверт, пустой пергамент, голубая чернильница и красное перо. Гарри стал осторожно приподниматься на кровать так, будто сделан из хрусталя, и сел, вновь оперевшись о мягкую подушку. Подняв с тумбы желтоватый пергамент, Поттер-Эванс попятился в потолок, прикидывая, как начать письмо. Как и полагается, он начал с формальностей. Продолжить стоило с просьбой о переводе и предупреждении о проблемах со здоровьем и, вероятно, поздней выписке. После формальностей возникла первая проблема. Он не знал, на каком курсе "учился" в Дурмстранге. Тем более, на каком факультете. И есть ли там таковые вообще. Обреченно вздохнув, из-за банального нежелания подниматься с постели и тем более искать чемодан, он принялся расписывать в специально оставленном месте адрес и получателя. И завис. Не только потому, что врач не успел сказать ему, какое сегодня число и год, но и потому, что Гарри банально не знал, кто сейчас занимает пост директора в Хогвартсе. Вернувшись в реальность, он тихо засмеялся, подавляя в себе истерику и режущие боли в горле. Перо и пергамент пришлось отложить. Напишет позже. Сильно затягивать с поступлением не стоило, и Гарри в голову пришла гениальная мысль - найти свою палочку, с которой можно было узнать дату и время. Он наклонился поближе к тумбе, чтобы открыть ящик, в котором, увы, ничего не оказалось. Тогда он из последних сил встал с кровати и, присев на корточки, стал шарить под кроватью. Там он нащупал твердую стенку коробки, сделанную из кожи. Ох, как он надеялся, что нашел свой чемодан. Ему пришлось лечь на пол, чтобы суметь потянуть на себя обеими руками предполагаемый чемодан. В груди запершило, кровь ударила в голову, и сами руки задрожали. Гарри дернул чемодан на себя, и тот, от силы предательски переворачиваясь, достаточно больно врезался ему в живот. Сжимая зубы, Поттер-Эванс сдерживал желанный вой и грязные ругательства бесстыжему спутнику. Он похлопал чемодан по стенке и стал сквозь хлынувшие слезы нащупывать молнию. Открыв чемодан, руки стали лихорадочно перебирать бесполезные сейчас мантии и зелья. Сейчас он искал только запасную палочку и документы. Вещи летели во все стороны, Гарри не мог никак найти палочку, что нагоняло злость и дурные мысли о ЭТИХ ПРОКЛЯТЫХ ВРАЧАХ. Бесплатная медицина, видите-ли! Пальцы сжались в стальные кулаки, со всей силы захлопнув крышку чемодана. По всему телу вереницей пронеслись ноющие колики, и Гарри осенило. Он же сам запечатал запасную палочку в тайник, чтобы в случае чего не возникало лишних вопросов. Идиот. В оправдание себе он напомнил, что в тот момент находился при смерти. Спрятав лицо в дрожащие ладони, Поттер попытался успокоиться, стерпеть и побороть царапающую хворь. Ресницы сильно сдавили бледные щеки, и пальцы обхватили стреляющие виски. Хотелось биться головой. Очень хотелось. Но приходилось бороться с этим гадким чувством обреченности. Все не так плохо. Просто он застрял в чужом времени, и ему совсем скоро предстоит встретить молодого Воландеморта, живого Дамблдора, который его даже не знает. Целый и невредимый Хогвартс, но совсем не такой родной и уютный, каким был раньше. Все. Будет. Хорошо. Так ему говорила Гермиона, девушка, которая за секунду до его спасения пала замертво, сражаясь против пожирателей верой и правдой. Девушка, которая несколько месяцев усердно обучала его всему, что знала сама, тренировала, жертвовала своей собственной жизнью и правом получить законный диплом об окончании Школы Магии. Профессора готовили его последние пару лет к этой великой битве, а он... Он один, трус, не смог постоять за себя, не смог защитить... Никого... Они все... Мертвы. Последняя надежда на него, на избранного, на героя, коим он не являлся. Но еще может стать. Он может хотя-бы попытаться попробовать что-то изменить, изменить Воландеморта, изменить себя... Но здесь еще нет Воландеморта... Здесь только Том Реддл. Очнулся Гарри уже в постели, так и не вспомнив, как до нее добрался. Рассмотрев все тот же белый потолок, он плавно повернулся в тумбочке, на которой оставлял незаконченное письмо. Рядом с ним стоял чемодан, в который, судя по всему, убрали все разбросанные вещи. Поттер вздохнул с облегчением. Он опасался, что его могли и вовсе спрятать подальше, как и волшебную палочку. Боли не было. Самочувствие было сносным, хоть и до костей пропитанное слабостью. Решив все-таки найти нужные документы и отложив идею о возвращении палочки, (которая бы все равно врядли стала подчиняться его слабому телу) он взял чемодан и не без обиды бросив на крышку взгляд, открыл его. Осторожно переложив аккуратно сложенные вещи и мантии, он откопал маленькую стопку документов. Глаза зацепились за аттестат об окончании четвертого курса обучения в Дурмстранге. Он учился на факультете Фламма, и там же была приписка-девиз: Факультет для настоящих воинов, рыцарей без страха и упрека. Рыцари, как же - хмыкнул Гарри. Сразу видно, что Дамблдор сам выбирал его факультет. Неужели ему теперь придется поступать на пятый курс? Впрочем, программу шестого и седьмого он успешно пропустил, хоть усердно тренировался и самостоятельно обучался на пару с Гермионой, лишь изредка ловя шанс научится чему-то у профессоров. Многие предметы, тогда успешно выброшенные из его импровизированной программы, остались без его внимания, и более того, он даже не знал, какие именно. Программа Хогвартса в прошлом сильно отличалась от той, по которой учился он. К тому же, по словам Сириуса, в это время здесь вполне свободно изучают темные искусства и разрушающие заклинания. И здесь Гарри мог гордиться собой, потому что прочитал по меньшей мере сотню книг по темной магии и расширенные сборники заклинаний. Что касалось зельеварения, все было достаточно печально, но до своей смерти Снейп, а после и Слизнорт смогли вбить ему в голову в срочном порядке рецепты целительных зелий. Может, в прошлом он сможет исправить свои оценки? Эта мысль показалась ему такой легкой, что заставила его улыбнуться, и он продолжил дописывать письмо. Чтобы официально закончить письмо, вставив в пропущенные места имя и фамилию директора, вписав дату и поставить подпись, пришлось ждать возвращения врача. Кроме того, Гарри наконец узнал, как его зовут - Остон Нильсон. Все-таки ему здесь валяться еще две недели и не знать имени врача даже как-то странно.Директору школы магии "Хогвартс" Армандо Диппет
Здравствуйте, уважаемый Армандо Диппет! Я Гарри Эванс, ученик, окончивший четвертый курс в школе темных искусств "Дурмстранг" желаю перевестись на пятый курс обучения в школу "Хогвартс". По причине нападения на мою семью во время захвата Нормандии, и нанесения мне тяжелых ранений, я не могу передать Вам документы лично, но они прилагаются к этому письму. Прошу Вас принять во внимание, что в данный момент я нахожусь на лечении в Святом Мунго, и если Вы великодушно удовлетворите мою просьбу о переводе, к сожалению, скорее всего, я могу не успеть прибыть к началу школьного года. С уважением, Гарри Эванс. 12. Августа 1943. Гарри перечитал письмо еще раз и отдал недавно зашедшему Остону, который его тут же отправил. В конверт он положил копию аттестата, с которой ему тоже помог Нильсон. Он был хорошистом, где "превосходно" стояло у предметов Темные искусства, Полеты на метле и Трансфигурация. По Истории магии и Нумерологии у него стояло "удовлетворительно" и, что удивительно, среди этих самых слабых в аттестате оценок не затесалось Зельеварение и Травология. Вспоминая образ Снейпа в виде летучей мыши, он рассмеялся и, устроившись поудобнее стал вспоминать старые добрые школьные деньки.