циньцинь

Цинь Цзыши с самого детства снилась будущая счастливая жизнь. Почти каждую ночь он проводил в грёзах о том, как радостно и сладко проходит каждый его день, как люди вокруг всегда улыбаются при виде него. Вот его отец гордо улыбается, гладя его по голове за поступление в один из самых престижных университетов Европы, вот его мама держит его руки, заботливо причитая о том, что ему нужно больше отдыхать, вот его друзья от души смеются с ним, разделяя минуты радости. Картинки мельтешили перед глазами, и образы такие яркие, что Цзыши никогда не сомневался — всё это точно не просто мечты, а настоящее будущее. Повзрослевшему Цинь Цзыши все чаще стал сниться определенный человек. Высокий широкоплечий мужчина в строгом костюме ласково звал его своим милым, нежно держал его щёки и улыбался так, что невозможно было не улыбаться в ответ. Он укрывал своей спиной от любой опасности и каждый раз продолжал шептать «всё хорошо». Пятнадцатилетний Цзыши просыпался красный и смущённый, с замеревшим сердцебиением предвкушающий судьбоносной встречи. В 20 лет мужчина из снов начал отдаляться. Сначала он снился всё реже и реже, а потом и его поведение постепенно менялось. Улыбки сменились поджатыми губами, объятия — скупым сжатием плеча, а нежный шёпот в спокойные наставления. Цинь Цзыши уже не задыхался от смущения по утрам, но грудь сдавливало от ощущения, что что-то неотвратимо уходит у него из рук, и он ничего не может с этим поделать. В год 24-летия мужчина перестал ему сниться совсем. Ложась в постель, каждый вечер Цинь Цзыши долго смотрел в потолок, мысленно прося увидеться хоть ещё один раз. Он закрывал глаза, а по утру разочарованно начинал новый день. Сны приобрели серые цвета. Что-то постоянно маячило перед глазами, тёмными красками вплетаясь между мельтешащих мушек и глюкнутых перебоев. Крики, стенания и скрежет по стеклу заполняли голову с удручающей периодичностью. Цинь Цзыши надеялся, что эти сны к его будущему не имеют никакого отношения. А потом троюродная сестра Чжоу пришла с результатами теста на отцовство. Цзи Минтан, дед по линии матери, был так взволнован, что всё разрешилось быстрее, чем за двое суток. Чувство, что это неизбежно изменит все три взгляда семьи, настигло Цзыши так внезапно и сильно, что его действительно чуть не вырвало, пока они ехали в машине на окраину города в какой-то спальный район. И в доме это чувство достигло своего пика. Его родная мать оказалось такой подлой и лицемерной женщиной, что Цинь Цзыши, полный решимости оставить взаимоотношения хотя бы немного тёплыми, тут же забыл об этом. Цинь Цин, парень, с которым их перепутали в роддоме из-за одной фамилии и даты рождения, истинный наследник богатой семьи Цинь, был так унижен и эксплуатирован Шэнь Миншу, что Цзыши захотелось блевать уже по другому поводу. Цинь Цин был прекрасен. Его всегда словно влажные персиковые глаза светились таким естественным мягким светом, что непременно притягивали взгляды. Белая кожа, стройные длинные ноги и высокая фигура с отчётливыми мышцами и сильной талией, — всё в нём приковывали чужое внимание, где бы он ни находился. Этот человек, такой ослепительный, такой невероятный в своей меланхоличной красоте, даже на первый взгляд производил впечатление отстранённости от мирской суеты. Будто никакая грязь этого мира не могла запятнать его нутро. Обнимая это истощённое вечными страданиями тело, Цинь Цзыши почувствовал, как собственное окоченевшее сердце вдруг забилось быстрее. Родные мать и сестра в своей отвратительности настолько преуспели, что Цзыши действительно подумывал о том, чтобы заявить об отказе от них. Но Цинь Цин так сыновне почтительно отзывался о них, так заботился в течении больше 12 лет, так много страдал от несправедливости жизни из-за них, что у их родного сына просто не хватило духу разрушить ту тонкую грань, что объединяло их. Ведь по сути они друг другу никто. Цинь Цзыши стал заглядываться. Ему бы расстроиться, что огромное наследство, к которому его готовили 24 года, утекает в руки другого. Ему бы разозлиться, что место управляющего компанией скорее всего будет отдано родному сыну, а ему останется только миллионное состояние. Ему бы хотя бы попробовать строить козни. Но он не только даже не думал об этом, но и беспокойно смотрел в водянистые глаза, надеясь, что в следующий раз их взгляд задержится на нём на подольше. Неразборчивые сны закончились. Ему больше не снилось совсем ничего, но и этому он теперь был безгранично счастлив. Отец теперь иногда хмурился, очевидно переживая за состояние неродного сына. Цинь Цзыши ничего не говорил, но чётко понимал, что папа сомневался в искренности его спокойствия. Будь он на его месте, тоже не поверил бы, но… Глядя на это нежное лицо, кроткое и всегда спокойное, глядя на розовые губы, обхватывающие кончик карандаша, глядя на бледные щёки, мило розовеющие каждый раз, когда он искренне смеялся, как Цзыши мог сопротивляться? Дали бы ему волю, он бы вернулся в прошлое и нашёл этого «брата» раньше, лишь бы такое прекрасное создание росло в тех хороших условиях, которые он отнял у него. Будь у него возможность, он бы с радостью занял его место и трудился не покладая рук, чтобы прокормить неблагодарных мать и сестру вместо него. Цинь Цин глупым не был. Он был не просто смышлёным, его интеллект так высок, что за полгода он смог почти догнать уровень, к которому его самого готовили всю жизнь. Как мог Цинь Цин не разглядеть такой очевидной привязанности? Сначала Цзыши был робок. Он боялся, честно боялся приближаться. Боялся, что Цинь Цин воспримет его, как угрозу. Со временем прижились, стали разговаривать, оставаться наедине для учёбы. Цинь Цин улыбался ему так нежно, что Цинь Цзыши просто терялся. Он смотрел на этого человека снизу вверх, поджимал губы и отводил глаза в сторону, только чтобы услышать приятный низкий смех почти над ухом. Пробирало до мурашек. Иногда они подолгу смотрели друг на друга, но так, чтобы это оставалось незаметным. Оба понимали бесполезность этой игры, но молча продолжали следовать её правилам. Цинь Цин мог долго разглядывать мягкий профиль, пока они занимались, смотреть, как всегда демонстративно холодная оболочка «брата» трескается под его взглядом. Цинь Цзыши мог долгими минутами не отрывать глаз от пушистых волос, светящиеся ореолом в закатных лучах, желая только прикоснуться. Вспоминая безымянного мужчину из давнишних снов, Цзыши тяжело вздыхал, с тупой надеждой порою вглядываясь в стройный силуэт. Но нет, ни в коем случае это не был один и тот же человек. Тот распространял ауру непоколебимой силы, давящей власти и вечного холода, который таял только для Цинь Цзыши. Но Цинь Цин не был холодным, от начала до конца он тепло улыбался всем, заботливо подставляя своё плечо для поддержки. Он не был сильным и не мог защитить от всех бед, но его милосердие и мягкость как будто давали клятву: «мы преодолеем это вместе». Цинь Цзыши понял, что пропал. Он терялся в чужих глазах, путался в словах, когда стоял рядом, и непреодолимо сильно хотел быть ближе. Физически и духовно. Пальцы дрожали от сильного желания прикоснуться хотя бы невзначай. Хотя бы раз провести по белым щекам, хотя бы раз уткнуться носом в изящную ключицу. Цинь Цин всегда терпеливо ожидал, молчаливо давая согласие. Но Цзыши испуганно сбегал каждый раз. Шесть месяцев прошли незаметно. Стоя в коридоре и ругаясь с этой проклятой сестрёнкой, Цинь Баоэр, Цинь Цзыши почувствовал, как раскалывается его голова. Чего эта девчонка хочет, требуя с него 100 тысяч юаней каждый месяц? Но как бы ему не хотелось бросить всё к чёртвой матери, это было невозможно, ведь… — Цинь Цзыши, я клянусь тебе, если ты посмеешь не платить мне эти деньги, я расскажу Цинь Цину о том, что всё это время вы с мамой были в сговоре. — Ты же знаешь, что это неправда! — остервенело прошипел он, до боли в костяшках сжимая телефон в руке. Цинь Баоэр нагло смеялась в трубку: — Да кого заботит это? Думаешь, тебе кто-то поверит? — её тон стал холоднее. — Цинь Цзыши, я предупреждаю тебя. Он стиснул челюсти и сбросил вызов. Кончики глаз уже покраснели от того, как гнев постепенно накрывал его с головой. Усилием воли он протянул дрожащие пальцы к приложению банка и перевел 100 тысяч с быстро опустошавшегося счёта. Внезапно захотелось горько заплакать. Он недолго пытался привести дыхание в порядок, как вдруг из-за угла показалось улыбающееся лицо. — Цзыши, что случилось? — улыбка тут же сменилась обеспокоенностью. Цинь Цзыши посмотрел в его чистые глаза и только-только отступившие желание плакать вернулось. Он хотел сказать, что все в порядке, но из горла вдруг вырвался всхлип такой жалобный, что напугал их обоих. Лицо Цинь Цина посерьёзнело, и он в один шаг оказался рядом. Положив ладонь на почти дрожащую спину, он мягко огладил чужой позвоночник. — Не переживай, ты можешь рассказать мне. Но Цинь Цзыши отчаянно мотал головой, и Цинь Цин не стал давить на него. — Завтра наш день рождения… — спустя время, тихо просипел Цзыши. — У меня есть подарок для тебя. Пожалуйста, пойдём в мою комнату. Чуть помолчав, Цинь Цин смерил его нечитаемым взглядом и с готовностью согласился. ** Разглядывая своё отражение в широком зеркале в полный рост, Цинь Цин чуть повернулся боком, внимательно осматривая каждую сторону этого великолепного тёмно бордового костюма. Он поправил бриллиантовую запонку, тут же сверкнувшую в полуденном солнце. Камень был прекрасным, но совсем не мог сравниться с кончиками чётко очерченных пальцев этого человека. Свет легко струился через белые занавески, отчего все вокруг казалось светлым. И Цинь Цин представлял самую прекрасную картину. Сердце Цинь Цзыши быстро забилось от необъяснимых эмоций. Он поджал губы, пытаясь отвести взгляд, но, казалось, был зависим от божественного образа, отпечатавшегося на сетчатке глаз. Он сделал несколько шагов к окну, сломал белую розу в вазе и приколол её на лацкан пиджака. — Так намного лучше, — не глядя в глаза, прошептал он. Цинь Цин даже не глянул в зеркало, неотрывно смотря на чужую макушку. — Действительно, — просто согласился он, улыбаясь. Изящные пальцы вдруг легли на мягкий подбородок, поднимая голову Цинь Цзыши, заставляя его установить зрительный контакт. От такого пристального внимания Цзыши захотелось либо снова сбежать, либо вцепиться в этого человека и никогда не отпускать. — А что насчёт твоего подарка? — Цинь Цин плавно наклонился и произнес остаток фразы в самое ухо, обжигая его тёплым даханием, — Что ты хочешь, чтобы я подарил? Чувствуя, как жар поднимается из недр его тела, Цинь Цзыши почти панически залепетал: — Ты только недавно пришел в семью и ещё не получаешь своих денег, так что забудь об этом, я буду рад просто твоему присутствию на банкете…! Низкий смешок над головой перебил и без того сбивчивую речь, и Цзыши почти задохнулся от нежного взгляда напротив. — Тогда нематериальное. Просто попроси, — в его словах читался такой сильный намёк, что не понять мог только совершенно безмозглый дурак. Цинь Цзыши дураком никогда не был, поэтому впервые в жизни густо покраснел. — На твоё усмотрение, — заикаясь и сгорая от ожидания, буркнул он, неотрывно глядя в персиковые глаза, в которых сейчас плясали озорные огоньки. Цинь Цин вскинул брови, делая вид, что всерьез раздумывает. Розовые губы вдруг растянулись в слабой, беспомощной улыбке. — Чтож, тогдамне придётся хорошенько подумать, — очевидно дразня, притворно расстроенно прошептал он, медленно убирая пальцы с чужого подбородка. Ощущая потерю тепла, Цинь Цзыши, не давая себе отчёта, схватил убегающее запястье, слабо сжимая. Его щёки охватил пунцовый стыд, но продолжать оттягивать не было сил. Он болезненно нахмурился, чувствуя, как бровь нервно дернулась, и просипел: — Пожалуйста, просто сделай это, — его голос звучал умоляюще. — Сделать что? — продолжая дразнить, Цинь Цин притворился несведущим. Цзыши стиснул зубы и почти уверенно сказал: — Поцелуй меня уже. Цинь Цин не стал издеваться над ним дальше. От этого отчаянного вида его сердце сразу смягчилось, и он охотно наклонился, без промедления обхватывая горячие губы своими холодными. Поцелуй был лёгким, как взмах крыльев бабочки, но Цинь Цзыши почти забыл своё имя. Руки с длинными пальцами обняли его щёки, принося желанную прохладу и удерживая в сознании. Ничего сверхъестественного не происходило, но когда они отстранились, в его сердце тут же разлилась странная тоска. — Но день рождения завтра, — с придыханием, слабо попытал удачу Цзыши. — Подарок надо делать в день праздника. Оба тактично проигнорировали костюм, который он подарил Цинь Цину на завтрашний банкет. — Ах, что такое, — вздохнул тот, — Кажется, придётся повторить завтра. Он ласково улыбнулся, и свет из окна тут же отразился в его глубоких глазах. Глядя на собственное отражение в них, будто никого в мире больше не существовало, Цинь Цзыши действительно почувствовал слабость в коленях. Он неуверенно схватился за чужой воротник, боясь, что этот неземной человек быстро покинет его. Но несмотря на то, что они так и не обговорили этот момент, Цинь Цин не покинул его до самого вечера.