Приют брошенных игрушек

Холодно... Он лежит у стены в темной комнате изо льда. За ним кто-то наблюдает... Он не может открыть глаза, не может пошевелиться. Слышит он лишь бесконечный шум его огонька где-то рядом. Огонёк пытался согреть, но никак не выходило, мёртвый мороз сжирал всё тепло. Шаги. Не долгожданные с наружи, а в комнате. Он знает, это что-то на него смотрит. Смотрит, прожигает как ренгеном его вновь ожившую плоть. Может, завидует? Ха. То ли страх, то ли холод окутывает тело мальчика, он не может пошевелиться, а оно уже близко. Присело. Нагнулось к его уху. Голос. Такой знакомый, такой близкий, он отдается в сердце осколками разбитого прошлого. — Ты вернулся, Амане... Брюнет вскочил с кровати. Босые ноги шлёпнулись на лакированный пол, и тут же пошатнулись, но мальчик успел поймать равновесие. Сердце бешено колотитилось, тело неистово трясло. — ЭЙ, ПОЛЕГЧЕ! — Женя прижался к стенке, но кажется его сердце сделало это первым. Он увидел этого мальчика, на его лице застыло выражение ужаса, а в руке нож. — Так, давай без резких движений... Положи нож на пол, я тебя умоляю. Амане не успел ничего понять, выронил нож из ослабших рук и упал пластом. Кудрявый подбежал к нему, переложил на кровать. Пока трогал мальчика за плечи, удивился — температура тела по сравнению с помещением была обжигающе горячей. Он как костёр, о него греться можно. Женя схватил нож и спрятал под свой матрас, а то страшно, всякие мальчики с ножами под подушкой спят... — Женя, ты дебил. Конечно он забелеет, если будет из окон падать в такой холод! — Да он же бодряком ходил ещё день! Я вообще его в подвале нашёл. — В подвале? — Ну, кто-то закрыл его в в кладовке. — Чёрт! Амане не мог пошевелиться. Тело дрожит, одеяло всё еще не греет. Где-то в коридоре слышны переговоры, они медленно перемешивались в несвязную кашу. Он привстал с кровати, словно отклеивая себя от неё. Снова рухнул.