***
— Пытай, убей или убирайся! Шэнь Цинцю выплюнул с хрипом, кровь потекла от уголка губ по подбородку, а глаза с вызовом впились в темноту. Темнота не ответила. Цепи звякнули, и напрягшиеся было руки снова безвольно повисли. Голова устало опустилась вниз, спутанные волосы черным занавесом накрыли лицо. Плотно сжатые в злости и бессилии губы разомкнулись, выпуская тихий болезненный стон. Из темноты послышался смешок — наслаждается. Холодный пот стекал по вискам и шее. Дыхание шло через упрямство и боль. Тело стало врагом, изводящим каждую мышцу и каждое мгновенье. Пребывание в сознании обратилось в хождение по судилищам Диюя. Но засыпать было нельзя. С недавних пор пытки тела сменились на истязание разума через сны. ~~~ «Боюсь, учитель, это тело долго не выдержит». После наигранно участливой фразы бывшего горного лорда спустили на новые уровни унижения. Ло Бинхэ утаскивал воспалённый разум в постыдные воспоминания, от которых Шэнь Цзю скрывался всю свою жизнь. Потаённое было выставлено на показ. Демон с садистским сладострастием возвращал Цинцю в беспомощное детское тело, заставляя проживать бессилие и побои снова и снова, как будто память учителя была лишь представлением в увеселительном доме, где вместо юной девы в тонких тканях и с пипой в руках, — унижение и подавленный гнев. Пока в воскрешённом прошлом молодой господин Цю охаживал худые бока Шэнь Цзю палкой, Ло Бинхэ, невидимый для марионеток, но не для своего учителя, расхаживал по комнате, рассматривая книги и убранство комнаты. Иногда оборачивался на всхлипы ребёнка и лениво подбрасывал слова, разбивающие остатки гордости. «Учитель весь в соплях и слезах. Разве этот ученик позволял себе столь непристойный вид, когда его наказывали?» ~~~ Сегодня Ло Бинхэ уйдёт ни с чем. Или ему придётся вернуться к разрезанию плоти и вырыванию ногтей. Если Шэнь Цинцю и отправится в сон, то в вечный. — Учитель как всегда упрям. Но у этого ученика много времени. Послышался шелест ткани, и раздались неторопливые приближающиеся шаги. Руки непроизвольно сжались в кулаки, несмотря на онемение и кровоточащие запястья. На затылке закололо и заныло, когда за волосы потянули, заставляя поднять голову. Ло Бинхэ сегодня был нетороплив и сдержан. Свободной рукой убрал пряди волос, открывая измождённое лицо. Шэнь Цинцю ощутил непривычную тревогу. Сейчас его рассматривали не для того, чтобы увечить. Новый взгляд — новый интерес. Неизвестность. Неизвестность пугала. Кадык нервно дёрнулся. — Этот ученик явно что-то упустил. Тот учитель не может не быть Вами. Глаза Цинцю слегка сузились в непонимании. Ло Бинхэ продолжал удерживать одной рукой за перепачканные в грязи и крови волосы, а другой коснулся линии рассечённой брови, задумчиво спустился вниз по острой скуле к потрескавшимся губам. Пожалуй, Шэнь Цинцю немного устал. Устал испытывать страх и отвращение. Устал собирать по осколкам маску, которую с такой одержимостью раз за разом крошил демон. Ло Бинхэ любил в Шэнь Цинцю то, что бывший лорд в себе ненавидел. Слёзы. Крики. Отчаянье. Но не сегодня. Сегодня взгляд демона был обращён к тонким, искажённым мукой и презрением, чертам лица, но смотрел сквозь, будто решая про себя задачу. — Как и тот я — это всё же я. Слабость — игра, слёзы — фальшивка. И всё, чтобы обольстить учителя. Хватка на затылке стала жёстче, а разгорающийся алый взгляд ближе. — Вот только, что такого он увидел в учителе, что заставило его пойти на столь постыдные крайности? Этот ученик всё ещё не нашёл ответ. Шэнь Цинцю выдавил из себя злорадную улыбку. В конце концов Ло Бинхэ отобрал меч, а не острый оскал. — Синьмо пожрал твой разум. Какой же ты жалкий. Проиграть собственному мечу. В ответ уголки губ ученика слегка приподнялись. Взгляд был пугающе спокойный и непривычно проникающий. С таким взглядом идут к своей цели, не тратя время на эмоции. Надменная улыбка Шэнь Цинцю померкла, захотелось отстраниться, но не успел он осмыслить свой страх, как раздался вкрадчивый шёпот. — Учителю пора спать.***
Воспоминания Бинхэ воскрешал мастерски. Прочувствуешь всё до мелочей, желаешь того или нет. Шень Цинцю чувствовал панику и подступающий ком к горлу. Вокруг обступили глухие к его отчаянью стены Линси, а на руках умирал шиди Лю. Снова. Не спас тогда, не сумев взять под контроль собственную силу и влить как положено, гася чужое безумие, — не спас сейчас. Руки дрожали. Его страх и слабость убили шиди. Снова. Какое же он ничтожество. Ничего не поменялось. Беспомощный. Жалкий. Навсегда. По щекам потекли слёзы. Слёзы злости. Или не только злости? Шэнь Цинцю удивлённо распахнул глаза. Его лица коснулись чужие пальцы. Конечно. Он здесь не один. Ло Бинхэ с нечитаемым выражением растирал стёртую с чужой кожи влагу между своих пальцев. — Выходит, учитель умеет испытывать привязанность и страдать от утраты. Демон поднял взгляд, и в нём читался неприкрытый холодный расчёт. Пещеры качнулись, Шэнь Цинцю ощутил опору под ногами и собственные руки на чужих плечах. Цепей не было. Был Ло Бинхэ. Сил хватило, только чтобы ткнуть ладонью в грудь демона и откинуться назад, избегая чужого дыхания на своей шее. Ноги почти не держали, и крепкая рука, обхватившая талию, стала унизительной опорой. — Ты… совсем растерял стыд, — сквозь зубы прошипел Шэнь Цинцю. Перед глазами ещё стояло бледное лицо Лю Цингэ, в груди ныло, и нужно было поскорее заменить душевную боль на злость. Что делать с раздирающей изнутри утратой мастер Сюя не знал, а разить злостью умел искусно, но сегодня Бинхэ не терял голову в своей ненависти, а с пугающей прилежностью ученика изучал своего учителя. Демон не повёлся на провокацию. Не сжал до хруста поясницу. Не швырнул об стену. И не наступил сверху, ломая кости. Ло Бинхэ держал и смотрел. Смотрел, как Шэнь Цинцю справляется с болью, идущей от самого сердца. — Слёзы скорби идут учителю, — Бинхэ говорил обманчиво мягко, неторопливо стирая влагу с бледного лица. — Слёзы… — Шэнь Цинцю повторил тихо, неверяще, а затем затопило желание умереть от стыда и отвращения к себе и к тому, кто видел. — Учитель будет так же скорбеть о главе школы? Вопрос с размаху, как пощёчина. Бывший лорд пика вскинулся, в глазах привычно вспыхнула обжигающая ненависть. — Этот ученик написал пригласительное письмо от лица учителя. Но боюсь письма будет недостаточно, чтобы тронуть сердце лорда Юэ. Рука, до этого нежно стиравшая слёзы, впилась в скулы, грубо зафиксировав. На большом пальце удлинился ноготь, покрывшись чёрной аурой демона. Это было знакомо. Слишком. Шэнь Цинцю помнит раздирающие спину и бёдра когти. Не в первый раз. Он справится. Незаметный вдох чуть глубже, чем раньше, и сосредоточиться на других частях тела. Например, на пояснице, которую обжигала отвратительная ладонь демона. Чёрный коготь надавил под глазом. Шэнь Цинцю задержал дыхание. — У учителя очень красивые глаза. Не честно, что ими любуюсь только я. Давайте порадуем Вашего шисюна хотя бы одним. Острая вспышка боли, и пальцы с поломанными ногтями впились в чёрную ткань одеяния короля демонов. Зубы сжались, давя крик. Сердце застучало. Ухо опалило чужое дыхание. — Мой учитель намного терпеливее другого. По лицу текло горячее и солёное — кровь. В оставшемся глазе всё заволокло то ли от слёз, то ли от пережитого болевого шока. Настойчивая широкая ладонь сместилась с поясницы на лопатки, прижимая к широкой груди демона. — Лю Цингэ мёртв, и Юэ Цинъюань присоединится к нему. И всё благодаря учителю. Ло Бинхэ никогда ещё не бы так точен и безжалостен в своих атаках. Как Шэнь Цинцю не пытался выдрать из сердца страх за судьбу брата, недавно пережитое воспоминание о потере, физические истязания и дни без сна дали о себе знать. — Не отправляй! Шэнь Цинцю замер, испугавшись своих слов, а Ло Бинхэ вскинул брови то ли наигранно, то ли и правда пришёл в смятение. Однако, как только бывший лорд захлопнул рот, привычно стиснув зубы, и, пряча взгляд, отвернулся, глаза демона сузились, а уголок губ насмешливо пополз вверх. Хищно. На одну сторону. — Не отправлять? Этот ученик сегодня может исполнить просьбу учителя. Но только одну. Чужая ладонь на лопатках стала горячее от демонической ауры — пробирало до мурашек вдоль позвоночника. — Прежде чем ответить, хорошо подумайте, учитель. Чего именно Вы хотите? Шэнь Цинцю хотел вдохнуть свежего воздуха, а Ло Бинхэ желал слышать его мольбы. Последний раз Цзю умолял ребёнком. Лил фальшивые слёзы, чтобы разжалобить прохожих и раздобыть хлебную лепёшку для себя и Юэ. Гордость в обмен на жизнь. Чем тогда ему отплатил брат? Ло Бинхэ, увидев его нерешительность, разочарованно выдохнул и отпустил. Шэнь Цинцю пошатнулся из-за головокружения, но устоял. — Что учитель хочет получить в качестве трофея, меч шисюна или его голову? Гордость или жизнь. Жизнь Юэ. Бывший лорд пика Цинцзин поднял взгляд, и Ло Бинхэ, встретившись с ним, ощутил нестерпимый жар внизу живота. Неужели этот день настал? День, когда высокомерие учителя слетит с лица, а губы разомкнуться, чтобы просить. — Юэ Цинъюань, не убивай его. Холодно. Ровно. Как удар под дых. Ло Бинхэ сжал руки в кулаки. Вена вздулась на шее, но голос сдержал. Он больше не потеряет себя и цель в ярости. — Разве так просят… Учитель. Шэнь Цинцю не умеет просить. К чему, если в ответ получишь презрение и насмешки? На что он надеялся? Он и правда хотел довериться демону? Должно быть, его рассудок окончательно помутился. Но есть ли другой способ защитить брата? — Попробуйте ещё раз, учитель. Этот ученик сегодня к Вам благосклонен. Ло Бинхэ его ненавидит. До одержимости. Исправно пытает бесчисленное количество дней и ночей. Жадно ловит каждый стон и каждый намёк на слабость. И всё ещё неудовлетворён. — Я… — оставшийся глаз перестал слезиться, и теперь Шэнь Цинцю мог внимательно следить за выражением лица Бинхэ. — Этот ученик Вас слушает. И правда слушает. Не шевелится, весь подался вперёд, а метка демона пылает огнём. Стоит попробовать. Убрать холод и сталь из голоса, губы едва разомкнуть. — Я… прошу… Бывший лорд пика, не успев закончить, задохнулся от сгустившейся тёмной ауры. — О чём ты просишь? — Бинхэ перестал отыгрывать вежливость. Весь его вид выражал нетерпение. Вот оно. Шэнь Цинцю сглотнул, подобрался и, терпя дрожь и слабость в теле, опустился на холодный камень. Колени и лодыжки в ссадинах заныли. Спину распрямить, плечи расправить, руки сложить в смирении на коленях, а взгляд покорно опустить. Цинцю не видел Бинхэ, но услышал его шумный вдох. — Я прошу тебя не убивать главу школы. — Ниже… — низкий, хриплый голос давил на гордость. Шэнь Цинцю стиснул зубы и, чёрные волосы соскользнули вниз, обнажая подставленную шею и выпирающие позвонки. — Жизнь Юэ Цинъюань на мою… верность. Дальше стремительный вихрь ауры демона, и голову вздёрнули вверх, вцепившись в волосы. Бинхэ нависал с лицом, искажённым яростью и восторгом. — Верность?! Ты?! Шэнь Цинцю молчал. Должно быть он не рассчитал. Всё в пустую. Ошибся. Ло Бинхэ справился с нахлынувшими эмоциями, разжал пальцы и распрямился, а затем, не говоря ни слова, медленно, словно после затяжной битвы и ран, направился к выходу. Тяжёлая дверь захлопнулась. Шэнь Цинцю остался сидеть на холодном полу с насмешливой улыбкой самому себе. Вместо правого глаза зияла кровавая рана. Красные дорожки стекали вниз по щеке. Снова всё испортил. Прости, Юэ.