***
Ло Бинхэ больше не приходил. Пришли слуги. В холодную темницу занесли кадку с горячей водой, мыло, полотенце и чистую одежду. Шэнь Цинцю с трудом держал маску отрешённости, ощущая забытое тепло и душистый запах. А затем двери темницы открылись, и голова закружилась от огней и длинных коридоров дворца Хуаньхуа. Король демонов ждал в своих покоях. Шэнь Цинцю равнодушно скользнул взглядом по богатому убранству и остановился на широкой кровати с прозрачным пологом, какой ожидаешь увидеть в борделе, а не в спальне демона. Демон восседал на красных шелках как на троне. Полы чёрного халата распахнуты. Ноги в свободных штанах широко расставлены. Шэнь Цинцю поборол желание отвернуться. Отвращение с ненавистным чувством уязвимости начало подкатывать, затрудняя дыхание, а затем взгляд привлёк блестящий предмет рядом с правой рукой Бинхэ. Серебряная рукоятка кинжала. Сердце пропустило удар. Его убью здесь? Как церемониальную жертву? Отмытую, разодетую и на шелках? В висках болезненно запульсировало. Шэнь Цинцю привычно хотел выгнуть бровь, пряча тревогу за насмешку и недовольство, только правая половина лица теперь горела и ныла от недавно полученной травмы. Рука было дёрнулась, прикрыть зияющую рану, но остановилась на полпути. Пальцы сжались в кулак. Лихорадочный жест был замечен. Ло Бинхэ задержал взгляд на дрогнувшей руке, затем поднялся вверх по плотной ткани до шеи и остановился на лице. Зрелище его как будто порадовало. Губы расползлись в улыбке. — Учитель сегодня выглядит достойно. Шэнь Цинцюнь поджал губы. — Достойно, чтобы встретиться со своим братом. Кровь отхлынула от лица, а ноги стали свинцовыми. Ло Бинхэ видел, какой эффект произвели его слова, но продолжил так, будто ничего не заметил. — Глава школы действительно Вами дорожит. Не успело письмо с подарком… дойти, как он явился к воротам дворца. Бывший лорд пика Цинцзин глушил волну удушающей паники. Соберись. Здесь явно всё не так, как оно подаётся. Будь цель Ло Бинхэ смерть Юэ, он бы не болтал об этом с ним прямо сейчас. Выходит, пьеса, начатая с преклонённых коленей в темнице, снискала любовь зрителя, и теперь следует поднять занавес для второго акта. Шэнь Цинцю расслабил спину, вернул лицу спокойствие, а голосу уравновешенность. — Мой… — горло сдавило стальным обручем, но Цинцю продолжил. — Мой господин желает, чтобы я встретился с лордом Юэ? Ло Бинхэ не отвечал, и чем дольше он молчал, тем больше бывший хозяин пика понимал, что выбрал правильные слова. Подтвердить прошлые слова о верности, отстраниться от своего брата. — Подойди. Шэнь Цинцю вздрогнул, но приблизился к широко расставленным ногам демона спокойным плавным шагом, а затем остановился, смотря сверху вниз, стараясь дышать ровно и сохранять лицо. — Неправильный взгляд. Сейчас Шэнь Цинцю ненавидел себя за то, что понимал желание демона с одной небрежно брошенной фразы. Ткань зашелестела, и бывший лорд послушно опустился на мягкий ковёр у чужих ног. Теперь Шэнь Цинцю смотрел снизу вверх. Правильно. Но не совсем. Поза — покорная, взгляд — надменный. Ло Бинхэ сощурил глаза, тёмные зрачки съели кровавую радужку. Демон смотрел так, как будто сдерживал себя от пощёчины, чтобы окончательно сбить спесь с высокомерного лица. Пощёчины не последовало, вместо этого Ло Бинхэ потянулся к кинжалу. Вопреки ожиданиям Цинцю кинжал предназначался не для его плоти. Острое лезвие прошлось по броне из мышц на животе демона, оставляя тёмно-красную дорожку. И мастер Сюя осознал. Предложение о верности принято, но одной верности будет мало. Ло Бинхэ забирал контроль над телом и разумом. Кровь священного демона стекала к завязкам штанов, а внутри Цинцю всё сворачивалось от ужаса и подступающей тошноты. — Учитель, Вы не знаете, что делать? Снова обманчивая мягкость в голосе, а в глазах насмешка с разгорающимся нетерпением. Шэнь Цинцю решил сделать всё быстро. Но стоило податься вперёд, как пришлось опереться на крепкие ноги, облачённые в чёрную ткань. Касаться хотелось как можно меньше, но Ло Бинхэ рассчитал унижение до мелочей. Стоило языку дотронуться до солёной кожи, как позади раздались шаги. Шэнь Цинцю замер, а затем подался назад, но его тут же грубо вернули на место. Спину сковало напряжение. В комнату вошли. В ушах застучала кровь. Шэнь Цинцю представил себя со спины. На коленях, между чужих ног, уткнувшимся в низ живота, как шлюха перед отсосом. Руки, до этого едва касавшиеся чужих ног, впились в них ногтями. Шэнь Цинцю прослушал короткий диалог, не разобрав ни слова. Бинхэ выпроводил гостя, а затем потянул за волосы, заставляя поднять голову. — Не трать. Мою кровь. Зря. И снова ткнул носом в живот, пахнущий железом и потом, как провинившегося щенка. Челюсти свело от желания вцепиться зубами в чужую плоть и разодрать до мяса, а затем перегрызть горло твари. Совладав со вспышкой гнева, Цинцю прошёлся языком снизу вверх. А затем ещё раз. — Язык злой, но умелый, — усмехнулся Бинхэ. К щекам прилила кровь. Мастеру Сюя следовало переименовать свой меч с «Возвышенного» на «Падение в Бездну». Чтобы дотянуться до начала кровоточащего пореза, Шэнь Цинцю пришлось привстать и прижаться низом живота к чужому паху. Чужой пах встретил недвусмысленной твёрдостью. — Почему замер? Тебя что-то беспокоит? Он не будет отвечать. На эти вопросы нельзя отвечать словами, распаляя упивающегося властью демона. Цинцю покачал головой и снова принялся слизывать кровь. Он уже ощущал движение паразитов внутри тела. Жар, как не странно, разлился не по конечностям, а устремился к голове. Стало трудно контролировать движения. Руки ослабли, и он упал бы, если бы крепкая рука не схватила за плечо и не вздёрнула вверх. Шэнь Цинцю оказался на чужих коленях. — Тшш… Его что? Успокаивают? Жжение и зуд усилились в правой части лица, добрались до зияющей раны. Захотелось окунуть голову в ледяную воду. Шэнь Цинцю дёрнулся, но его удержали. — Дай посмотреть. Руки грубо развернули лицо. Перед глазами мутило. — Давай, как ты обычно делаешь. Сместим внимание. И чужие руки сместились ниже поясницы, сжав грубо и пошло, как сжимают перед тем, как вставить. Теперь Шэнь Цинцю разрывался между болью в голове и паникой. Дыхания стало не хватать. — Тц, так дело не пойдёт. Резкий разворот, и лопатки коснулись мягких простыней. Сверху прижали. Голову сдавили, не давая отвернуться. — Смотри на меня. Шень Цинцю смотрел. Смотрел сквозь слёзы и боль в чужие внимательные глаза. Метка Ло Бинхэ цвела и горела, взгляд сосредоточено изучал, будто демон проводил кропотливую тонкую работу. А затем угол зрения начал расширяться, приобретать привычный размах, точно такой, как до потери глаза. Шэнь Цинцю удивлённо сморгнул слёзы. Ло Бинхэ наклонился ближе, бесцеремонно повернул его голову влево, вправо, и, замерев, расплылся в довольном оскале. — Теперь лицо учителя соответствует его двуличной натуре. Когда Шэнь Цинцю приподнялся на локтях, перед ним выставили кинжал лезвием вверх. Ло Бинхэ повернул сталь так, чтобы Цинцю мог видеть своё отражение. Сначала лезвие выхватило левую сторону лица с тёмно-зелёным взглядом в обрамлении мокрых ресниц, а затем сталь отразила кроваво-алый глаз демона. Шэнь Цинцю осторожно коснулся нижнего века кончиком среднего пальца. Провёл линию до уголка глаза и замер в неверии. — Наконец этот ученик сможет взглянуть на мир глазами учителя. Цинцю отмер и перевёл непонимающий взгляд на демона. — Я смогу видеть то, что им видишь ты. Бинхэ жадно впитывал каждую эмоцию. Растерянность. Осознание. Страх, мгновенно сменившийся гневом. Когда рука Шэнь Цинцю метнулась к лицу, чтобы прикрыть глаз ладонью, Бинхэ перехватил её, сдавив запястье и дёрнув учителя на себя. — Только попробуй и лишишься руки. Теперь ты служишь мне. Сейчас ты встанешь и отправишься на встречу с главой школы. Уйдёшь с ним и уговоришь его преклонить передо мной колени, как сделал это сам. У тебя неделя. Справишься, и твой шисюн будет жить.***
Репутация Шэнь Цинцю была втоптана в грязь, но Юэ Цинъюань сам когда-то выбрался из грязи. Похоже, главу школы дурная молва волновала только из соображений обеспечения безопасности брату. Иначе зачем он воспротивился оставлять шиди в бамбуковой хижине одного, разместив в своих покоях? Шэнь Цинцю смотрел на догорающую свечу, повернувшись нагой спиной к шисюну. Осторожные пальцы Юэ наносили лекарственную мазь. У Шэнь Цинцю было не так много бережных касаний в жизни. Пожалуй, все они без исключения принадлежали брату. Спину покалывало, в груди ныло. Такие моменты хотелось продлить до бесконечности или стереть напрочь, чтобы не мучиться после. Когда знаешь, как оно может быть, на меньшее согласиться труднее. Пальцы Юэ замерли на лопатке, а затем на кожу опустилась вся ладонь, согревая. — Ты можешь остаться. Никто не будет возражать. Шэнь Цинцю молча покачал головой, сдерживая смешок. Над собой. На губах замерла болезненная улыбка. Теплота Юэ размягчала: замедляла мысли, а самые острые оскалы обращала в дрожащую едва улыбку. В такие моменты Шэнь Цзю не знал кого ненавидел больше: Юэ, который нежно снимал его маску, или себя, задолбавшегося высокомерно вздёргивать подбородок. Губы дрожали, улыбка не складывалась. Рука шисюня продолжала согревать. Невыносимо. Шэнь Цинцю развернулся, уходя от выводящих из равновесия касаний, и потянул холодящую ткань нижней одежды на обнажённое плечо. Когда бывший лорд пика поднял взгляд, дыхание на мгновение прервалось. Юэ Цинъюянь смотрел так, будто собирался сознаться в преступлении. — Я трус. И ты должен об этом знать. Брови Шэнь Цинцю удивлённо взметнулись вверх. — Я… Юэ не договорил, вместо этого на кушетку перед подогнутыми ногами Шэнь Цинцю лёг Сюаньсю в ножнах. — Изучи… когда я выйду. Дверь мягко затворилась. Пламя свечи дрожало, из окна доносился шелест листьев и запах мирной жизни, какую Шэнь Цинцю больше не мог себе позволить. А мог ли когда-то? Пальцы пробежались по скромным широким ножнам, ухватились за тёмную рукоятку. Цинцю прикрыл глаза и сосредоточился. Духовная сила потекла в ручку меча. Оружие не сопротивлялось, впуская Цинцю как долгожданного гостя. Когда свеча догорела, погрузив комнату в полумрак лунной ночи, Шэнь Цинцю почувствовал горячие дорожки на своих щеках.***
Утро началось с прохладной неги пруда и утаскивающих на дно мыслей. Лицо Шэнь Цинцю ушло под воду. Дыхание приостановилось, холод просочился в вены, возвращая контроль над чувствами. Когда Шэнь Цинцю вынырнул, вязкие мысли вместе с водой схлынули по отброшенным за спину чёрным волосам. Влажные ресницы дрогнули и глаза распахнулись. Бледное после долгих дней в темнице тело было иссечено шрамами и ранами. Телесные раны мало заботили Цинцю. Нужно было вернуть меч Юэ и поговорить. Разговор с опозданием в несколько лет. Но теперь отступать некуда. Шэнь Цинцю неторопливо вышел из пруда, вода приятно сбегала, щекоча кожу. Забытое во время заточения удовольствие. Нагнуться, взять полотенце. Неспешно стереть влагу с шеи, груди, бёдер. Когда повлажневшая ткань добралась до щиколоток, чернильные волосы соскользнули с плеч, закрывая лицо. В этот момент со спины раздался испуганный вздох, а затем кто-то поспешно направился к дому. Дверь скрипнула и захлопнулась. Лёгкая улыбка коснулась губ Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюань вернулся.