Хороший мальчик

Для всех Эрвин был хорошим мальчиком. Отличник, спортсмен, староста. Не было конкурса, в котором он не получал приз. Учителя хвалили его, родители других детей ставили в пример. Вопреки опасениям его отца, одноклассники его не задирали, наоборот – прислушивались. Эрвин был лидером класса. Имел много друзей – Найла, Майка, Ханджи, например. Девочки, даже из других классов, интересовались им. Время от времени он находил записки с признаниями в любви. У мальчика была хорошая жизнь, пока однажды… - Вы слышали? – Нифа узнала последние сплетни. – У нас в классе будет новый ученик. Класс навострил уши: - Кто? – Оруо прикусил язык, капли крови попали на тетрадь Петры. Та стала разрываться – беспокоилась о состоянии друга и попутно ругала. - Вот бы девчонка, - задумчиво хмыкнул Майк, - какая-нибудь очень красивая. - Скажешь тоже, - фыркнула Мари. - Вот именно, - поддержал ее Найл, - краше Мари никого нет. Ведь так, Эрвин? - Ну да. Мари обратила на это внимание и хихикнула, а ее щеки стали розовыми. Подруги стали поддразнивать девочку. - А я думаю, что будет мальчик, - Нанаба поправила свои волосы, - который собьет спесь с наших мальчишек. Рене и Петра закивали в поддержку. На следующий день Нифа узнала, что новенький(ая) переедет к ним из Чики. Эрвин слышал, что в Чике проживает много преступников. Еще оттуда родом много музыкантов. Остаток недели класс гадал, кто же будет с ними учиться. Некоторые спорили – кто не желание, кто на щелбан. Наконец день Х настал. В класс вошел маленький худенький мальчик в старой поношенной одежде. Его длинная челка падала на глаза, а кожа была почти прозрачной. Исподлобья он тяжело глядел на одноклассников. Мистер Шадис, их классный руководитель, представил его как Леви Аккермана и велел Эрвину показать ему школу и ввести его в курс дела. На перемене Эрвин подошел к новенькому и представился. Провел экскурсию по школе, рассказал про уроки, учителей, дополнительные занятия, конкурсы и соревнования. Общение не задалось с самого начала. На все вопросы Леви отвечал односложно либо не отвечал вовсе, предпочитая кивать или мотать головой. Оказавшись в раздевалке для мальчиков, он произнес аж целых два слова: «Тут грязно». Эрвин в конце концов бросил все попытки разговорить его. «Не хочет не надо, - подумал он, - больно мне самому надо. Из-за него пропускаю очень интересный документальный фильм про космос». - Как тебе наша школа? Понравилась? – вопрос был задан скорее из вежливости. - Нет, я хочу обратно. Так Эрвин бы и забыл о Леви, оставив его в числе одноклассников, а не друзей, если бы не то, что произошло на физкультуре через несколько дней. В школьном спортзале висел большой и толстый канат с колокольчиком наверху. По словам их физрука ни одному младшекласснику не удавалось добраться до верха и зазвонить в него. Многие сдались, не дойдя до середины. В том числе и Эрвин. Последним попытался Леви. Он начал двигаться вверх, как будто это было так просто. За его спиной словно развивались крылья, делая из него какого-то ангела. Крепко держась одной рукой за канат, другой он дотянулся до колокольчика и после также ловко спустился вниз. У Эрвина перехватило дух от этого зрелища. Никогда в жизни он не видел никого более удивительного. Даже главный спортсмен их класса Майк, который ездил на окружные соревнования, не мог сравниться с ним. Захотелось подойти к нему и ткнуть пальцем, вдруг Леви ему привиделся. Но мальчик был таким же настоящим, как и похвала мистера Магата. Весь класс расхваливал Леви, а он лишь пожимал плечами, не меняясь в лице. Через неделю Леви подстригся. Челка больше не спадала на лицо, а волосы не закрывали шею. Эрвин покраснел, увидев одноклассника с новой прической. Остаток дня он провел, гадая, как же описать новую прическу Леви. «Мило, - пришел мальчик к выводу, - Леви выглядит мило. А еще красиво». Ко всему прочему, Леви был по-настоящему потрясающим. Не переставал удивлять Эрвина каждый день. Ему лишь оставалось смотреть на него, когда он сосредоточенно писал в тетради, читал книгу, бегал, угрюмо шел к крутой машине, на которой его забирали после школы. Высокий мужчина в шляпе, как потом выяснилось опекун Леви, однажды заметил притаившегося в кустах Эрвина и окликнул его. Его голос, такой грозный и страшный, так напугал мальчика, что он принял решение тактично отступить и скрылся в школе. Даже его папа заметил интерес к Леви. Однажды вечером он посадил сына перед собой и серьезно поговорил с ним. Задал несколько вопросов, ответив на которые Эрвин окончательно понял свои чувства. Леви ему нравится. Как раз приближался День святого Валентина. Он решил открыться в своих чувствах посредством валентинки, сделанной своими руками. Вырезать сердечко и писать на нем «Я люблю тебя» показалось слишком банальным. Как раз в этот момент взгляд мальчика зацепился за фотографию молодых родителей. Мама держала огромный букет красных роз. «Пусть будут розы, - решил он, - хотя лучше роза. Сто одну я не смогу нарисовать». Еще Эрвин вспомнил, что недавно их класс изучал язык цветов. Розы красного цвета являлись символом глубокой привязанности и горячей любви. Не было цветка, который бы описал его чувства точнее. Леви за тот урок получил «отлично», так что он должен был понять смысл валентинки. Но Леви не понял. Даже не взглянул толком на открытку, просто положил в рюкзак и до конца дня не вытаскивал. Тогда Эрвин осознал страшную правду – его чувства безответны. Скорее всего остаток жизни он проведет одиноким затворником в окружении сотен кошек, которые съедят его после смерти (о том, что домашние животные могут скушать своих хозяев ему рассказала Ханджи). Так ему и надо, глупцу. В тот вечер мальчик горько плакал сначала в подушку, потом в кардиган отца. Смит-старший вытер слезы сына и успокоил его. Заверил, что Эрвин не будет затворником, и его не съедят кошки после смерти. - Может быть, он оробел. Ты же сам сказал, что Леви получил пятерку за урок по языку цветом. Потом получил такое откровенное признание. Ты же знаешь, каждый человек на стрессовые ситуации реагирует по-разному. - Знаю, отец, - мальчик шмыгнул носом. - Попробуй для начала пообщаться с ним. Вдруг вы подружитесь. И в следующий раз попробуй донести свои чувства более явно. О том, что про свою влюбленность мальчик скорее всего забудет через пару месяцев мужчина решил не упоминать. Но пару месяцев прошли, а чувства не угасли. Эрвин каждый вечер делился с отцом своими успехами в плане «Дружба». Он радовался всему – паре вытянутых слов, презрительному взгляду, хмыканью и цоканью в его адрес. Приближался школьный конкурс талантов, на котором участвовал и Леви. Он вместе с Ханджи и Майком должны были спеть песню какой-то рок-группы. Они хотели еще и музыкальных инструментах сыграть, но не умели. Эрвин же решил выступить со стихотворением собственного сочинения. Несколько дней он корпел и смог накидать несколько четверостиший. Я смотрю на статный лад И думаю, что передо мною Человек, которого я видеть рад, Подпирает стенку собою. Ты солнце полудня, ты мой свет, Ты моя бесконечность. Без тебя в моей жизни лишь бред. Хочу быть с тобою навечно. Мое сердце твое. Если хочешь, Пусть его сожрут черви. Но если принять меня сможешь, Будь со мной, прошу… «Леви», - так должно оканчиваться стихотворение. Леви должен понять, тем более Эрвин посвятил эти стихи «самому удивительному человеку, которого он знает». Не обошлось и без помощи друзей. Эрвин долго ломал голову, искал слово, которое заканчивается на «-ви». Ответ подсказала Ханджи. В назначенный день, Эрвин надел новую рубашку и свой лучший вязаный жилетик в надежде на лучший исход. Однако все прошло хуже некуда. Мало того, что тот, кому были посвящены стихи, ничего не понял, так еще все подумали, что они о Мари. В том числе и сам Леви. Теперь весь класс стал сводить их, делать из них парочку. Хуже всего – сама Мари тоже решила, что стихи о ней и стала стараться проводить с ним гораздо больше времени. Даже первое место в конкурсе не утешило его. Он шел домой с призом, но со слезами на глазах. Эрвин решил брать пример с Ханджи. Она назначила себя лучшим другом Леви и не принимала отказов, даже от него самого. - У меня уже есть лучший друг, - пытался возмущаться он, но безуспешно. В конце учебного года, на уроке рисования Эрвин сел рядом с Леви. Все попытки заговорить оказывались безуспешны. Леви словно игнорировал его, даже не смотрел в его сторону односложно отвечая на вопросы. Это была словно пытка. - Кого ты рисуешь? - Никого, - Леви всем телом закрыл свой рисунок от него. - А я рисую своих родителей, - Эрвин протянул незаконченный рисунок, - раньше у нас была собака, поэтому и ее тоже. - Я рисую свою маму, - сдался мальчик и показал набросок темноволосой женщины. - У тебя очень красиво получается. - Спасибо. У тебя тоже, - смущенный Леви выглядел очень мило. Дальше все пошло лучше. Они переговаривались, делились фломастерами и карандашами, показывали свой прогресс. К сожалению, это не могло долго продолжаться. - Твоя мама такая же красивая, как и ты? – спросил Эрвин без задней мысли. - Что? – Леви недоуменно моргнул. - Просто на рисунке особо не заметно. Как она выглядит? Вы похожи друг на друга? Я на свою совсем не похож, мне говорили. Эрвин осознал свою ошибку слишком поздно. Леви замкнулся. Не стоило плохо говорить о его художественных навыках. Не все могут рисовать как Моблит – фотореалистично. Даже собственные рисунки Эрвина больше похожи на каракули. Леви больше на него не смотрел. Уткнулся лицом в свой набросок и не поднимал лица. - Леви, - Эрвин потряс его за плечо. - Что? – в ответ послышался обиженный голосок. - Одолжи канцелярский нож? - На, - сунул Леви не глядя. Эрвин же неосторожно потянулся. Результат – порезанная правая ладонь, забрызганные кровью рисунки и вопящая мисс Стивенс. Эрвина отправили в медпункт, а Леви к директору. Вид того, как мистер Шадис уводил Леви, разрывал Эрвину сердце. Он попросил медсестру наложить повязку как можно быстрее, но она не торопилась. Осмотрела, промыла, продезинфицировала, наложила швы. Даже отца вызвали с уроков, все из-за пустячной царапины, которую можно было перевязать бинтом. Как только все было сделано, мальчик оставил отца и побежал в кабинет директора. Он ворвался в тот момент как раз тогда, когда мистер Закклай распекал Леви. - Леви не виноват, - сказал он с порога. Несколько пар глаз одновременно повернулись к нему, - это был несчастный случай. Я просил Леви передать мне канцелярский нож, что он и сделал. Это я сам по своей неосторожности схватился за лезвие. Не наказывайте Леви. В этот момент прибежал и Смит-старший. - Эдвард, - обратился к нему директор, - подождите с сыном снаружи. - Эрвин, - сказал ему отец в приемной, - нельзя так убегать. - Но вдруг они накажут Леви. Леви не наказали. Директор лишь отругал его, сказал, чтобы такого больше не повторялось. К сожалению, после собрания им не удалось поговорить. Высокий мужчина затолкал его в машину и увез. Следующие несколько дней Леви в школе не появлялся. Мистер Шадис сказал, что опекун отпросил его на несколько дней. Эрвин поначалу старался не волноваться, но с каждым днем все сильнее паниковал. Дурные мысли возникали одна за другой. Что если высокий мужчина посадил Леви под домашний арест? Что если побил его, и теперь не пускает в школу из-за синяков? Что если это вообще не его опекун, а похититель, который выдает себя за него? Что если Леви уже умер? Тревога отобрала у мальчика сон. В одну из ночей он пробрался в комнату своего отца и забрался на пустую половину – там, где раньше спала мама. Сквозь сон папа обнял сына, и Эрвину наконец удалось уснуть. Леви вскоре вернулся. Синяков на нем не было видно, но, возможно, они уже зажили. Или высокий мужчина бил Леви так, чтобы не оставить их. Эрвин дождался перемены, чтобы поговорить с ним. - Прости, что порезал тебя. Я нечаянно, - сказал Леви, смотря на ноги. - Ничего страшного. Я не виню тебя. В этот момент на них налетела Ханджи. Прыгнула на Леви, подняла его и покрутила: - Леви-и-и-и-и, где ты пропадал? Мы по тебе скучали-и-и-и! Эрвин вообще себе места не находил. - Правда? – он наконец-то поднял взгляд. - Да-а-а, - протянула Ханджи. - Я ездил домой, - объяснил Леви, когда Ханджи убежала с Моблитом раскапывать червей, - в свой старый дом точнее. - Хорошо съездил? - Да, навестил маму. - Она живет отдельно? – Эрвин впервые задумался об этом. Ведь Леви всегда забирает со школы его опекун. Родителей его он ни разу не видел. - Она умерла. Поэтому теперь я живу с Кенни. Он брат мамы. - Моя мама тоже умерла, - ляпнул Эрвин, даже слишком жизнерадостно. Свою оплошность он осознал слишком поздно, - прости. Я хотел сказать, мне жаль. Я понимаю тебя, наверно. - Давно? - Когда я был маленьким. То есть еще меньше, чем сейчас. Твоя? - Где-то полгода назад. Я поэтому сюда переехал. Кенни не мог уйти с работы. Эрвину вновь стало плохо. Все эти месяцы он провел, погрязнув в своих чувствах, даже не задумываясь о Левиных. Собственные переживания показались ему мелочными, тревоги – пустыми. Как он мог страдать от безответной любви, пока Леви переживает такое горе. «Бесчувственный эгоист, - ругал он себя, - сам дьявол наверно менее жесток чем ты». Как бы то ни было, мальчики подружились из-за своих мертвых мам. Ходили к друг другу в гости во время летних каникул, играли в приставку, пили чай и ели мороженое. - Не представляю, как можно жить без мороженого, - сказал Эрвин, когда они гуляли по парку. Его папа, сопровождавший их, тактично шел позади, - какой у тебя любимый вкус? - Мне любое нравится. - Но так нельзя. Должно быть какое-то, которое ты любишь больше всего. Мне нравится клубничное. Оно такое сладкое. Леви задумался: - Наверно, обычное ванильное. Мама раньше мне его покупала. Они купили мягкое мороженое в вафельном стаканчике. Эрвин попросил посыпать сверху сладким сиропом и фруктовыми шариками, Леви от дополнений отказался. Не успели мальчики отойти от лавки, как на них налетели старшие ребята на роликах. К счастью, никто не ушибся, но мороженое Эрвина упало на землю. Его лицо исказилось в разочаровании. - Ну ты и рожу скорчил, - Леви едва слышно хохотнул, - жуть какая. Сам на себя не похож. - Значит, обычно у меня лицо не жуткое. Спасибо, - теперь он довольно улыбался. - Это не комплимент, - щеки Леви покраснели. Инцидент с мороженым быстро забылся, тем более папа купил Эрвину новое. Как и ожидалось, Смит-младший вымазал руки и лицо в сиропе. Тут на помощь пришел Леви, который держал в рюкзаке салфетки и бутылку воды. - Измазюкался весь, - ворчал он, вытирая лицо друга. Эрвин стоял довольный, принимая заботу, - эй, Эрвин, почему ты улыбаешься? - Ничего. - У тебя лицо странное. Затем Эрвин повел Леви смотреть клоунов. Они делали фигуры из воздушных шаров и показывали фокусы. Эрвин с удовольствием смотрел, как цветы превращаются в голубей и как монетка исчезает в руке. Леви не был так впечатлен. Выражение его лица изменилось, лишь когда к нему сзади подкрался один из клоунов с леденцом на палочке. Мальчик до жути перепугался, но от сладости не отказался. Эрвин тоже угостился одним. Вечером они с отцом проводили Леви до дома, потом пошли к себе. У Эрвина имелся небольшой дневник, записи в который делались изредка. В него он вклеил фантик от леденца и написал, что провел самый лучший день с самым лучшим другом. Осенью Леви переехал в новую квартиру - побольше и в хорошем районе. Теперь у него было два опекуна. Второй, мистер Райсс, нравился Эрвину гораздо больше. Он больше улыбался, был более вежлив и лучше пах. Его Леви называл дядей Ури, хотя своего родного дядю звал по имени. Отец давно просветил Эрвина на тему сексуальности и ориентаций. Мальчик знал не все, но достаточно. Поэтому наличие двух опекунов мужчин, не связанных кровным родством, его не волновало. Другие в классе не были столь терпимы. Зик стал задирать Леви, называть его уничижительными именами. Эрвин предложил игнорировать Зика, что получалось с переменным успехом. Ровно через год после первой провальной попытки признания, Эрвин предпринял еще одну, на этот раз успешную. Радости мальчика не было предела – его чувства оказались взаимными. Они договорились дружить, пока не вырастут, и, если к тому моменту их любовь не угаснет – пожениться. Смит-старший был настроен скептично, но Эрвин был уверен в своих чувствах. О них знала Ханджи, потому что сама догадалась. Она могла быть на удивление проницательной, когда не копалась в земле. Майк быстро принял Леви в их компанию. «Твой друг, мой друг», - хмыкнул он. Найл же не был так радушен. Он не задирал Леви, но всем своим видом давал понять, что тот ему не нравится. Например, не позвал на свой день рождения. Хотя пригласил весь остальной класс. Даже Зика, который вообще никому не нравился (кроме Елены). Леви из-за этого расстроился, но виду не подал. Друзья поспешили поддержать его. - Я не думаю, что правильно поступать так по отношению к Леви. Он все-таки наш товарищ, - начал Эрвин. - Найлик, если Леви не пойдет, то я тоже не пойду, - Ханджи показала язык. - Я тоже, - поддакнул Майк. К ним присоединились Моблит, Нанаба и даже Петра. - Это мой день рождения, кого хочу, того и зову, - Найл топнул ногой. Другие принялись с ним препираться. - Не надо, - произнес Леви, пресекая дальнейшие споры, - я не то, чтобы хотел идти. Вообще у меня дела в этот день. В конце концов Эрвин придумал план, как провести Леви на день рождения Найла. Родители всегда устраивали ему настоящий праздник, приглашали аниматоров, ставили батут, пускали пену. Пропускать такую вечеринку было нельзя. Мальчик спросил, может ли он привести с собой друга. Найл, недолго думая, согласился. И поэтому крайне удивился, увидев на пороге своего дома Эрвина в компании Леви. - Это мой друг, о котором я говорил, - довольно сказал Смит. Найлу пришлось уступить. Самому Леви не особо хотелось быть на празднике, на котором его не хотят видеть. Но Эрвин настоял, сказав, что они хорошо проведут время. И, как всегда, не ошибся. Аниматор в костюме супергероя проводил викторину, на заднем дворе был установлен надувной замок, дети играли и пили виноградный сок, принесенный Зиком. - Это натуральный продукт, - говорил мальчик, - а не какая-то магазинная химия. Во время догонялок именинник бегал за девочками, но ни за кем не угнался. Затем родители Найла вытащили пиньяту. Каждому завязывали глаза и давали попробовать попасть по лошади из папье-маше. Удалось это Леви. Множество конфет выпали из разбитой игрушки. Но веселье не могло продолжаться вечно. Эрвин подслушал разговор одноклассников. - Я думаю, пиньяту должен был сломать именинник. - Я тоже. - Вы вообще видели, в чем он пришел. У нас праздник, а не спортивное соревнование. - Лучше уж спортивный костюм, а не те обноски, в которых он раньше ходил. - Кстати, вы в курсе, что оба опекуна Леви – мужчины, но живут вместе как муж и жена. - Фу, - хором произнесли несколько голосов. - Я по телевизору видел, что эти самые нормальных детей превращают в таких же как они. Мальчики начинают краситься и носить женские платья, а девочки перестают брить подмышки. А еще они оказывается все болеют. - А это не заразно? - Не знаю. Но наверно поэтому Найл его и не пригласил. И почему он вообще пришел? - Так он за Эрвином увязался. Таскается за ним как щенок. А Эрвин добрый. Он его терпит. - Я слышал, как учителя говорили, что Леви плохо влияет на Эрвина. - Я тоже заметил, что у него оценки упали. Наверно это Леви его испортил. - Наверно он и сам такой же как его опекуны и хочет Эрвина сделать таким. - Фу, - также повторил хор. - О чем говорите? – Эрвин узнал голос Мари. - О том, что тебе нужно быть настороже. А то у тебя парня уведут. Глазом не моргнешь, Эрвин будет одним из этих. - Ха-ха, - посмеялась девочка, - не говорите глупостей. Они дружат, потому что Эрвин его жалеет. Леви же сирота, бедняжка. Эрвин услышал достаточно, чтобы разочароваться в тех, кого раньше считал друзьями. Хуже всего - это слышал и Леви. Он притаился за стенкой с бумажным стаканчиком в руке. Стоял, не двигаясь, а по щекам медленно стекали слезы. Шмыгнув носом и вытерев лицо рукавом, мальчик вышел к одноклассникам, которые позорно опустили взгляды. Он прошел мимо них, взял свои вещи и ушел. Эрвин последовал за ним. - Леви, постой, - ему удалось догнать его только на улице, - давай присядем? Благо рядом стояла скамейка. - Я совсем не обижаюсь, - тем не менее Леви спрятал лицо, - плевать, что они там думают. - Ты имеешь право обижаться. Они очень плохо говорили о тебе. Прости, что не вступился сразу за тебя. - Ты не виноват, - мальчик поднял взгляд, открывая покрасневшие глаза, - ты хороший, Эрвин. Это я плохой. И они правы, оценки твои упали из-за меня. Мы же слишком часто играем в приставку. И на конкурс тот ты пропустил тоже из-за меня. Слова одноклассников ранили сильнее, чем должно. Леви думал, что подружился со многими, но оказывается они болтали о нем за спиной. Говорили такие обидные вещи. Ладно бы еще только про него самого – он привык. Но они задели Кенни, дядю Ури и Эрвина. Леви хотел бы их побить, но тем самым наоборот бы подтвердил их правоту. Что он плохой и не заслужил ничего хорошего. - Леви, - Эрвин взял его ладошки и приложил к своей груди – видел такое по телевизору, - не слушай, что они говорят. Ты самый лучший, самый удивительный и самый сильный. Ты не влияешь на меня плохо, как раз наоборот. Эрвин не знал, как еще передать переполняющие его чувства и решил сделать новый смелый шаг в их отношениях – чмокнул Леви в щеку. От этого сидящий напротив мальчик покраснел до кончиков ушей. Он притронулся к месту поцелуя. - Ты же не против? – Эрвин испугался, что слишком поторопил события. Он хотел повременить с этим хотя бы до того, как им исполнится тринадцать. - Все хорошо. - Слава богу, - мальчик облегченно выдохнул, - хочешь, скажу секрет? - Давай. - Когда вырастим, я хочу поцеловать тебя в губы. Знаешь, как в кино. Чтобы музыка красивая играла на заднем плане. Был закат и фейерверки. Лицо Леви скривилось: - Не надо. Я видел, как Кенни целуется с дядей Ури. Они запихивают языки друг другу в рот. Это мерзко. Слюняво. Как плюнуть в рот другого человека. Ты вообще в курсе сколько микробов во рту человека? Ни за что. Эрвину описанная картина тоже не понравилась. Он представил, как они плюются в друг друга. Его любовь могла не пережить таких испытаний. Тогда почему взрослым это так нравится? - Но музыка и закат звучат ничего, - добавил Леви, - может разве что маленечко, - он снова покраснел. Эрвин же воодушевился: - Обещаю, не слюнявить тебя. И язык буду держать при себе. «Поскорее бы вырасти», - подумал Эрвин. Они с Леви будут жить вместе. Им больше не придется резать титанов онлайн, можно будет через приставку. Их холодильник будет набит по-настоящему вкусной едой, а не зелеными овощами, которые так любит папа. Будет много мороженого и чипсов, картошки фри и бургеров. А пить они будут только газировку и иногда чай. Не жизнь, а рай.