«…но люблю ли я себя? Нет. Я хочу, чтобы любили меня.
Мне кажется, меня любят недостаточно…»
Жюстин «Этим утром я решила перестать есть».
Что такое смерть? В википедии вам скажут, что смерть — полное прекращение физиологических и биологических процессов жизнедеятельности в организме. Смерть бывает разной: медленной, мучительной, быстрой, стремительной или мгновенной. А бывает тягучей, как чертова карамель в шоколадных батончиках, но такой манящей. Смерть может следовать за тобой по пятам, а ты заметишь ее лишь тогда, когда ее холодная рука коснется твоей и позовет с собой. Но есть одна проблема… когда ты умираешь физически — ты чувствуешь это. Ощущаешь, как злая болезнь или старость высасывает из тебя все соки жизни. Ты знаешь, что тебя ждет. И ты готов. А как быть со смертью моральной? Ах, как жаль, что в википедии еще не создали статью на такую тему. Ты не узнаешь, что подразумевает под собой этот странный термин, как ее распознать и как избежать. И ты не поймешь, в какой момент холодная рука Смерти коснется твоей души. Моральная смерть — та еще хрень, знаете ли. Ты никогда не узнаешь, с какой стороны вылетит пуля и пронзит твою несчастную, хрупкую душу, разбивая на сотни осколков. Не узнаешь, кто нажмет на курок — родители, друзья, одноклассники? А что… если ты сам? Сам выпустишь пулю себе в грудь, прямо в сердце, прекращая бессмысленное существование? Страшно? А знаешь, что еще страшнее? Когда близкие тебе люди заряжают твой пистолет, вкладывая по одной маленькой пуле каждый раз — действие, фраза, взгляд… а после протягивают тебе оружие и ждут. Ждут, насколько хватит твоей хрупкой выдержки, прежде чем трясущаяся рука нажмет на курок, разрывая с треском нить твоей жизни. А знаешь, что в этом самое горькое? Люди не понимают. Они не понимают, что фразы, вылетающие из их грязного рта, что поступки, которые они совершают на потеху или «во благо», как им кажется, а также никому не нужные, но, по их мнению, такие важные мнения, приносят боль. Ранят. Царапают сердце. Разрывают душу. Для них это… незначительно. Ну, подумаешь… Что такого в том, чтобы схватить тебя за плечо, смеясь, и сказать, что ты похож на того спортсмена из спортивной передачи, что выигрывает соревнования по тяжелой атлетике? Казалось бы, ничего. Но… потом просто открой картинки этих спортсменов, глянь на их «габариты» и ты поймешь. Что такого в том, чтобы сравнить тебя с бульдогом? И вновь, кажется, ничего… Но вспомни, как они выглядят, взгляни на их щеки, спину и массивные лапы. Что такого в том, чтобы бросить едкий комментарий твоим джинсам, которые стали «странно сидеть на твоей заднице», и бросить фразу «они скоро на тебе треснут»? И вновь, кажется, ничего. Что такого в том, чтобы запретить тебе сделать пирсинг пупка, потому что «это красиво на худых девочках с плоским животом, а ты…»? Ничего. Что такого в том, чтобы, смеясь, во время вашей очередной игры-баловства с усмешкой бросить фразу «ой, ты бежишь, а у нас пол трескается под твоим весом»? Ничего. Что такого в осуждающем взгляде, смехе и критике твоего отражения в той замечательной розовой водолазке, потому что «она тебе делает тебя еще шире, такое для стройных девочек»? Ничего. Что такого в вопросе «разве ты не наелась?» когда ты желаешь съесть еще ложку того салата? Ничего. Что такого в том, чтобы взвешивать тебя каждое утро и вечер, ведя странный «дневник веса», которым является несчастная бумажка, прилепленная на холодильник магнитиком и представленная на всеобщее обозрение? Ничего. Что такого в том, чтобы отслеживать твой вес до отъезда к бабушке и по приезду? Ничего. Что такого в том, чтобы дарить тебе на день рождения тренажер, гантели и коврик для фитнеса, делая прозрачный намек, хоть ты и просил котенка? Ничего. Что такого в том, чтобы ругать тебя за обжорство каждый раз за обедом или ужином? Ничего. Что такого в том, чтобы с многозначительной улыбкой рассказывать тебе о новомодной диете, бросая в конце ужасное «может, тебе стоит попробовать?» и ждать от тебя положительного ответа? Ничего. Что такого в том, чтобы во время перепалки, касаемо еды, кидать фразу «мне замуж не выходить/мне парня не искать»? Ничего. Что такого в том, чтобы сравнивать тебя с другими красивыми девочками, восхвалять их успехи в похудении, заносить в «нельзя-лист» большую часть продуктов, взвешивать тебя перед новым годом, гадко улыбаясь и говоря «ну вот, достигли пика, вступаем в новый год с весом в шестьдесят килограмм. А что дальше? Семьдесят?», ужасным образом хватать за щеки и смеяться, касаться второго подбородка, а на просьбу прекратить, кидать в ответ «просто скажи, что хочешь быть толстой и дальше, и все»? Что такого в том, чтобы медленно убивать тебя морально, или же просто подавать маленькие пули, в ожидании, когда пистолет самоуничтожения будет заряжен? Ничего. Ничего-ничего-ничего. Гребанное ничего. Ничего такого в убийстве твоей самооценки, пополнения копилки комплексов и умножения неуверенности в себе. А что дальше? Ругаться за дни голода и бледность лица. Волноваться о твоем здоровье. Удивляться, почему вдруг в твоем гардеробе все больше мужских рубашек и футболок, а все женские вещи вдруг стали покупаться на несколько размеров больше, чтобы скрыть тело. Диктовать тебе новые правила питания, чтобы ты начала есть, но мало, или правильно, обязательно занималась спортом. Ужасаться, заставая тебя в комнате, обливающуюся потом после двух часов невыносимой тренировки и дрожи в мышцах. Бросать косые взгляды и читать нотации, когда третья кружка кофе — все, что ты позволил себе в этот день. А тебе уже все равно. Плевать с высокой колокольни на все, что они тебе твердят. Пистолет заряжен. Поначалу тебе хочется всех проучить, показать, что ты не слабовольная, и доказать им, на что ты способна. Потом ты начинаешь упиваться экстазом, слушая все это, ощущая на себе внимание и волнение. Получать удовольствие, ощущая легкий привкус любви, которой тебе так не хватало, во всем этом. Но что-то вдруг пойдет не так… В еде больше нет смысла, ведь пустой желудок и плоский живот с утра — то, ради чего ты живешь. Восхищенные, как тебе кажется, взгляды, но на деле же испуганные, приносят лишь удовольствие. Видеть меньшую цифру на весах каждое утро — услада для глаз, а невозможность узнать свой вес — истерика и злость. Цель размыта. Больше нет желания что-то доказывать и получать крупицы внимания путем беспокойства и страха, отныне, все, что тебе нужно — идеальная цифра на весах, значительно меньше той, что ты видишь сейчас. Тренировки теперь — наказание и способ сжечь как можно больше калорий. Вместо еды — парочка сигарет и кружка кофе. Ощущение, как спадают и болтаются на тебе джинсы лучшее, что с тобой случалось. Тошнота от вида еды, очищение желудка, чтобы вновь увидеть плоский живот и почувствовать пустоту — часть жизни. Видеть в зеркале ужасно толстого монстра, который с каждым разом становится лишь шире. Винить себя за каждый кусочек. Прятать еду. Жевать, и выплевывать все в салфетки, чтобы потом тихонько выкинуть и представить им пустую тарелку, создавая иллюзию того, что ты действительно все съела. Стремиться к идеалу, ходя по грани и балансируя между жизнью и смертью. Пистолет заряжен. До выстрела совсем чуть-чуть… Попасть в плен ужасной болезни, не имея возможности заткнуть уши, чтобы не слышать шипение змеи, которая диктует тебе правила, и дает стимул не есть еще пару дней. Итак, ее зовут Валерия. И она умерла. Точнее, ее убили.