***
Леви поднял руку, чтобы убрать чистящее средство и прислонить швабру к стене. Когда мужчина повернулся, чтобы взять ведро, то заметил, как зевнула Микаса, прислонившись к стойке. Она ждала, когда закипит вода. Прошли годы, но что оставалось неизменным, так это упрямый характер Микасы. Сегодня днем она настаивала на пересадке как можно большего количества цветов и, судя по всему, измотала себя до невозможности. Такое поведение было не в новинку. Леви не раз замечал и ругал ее за это в прошлом. Никто никогда не смог бы обвинить Микасу в том, что она легко сдается. Стараясь не привлекать внимания, мужчина краем глаза наблюдал за ней, отмечая следы усталости в ее позе и темные круги под глазами. Зная, что убеждать Микасу будет так же продуктивно, как пытаться осушить океан ведром, Леви подошел к ней, надеясь убедить в другом. — Можешь не готовить для меня, — сказал он, жестом указывая на чайник. — Я не собираюсь долго задерживаться. Микаса скептически посмотрела на мужчину, на ее лице отразилось сомнение. Леви решил сказать полуправду: — Я действительно собираюсь скоро лечь спать. Я плохо спал из-за этого проклятого вина прошлой ночью. Девушка, казалось, была готова взбунтоваться, и Леви собрался с духом, но ее тело предало ее первым. Еще один зевок сорвал слова с губ, и Микаса, моргнув слезящимися глазами, со вздохом посмотрела на Леви. — Не засиживайся допоздна. Твоей ноге нужен отдых после сегодняшнего. — Я скоро приду, — согласился он, протягивая руку, чтобы выключить плиту и добавить последнее подтверждение к своему заявлению. Это не было ложью. Леви планировал вскоре присоединиться к ней. Он действительно скучал по засыпанию с Микасой, зная, что она будет рядом и спасет его от любых ужасов, которые его разум сочтет нужным преподнести ночью. Леви посмотрел на то, как за девушкой захлопнулась дверь ванной, когда она принесла свою ночную рубашку, чтобы переодеться. Леви занялся оставшейся частью уборки, прежде чем отправиться в соседнюю комнату, которая оставалась пустой, несмотря на присутствие девушки. Вспомнив слова Микасы, мужчина открыл ящик письменного стола и достал чистый блокнот в кожаном переплете. Завтра Леви начнет борьбу с мрачными мыслями, которые пытались загнать его в тупик на каждом шагу. Он просто надеялся, что то, что исцелит его, не вскроет все еще болезненные раны Микасы. Несмотря на все свои опасения, Леви сдержал свое слово. У него было много грехов и пороков, но трусость никогда не входила в их число. Аккуратно прикрыв дверь, чтобы не разбудить Микасу, он вернулся в комнату, чтобы немного отдохнуть. Мужчина осторожно передвигался по комнате в темноте из-за поврежденного зрения. Переодевшись, Леви приподнял простыни и скользнул в постель рядом с Микасой. Он изучал ее спящую фигуру, вглядываясь в тонкие черты, едва освещенные тусклым лунным светом, который просачивался сквозь раздвинутые шторы. Красота Микасы была неоспорима. Сейчас, даже в таком взъерошенном состоянии, это было так же очевидно, как и тогда, когда он наблюдал, как она парит в воздухе во время битвы. Леви никогда не переставал удивляться тому, как быстро и глубоко Микаса погружалась в сон. Многолетняя привычка научила ее просыпаться от посторонних звуков и движения. Внезапно осознав, как долго он наблюдал и думал о ней, Леви проворчал себе под нос, что поступил глупо. Отвернувшись, мужчина улегся на бок и закрыл глаза, усыпленный теплом постели и сладким ароматом, исходившим от ее кожи.***
Теплая рука Микасы крепко обхватила его запястье и потащила из кухни в коридор. Первым признаком того, что это был сон, стали здоровые ноги. Она выглядела потрясающе в новом платье цвета морской волны, которое освещало ее кожу и обрамляло фигуру. Девушка остановилась и оглянулась на Леви, озорно улыбнувшись уголком рта, и потянула его дальше по коридору в сторону его комнаты. Смущенный выражением ее лица и тем, что она тянет его за собой, Леви с опаской пошел следом. Что за фокусы затеяли его сны? Когда они переступили порог, Микаса внезапно повернулась и впилась в Леви обжигающим поцелуем. Мужчина беспомощно замер, зная, что это сон, но все еще слыша прилив крови в ушах, когда голова кружилась. В мгновение ока Микаса расстегнула мужскую рубашку. Тепло ее пальцев прошлось по его животу и груди, заставив руки и шею покрыться мурашками. Во сне руки Леви двигались сами собой, обхватывая ее бедра и притягивая ближе. Мужская ладонь двинулась вверх по талии Микасы, добралась до груди и начала массировать. Вскоре Леви почувствовал, как ее сосок прижался к его ладони через тонкий хлопок. Леви чуть не задохнулся, когда губы Микасы оторвались от его губ и прошлись по его горлу. Мужчина зажмурил глаза, находясь в ужасе от того, что такой момент может превратиться в кошмар. Микаса отстранилась. Услышав шорох ткани, Леви постарался не обращать на него внимания. Раздался скрип, а затем наступила тишина. Мужчина продолжал ждать, но по-прежнему не слышал ни звука. В животе заныло, паника нарастала, и он медленно открыл глаза. Приподнявшись на локтях, Микаса лежала на кровати обнаженная. Пока Леви смотрел, она медленно раздвинула ноги в приглашении. У мужчины пересохло во рту, и он почувствовал, как кровь прилила к члену. Леви восторженно наблюдал за тем, как с каждым крошечным движением Микаса все больше раскрывалась для него, открывая взгляду влажный набухший клитор. Дрожащий выдох, который издал мужчина, прозвучал в тишине комнаты резким звуком. Он заметил блеск влаги между ног Микасы, а затем посмотрел на ее лицо, увидев нуждающийся огонь в глазах. Прежде чем Леви заставил себя остановиться, его тело двинулось вперед. Мужчина уперся коленом в кровать, чтобы дотянуться до горячего тела Микасы. Он нежно обхватил девушку, ощущая влажное тепло на своей ладони, дразня ее вход и проводя пальцем вверх. Когда Леви коснулся клитора, Микаса застонала. Член начинал болеть. Мужчина задержал дыхание, когда Микаса обхватила его эрекцию через штаны. Леви наклонился, чтобы поймать ее губы... Леви резко проснулся. Рядом с ним зашевелилась Микаса, пытаясь обхватить его рукой, чтобы успокоить. Мужчина подпрыгнул от этого прикосновения и, едва не свалившись с кровати, быстро, как только мог, доковылял до ванной. Закрыв дверь, Леви ухватился за раковину, тяжело дыша. Эрекция больно впивалась в ночные штаны. Вздрогнув, Леви потянулся вниз, чтобы поправить ее и чувствительная головка не упиралась в натянутый материал. Черт. Леви давно не снилось подобное, и ему было совершенно некомфортно, что он видел это с Микасой в своей постели. Мужчина умыл лицо холодной водой, пытаясь прогнать настырное возбуждение. Не было слов, чтобы описать, как хорошо Микаса чувствовала себя под ним и какое удовольствие он испытал от одного взмаха ее руки во сне. Эрекция не желала утихать, и Леви потянулся к штанам. Он успел сделать лишь несколько движений, прежде чем в дверь ванной раздался стук, напугавший его до смерти. К счастью, мужчина успел запереть эту чертову штуку, когда входил. — Все хорошо? — раздался сонный голос Микасы с другой стороны. Леви выругался под нос. — Да, — ответил он, не желая, чтобы в его голосе слышалось напряжение. Если Микаса догадается, то за какого дегенерата она его примет? Девушка выждала долгую паузу, возможно, услышав напряжение. — Я просто волновалась. Возвращайся в постель, когда будешь готов, Леви. Ее голос успокаивал начинающуюся панику. Нет, из всех людей она вряд ли стала бы думать о нем плохо. До тех пор, пока Микаса не узнает о том, какие образы возникают у Леви в голове, пока он спит. За дверью раздались шаги — девушка вернулась в постель. Леви выпрямился, все еще пытаясь осмыслить все, что произошло сегодня ночью. Он честно ожидал, что сон превратится в один из его кошмаров, но этого не произошло. Что это вообще значило? Единственным положительным моментом в этом происшествии было то, что его эрекция спала от испуга и последующего смущения. Леви покачал головой, испытывая отвращение к своему подсознанию за то, что оно спроецировало на него образы девушки, которая была к нему очень добра. Нахмурившись, Леви натянул штаны обратно. Вымыв руки и лицо, мужчина вздохнул и решил заварить чай. Леви выпьет побольше проклятой ромашки, на которой настаивала Микаса перед сном, потому что больше всего на свете ему нужно было спокойствие от этого сна. Выходя из ванной, Леви взглянул на ее спящую фигуру. Микаса лежала, свернувшись калачиком на боку. Ее черные волосы разметались по подушкам. Она то ли сбрасывала с себя одеяло во сне, то ли была слишком сонлива, чтобы натянуть его на себя после пробуждения. Осторожно, чтобы не разбудить девушку, Леви взял одеяло и обернул его вокруг нее. Взяв трость с кровати, Леви ушел, надеясь заварить чай и разобраться в собственных мыслях.***
Микаса вернулась из сада, чтобы принять душ. Девушка чувствовала себя победительницей из-за того, что ей удалось посадить всю лаванду и некоторые другие растения. Скоро должны были появиться лилии, и их нужно было пересадить, пока теплые дни не стали слишком жаркими. Пока струи воды смывали с нее пот и грязь, Микаса размышляла о странном поведении Леви со вчерашней ночи. За завтраком он вел себя отстраненно и смущенно, а затем заперся в комнате для гостей, сказав, что хочет писать. По правде говоря, Микаса не могла злиться на то, что он последовал ее совету. Однако девушка не могла не задаться вопросом, не было ли это прикрытием для чего-то еще. Иногда Микаса задумывалась, не намеренно ли Леви искал новые способы воздвигнуть стены между ними. Резкий запах лаванды, все еще остававшийся на коже, заставил ее отбросить эту мысль. В душе Леви был добрым, несмотря на внешность, а та доля вредности, которой он обладал, всегда была очевидной. Девушка вышла из душа и высушилась, все еще озабоченная попытками разгадать загадку Леви, прежде чем признать тщетность этих усилий. Микаса решила пообедать и попробовать уговорить его выйти на некоторое время. Накинув полотенце, она осмотрела гардероб и выбрала красную блузку и черную юбку с высокой талией. Они были достаточно легкими, чтобы в них можно было ходить, но более чем презентабельными, если ей удастся заманить Леви выпить с ней чаю в маленьком кафе. Одевшись и уложив волосы, Микаса достала фрукты, оставшиеся после завтрака, и положила их на тарелку вместе с сыром и хлебом, пока заваривала чай. Кухня с утра выглядела нетронутой. Скорее всего, Леви вообще не выходил из гостевой комнаты. Микаса поставила на стол вторую тарелку для Леви, а затем взяла чайную чашку и направилась в комнату для гостей. Леви ответил на первый же стук. Его вид встретил девушку ностальгией. Он сидел за столом, склонившись над блокнотом. Точно так же, как он сидел в своем кабинете с бумажной работой в Разведкорпусе. С его волосами, спадающими вперед, легко было не обращать внимания на шрамы и представить, что они вернулись в прошлое, в штаб-квартиру из серого кирпича. Микаса поборола в себе желание стоять ровнее: они оба давно оставили это позади. Леви поднял на нее глаза. Уголок его рта на мгновение приподнялся, словно в его голове промелькнула та же мысль. Закрыв блокнот, мужчина взял предложенный Микасой чай, поставил его в сторону на стол и поймал ее за запястье, чтобы остановить. — Останешься ненадолго? — спросил Леви. Микаса присела на край небольшой кровати, стоявшей рядом с письменным столом. — У меня на кухне готов перекус, если хочешь. Я надеялась, что мы сможем посетить бакалейную лавку и кафе сегодня. Я хочу купить немного выпечки, чтобы поблагодарить Оньянкопона и ребят. — За то, что нянчились со мной? — шутливо спросил Леви. Микаса сдержала смех. — Нет, за помощь в уходе за Тенью. Хотя, подозреваю, заботиться о ней было проще. Леви неопределенно хмыкнул в ответ, отпивая чай и не отрицая ее обвинения. — В любом случае, сейчас самое время остановиться. Моя спина и запястье все еще ненавидят писать так же сильно, как и раньше. Когда взгляд Леви снова стал отстраненным, его губы слегка нахмурились. Это было озабоченное выражение, которое появлялось у него во время каких-то размышлений, — Микаса узнала его по многолетнему опыту. Обычно это происходило, когда мужчина смотрел на приказы или карту сражения, которые, по его мнению, могли привести к гибели людей. Микаса задалась вопросом, каких потерь он опасался сейчас. Встав, она протянула ему руку. — Давай поедим, а потом пойдем гулять, хорошо? Леви кивнул и взял девушку за руку, чтобы сохранить равновесие после долгого сидения. Микаса замерла, услышав, как мужчина резко втянул воздух, пытаясь выпрямиться и перенести вес тела на обе ноги. Обычная скованность от сидения за столом была достаточно неприятной. Сколько же боли добавляли травмы Леви? — Черт, — пробормотал он, опираясь на ее руку. — Зарежь меня, если я снова решу так долго сидеть за этим столом, — на лбу Леви выступили капельки пота, и, несмотря на попытку пошутить, сила его хватки на ее предплечье выдала, насколько ему было больно. — Не дави на себя, — укорила Микаса. — Опирайся на стол, пока боль не остановится. — Думаешь, так и будет? — прошипел Леви сквозь стиснутые зубы. Мягко толкнув его в спину, Микаса усадила его на край стола. — Перестань быть таким упрямым. Не торопись. Ругаясь, Леви схватился за мышцу бедра, и Микаса проследила за тем, как побледнело лицо мужчины, когда он сжал ее. — Судорога? Девушка сделала глубокий вдох, чтобы сохранить спокойствие. — Позволь мне помочь. — Нет, — огрызнулся он. — Не трогай. Разозлившись не на шутку, Микаса схватила Леви за плечи. — Прекрати. Это всего лишь я, Леви, — она подождала, пока мужчина не поднял на нее взгляд, и серебристо-голубые глаза не прояснились. — Позволь мне помочь, — твердо повторила Микаса. Нехотя мужчина убрал руку и ухватился за край стола. Микаса потянулась к его ноге и скользнула по ней пальцами, пока не нащупала под кожей узел. Леви подавил стон, когда девушка надавила на него, пытаясь заставить кровь вернуться в спазмированную ткань. Схватив его за ногу, Микаса провела большими пальцами по линии мышц, чувствуя, как они напрягаются от ее прикосновения, когда поврежденные нервы дают сбой. Побелевшие костяшки пальцев Леви встревожили девушку, и она, подняв глаза, увидела, что лицо его исказилось от боли. — Прости, — сказала Микаса, не прекращая болезненного, но необходимого массажа. О, как бы Микаса хотела, чтобы она была проворнее и внимательнее в той последней битве. Она должна была остановить это чудовище до того, как оно укусит Леви. Микаса сомневалась, что когда-нибудь забудет сдавленный крик, который он издал, когда зубы титана вонзились в его плоть. От чувства вины у девушки скрутило живот, и она заставила себя отвести взгляд от его искаженного болью лица. — Это не твоя вина, — простонал Леви. Микаса проигнорировала его слова, продолжая растирать кожу, пока его рука не легла ей на плечо. — Я знаю этот взгляд. Ты делала его каждый раз, когда кто-то из других сопляков получал травму, — сказал Леви, сжимая плечо девушки, пока она снова не подняла взгляд. — Это не твоя вина. — Может, и нет, — ответила Микаса, чувствуя, как узел, наконец, начал поддаваться. — Но если бы у меня была ясная голова, я бы справилась быстрее. — Я уже разваливался на части, и если ты думаешь, что моя голова была яснее, то ты сумасшедшая. Я шел на эту битву, ожидая смерти и наполовину обезумев от боли. Я совершил ошибку, а не ты. Нежеланное отпущение грехов ранило почти так же сильно, как и чувство вины. — Ты заслуживал лучшего, — ответила Микаса. Горло сжалось от неожиданного всплеска эмоций. Ее пальцы продолжили свой путь по поврежденным тканям Леви, как будто они могли каким-то образом загладить нанесенную ему непоправимую травму. Мужчина неодобрительно прищелкнул языком, но спорить больше не стал. Хватка Леви на ее плече ослабла, когда боль утихла. — Теперь все в порядке, — сказал он, наклоняясь. Микаса уставилась на его ладонь, лежащую поверх ее, и на остатки двух пальцев. Девушка осторожно провела пальцем по шрамам, прежде чем взять его за руку и плавно встать. — Готов попробовать еще раз? Леви осторожно слез со стола и ощупал ногу, прежде чем взять трость. — Отлично, я давно хотела попробовать клубничные пирожные, о которых Габи рассказывала мне в прошлый раз. — Она будет просто невыносима, если узнает, что ты их купила, а ей не принесла, — сухо предупредил Леви. Микаса улыбнулась нежности, скрытой за раздраженными словами, и повела их обедать.***
Золотистые лучи проникали через окна кафе, рассыпаясь по полу и расплываясь по стенам. Поздний полуденный свет всегда казался Леви слишком интенсивным — возможно, это пережиток его воспитания, от которого он так и не смог избавиться. Сегодня в маленьком переполненном кафе он чувствовал себя как будто напоказ всему. Микаса пробиралась между столиками с чашками в руках. Блузка была ей к лицу — яркий, насыщенный оттенок красного, мало похожий на выцветший красный шарф, который Леви так и норовил выбросить. Эта проклятая вещь вполне могла сойти за кандалы, и он был рад, что девушка наконец избавилась от нее. — Они принесут нам коробку с пирожными, когда наши будут готовы, — сказала она, протягивая чашку Леви. Чая было почти достаточно, чтобы толпы людей стоили того. Почти. У Леви поползли мурашки по коже от взглядов, которые он чувствовал. Старательно избегая зрительного контакта с окружающими, ему было интересно, сколько сплетен ходило вокруг человека со шрамами, сидящего в центре кафе. — Леви, — прорезался голос Микасы сквозь шум в его голове. Девушка наклонилась вперед и тихо произнесла: — Все в порядке. Я не думаю, что кто-то смотрит на тебя, — сказала она, правильно угадав причину его беспокойства. — Бред, — запротестовал Леви, — ты же знаешь, что многие из них смотрят на меня странно. Постучав по его руке, чтобы перевести взгляд на ее лицо, Микаса прошептала: — Ну и черт с ними. Это тупые люди. С каких это пор тебя волнует, что думают о тебе тупые люди? Смотри на меня и не обращай на них внимания. Невольно на его губах появилась улыбка. — Не думаю, что когда либо слышал, чтобы ты так много ругалась за раз. На лице Микасы появилась соответствующая ухмылка. — Может быть, ты на меня влияешь? — Тц. Это нехорошо, — сухо ответил Леви, прежде чем сделать глоток чая. — Хистория разозлится, если я отправлю тебя обратно с такой же речью, как и у меня. Микаса с вызовом приподняла бровь. — Ты не так хорошо знаешь королеву, как тебе кажется. Когда она злится, она может устроить взбучку даже тебе. От этих слов Леви чуть не поперхнулся, сделав следующий глоток. — Чушь собачья. В глазах Микасы вспыхнул огонек, заставив их заискриться в золотистом свете. — Я не буду рассказывать тебе, что сказала Хистория, когда узнала, что ты не заботишься о себе, — ответила девушка, наблюдая за Леви поверх своей чашки. — Честно говоря, все, что я говорила о тебе в те далекие времена, меркло по сравнению с ее словами. Леви отмахнулся от этого замечания. — Твои оскорбления никогда не были такими жестокими, как ты думала. И ты никогда не была такой тихой, как думала. На щеках Микасы появился румянец, что несказанно позабавило Леви. — Что? О чем, по-твоему, я не знал? Почти все они были связаны с моим ростом. Не слишком креативно, — поддразнил он, наслаждаясь волнением девушки. Поджав губы, Микаса на мгновение отвела глаза в сторону, а затем снова посмотрела на мужчину. — Мне не следовало этого говорить. У Леви вырвался тихий смешок, несмотря на то, что он хотел заставить ее корчиться подольше. — Все в порядке. Слышала бы ты, как тебя обзывал я. Ханджи не раз ударяла меня за это. Микаса подняла голову, на ее лице появилось возмущенное выражение, но потом она тоже начала смеяться. — Наверное, я это заслужила. Я ведь не совсем следовала приказам, верно? Женщина в фартуке остановилась у их столика, передавая Микасе завернутую коробку. — Извините, что помешала, — сказала она и положила перед каждым из них по пирожному. — Вы двое такие милые. Так приятно видеть пару, которая смеется вместе. Леви почувствовал, как вспыхнуло его лицо, в то время как невозмутимая Микаса вежливо поблагодарила женщину и поставила коробку на стул рядом с ней. — Она хотела как лучше, Леви. Не смущайся, — сказала девушка, впиваясь в мужчину взглядом, когда он неловко поерзал. — Она не должна была предполагать, — хрипловато ответил Леви. Закатив глаза, Микаса жестом обвела кафе, и взгляд мужчины рефлекторно проследил за ее пальцем. — Почти все здесь — пары. Почему бы ей не предположить это? Леви пожал плечами, не желая позволять своим мыслям дрейфовать в опасном направлении, как это было в его снах. В другой жизни он, возможно, и не отказался бы от чувств, зарождающихся в его костях. Леви был таким же человеком и осознавал ее красоту, как и любой другой мужчина. Но не в этот раз — не тогда, когда он мог быть лишь якорем, тянущим ее в пучину его страданий. Когда Микаса перевела разговор на успехи Габи и Фалько в учебе, напряжение Леви спало. Вскоре он обнаружил, что забыл об остальных в переполненном кафе, а когда пришло время уходить, в глубине его души вспыхнула искорка разочарования.