***
Эмма вошла в свою комнату и, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной. Прикрыв глаза, она глубоко вздохнула, стараясь освободиться от внезапного наваждения. Балы всегда были утомляющим действием, когда множество мужчин слишком назойливо окружали её своим вниманием, словно павлины, размахивающие хвостами. А она обязана была улыбаться им и принимать их ухаживания, невзирая на переполняющее её желание сбежать. Так было до тех пор, пока лейтенант не подошёл к ней, и Эмма с удовольствием сбежала с ним от бесконечного хвастовства баронов, набивающихся ей в мужья. Она видела, с какой неприязнью они смотрели на него, ненавидя факт того, что он даже просто позволил себе встать с ними в одном ряду. А когда Эмма взяла его за руку и прижалась к нему в танце, ей казалось, она почти могла видеть, как в их мыслях кипела злость. Однако, она быстро забыла об этом, полностью погрузившись в эти мгновения, отдаваясь музыке и его взгляду, наполненному трепетом. Его красивая улыбка отпечаталась на подкорке её сознания, и даже воспоминания о его лёгких касаниях её кожи заставили её ощутить нахлынувший жар. Эмма растерянно провела пальцами по ключицам в тщетных попытках успокоиться и перестать думать о нём, но это лишь сделало ещё хуже, напомнив о его пальцах, и заставило её желать большего. И сдавшись этим чарам, девушка прошла к кровати. Устроившись на мягких подушках она закрыла глаза, и перед её мысленным взором тут же возник лейтенант. Она представляла, с каким благоговением он смотрел бы на неё, на её обнажающееся тело, когда его крепкие руки медленно избавляли её от слоёв ткани. Мурашки из её фантазии, моментально охватившие её кожу от его нежности и предвкушения, перенеслись в реальность и покрыли всё тело, и она могла чувствовать их под своими пальцами, когда задрала юбку платья и принялась поглаживать своё бедро, постепенно поднимаясь выше — туда, где скопилось возбуждение. Принцесса прикусила нижнюю губу, когда она несколько раз провела подушечками по полоске складок и здорово раззадорила желание, а затем, шире раздвинув ноги и раскрывая центр, надавила на клитор. Приятное покалывание разнеслось по промежности, а разум заполнила необходимость большего, и Эмма принялась ласкать свой чувствительный бугорок, то нажимая сильнее, то перемежая с лёгкими касаниями. В её воображении она представляла, как ощущались бы пальцы Киллиана вместо её собственных. Более крупные, сильные, шершавые они определённо действовали бы на неё по-другому, и Эмма ускорила темп, желая унять возбуждение, которое нарастало с каждым его образом в её голове. Извиваясь, девушка поспешно ослабила шнуровку платья и запустила руку под освободившийся край декольте. Она сжала грудь и принялась вырисовывать круги вдоль затвердевшего соска. С её губ срывались тихие вздохи, и когда она почувствовала, что подошла к краю, она не сдержала стон с его именем. — О, Киллиан, — протянула принцесса, и её глаза изумлённо распахнулись, когда в ответ она услышала рассеянное оханье. Вытащив руки из интимных мест, Эмма резко села и уставилась на лейтенанта, стоящего у изножья кровати. Виновато опустив взгляд в пол, он весь залился краской вплоть до заострённых кончиков ушей и неловко переминался с ноги на ногу. Когда взгляд Эммы скользнул по нему, она совершенно отчётливо заметила выпуклость в его штанах, и он неуклюже попытался спрятать её ладонями. — Что вы здесь делаете?! — удивилась Эмма, одёргивая платье, чтобы оно скрывало большую часть ног. — Я… эм… мне показалось, что там на балу между нами что-то промелькнуло, и я… хм… решил рискнуть и выяснить, — ответил Киллиан. — Если я ошибся, то я тут же уйду. Но… — он осмелился посмотреть на Эмму и одарил её ухмылкой, — что-то подсказывает мне, что я прав. — Интересно, что? — Эмма надула губы с притворной обидой. Киллиан лукаво приподнял одну бровь. — Вы до сих пор не позвали стражу. И ваши стоны, миледи, лучше любой музыки, — низко проговорил он. Эмма издала сражённый вздох. То, как он это сказал с хриплым придыханием, словно способно было проникнуть под её кожу. И ей хотелось услышать, как он произносит грязные вещи, склоняясь к её уху. Принцесса вновь осмотрела его с ног до головы и сжала бёдра, когда почувствовала пульсацию между ног от предвкушения того, что она собиралась сделать. Схватившись за платье, она стала поднимать его и с игривой улыбкой наблюдала за тем, как зачарованный взгляд Киллиана преследовал её движения дюйм за дюймом. И это было лучше, чем она представляла в своих фантазиях. Задрав ткань настолько, что теперь он мог видеть её светлые завитки, блестящие от её возбуждения, Эмма промурлыкала: — Раз вы здесь, Лейтенант, есть кое-что, с чем вы можете мне помочь. Киллиан одарил её обольстительной улыбкой и, забравшись на кровать, на четвереньках прополз к принцессе. Накрыв её губы своими, он повалил девушку обратно на подушки, и она обхватила его спину, впиваясь в неё цепкими пальцами. Пылкие поцелуи вновь разожгли огонь внутри неё, и она нетерпеливо обвила мужчину ногой, желая прижать его к себе и ощутить трение там, где ей было это нужно больше всего. Но он не торопился, и Эмма чувствовала напряжение в его теле под своими пальцами. Словно он сдерживался, словно боялся сделать что-то, что могло не понравиться ей или даже причинить боль. Едва разорвав поцелуй, она взглянула на него из-под полуприкрытых ресниц и прошептала в его губы: — Я хочу этого. — Вы уверены в этом, миледи? — осторожно спросил он. Она одарила его губы лёгким прикосновением своих собственных, а затем произнесла: — Вы видели, какой развратной меня делают лишь фантазии о вас, — она почувствовала приливший к щекам румянец от этих грязных слов. — Нет ничего, что я хотела бы сейчас больше, чем воплотить их в жизнь. Его улыбка совершенно греховна прежде, чем он вновь накрыл её губы горячим поцелуем, глубоким, кусающим, и его язык настойчиво проникал в её рот. Эмма не вполне знала, что она должна делать, действуя лишь в порыве инстинктов и неуверенно шевеля языком ему навстречу. — Принцесса, — вдруг обеспокоенно заговорил Киллиан, отстраняясь, и довольно отметил, как она потянулась за ним. — Что такое? — спросила она, разочарованно надув аппетитные губки, и Киллиан едва сдерживался, чтобы отбросить все остатки вежливости и наброситься на них. — Я должен спросить, — глаза мужчины скользили по её лицу. — Я просто… хочу узнать, возможно мне стоит быть… более осторожным? Эмма внимательно смотрела на него, когда до неё медленно доходил смысл его вопроса. И она восхитилась его воспитанием: даже сейчас, когда его набухший член был так близко от её вагины, источающей тепло и влагу, он оставался джентльменом. — Я… хм… — неловко заговорила Эмма. — Я уже делала это… однажды. Скорее из любопытства, и это было быстро и… странно, — она невинно пожала плечами. — И я буду признательна, если вы покажете мне всё во всех красках. Кажется, у вас есть некоторый опыт. — Для вас — что угодно, Ваше Высочество, — сказал он, понизив голос. — Эмма, — поправила она его, а затем в ответ на его вопросительный взгляд добавила: — Если мы собираемся делать это, зовите меня по имени. Кажется, мы собираемся быть достаточно близки для этого. — Хорошо, — кивнул Киллиан. Поднеся руку к губам, он обсосал два пальца, обильно увлажнив их слюной, а затем опустил вниз и, сперва пощекотав завитки, погрузил их между складками, сопроводив своё действие хриплым шёпотом ей на ухо. — Эмма. Она издала томный вздох, чувствуя, как её тело готово было растаять от его чувственных касаний, которыми он исследовал её центр, от своего имени, так прекрасно звучащего на его губах. И, закрыв глаза, она зарыла пальцы в волосы на его затылке чуть выше забавного маленького хвостика и полностью отдалась его милости. Киллиан внимательно наблюдал за ней, за выражением удовольствия на её лице, не желая пропустить ни намёка на её дискомфорт и готовый остановиться по первому её требованию. Но принцесса не собиралась его прерывать, позволяя ему исследовать её чувствительность поглаживаниями, нажатиями и лёгкими поддразниваниями, и отзывалась на них стонами, ласкающими его слух. Джонс чувствовал, как его пальцы становились всё более влажными, и, когда Эмма дёрнула бёдрами ему навстречу, пока он массировал её вход, он без труда проник в её скользкое тепло. Их протяжные вздохи раздались в унисон, и Эмма осмелилась открыть глаза, чтобы увидеть выражение его лица. Это было более прекрасно, чем она себе представляла. Трепет и вожделение, смешавшиеся в его взгляде, заставили Эмму ощутить тепло в душе, а нежность, граничащая с напористостью, ясно говорила о том, как его заботило её удовольствие. Невольно Эмма вспомнила свой первый раз. Она знала, что Грэму тоже было не всё равно, однако он был слишком осторожен, боясь навредить ей и оставив в замешательстве. Она не понимала, чего она хочет, не понимала, что они могли бы сделать, а он опасался, что его действия могут быть излишними для её первого раза. Но они оказались недостаточными. Провожая его взглядом, когда он выбрался из её постели, чтобы вернуться на пост, она задавалась вопросами о том, неужели это было то удовольствие, о котором все так говорили, которым так восхищались и которого так желали. Но это не было. А то, что с ней сейчас вытворял Киллиан — было. Его пальцы проникали в неё, наполняя, растягивая, и задевали чувствительную точку внутри, посылая по всему телу необычные ощущения, которых она никогда не испытывала, доставляя себе удовольствие самостоятельно. Оно было другое, чертовски волшебное и заставляющее её гореть. Когда он ускорил темп, она зажмурилась и выгнула спину, вжимая голову в подушку. Пальцами одной руки она впилась в простынь, другой — обхватила твердый член лейтенанта, призывно создавший внушительный холм в его штанах. — Киллиан… Киллиан… я хочу… — всё, что она смогла выговорить, задыхаясь от этих ощущений, толкающих её в невесомость. — Чуть позже, дорогая, — пообещал он, склоняясь к её манящей шее, и осторожно, но ощутимо прикусил её нежную кожу. И это болезненное ощущение в сочетании с его настойчивыми движениями и бархатным голосом сбросили её в пропасть, заставив визжать. Её бёдра навольно дёрнулись то ли в попытке убежать от этого слишком сильного ощущения, то ли в желании почувствовать его сильнее, но Киллиан удержал её на месте, продолжая натиск. И, лишь когда её тело обмякло, он остановил свои движения. Тяжело дыша, Эмма старалась прийти в себя, когда услышала бесстыдные причмокивающие звуки. Она открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как он обсосал пальцы, что только что были в ней, и это вызвало в ней смесь смущения, любопытства и вожделения. — Этому учат в королевском флоте? — спросила Эмма, неловко посмеиваясь. — Я не всегда был лейтенантом королевского флота, миледи, — признался он. — А кем ты был? — поинтересовалась Эмма. Он склонился к ней, и она почувствовала аромат своего возбуждения в его дыхании. — Я был… никем. Прислуживал на торговом корабле и слонялся по портовым пабам, — небрежно обронил он и запечатлел на её губах горячий и влажный поцелуй, делясь с ней её вкусом. Его признание объяснило, как в одном человеке могли сочетаться джентльменская вежливость и совершенная греховность, и пробудило в Эмме желание узнать больше, сильнее погрузиться в это безумие. И он знал это абсолютно точно по её стонам, по её крепкому хвату на лацканах его камзола, по более смелому исследованию глубины их поцелуя и, конечно, по её разочарованному вздохну, когда он отстранился. Не сводя с неё взгляд, он встал на колени и почти демонстративно потянул шнурки своих штанов. И Эмма поднялась на локтях и с нетерпеливым ожиданием уставилась на его пах. И когда он снял штаны до середины бёдер, её глаза широко распахнулись. О, боги, он был хорош. Его член был не намного, но всё же больше, чем тот единственный, что ей пока что доводилось видеть в своей жизни, с несколькими более выдающимися венами, оплетающими всю длину. И в голову принцессы невольно закрался вопрос, сможет ли она принять его, так как она полагала, что Грэм был её максимумом. И Киллиан заметил её рассеянный взгляд. — Эмма, — привлёк он её внимание, и она, оторвав взгляд от его члена, заглянула ему в глаза. — Скажи, если ты хочешь, чтобы я остановился. От волнения она смогла лишь протестующе помотать головой и подкрепила свой ответ тем, что широко раздвинула ноги, раскрываясь перед ним. Нечто хищное промелькнуло в его взгляде прежде, чем он вернулся к её губам, и принцесса почувствовала, как его головка упиралась в её вход. Медленно проникая в неё, он осыпал мелкими поцелуями её губы, щёки, шею и декольте, а затем уткнулся в изгиб её шеи, и его ворчливый вздох вторил её протяжному стону, когда он погрузился в неё до самого основания. Мгновения они были неподвижны, пока он дал ей время привыкнуть к ощущениям внутри, а затем она ласково огладила его шею, и лейтенант, посмотрев на принцессу, встретил её уверенный кивок. Он начал двигаться, сперва аккуратно, но постепенно увеличивая темп и амплитуду, и принцесса отзывалась томными вздохами в такт его движениям. — Не бойся сказать мне, если это слишком или недостаточно, дорогая, — прохрипел Киллиан. Эмма на мгновение ощутила замешательство, осознав, что имела контроль, но пока не понимала, как его использовать. Понимание пришло вместе с теплом, расходящимся от её промежности и обволакивающим её тело, обнимающими, словно летние морские волны, что лениво перекатывались в безветренную погоду. Но ей хотелось большего, чтобы удовлетворить её потребность, её жар между ног. — Сильнее, — надрывно выдохнула она, и ощутила, как в ту же секунду движения Киллиана стали более тяжёлыми и глубокими. Она взвизгнула, когда его член встретил ту самую точку, что ранее нащупали его пальцы, и Киллиан усмехнулся, довольный тем, что нашёл нужный угол. Он сел на пятки и, обхватив её зад коленями, закинул её ноги себе на плечи, отчего его член оказался именно там, где было нужно. Быстрыми рывками он входил и выходил почти полностью, каждый раз ударяя по её растревоженным нервам, и Эмма вцепилась ногтями в его колени, желая найти опору, пока мир вокруг кружился от этих безумных ощущений. Целуя её икры и царапая их щетиной, Киллиан любовался зрелищем. Принцесса, разбивающаяся на части на его члене, была той, о ком он не смел и мечтать. И её удовольствие было прекрасной наградой за его старания. — О, боги, — простонала она, когда мелкая дрожь пробежала по всему её телу, и Киллиан почувствовал, как затрепетали стенки её влагалища, подводя его к собственному краю. Едва сдерживаясь, он дождался, когда она получит всё удовольствие, которого она заслуживала, а затем, резко покинув её, с хриплым вздохом пролил семя на её платье. Еще раз поцеловав её ногу, Джонс опустил их на кровать и занял место рядом с принцессой. Его веки были тяжелы от усталости, но он не мог отказать себе в удовольствии смотреть, как глубоко вздымалась её грудь с каждым вдохом. Она была измождённой, волосы растрепались, щёки окрасились румянцем, а на губах застыла блаженная улыбка. И осознание того, что это была его заслуга, творило что-то невероятное в его душе. Когда он хотел было встать, чтобы найти что-нибудь, с чем они могли бы привести себя в порядок, Эмма остановила его, взяв за руку, и притянула к себе для горячего поцелуя. — В следующий раз сделаем это без одежды? — неловко попросила она, нехотя отрываясь от его губ. — В следующий раз, — повторил он, и не смог сдержать удовлетворённой ухмылки. — Обязательно, дорогая.***
Уже на вторую ночь он понял, что начал влюбляться, когда, лёжа в постели принцессы, он наслаждался тем, как она водила пальцами по его руке, что располагалась между ними на середине кровати. Её нагое тело было прикрыто простынёй, но он уже знал, что находилось под ней и имел честь запечатлеть поцелуй на каждом дюйме её обнаженной кожи. Он вновь любовался ей, словно самым прекрасным чудом на этом свете, и его взгляд сконцентрировался на медальоне, что устроился в ложбинке между её грудей. Протянув руку к ней, он подцепил украшение пальцами и теперь разглядывал изображение лебедя, делающего широкий взмах крылом, высеченное на серебряной поверхности. — Подарок моей мамы, — пояснила Эмма. — Всегда ношу его. Когда мама дарила мне его, она сказала, что лебедь очень подходит мне, потому что… — Они столь же элегантны, как и ты? — закончил за неё Киллиан. — Точно, — хихикнула Эмма. — Как ты догадался? — Я ведь не слепой, дорогая, — усмехнулся он. — Ты — самое великолепное, что я когда-либо видел в своей жизни. Принцесса смущенно опустила взгляд, а её губы растянулись в застенчивой улыбке. И Киллиан осторожно коснулся её подбородка, увлекая её вновь взглянуть на него. — Ты потрясающая, моя Лебедь, — произнёс Джонс, и её улыбка просияла озорством, говоря ему о том, что ей понравилось это прозвище.***
Они продолжали встречаться тайком, проводя бурные ночи друг с другом. Она для него, и он для неё, скрытые от целого мира. В моменты покоя, они делили тёплые объятия и много болтали. И Киллиан с каждым мгновением укреплялся в своих чувствах. Помимо неземной красоты и пылкой страстности, принцесса была доброй, милой, любознательной и смелой — идеальная женщина, в которую невозможно было не влюбиться. На пятую совместную ночь Киллиан сидел у изголовья кровати, а принцесса, устроившись между его ног, облокотилась спиной о его крепкую грудь. Закрыв глаза, она наслаждалась ласками его рук, блуждающих по её телу. И, когда он обхватил ладонью одну из её грудей и настойчиво смял, она охотно раздвинула ноги, абсолютно ясно указывая, где она хочет ощущать его вторую руку. Он повиновался, желая удовлетворить все её потребности. Извиваясь в его сильных руках, она чувствовала, как сильно затвердел его член и теперь упирался ей в поясницу. Позволив украсть ещё немного внимания только для себя, она с каждым мгновением ощущала, как слабеет перед желанием ощутить его внутри. И, развернувшись, она оседлала его бёдра. Катаясь на нём, она гладила пальцами его щетину, целовала щёки, губы и любовалась тем, как его лазурные глаза отражали её образ обожанием. — Расскажи мне о своих странствиях, — попросила Эмма, позже отдыхая в его объятиях. Положив голову на грудь Киллиана, она слушала его учащенное сердцебиение, ещё не успокоившееся после акта любви, а он нежно гладил её по волосам, пропуская золотистые пряди сквозь пальцы. И он поведал ей несколько историй о дальних странах и дивных берегах, солнечных и приветливых, и о суровых скалистых островах. И Эмма улыбалась, слушая его голос и восторженные рассказы о бескрайних морях, восхищаясь его отвагой. Однако внезапное осознание словно окатило её ведром ледяной воды. Поднявшись, она с беспокойством посмотрела на него. — Не уезжай, пожалуйста, — сказала она. Она видела, как напряженно сжались его челюсти, а брови нахмурились. — Я должен, Эмма, — сказал он. — Это мой долг. — Останься служить во флоте моего отца. Я уверена, король Эдгар поймёт, — взволнованно предложила Эмма. — И что тогда, любовь моя? — спросил Киллиан. — Мы всё так же будем тайно встречаться под покровом ночи? Эмма расстроенно отвернулась, сдерживая слёзы от обидного понимания: их прекрасному роману не суждено было продлиться дольше недели. Именно столько делегация его королевства собиралась пробыть в Мистхейвене. — Эмма, — тихо заговорил Киллиан после небольшой паузы. — Эмма, посмотри на меня, пожалуйста. Она медленно повернулась и встретила его глаза-океаны, проникновенно смотрящие в её, словно проникая в душу. — Я думал об этом, — произнёс он. — Правда? — удивилась она. — Да, со второй ночи, когда… — он запнулся, набираясь смелости произнести это вслух, и она склонила голову набок, с любопытством ожидая его слов, — когда понял, что безоговорочно и бесповоротно влюбляюсь в тебя. — Ох, — рассеянно выдохнула Эмма, и на мгновение Киллиан стушевался, приняв это за знак отказа. Но она добавила: — Ты тоже? Он не мог сдержать улыбки и, положив руку ей на затылок, увлёк в поцелуй, долгий, страстный, наполненный чувственностью и любовью. Этот поцелуй, был напитан чем-то новым, чем-то большим и ощущался так, словно скреплял их союз, словно скреплял их сердца воедино. Когда они всё же прервались и соприкоснулись лбами, Киллиан, нежно оглаживая её щёку большим пальцем, продолжил: — Я лейтенант королевского флота, но у меня нет ни титула, ни земель, ни богатств. Твои родители вряд ли позволят нам пожениться. Эмма поджала губы, когда оценила эту горькую правду. Несмотря на то, что её отец был простым пастухом, она сомневалась, что в других обстоятельствах, когда король Леопольд был бы жив, а Белоснежка не считалась разыскиваемой разбойницей, им позволили бы пожениться. И она сомневалась, что родители желали бы для неё такого жениха, несмотря на их с Киллианом взаимные чувства. — Король Эдгар хочет отправить нас с братом в дальнее путешествие, очень опасное, но очень ответственное, — рассказал Киллиан. — За это он обещал нам титул и несметные богатства. Я стану достойным женихом для тебя, Лебедь, и обязательно вернусь. — Обещаешь? — спросила Эмма, положив щёку в его ладонь, и предательская слезинка скатилась по её виску. — Обещаю, — кивнул он, и аккуратно вытер капельку большим пальцем. Их новый поцелуй был переполнен страстью и потребностью раствориться в друг друге и никогда не расставаться. И его обещание вселяло в их сердца надежду, несмотря на то, что у них оставалось всего лишь два дня.***
Королевская семья провожала делегацию короля Эдгара на пристани, и Эмма восторженно наблюдала за тем, как Киллиан помогал брату с последними указаниями перед отплытием. Командный голос, статная осанка — лейтенант не переставал восхищать её с каждым её открытием. Он обернулся и посмотрел точно на неё, и она улыбнулась ему ласково и тепло, едва сдерживая слёзы. Она обещала ему, что не будет плакать, что хочет проводить его с улыбкой на лице, потому что это был не конец их истории, а только начало. Киллиан улыбнулся ей в ответ и коротко кивнул — всё, что он мог позволить себе на публике. Их корабль отчалил, и Эмма осталась на пристани, долго преследуя его взглядом, пока он не стал едва заметной точкой на горизонте.***
Король Эдгар известил о своём прибытии примерно через полгода, и Эмма предвкушала этот день. Она верила и надеялась, что Киллиан смог преодолеть все трудности в своём опасном задании, и скоро вернётся к ней в новом амплуа. Она искала его глазами, когда свита Эдгара во главе со своим правителем вошла в просторный тронный зал. Но её попытки были тщетны. Ни Киллиана, ни его брата не было с королём. Весь день Эмма сгорала от нетерпения и беспокойства, ища удобный момент, чтобы спросить о них. И она это сделала, пока она и её родители ожидали своей очереди за игрой в крикет, а Эдгар прицеливался для удара. Она заметила, как на лице короля отразилась злость прежде, чем он ответил: — Он больше не лейтенант. Джонс меня предал, убил своего брата, угнал один из лучших кораблей королевского флота и подался в пираты. Вы можете себе это представить?! Я доверял этому парнишке, а он так мне отплатил, — Эдгар покачал головой и вернулся к игре. Эмма застыла в оцепенении. Она старалась сохранить лицо, чувствуя, как к горлу подступила тошнота. Лёгкие резко сдавило, и она почти забыла, как дышать. — Извините меня, — коротко бросила она остальным и поспешила прочь, невзирая на зов её матери. Закрыв за собой дверь своей комнаты, Эмма опёрлась на неё спиной, а затем медленно сползла на пол и, спрятав лицо в ладонях, затряслась в горьких рыданиях. Киллиан обещал ей вернуться, обещал, глядя ей прямо в глаза. Но лишь воспользовался ей и бросил, растоптал её надежды, её мечты. И её любовь.