Доблестные предки и их славные потомки

Полуденный зной, запах навоза и разогретого камня. Берта стоит у колодца с двумя вёдрами, и длинные чёрные волосы её заплетены в две тугие косы. Подол юбки подоткнут за пояс передника так, что открывает ладные загорелые икры девушки. Она стоит босиком, сильная и белозубая, чернобровая, с тёмными глазами и острым смуглым личиком. Красная накидка подчеркивает крутые бёдра и тонкую, гибкую талию. Берта знает, что все три подмастерья сапожника, как заворожённые, провожают её взглядом каждый день, когда она ходит за водой. На сей раз к ней прикована новая пара глаз. Какой-то незнакомец стоит у каменного зева колодца и смотрит на Берту в упор. — Чего глядишь? — спрашивает она лукаво, обежав его глазами. Одет чужак неплохо, держится чересчур надменно. Вскинул подбородок, снова посмотрел из-под наполовину прикрытых век. — Хочу напиться. Голос у него неожиданно низкий, рычащий. Берта прыскает. А вот три взгляда со стороны мастерской сапожника упираются в спину, как железные штыри. Почему бы не поддразнить дуралеев? — Иди, напою, — Берта говорит до дерзости ласково. Так и подмывает оглянуться, но пока рано. Голос у неё приятный, задорный. Она хорошо поёт, а танцует лучше всех на этой улице, да и как знать, может, и во всём городе. Чужак не стал отказываться. Берта, лучезарно улыбаясь, обеими руками протягивает ему полное ведро. Словно не ведро, а застольная чаша. Незнакомец принял, но стоило ему приникнуть губами к кромке, сильные девичьи руки вдруг толкают дно, и мужчина обливается весь, с головы до ног. Хохот разносится над колодезной площадью: ах, проказница! Ей палец в рот не клади! Гляди, гляди! Дочь оружейника отшила очередного ухажёра! … Дракон несёт её над морем. Берта едва дышит, так крепко её сжимают чудовищные когти. Далеко внизу вода — но не лазурная и искристая, как в заливе, где стоит её родной город. Серая, кипучая и грозная поверхность моря вздымается огромными валами. Наверху мерно взмахивают огромные кожистые крылья, а в нос бьёт удушливый запах гари. Дракон мчится быстрее ветра, летит, словно копьё, выпущенное из баллисты, и уносит её, Берту… Куда же он её несёт?! Последний луч солнца сверкнул над горизонтом, где скрылся берег. Наступает чёрная безлунная ночь, а чудовище всё летит к какой-то неведомой цели. И вдруг дракон ныряет вниз. Берта чувствует тепло, задыхается в затхлом воздухе. Пахнет гарью, кровью, погибельным ужасом. Ящер занёс девушку в своё логово. Положил на каменный пол и навис над ней, невидимый во мраке. Берта пытается отползти, но онемевшее за многие часы полёта тело почти не слушается. Кровь снова свободно побежала по венам, и словно тысячи иголок терзают ноги и руки. Голоса нет, слабый хрип доносится из посиневших от холода губ. И вдруг — прикосновение человеческой руки. Кто-то очень сильный поднимает её с пола и закидывает на плечо. Не зрение, не осязание, не обоняние, но какое-то иное чутьё говорит Берте, что это дракон и есть. Он почти бегом несёт её в полной темноте, а она с сиплым криком пытается вырваться. Открываются какие-то двери. Тьма всё сгущается. Чудовище в человеческом обличии легко идёт со своей ношей вверх по ступенькам, перешагивает высокие пороги и проходит длинными извилистыми коридорами. — Кто ты? — Берта с трудом шевелит языком, а пересохшее горло надсадно болит. В ответ усмехнулись. — Не узнала? Кто? Кто?! Неужели… И рубашка ещё мокрая, и… … Незнакомец принёс Берту в огромный зал, освещённый слабым светом тлеющего камина. Положил на пол и перешагнул через её тело. Навстречу из тьмы вынырнула фигура высокого старика. Берта свернулась клубком на камнях, почувствовав на себе тяжёлый взгляд. Незнакомец чуть пригнулся, скользнул вперёд. — Здравствуй, отец. Старик поприветствовал сына, положив руку тому на плечо. Больше они не сказали друг другу ни слова. Берта видела, как в тусклом свете сверкают острые белые зубы. Слышала, как хищно зарычал её похититель, показывая подбородком на неё, и вся сжалась. Старик стоял ровно, молодой пружинисто покачивался. Наконец, напряжение спало. Старший кивнул и отвернулся с подчёркнутым равнодушием. Незнакомец вернулся к Берте, поднял её с пола. Девушка, точно очнувшись, рванулась. Но железные пальцы крепко держали её, и сколько она ни билась, освободиться ей не удалось. … Незнакомец снова взвалил добычу на плечо и понёс. Она извивалась, словно пойманная в сети рыбёшка, но всё было тщетно. Чужак отпер какую-то дверь, занёс её внутрь и опустил на что-то мягкое. Девушка дрожала и всхлипывала, отпихивая его руки, которые разорвали передник, потом рубашку. Треснула юбка, и жёсткая ладонь по-хозяйски коснулась самого тайного места. Берта всё старалась закрыть обнажённую грудь руками и обрывками рубашки, словно это могло её защитить. В ответ на сопротивление оборотень укусил её в подбородок, больно, до крови. Наконец, она покорилась. Чудовище развлекалось с ней до рассвета. Берте казалось, тьма и холод навсегда поглотили её, а жестокий дракон задушит или съест свою игрушку, когда она ему надоест. В предрассветных сумерках она снова увидела его лицо. Хищные оскаленные зубы, обнажённые в сладострастной улыбке, горящие глаза. … Притягательное мерцание золота в предрассветных сумерках. Её мучитель протягивает гость хитроумно сплетённых друг с другом золотых кругляшков, на которых рельефно вычеканены мифические чудища, птицы и виноградные лозы. Берта смотрит заворожённо, позабыв про свои беды, позабыв почти обо всём. Кругляшки оказались причудливыми серьгами из разных видов золота. — Тебе нравится? — спрашивает голос мучителя нарочито небрежно. Берта кивает, зачарованно глядя на золотые серьги. Жёсткие пальцы отводят в сторону растрепавшиеся чёрные волосы, и прикрепляют к её ушам невиданные драгоценности. — Мне тоже нравится, — резюмирует он, беря её за подбородок и поворачивая голову своей добычи из стороны в сторону. Берта, сама не зная зачем, благодарно поглаживает его локоть. Потом медленно, сладко улыбается. В её тёмных глазах сверкают золотые блики. Она выпрямляется, покачивает непривычно тяжёлой головой. Берта так прекрасна, так фантастически хороша с этими чудесными серьгами! Кокетливое движение смуглых плеч, поворот головы и томный взгляд из-под густых ресниц — всё для него. Он опрокидывает её на спину, нависает сверху. Берта слышит, как драгоценности мелодично звенят при каждом её движении. Она протягивает руки и поглаживает недавнего мучителя по щеке, потом неумело, но искренне отвечает на его поцелуй, обнимает за шею, слегка влажную от пота. … Берта проснулась глубокой ночью, долго лежала без движения, слушая рёв прибоя за окном. До рассвета было ещё много времени, но сон всё не желал возвращаться. Девять лет она прожила с драконом, и впервые ей так ясно и отчётливо приснился день похищения. Женщина прикрыла глаза, попыталась призвать в сновидение площадь родного города, и полуденный зной, и шелест лимонных деревьев, и тепло камней мостовой под босыми ногами. Но ей не удалось этого сделать. Вместо этого повторно, а потом и в третий раз явилось воспоминание о совершенном над нею насилии. Всё тогда потихоньку наладилось. Наутро дракон-оборотень заявил, что Берта теперь — его жена и хозяйка в замке. Потянулась череда одинаковых, наполненных работой дней. Логово ящеров — отца и сына — остро нуждалость в женских руках, а потому подолгу сидеть без дела и плакать Берте не доводилось. Она на удивление быстро привыкла, освоилась. Словно сорная трава проросла через камни. Муж больше не был к ней груб, но Берта всё равно первое время боялась его сильнее смерти. Нередко с ним случались приступы добросердечия. В такие дни он приносил Берте невиданные золотые украшения, сам надевал их на неё. Звенящие браслеты, кольца, диадемы, ожерелья. Берта и не знала, что столько золота существует на свете! А какое оно бывает разное: сияющее и тусклое, почти белое и чуть зеленоватое, благородное тёмно-жёлтое и искристое, яркое, точно застывшие солнечные лучи. Однажды Лар-Арр — так звали младшего ящера — подарил ей кольцо, внутреннюю поверхность которого покрывала какая-то бурая грязь. Может, кровь. Берта, в жизни не видевшая такого богатства, спокойно отскоблила её ногтем и приняла подарок. Женщина тогда уже научилась не замечать того, что привело бы в ужас более нежную душу. Берта смирилась со своей судьбой, и была счастлива, когда жизнь посылала ей любую радость. Возможно, именно золото и расположило похищенную девушку к супругу. Когда прошёл первый страх, она рассудила, что, пожалуй, живёт получше многих: вместо скромного угла в доходном доме целый замок, о куске хлеба можно всю жизнь не беспокоиться. А что муж — ящер… Так с ней он был человеком. И подарки делал такие, каких подмастерьям сапожника во сне не увидать. Её лучшая подруга когда-то хвастала тем, что отдала невинность за отрез дорогой материи на платье… Берта же сорвала куш не в пример больше. Эта победа не позволяла ей отчаяться, хоть о ней кроме самой Берты никто и не знал. Молодой ящер держался надменно, но был отнюдь не скуп на ласку. Едва ли какой-то другой мужчина мог подделать тот огонёк, что загорался в его глазах, когда Берта плясала перед ним в одних лишь золотых браслетах на руках и ногах. Лар-Арру импонировало, что он завладел редкостной красоткой, да ещё такой работящей и весёлой. Ящер был мужчиной, и на него в полную силу действовали приёмы, о которых судачили на улице смелые и раскрепощённые жительнице Тарры. Молодая женщина вскоре догадалась, что при разумном подходе с ним можно хорошо жить. Берта не была пленницей в замке, она могла свободно выходить за его пределы и при желании сумела бы даже удрать. Но кем бы она стала, вернись похищенная драконом девушка к людям? Нищенкой? Проституткой? Уж тут было бы не до золотых украшений. Тор-Ирр, её свёкор, оказался персоной куда более сложной. От него Берта старалась держаться подальше, как могла. Если муж с ней при случае не церемонился, но в целом не мучил зря, то свёкор с самого начала невзлюбил невестку. Угодить ему было попросту невозможно. Обычно старик сидел целыми днями в кресле у камина, раз или два в неделю вылетая на охоту, и оттуда сполна терроризировал молодую женщину. Берта ни разу не видела старика в хорошем расположении духа. Упрёками и придиркам не было конца. Берту никогда не били, и лично свёкор ни разу не тронул её даже пальцем. Он изобрёл для неё особое наказание: за проступки Лар-Арр на его глазах больно кусал жену в руку или плечо. Через ткань платья, чтобы не осталось шрамов. Бывало горько и унизительно, да и попросту страшно. Дикие нечеловеческие обычаи ящеров поначалу очень пугали Берту. Но она т к этому привыкла. Лар-Арр бывал благодушен, весел и даже игрив, но в присутствии отца становился угрюмым и каким-то подавленным. Когда старику нездоровилось — то есть, почти всегда — он и сына сполна тиранил. Молодой дракон терпел, невозмутимо принимая и побои, и упрёки, выполнял любые приказы. Берту не заботило, какая туча висит над старым драконом, но всё же муж мимоходом открыл ей, что отцу плохо служат крылья. Слишком он был стар, уже шестая сотня лет подходила к концу. Самому же Лар-Арру и двухсот еще не было. Потрясенная Берта провела несложные расчёты и спросила, как же так вышло: отец, значит, ему в деды годится? Оборотень терпеливо объяснил, что у старого Тор-Ирра когда-то было двое сыновей, но оба погибли. Когда это случилось, безутешному и уже далеко не молодому отцу пришлось взять себе новую жену, чтобы род не прервался. Тогда родились сам Лар-Арр и его младший брат. Берта не спросила, где же этот родственник, а потом и думать забыла об этой давней истории. Её больше заботили собственные дела. А Лар-Арр не рвался рассказывать. В своё время он перегрыз брату шею и сбросил в море, а ведь могло бы быть и наоборот. Когда Берта забеременела, оттаял даже страшный Тор-Ирр, стал смотреть на неё теплее. Лар-Арр начал задирать нос ещё выше, а Берта поняла, что теперь-то станет настоящей хозяйкой в замке. Ведь ребёнок будет называть её мамой. И она родила дитя от ящера, а через три года и второе. Вечно голодные, шипастые и когтистые, огнедышащие змеёныши перевернули замок вверх дном. Правда, с их появлением количество упрёков со стороны свёкра возросло втрое. Берта и сама не заметила, как в заботах о детях и пожилом свёкре стрелой пролетели годы. И вот… Десятый год пошёл. … Женщина чуть повернула голову и напоролась на немигающий взгляд мужа, словно на нож. Он лежал на боку рядом с ней, держа тяжёлую руку поверх одеяла на её бедре. — Не спится? Муж навис над ней, отбрасывая одеяло в сторону. Берта поняла, что не хочет близости сейчас, когда ещё так живо воспоминание о насилии. Она не могла простить ящеру своей тогдашней беспомощности, страха, боли, а пуще всего его укус. Лишив невинности, дракон до крови укусил её в нижнюю челюсть. Остался чуть заметный шрам на лице, который не могли затмить золотые украшения. — Мне нужно идти, греть воду, — Берта попыталась было улизнуть из его объятий. — Не нужно. Горячая вода требовалась по утрам старику. Свёкор очень сердился, если невестка опаздывала с предназначенным для него котелком. Желая вытеснить отца из Бертиных мыслей, мужчина чуть прикусил её за шею и негромко сказал: — Его нет. Улетел вчера днём. — Куда? — Берта не помнила, чтобы свёкор по какой-либо причине улетал так надолго. В последний год старик и вовсе осел в замке, даже на охоту выбирался редко. Свёкор днями напролёт сидел у камина, слегка оживляясь лишь при виде внуков. Берте же он за этот год попортил крови больше, чем за все прошлые вместе взятые: то одно принеси, то другое, и всё не по нраву. Она целыми днями кружилась вокруг него, да и Лар-Арру доставалось сполна. Почтительный сын выполнял любую прихоть, которых с каждым днём становилось всё больше. А пакостный старик вовсю жаловался ему на несчастную Берту, ещё чаще требуя наказывать за мнимое невнимание и безделье. Женщине оставалось беспомощно терпеть, когда старый негодяй призывал сына, чтобы тот больно укусил её. Ей казалось, что и Лар-Арру это не по душе, но пойти против воли отца он не мог. Единственный раз он сделал Берте больно по своей собственной воле — в ту страшную ночь, первую из проведенных ею в замке. Все прочие укусы были на совести старика. Накануне свёкор выглядел несколько воодушевлённым, точно что-то задумал. Берта слышала, как они о чем-то негромко беседовали, даже разобрала имена детей. Старый ящер, похоже, хотел что-то им показать. — Решил почувствовать себя молодым, — Лар-Арр фыркнул, и Берта заметила в его глазах какой-то новый, незнакомый прежде огонёк. То ли раздражение, то ли… — Как это? Берта была несказанно рада, что мерзкого старика нет в замке. Она начала отвечать на настойчивые ласки, позабыв про дурные воспоминания. Подумать только! А может, он нескоро вернётся? А вдруг совсем не вернётся? Как бы спросить поаккуратнее… — Ты хочешь знать? Берта от природы была не слишком любопытна, малообразованна. Она не лезла в дела мужа и свёкра, и это помогало сохранить хрупкое семейное счастье. Но на этот раз она поинтересовалась. Исключительно ради того, чтобы знать, скоро ли объявится её мучитель. — Он принесёт в замок принцессу и сожрёт её, — ответил Лар-Арр, как ни в чём не бывало. Берта поперхнулась, закашлялась. Такого поворота она никак не ожидала. — Как… Как сожрёт?! На лице Лар-Арра появилось маниакальное выражение. Молодой дракон не ответил, пока не насытился её телом. Берта отрешённо отдавалась ему, но он не корил жену за холодность. Думал о другом. — Ты же пошутил? — спросила Берта дрогнувшим голосом, когда он довершил дело. Оборотень хищно повёл плечами совершенно змеиным движением. — Нет, я не пошутил. — Но как… — Хочешь посмотреть? Берта в ужасе замотала головой. Лар-Арр усмехнулся, окинул её долгим взглядом. — Отцу это уже не по годам, — задумчиво произнёс молодой дракон, — но уж больно хотелось всем доказать, что он — не битая птица. Его право. — Он её… заживо? — Заживо. Берта оцепенела. Да ведь каждая собака в её родном городе знает дюжину страшных сказок о драконах, пожирающих невинных девушек. Как же она ни разу их не вспомнила! Нехорошее подозрение лишайной кошкой скребло грудь изнутри. — А ты… Ты тоже кого-то съел?! — Съел, — не стал скрывать Лар-Арр. Берта судорожно вздохнула, глядя на него во все глаза. — Я съел двоих, — продолжил дракон, — одна другой бы в бабушки годилась, если бы не попалась мне. Да не гляди так, тебе ничего не будет. Его зубы легонько сжали ключицу. На этот раз игривый жест привел женщину почти в панику. Она до смерти испугалась, что однажды и сама пойдёт на закуску. Супруг уловил её взгляд. Плотоядно улыбнулся. — Тебе никогда не стать такой, как они. Ты, моя дорогая, из другого теста. Да и с невинностью у тебя давно не всё в порядке. Хочешь знать, как это было? Он рассказал. Берта, вконец перепуганная, не смела его перебить. Подробное и красочное повествование надолго задержало обоих в постели. Лар-Арр охотно предавался воспоминаниям, но когда он уже начал описывать второй исполненный им ритуал, за окном раздался шелест крыльев. Дракон в человеческом обличии поспешил прочь, а Берта осталась одна.