Собачий кайф для чайников

Один из них—грязный уличный пëс, а другой—породистый щеночек. Один из них душит, а другой позволяет первому такое. Фëдор накидывает галстук на чужую шею, слабо затягивая, но позволяя болтаться из стороны в сторону. — Какая прелесть, пëс сам пришёл к ловцу на смерть. — Не забудь рассказать сказку о том, как долго ловил собаку. — Не гавкай лишний раз, — притягивая шатена за галстук к себе, Достоевский коротко улыбается. — Испытание собачьего кайфа на собаке. — Не тяни резину, идиот. У нас не так много времени — Прости, совсем забыл. Чужие губы накрывают собственные, заставляя податься вперёд. Осаму приоткрывая рот, позволяет компаньону протолкнуть язык глубже. Галстук на шее начинает неприятно и чуть больно давить. Дышать становится тяжелее. Слащавая волна удовольствия с привкусом мазохизма где-то на подкорке запрещает здраво мыслить и рассуждать. Мозг бьёт тревогу о нездоровости этого увлечения и требует отстраниться. Достоевский словно читая чужие мысли, запускает свободную руку в густые каштановые волосы. Опоры не остаётся и брюнет падает на диван, маня за собой Дазая. Едва не прикусив язык, он падает на Фëдора. Тревожность от ощущения отсутствия кислорода заставляет покрываться мурашками. Петля из галстука сдавливает горло, а поцелуй отнимает последний кислород. Когда же ведущий отстраняется, суицидник начинает попытки отдышаться. Вместо этого горло охватывают руками, давя фалангами. — Ужасный бродячий пёс, и кто же позволял тебе дышать? — сладко мурлычет обладатель аметистовых глаз. — Я… Сам… — Ах, сам? Забудь такое слово. Я тебе ничего такого не разрешал. Перед глазами начинает темнеть, а голова раскалываться. Руки не намерены его отпускать. Только когда Осаму хрипит что-то на подобии предсмертных слов, Достоевский опускает руки, ослабляя галстук. Дазай остаётся лежать на груди, тяжело дыша и едва в сознании. Бледные руки поглаживают его по спине, при каждом дыхании вздымаясь и опадая. Дыхание и сознание шатена приходит в порядок не скоро. Но как только всë это возвращается, Фëдор обеспокоенно спрашивает: — Нормально себя чувствуешь? — Ага. — Как тебе? — Может он и собачий… Но не кайф