Детский дом на окраине города.

Ночь, тишина. Вокруг — тёплая, июльская мгла, разгоняемая исключительно приглушённым сиянием ноутбука в руках. Вокруг не было ни одной не спящей души, не считая, конечно, молодого парня за ноутбуком. Чёрные волосы спадали на лоб, а глаза устало упёрлись в одну точку на экране. — Ну давай, грузись же, ну... — устало пробормотал Дилан. Палец нервно двигался по месту, выделенному для мыши, перегретому до такой степени, что в пору на нём яичницу жарить. Рендер совершенно завис, и от тяжести изображения не хотел адекватно работать. Нужен был уже перерыв какой-никакой, время близилось к второму часу ночи, но нет — заказ нужно было добить как можно быстрее, чтобы больше отдохнуть, или успеть взять ещё один, чтобы получить ещё больше... — Кхм-кхм. Парень вздрогнул, не понимая, откуда идёт звук. Он доносился из приоткрытой в комнату двери — оттуда торчала голова Саймона, с усталым и в тоже время расслабленным выражением лица глядя прямо на Дилана. Рука мужчины высунулась из дверного проёма и жестом поманила к себе, и парень за ноутбуком понял: пришла пора его ночным похождениям завершиться. Обречённо вздохнув и отложив всё ещё не отгрузившийся ноут, Дилан встал и тихо вышел, дабы не разбудить всё ещё спящего Ло. (Хотя, кажется, его даже ядерным взрывом не разбудить было бы: сон у Лололошки был неиронично наикрепчайшим. Возможно это было из-за регулярно принимаемого снотворного, но Дилан не был уверен.) В блоке было темно и тихо. Тёмно-лазурное небо сияло своей глубиной в окне, а рыжий свет фонарей неравномерно падал на ковёр в середине гостиной. Саймон тоже частично походил на живой ковёр, если не присматриваться: вельветовый жилет лежал на плечах, заменяя обычный пиджак, а привычной шляпы на голове не было. Выглядело... В какой-то степени неестественно. За прошедший в приюте месяц Дилан уже привык к стандартному виду Саймона, который каждый божий день выглядел идеально: пиджак, шляпа, начищенные туфли и выглаженные штаны. Сейчас же он выглядел немного более человечно и живо, чем обычно. Обыкновенно бодрая и энергичная походка сменилась спокойной и немного отягощённой, а лицо, насколько успел разглядеть Дилан — не одухотворённый, сияющий позитивом и желанием изменить мир овал, а действительно усталое человеческое лицо. Было... Непривычно. При этом Саймон вёл его всё дальше от блока, в сторону столовой. Сейчас там было пустынно, а эхо их шагов отскакивало от высоких стен с не менее высокими окнами. — Итак, Дилан, — начал Солус, усаживаясь на скамью за столом, который единственный освещался светом лампы над ним. — Присаживайся. Нам предстоит важный разговор. — Вы хотите меня наказать, за то что я не сплю по ночам, да? — фыркнул парень, бу́хаясь на скамейку напротив, и складывая руки с головой на столе. — Не совсем так, — улыбнулся Саймон. — Это не столько наказание, сколько взаимовыгодное сотрудничество. И попал под него ты только из-за своей неосторожности. — Это ещё как? — Ты же у нас мальчик усердный, внимательный, так? — Дилан неуверенно кивнул. — Дело в том, что наш архив с личными делами воспитанников после залетевшего сквозняка, м-мм, скажем так... Немного разлетелся. Конечно, я мог бы привлечь Дженну помочь с этим, но она у нас девочка и без того загруженная, и помочь старается всегда. А мы же не хотим, чтобы кое-кто перерабатывал до потери сознания, не так ли? — ..Хорошо, а что мне за это будет? Вы же сказали, что это сотрудничество. А сотрудничество подразумевает, что выгодно будет обеим сторонам. — А тебе будет разрешено не спать до двух часов ночи какое-то время. Но при этом других поблажек не будет, и подъём как всегда не позже 9:30! — Хм-м. И сколько будет действовать это... Разрешение? — Приблизительно месяц. Примерно столько потребуется, чтобы ты адаптировался к местному расписанию, и понял, что днём гораздо больше абсолютно легального времени, чтобы доделывать свои дела и не страдать из-за недосыпа. — Логично. И в чём подвох? — Подвоха нет, Дилан, — Саймон сочувственно ему улыбнулся. — Мне действительно просто нужна помощь в сортировке бумажек. Просто такие как ты практически никогда не соглашаются просто так, а просить кого-то менее усидчивого – себе дороже. Дилан задумался. С одной стороны — нафиг ему эта вся тягомотина сдалась, он может и дальше преспокойно сидеть по ночам где хочет, как хочет и так далее, и сам готов переживать тягости окружающей несправедливости. А с другой... Целый месяц без нравоучений, ещё и возможностью лично ознакомиться с делами других ребят, деталями которых они вслух ни за что не захотят разглашать, ещё и абсолютно легально... — ...знаете что? По рукам. — Замечательно! — Саймон прихлопнул в ладоши, улыбаясь. — Теперь я наконец пойду спать, и тебе советую того же самого: разрешение будет действовать только с завтрашнего дня. Встав, управляющий действительно поспешил ретироваться из столовой, не забыв выключить единственную горящую над Диланом лампу: знал же, что мальчик забудет это сделать. Тот, в свою очередь, поплёлся к себе, с мнимыми надеждами, что многострадальный рендер всё же прогрузился, пока его не было. А так же всё ещё думая над тем, в какую авантюру он влез, и чем это ему аукнется... *** — Вот твоё новое место! Саймон распахивает дверь, и Дилан с недоверием оглядывает помещение. Первое, что бросается в глаза — стеллажи. Огромные, тянущиеся к потолку стеллажи с разными делами, буквально коробки каких-то бумаг, записок, и всего такого. Стеллажи занимают практически всё пространства, и высокие, длинные окна льют свой свет на узенькие и не сказать что удобные офисные столики, подвинутые к ним впритык, чтобы было хоть какое-то место для работы. — А откуда здесь.. СТОЛЬКО дел? — зайдя в комнату, Дилан незамедлительно чихнул от пыли, витавшей в воздухе. — Приют существует далеко не первый год, — Саймон вздохнул, печально качая головой. — Страдающие дети были всегда, а это место стоит тут тоже очень давно. Оно просто прошло ооочень многое, его даже снести хотели какое-то время, но вот – мы сейчас в нём стоим, а ни у кого даже в мыслях нет что-то делать с этим детским пристанищем. Ну не чудо ли? — Мгм, — задумчиво кивнул мальчик. — Так, эм-м.. и что мне нужно тут сделать? — А, один момент!! Саймон поставил с пола на стол две коробки. Довольно громоздкие, на самом деле. Затем убежал вглубь архива, покопался там, закряхтел, повздыхал, но притащил на стол без преувеличений огромную стопку личных дел. Было решительно непонятно, как она ещё не обрушилась вниз. Благо что Саймон понял "настроение" покачивающейся башни, и поспешил поставить примерно треть на стол рядышком. — Можешь не беспокоиться, я с Кларком уже рассортировали дела вместе, так что тебе не придётся искать всё по листочку, — с улыбкой махнул управляющий. — Но, смотри. Тебе нужно рассортировать дела по "открытым" и "закрытым". Они отмечены внутри, "открытые" дела с зелёной печатью, а "закрытые" с красной поверх зелёной. Понимаешь? — Понимаю, — обречённо вздохнул Дилан, бухаясь за стол. — Ну ничего, ничего, — улыбнулся Саймон, быстро проходясь ладонью по волосам Дилана, что вызвало незамедлительную реакцию "обратного прихорашивания". — Это не прям таки тяжёлая и плохая работа. По крайней мере у тебя есть возможность почитать о тех, кто тебя окружает. Это не запрещено, и пытаться остановить тебя я не буду. Закончив свою миниатюрную речь, Саймон вышел из архива, закрыл за собой дверь, и в свойственной ему манере вечно куда-то спешить убежал дальше по делам. А Дилан остался один. Наедине с кучей бумажных папок и документиков. — Ну-с... — говорить с самим собой вслух всегда было более приятно, чем молчать. — Поехали. Сложно не должно быть, только муторно. Коробку слева от себя он определил как "закрытая", а справа — открытая. И с этим нужно было что-то делать, желательно — в темпе вальса, в ритме горящих дедлайнов. Итак, хватается самое первое дело. Количество листов довольно небольшое, написано мало, содержания тоже немного. На первом листе была фотография и прочие внешние данные на момент прибытия в приют, вроде имени, роста, веса, краткого описания причин попадания в приют, и прочее-прочее. Первое, что выцепил глаз Дилана — дело было закрыто. Значит этого парня он уже здесь не встретит. Ну и в целом даже неплохо: с фотографии на него смотрел подросток внешности довольно маргинальной. Хмурый, смотрящий в камеру с подозрением, с оранжевым ирокезом на голове и в какой-то чёрной косухе — а ведь так и не скажешь, что ему всего 15, как следовало из дела. « Радан, 15 лет, ростом 176, — Дилан мысленно скользил взглядом по первому листу. — срок нахождения в учреждении – один год... Ой, стоп, а это что- » В деталях дела самым сухим из возможных описывались причины попадания ребёнка в приют. Например, этому Радану не повезло оказаться сыном домашнего тирана с замашками на серийные убийства. Тот сначала поколотил жену, убил младшего сына, а потом вскрылись несколько его убийств, устроенных исключительно ради "ощущения охоты". В личное дело Радана оказалась встроена расшифровка его речи в полицейском участке на допросе, когда он выступал как свидетель, но это открывать Дилан уже не решился. Неудивительно, что парень на фотографии выглядел так хмуро: с такой судьбой не хмуриться невозможно. Помотав головой, Дилан вздохнул, и мысленно решил для себя, что подробно ничьи дела рассматривать не стоит. Особенно открытые. Ему рядом с этими людьми жить ещё не пойми сколько, ибо опека — дело непредсказуемое и слишком долгое. Решил он это, правда, до первого знакомого лица. Дилану не довелось быть знакомым с этим тихим парнем уж слишком долго: его забрали на третий день прибытия Дилана в приют. Однако не запомнить серые, печальные глаза, и длинные, жемчужные волосы до плеч, а также вечную камеру в руках, он попросту не мог. Любопытство взяло вверх, и стоило моральным принципам отойти назад — подросток тут же впился глазами в мелкий текст, расписывающий в самом сушайшем виде, по какой причине этого блондинистого красавчика выхватили из семьи, как пирожки из духовки. « Опека была вызвана по наводке школьного учителя. Мальчик очень сильно отстранялся от коллектива, пугался одноклассников, и после физического контакта на физкультуре у него случилась паническая атака, во время которой ученик рассказал о периодичном насилии по отношению к себе со стороны крёстного отца, что проживал с семьёй, а так же о замалчивании об этом со стороны других родственников, и угрозах о расправе в случае рассказов о насилии. » Секунда. Дилан вдохнул, и медленным жестом отложил небольшую стопку бумаги. В голове медленно и со скрипом вертелись шестерни, с каждым скрежетом метафорического куска металла о металл высекая в мозгу слова, снова и снова повторяющиеся друг за другом. Предложения при этом, выходящие из какофонии этих нагромождений, ему абсолютно не нравились. И тем не менее, они лежали рядом с ним, и были высечены принтерными чернилами на бумаге, и в них речь шла о самом настоящем, живом человеке, которого Дилан видел вживую. В целом, впоследствии так происходило по несколько раз: Дилан снова и снова наступал на грабли "я уверен, у этого человека более-менее приемлемое прошлое", и каждый раз он всё глубже и глубже с головой окунался в самые страшные и мерзкие человеческие пороки, которые только можно было придумать. И самое страшное, что все эти пороки отражались на детях. Невинных, ничего не сделавших этому миру детях. Особенно его поразила схожесть судьб Карла и Дженны, дело которой он совершенно случайно нашёл. В какой-то мере дорожка в приют у них была очень похожая: родители с гиперопекой, зацикленные на учёбе, с заядлой периодичностью избивающие своих детей за малейшие промахи и ошибки. Вот только если Карл забился в итоге в угол, заполз в свою уютную раковину и старался не высовываться, заняв позицию "бейте-бейте, главное не по голове", то вот Дженна до самого конца пыталась стать в глазах родителей идеалом. В конце концов её забрали после попытки самоубийства из-за четвёрки с минусом за контрольную работу по любимому предмету, которая вышла из-за тотального недосыпа, и почти полного истощения. На фотографии на момент попадания в приют, казалось, была даже не Дженна. Это был опустошённый, с будто посеревшими глазами ребёнок в закрытом сером свитерке — не чета кислотно-зелёным майкам, ярко-жёлтым футболкам и огненно-красным кофточкам, которые она носила сейчас. Да и глаза у девушки были уже совсем другие, разве что в самой глубине лёгкая серость сохранилась. Впрочем, Дилан в них никогда и не заглядывал так глубоко — ему-то что? Ещё из обилия уже закрытых дел его поразила маленькая история, в которой он зашёл даже дальше первой страницы, и пролистал небольшую бумажную папку до конца, аж до прощальной фотографии. Дело это касалось юной леди по имени Ашра, которая в приюте была с малых лет. Кажется, Ло с ней отлично дружил, по крайней мере он упоминал о ней что-то однажды, когда вспоминал "старые-добрые времена приюта до Солуса". Первая фотография не могла не ужасать. И дело было не столько в содержании, сколько в качестве этой фотографии: девочка, видимо, ТАК хотела убежать, что вечно вертелась, и на финальном фото видны чьи-то руки, плотно сжимающие её за плечи. Неудачные дубли прилагались. На вид она была абсолютно дикой. Смуглая кожа, заляпанная чем-то, похожим на сажу; чёрные и космоватые, абсолютно неухоженные волосы, с застрявшими в них опилками; злобный, абсолютно непокорённый взгляд ребёнка-Маугли. Впрочем, неудивительно. Её нашли на улице, бродящей по улицам трущоб в полном одиночестве. Как она позже рассказала — мама ушла пробовать удачу своровать что-нибудь в магазине, а она случайно выбежала из "дома", и не знала, как теперь вернуться. (Домом, судя по фото, служило несколько коробок в загаженном переулке.) История кончилась счастливо: спустя несколько лет её нашёл биологический отец, и забрал к себе. Прилагалась стенограмма произошедшего между ними диалога, и Дилан не мог не усмехнуться про себя, увидев фразу: « Ты не мой папа. Мама говорила, что мой папа — ублюдок и урод, бросивший её. А ты красивый. » Эта фраза, кажется, его довела натурально до слёз в самом позитивном смысле, поскольку на прощальной фотографии мужчина был весь в слезах, пусть и улыбался. А самое главное — держал дочь за руку. И таких историй была масса. Кто-то находил своих детей, кто-то нет. Кто-то в итоге попадал в приёмные семьи, а кто-то нет. Кого-то вообще в итоге возвращали, потому что не могли потянуть ребёнка, или кто-то возвращался сам, потому что семья оказалась непроверенной. Но практически ни у кого не было пересечений тех или иных событий. Не считая одного-единственного, невозможного человека. Дело Лололошки было, однозначно, самым тяжёлым и объёмным из всех, и своей тяжестью удерживал фундамент всей башенки из дел. Дилан нутром чувствовал, что что-то с ним было слишком не так, и хлипкость папки только подтверждала это. Прежде чем открыть её, подросток ненадолго замер, тихо вдохнув. Возможно, он об этом пожалеет, однако желание узнать чужие тайны было гораздо сильнее. Использовать их против Ло он всё равно не собирался, это было не в его духе, а сам парень абсолютно точно не захочет добровольно распространяться о своём прошлом, так что — чем богаты, тем и рады, как утешал самого себя Дилан. Ну, поехали. « Имя: Лололошка. Возраст: 6 лет. Рост: 147 сантиметров. Вес: 32 килограмма. (Прочее описание внешности Дилан решил пропустить.) История появления в заведении: Является сыном отца-одиночки, имя не удалось выяснить, знакомые и родственники называют Междумирцем. Мать, из-за послеродовой депрессии, выпрыгнула в окно, когда ребёнок был в младенчестве. Служба опеки была вызвана после разбирательства из-за случайного поджога квартиры, в которой проживали отец с сыном. В момент отсутствия отца Лололошка добрался до электрической плиты и попытался поиграть с ней, однако случайно поджёг штору, из-за чего едва не погиб из-за угарного газа. Отец был лишён родительских прав и опеки над сыном; попыток забрать его не предпринимал. ("Вроде бы, он что-то упоминал про своего отца, — задумчиво отметил Дилан. — А вот про мать ни разу.. хотя я не думаю, что он сам об этом помнит. Так, что там дальше?" Дело явно в какой-то момент переписывали: опекуны были пронумерованы, и этот факт ничего хорошего не предвещал.) Первый опекун; Имя: Бастиан Род деятельности: директор детской библиотеки История знакомства: Придя в приют, пожилой м-р Бастиан сразу заметил гиперактивного и яркого мальчика, который ещё не успел привыкнуть к жизни в приюте, а потому старался больше контактировать с взрослыми, нежели с другими детьми. Решение забрать Лололошку принял довольно быстро. Причина отказа спустя 1 год и 3 месяца: смерть во время госпитализации впоследствии инфаркта. (Дилан снова ненадолго завис, а шестерёнки вновь заскребли друг об друга. И это Ло было всего 7 лет?..) Второй опекун; Имя: Райя Абер Род деятельности: доктор наук в сфере биологии и робототехники, глава компании Halo Terra Industry's. История знакомства: Как заявляла сама мисс Абер, она являлась очень одиноким в личном плане человеком, а так же в следствии некоторых несчастных случаев и огромного количества стресса бесплодна. Лололошку увидела ещё на сайте приюта(мисс Абер, к гордости администрации, являлась одним из спонсоров приюта)и практически сразу захотела познакомиться с ним, и чем чаще приходила в заведение — тем сильнее привязывалась, впоследствии на законном основании приютив его. (Дилан немного даже залюбовался, разглядывая фото некой Райи Абер и Ло у неё на руках. Мальчик выглядел искренне счастливым, вцепившись тонкими бледными пальцами в чужие плечи. Мисс Абер тоже выглядела невероятно радостной, с небывалой нежностью прижимая к себе мальчика на своих руках. Они были совершенно не похожи, (смуглая и бледный как поганка; с крашенными синими волосами до лопаток и натуральный шатен с курчавой шапкой из волос, и так далее) но такой похожий живейший блеск в глазах был до кошмарного схож.) Причина отказа спустя 1 год и 9 месяцев: смерть на рабочем месте после нападения со стороны коллеги, Ровоама Кэлхуна. Лололошка проходил по делу как непосредственный свидетель и пострадавший, поскольку получил несколько ножевых ранений в попытке защитить приёмную мать. (Далее шла стенограмма допроса, и, судя по всему, она наполовину состояла из всхлипов, молчания и заиканий всё ещё пребывающего в шоке Ло. Дилан пребывал в шоке точно таким же образом, разве что на слёзы шока не хватало, пусть и перед глазами лёгкая пелена совершенно точно появилась.) Третий опекун; Имя: Эо Род деятельности: архивариус окружного суда История знакомства: Г-н Эо знаком с Лололошкой ещё с момента вызова оного в качестве свидетеля. Тот довольно давно хотел приютить ребёнка, пусть и обладал родным сыном по имени Эбардо, и спустя время смог это осуществить. Причина отказа спустя 1 год и 1 месяц: принудительное изъятие Лололошки из семьи после нападения со стороны Эбардо. В ходе этого нападения Лололошка получил тяжкие ранения, и из-за неравной позиции (у нападавшего имелся кухонный нож, в то время как Лололошка был безоружен) не смог оказать сопротивление, пусть и пытался. P.S. Г-н Эо впоследствии лишился родительских прав на обоих сыновей; Эбардо был заключён в колонию строгого режима для несовершеннолетних. ("Так вот откуда тот шрам на рёбрах..." — мысленно отметил Дилан, пытаясь не давать мыслям так же сильно стопориться на самих себе. Впрочем, не вышло. Далее шла ещё одна стенограмма из суда, в которой было гораздо меньше всхлипов со стороны Ло, и гораздо больше ахов от присяжных, наблюдателей, журналистов и судьи. Дилан быстро окинул глазами содержимое, и, видимо, в той семье нападение со стороны Эбардо было далеко не единственным. Впрочем, впереди был последний опекун, и, если честно, Дилану было немного страшно открывать это дело.) Четвёртый опекун; Имя: Окетра Род деятельности: меценат История знакомства: Г-жа Окетра долгое время занималась благотворительностью, и посещала приют лично, чтобы оценить количество вложений, которые понадобятся. Во время посещения случайно познакомилась с Лололошкой, и разговорилась с ним. Увидев в мальчике перспективы, приняла решение взять над ним опеку. Причина отказа спустя 1 год и 5 месяцев: принудительное изъятие после обвинений г-жи Окетры в сексуализированном насилии над приёмным сыном. (Таить не будем. Дилан был в ахуе, но читать продолжил. И пожалел. Далее была не просто очередная стенограмма, а ещё и фотографии. Много фотографий. Фото гематом, шрама от удара чем-то острым по затылку, ссадин, огрубевших и вечно слегка покрасневших колен после нескольких часов стоя на то ли горохе, то ли гречке, то ли ледяном мраморе. Это был не подросток. Это был живой труп с стальным взглядом, который вырвался из своих оков, и готов был драться до конца, пока его не убьют. Ведь на новых цепях он лучше повесится, чем продолжит сидеть, закованный в них.) Статус на данный момент: находится в приюте, зачислен в прилежащую школу. Наблюдается у соответствующих специалистов. » — И чем мы тут занимаемся, м-мм? Дилан чувствует, как душа покидает тело, а сердце с визгом рвётся на кучу ярко-красных и розовых лоскуточков. Подросток едва ли не валится со стула, чудом хватаясь за стол, а не коробку, и с ужасом поднял глаза, понимая, кто решил наведаться в архив. В дверях стоял собственной персоной Джодах. Увидев предобморочное состояние мальчика, который вот-вот хотел начать всячески себя оправдывать и защищать, мужчина с тихой усмешкой махнул рукой. — Не беспокойся, я знаю, что тебя попросил здесь помочь Саймон. Он половине персонала уши прожужжал своей радостью о том, что смог свалить с плеч такую незавидную работёнку... Не умеет он молчать, эх-х. — в голосе сквозила то ли усталость, то ли скептицизм. — В любом случае, меня попросили сказать тебе, что нужно идти на обе... А? Мистер Ави наконец обратил внимание на то, какую папку в это время зажимал Дилан. На серьёзном и усталом лице сначала скользнуло непонимание, а затем — непонятная смесь эмоций, вмещающая в себе самую заёбанную из возможных горечь, лёгкую тоску и нечто, что можно было бы описать как "оооо, ну тут всё понятно". — Решил побольше узнать о деле своего соседа, да? — ухмыльнувшись, Джодах спокойно вошёл в помещение и протянул руку за папкой. — Не думаю, что ты ожидал увидеть... Да хоть что-то оттуда. — Да я вообще случайно, — буркнул Дилан, а затем, немного подумав, выдохнул. — ..Ну, вообще-то да. Он всё равно упёртый, как... Блин, да даже хуже барана. Как носорог, или слон. И всё равно не стал бы сам рассказывать. — Это точно, — Джодах состроил кислую мину. Кажется, сильная усталость очень хорошо уничтожала его обычную маску напыщенного, гордого, самого важного и чрезвычайно строгого наставника. — Уж если он что-то решил – то точно, отказываться от слов не будет... — А.. вы с ним как-то лично связаны что ли, раз вы так много о нём знаете? — вопрос сам собой навязывался, и Дилан не мог упустить возможность его озвучить. — А, ну-у, можно и так сказать, — рассеянно ответил Джодах, мягко забирая папку из рук Дилана, и пролистывая содержимое. — Я друг его отца, и тот просил меня хоть немного поглядывать за его отпрыском. К тому же, чаще всего на суды с детьми таскаюсь именно я, а ему, ну... Не привыкать. Внезапно Джодах наконец осознал, что просто прохлаждается в архиве с каким-то несносным юнцом, вместо того чтобы очень важно пить кофе со своими коллегами, а потому мягко хлопнул Дилана папкой по голове. — Так. Марш в столовую, потом досортируешь. Я сам себя придушу, если кто-то из детей голодать будет. Делать нечего. Пришлось встать, побурчать, но хрустнуть спиной и потопать на обед: оставаться с пустым желудком действительно было не очень приятно. Единственной проблемой оставалось то, а как ему теперь Ло в глаза смотреть? Дилан ведь правда из искреннего любопытства полез в эту папку, а теперь открыл такие чужие глубокие раны, что даже осмыслять это всё и раскладывать по полочкам было страшно. « И как он ещё в отбитого кого-то не превратился? — решил немного пораскинуть мозгами по пути в столовую подросток. — Вроде же нормальный, выглядит по крайней мере, и не скажешь что пережил... Такое.. Хотя-я, ну, осталось что-то. У него же бзик лютый на чужую агрессию, поэтому вроде на Ричарда и кидался так. И прикосновения ненавидит: Брэндон всех при встрече всегда загребает так, как будто в последний раз видимся, а его он разве что за руку пожимает. Приучил он его так, что ли? Звучит интересно. Вполне вероятно... Стоп, а куда я вообще иду? » Едва не забредя в какие-то гущи детского дома, Дилан чуть не пропустил нужный поворот, и рванул со всех ног в заветную столовую. Архивы находились в сравнительно небольшой, но ГОРАЗДО более запутанной "взрослой части дома", где находилось большинство постоянного персонала, вроде тех же Джодаха-Смотрителя-Саймона и так далее. Выбраться оттуда было делом нехитрым, но муторным, однако Дилан и с этим справился. Идя по выстланным ярко-красным коврам, расстеленным по коридорам, Дилан мысленно размышлял, как же сурово судьба распорядилась с этим ребёнком по имени Лололошка. « Хотя, мне кажется, он заслуживает чертовски сильного уважения, — мысленно отметил Дилан, морально готовясь к встречей с этим бедолагой. — Не переставать знакомиться с новыми людьми после всего этого кошмара, продолжать дружить с кем-то, помогать другим... » Столовая открывает перед ним свои двери в самый разгар трапезы. Всё шумит, гудит, гремит, все болтают, стучат ложками и вилками по тарелке. Ло сидит на обычном месте, смотрит на вошедшего Дилана, и улыбается. « Хотя, я думаю, он больше всех знает, какого это — чувствовать себя маленьким, слабым и беззащитным. »