Хлыст

      Волосы взъерошил ветер, а на губах словно осела соль — он давно не выходил на палубу вот так просто, в ночь — постоять и подышать.       Хлыт в руке вился змеей — неживой, но все еще ядовитой. Джек-дьяволов-Рэкхэм сраженный, должно быть, яростью мягкого аристократишки и предательством Эдварда, выпустил его из рук перед смертью.       Иззи слышал. Ему рассказывали. Черный Пит, например. Гордился своим придурочным капитаном — выпячивал грудь и нижнюю губу, петушился чужой твердохарактерностью словно своей. Фрэнчи тоже — в самом начале, когда Иззи еще не додумался приказать им всем молчать — этот прикрывал глаза и описывал доблестного героя из баллад. Баттонс описывал сухо и скупо, и в основном твердил про чайку, а не про Рэкхэма.       Иззи просто не понимал, в какой именно момент Калико облажался. Да так по полной, что Эд помчался к Мести вплавь, с головой ухнув в море — когда каждый, кто выходил в открытые воды, прекрасно знал: за бортом — значит — мертв.       Хлыст в руке вился змеей. Бесславная кончина ублюдка породила новый виток головной боли и проблем — как раньше Рэкхэм ничего, кроме проблем, не доставлял, так и теперь. Рэкхэм обычно не расставался со своим оружием, но Иззи выловил его у щепок, оставшихся от лодки — действительно, хлыст змеился на поверхности, словно живой, словно не хотел идти вслед за хозяином в пучины, и Иззи не представлял, что именно спасло опасную любимую Рэкхэмовскую игрушку. Промокшая кожа шла ко дну вернее железа, вероятно, ей повезло зацепиться за деревяшку. Иззи не разбирался — он выловил змеюку не думая о том, что именно он делает.       — Рефлексируешь? — голос ужалил, словно вылился за шиворот, и Иззи резко обернулся, сжимая твердую рукоять. — Ух-ты, опасные у тебя игрушки.       Сприггс держался так, словно именно он на корабле был главным — насмешливый вид и легкое любопытство во взгляде. Иззи даже не был уверен, что он делает — примазывается, чтобы Иззи не напрягал его так, как напрягал остальных, или просто бездумно ведет себя так, как вел всегда.       — Хоть пользоваться им умеешь? — не дождавшись ответа, снова спросил Сприггс.       Урчащие нотки одновременно бесили и привлекали. Иззи привычно нахмурился, стараясь прогнать интерес подальше.       — Продемонстрировать? — хрипло и зло предложил Иззи. — Правильно поставленным ударом хлыста можно снять кожу.       — Или убить одну птицу, — фыркнув, поддержал его Сприггс, проигнорировав открытую угрозу. — Опусти хлесталку, я пришел с миром. А лучше выкинь откуда взял, Баттонс с ума окончательно спятит, если ее увидит.       Или одну птицу — мысленно согласился Иззи, осматривая нетипично-тепло одетого нахохлившегося Сприггса. Команда прислала к нему голубя мира.       Утро на этой лохани почему-то всегда было зябким. Королева Анна никогда не встречала новый день такой холодцой и отторжением. Месть противилась пропаже своего капитана как могла — даже волны встречала с каким-то противостоянием, кренясь и склоняясь, словно кланяясь морю. Иззи сжал хлыст сильнее — кожа затрещала в руках, сминаемая. Все, что осталось от Рэкхэма — память да хлыст.       — Чего ты хотел? — тяжело уточнил Иззи, медленно складывая оружие кругами.       — Предупредить? — словно бы неуверенно предположил Люциус. — Сбавь обороты, Иззи. Команда не в восторге.       — Неужели? — фыркнул Иззи в ответ. — Не думаю, что на этой посудине хоть кто-то может быть в восторге.       Не после того, как Эдвард сломался об Стида чертового Боннета. Не стоило Иззи докладывать про него Черной Бороде. Не стоило вообще связываться с сумасшедшим аристократом — пусть играл бы в пиратство и дальше в одиночку — все равно долго бы не проиграл.       Предупредить, ну надо же.       — Раньше было ничего так, — с намеком на обвинение ответил Сприггс.       Любопытный факт — технически «раньше» — до того, как Боннет выгнал его с корабля, — большей частью процессов на Мести управлял именно Иззи. Недолго, но тем не менее. Тогда все было «ничего так».       Еще «ничего так» было на Королеве — когда Эдвард был в приличном состоянии, конечно. Пребывание на Мести можно было назвать очередной придурью — если бы эта придурь, частично руками Иззи, не закончилась королевским чертовым помилованием.       Хлыст заскрипел снова, когда Иззи затянул круг сильнее, чем следовало.       Сприггс это понял по-своему — он громко фыркнул и, не скрывая злости, стрельнул недовольным взглядом в Иззи. К таким взглядам Иззи привык куда лучше, чем к надменному любопытному желанию. Мальчишка пугал его порой сильнее, чем кровожадный кок Роуч.       Шагов расслышать было практически невозможно — шум волн осторожную поступь писаря заглушал.       Сприггса на палубе уже не было, когда Иззи, размахнувшись, забросил хлыст так далеко в море, как только смог.