Coffee Truffle

       Уилл, всю юность проживший в маленьких городках у воды, чуть ли не испытывает облегчение, когда понимает, что совершенно не важно, где ты находишься, ведь весь мир — довольно дерьмовое место. И да, он умудрился потеряться в сердце Парижа. Да, оказавшись абсолютно голодным да еще и на мели. Когда отец Уилла одобрил эту поездку, мальчик не мог поверить в свою удачу. Целая неделя вдали от дома, да еще и в одном из самых живописных городов мира? Эти семь дней должны были стать самыми лучшими в его жизни! Ага. Не тут-то было! Полет был просто удивительным: Уилл не отлипал от окна, с жадностью впитывая стремительно пролетающие внизу виды. И определенно приятным было не иметь никаких дел с его стариком. Но в любой бочке меда есть ложка дегтя: даже на другом континенте твои одноклассники остаются теми же мудаками… У группы Уилла была довольно четкая программа, битком набитая огромным количеством достопримечательностей и другой туристической ерундой. Они наконец-то закончили долгое блуждание по музейным коридорам и были готовы отправиться на обед. Очевидно, одноклассники Уилла решили, что будет чертовски забавно бросить его, пока он посещает уборную! Уилл выходит на воздух, пахнущий весной, в ожидании того, что группа ждет его, но, как оказалось, все уже ушли. Совершенно никаких признаков их присутствия, и он, конечно, пропустил мимо ушей момент, когда учитель говорил название следующей точки в их маршруте. Уилл запускает руку в волосы, глядя на незнакомую улицу так, будто надеется на то, что кто-то выпрыгнет из кустов и поможет ему.       — Bonjour. Голос низкий, приветливый. Он раздается прямо за спиной. Уилл оборачивается на пятках и видит мальчика примерно своего возраста, сидящего на скамейке около музея. Тот удивительно красивый: эти золотые волосы и загорелая кожа в заходящих лучах солнца…       — Оу, ага, bonjour, — отзывается Уилл, поднимая руку в неловком приветствии. Он бегает взглядом вокруг, пытается выцепить хоть что-то, чтобы отвлечься.       — Es-tu perdu? — вопрошает незнакомец, и Уилл старается вежливо улыбнуться.       — Извини, — отвечает он. — Эээ, я не уверен, что…        И затихает, немного краснея. Уилл достаточно умен, но может признать, что его французский не дотягивает даже до среднего уровня. Он начинает жалеть о том, что валял дурака на уроках. Парижский мальчик просто наблюдает его барахтанья, с интересом склонив голову. Уилл пытается не вести себя так глупо, но он никогда не был хорош в общении с людьми, которые кажутся ему милыми.       — Английский? — спрашивает он с надеждой в глазах, мальчик же с сожалением качает головой. — Дерьмо. Тот нахально оглядывает Уилла с головы до ног, как будто бы даже делая из этого шоу. Сердце немного трепещет, когда незнакомец усмехается.       — Assied toi avec moi. Уилл цепляется за то немногое, что в состоянии понять. Ты. Со мной. Уже что-то. Черт, ему стоило бы перестать спать во время занятий. Спустя секунду мальчик кивает на место на скамейке рядом с собой. Оу.       — Я не могу, — говорит Уилл, бурно жестикулируя. — Мне нужно догнать моих… Он колеблется. Скорее всего, он потеряется среди парижских улиц, если попытается найти группу самостоятельно. Вероятно, они вернутся именно сюда, когда поймут, что Уилл не с ними. Остаться здесь, с этим очаровательным французским незнакомцем… весьма умное решение. Да. Умное. Мальчик выглядит довольным, когда Уилл садится рядом с ним.       — Эээ. Je m’appelle Will. Привет.       — Ганнибал, — отвечает тот и протягивает измазанную в угле руку. — Привет. Кожу приятно покалывает там, где их ладони соприкасаются, и Уилл пытается отстраниться так медленно, как может, но чтобы это не выглядело жутким.       — Привет, — выдыхает он и сразу морщится. — Яяя… Черт… Ганнибал фыркает, Уилл застенчиво потирает затылок.       — Вообще-то, я умный. Там, в Америке, — лопочет он. — Наверное, джетлаг расплавил мои мозги. Ганнибал ничего не отвечает, переводя взгляд на коричневый альбом на его коленях. Уилл смотрит через плечо мальчика, пока тот переворачивает страницы. Рисунки. В основном углем. Этюды парижских зданий, растения и цветы, срисовки с картин, которые Уилл видел внутри музея. Когда Ганнибал достигает пустой страницы, он откидывается на спинку скамейки. В голове Уилла абсолютная пустота. Он не осознает, как близко наклонился, пока не ощущает, как плечо Ганнибала прижалось к его груди. Внезапно Уилл чувствует, что его кожа потеплела, и ему требуется еще несколько мгновений, чтобы вспомнить, как двигать конечностями. Он убирает свою руку, молясь всем богам, чтобы это не испугало Ганнибала. Уилл недостаточно смел, чтобы обвить ею его плечи, поэтому он растягивает ее по спинке скамьи. Ганнибал понимает намек, устраивается поудобнее на сгибе руки Уилла и начинает рисовать.       — Tu aimes d-dessiner? — спрашивает Уилл, потому что его мозг в состоянии вспомнить, как будет ‘Ты любишь рисовать? ’, даже если он не имеет понятия, как сказать ‘Думаешь, мы когда-нибудь еще встретимся? ’ или ‘Ты случайно не занят? ’ Ганнибал хихикает. Уилл уверен, что его произношение было ужасным.       — Oui.       — Ты, должно быть, часто здесь бываешь, — продолжает он, рукой пытаясь как бы показать то, что имеет в виду, указывая сначала на Ганнибала, а потом на музей перед ними. Ганнибал смотрит на здание, потом возвращает взгляд на Уилла и лучезарно улыбается. Все происходит так быстро! Когда он оказался столь близко к его лицу? Уилл облизывает губы. Ганнибал внимательно наблюдает за ним.       — Oui. J’adore cet endroit.       — J’adore… — в беспамятстве повторяет Уилл, будто загипнотизированный. Это слово звучит… довольно приятно, исходя из уст Ганнибала. Глаза того сужаются, в них мелькает что-то теплое и ласковое. ‘Нежность’, думает Уилл. Ганнибал начинает к нему привязываться. Уилл сидит, довольный настолько, насколько не был никогда на своей памяти, и смотрит, как Ганнибал рисует. Движения его руки странно успокаивают, и мир вокруг не существует, и сидящий рядом человек охрененно теплый и живой. Он пахнет как кофе, и бумага, и мыло. Уилл вдыхает этот запах, вдыхает его с некой грустью. Это ощущается… несправедливым. Несправедливо, что этот приятный момент должен быть таким мимолетным и у него нет возможности перерасти во что-то большее. Внезапно Ганнибал перестает рисовать. Он откладывает карандаш, и Уилл чуть ли не давится воздухом, когда тот дотягивается до его руки и кладет ее себе на предплечье.       — As tu faim? Уилл слишком ошеломлен тем фактом, что Ганнибал начинает лениво играть с его пальцами, пока ждет ответ. Ганнибал смотрит на него в ожидании. Уилл моргает.       — Faim, — повторяет он и подносит ладонь Уилла душераздирающе близко к своим губам. Щелкает зубами в воздухе возле кончиков его пальцев, имитируя укус. — Manger. Уилл вздрагивает, его лицо становится бордовым. Manger. ‘Кушать’.       — Я — да, — отзывается он, моля свое сердце перестать так громко стучать. — Да, я вообще-то просто умираю с голоду. Н-но, вероятно, мне следует остаться здесь, на случай, если группа вернется, чтобы забрать меня. Либо Уилл остается непонятым из-за проблем с переводом, либо Ганнибал просто не заинтересован в том, чтобы принять ‘нет’ в качестве ответа. Он встает со скамейки, оставляя тело Уилла неприятно холодным в тех местах, где они ранее соприкасались, и хватает мальчика за запястье.       — Viens, — произносит Ганнибал и дергает руку Уилла на себя, побуждая встать. Уилл смеется, мотает головой.       — Я не могу, — настаивает он. Но как же хочется пойти за Ганнибалом! Тот, в свою очередь, не собирается сдаваться. Ганнибал смотрит на Уилла сверху вниз огромными умоляющими карими глазами.       — Viens avec moi, Will, — упрашивает он, а потом робко добавляет: — S’il te plaît? Уилл ломается. Постыдно легко, он ломается. Как вообще возможно ответить ‘нет’ на что-то подобное? Уилл растягивает губы в беспомощной улыбке, и Ганнибал уже знает, что победил.       — Хорошо, хорошо, — Уилл вздыхает и посмеивается, когда Ганнибал помогает ему подняться на ноги. Он оказывается почти грудь к груди с Ганнибалом. Его лицо дразняще близко. Снова. Он едва знает этого мальчика, но никогда в жизни ему не хотелось поцеловать кого-либо так сильно, как сейчас.       — Viens, — повторяет Ганнибал и поворачивается, чтобы начать осторожно вести его вниз по многолюдным парижским улицам. Уилл следует за ним, их руки сцеплены между собой, и он не может перестать думать о том, что в этот момент город намного красивее, чем был этим утром.