***
– Значит, он не сказал, куда вы пойдете? – Хонджун хотел, чтобы это было сюрпризом. Уён мычит, укладывая волосы Сонхва. Чон кидает взгляд в зеркало, оценивая свои результаты. Одобрительно кивает, аккуратно поправляет челку, после чего обходит Пака и придирчиво разглядывает его макияж. – Я думал, вы сразу после занятий пойдете. – С сумками, полных тетрадей и в обычной одежде? – хмыкает Сонхва, после чего качает головой. – Нет уж, если мы собираемся на настоящее свидание, стоит хотя бы немного подготовиться. – У Хонджуна не будет проблем, если он забежит домой, а после уйдет, нарушив правила своего отца? Сонхва молчит, пока Уён колдует над его тенями на веках. Пак не был бы против пойти на свидание сразу после лекций, однако ему хотелось сегодня выглядеть для Хонджуна немного иначе. Даже если многие признавали внешнюю привлекательность Сонхва, он давно не был на романтических прогулках, поэтому хотелось подготовиться намного лучше, чем в обычные дни. В этот раз Сонхва не собирался просто соблазнять Хонджуна, как это было в клубе. Пак хотел, чтобы это свидание было действительно чем-то… бóльшим. – Мы обсудили это еще в университете. Хонджун сказал, что все будет в порядке. – А если нет? – Значит, – вздыхает Сонхва, осматривая себя в зеркале. Старается не облизывать губы, чтобы Уён не восклицал пока колдует. – Стану наглым и выйду на охоту, чтобы вызволить своего птенца из клетки. – Вы еще не обсуждали тот факт, что одному из вас нужно питаться человеческой кровью раз в месяц? И вот она – главная загвоздка, не дающая Сонхва полноценно расслабиться. Сонхва не признавал этого раньше, но по факту он просто избегал того момента, когда ему придется рассказать Хонджуну, что он является той самой нечистью, на которую всю жизнь охотится отец Кима. Хонджуну нужно будет понять, что все слова Сонхва и его друзей не были простыми шутками. Пак Сонхва был вампиром. А Ким Хонджун – сыном охотника на нечисть. Вот и вся горькая правда, которую не скрыть ни одной сладкой ложью. – Ты не сможешь скрывать от него это вечно, как бы иронично это не звучало. – Я знаю. Поэтому я признаюсь ему сегодня. – Уверен? – Хонджун должен мне свидание, я ему – правду. Все просто. – Так что, собираешься просто вывалить это на него в конце вашей прогулки? – приподнимает бровь Уён, фыркая. – Очень романтично. – Хочешь, чтобы я затронул твое первое свидание с Саном? – Молчу, – Уён делает вид, что закрывает рот на замок, но секунду погодя вновь его "открывает". – Хотя нет, не молчу. Вообще-то, наше первое свидание было милым! – Ага, за исключением того, что Сан при тебе обратился оборотнем из-за полнолуния, а ты даже и не подозревал, что все это время хотел залезть в постель к псине. – Хэй! Спать в обнимку с Саном, когда он в своем полном обращении тоже хорошо! Он теплый и мягонький! – И Сан также не был в курсе, что ты – ведьма. – Но я же не использовал на нем какие-то заклинания! – А любовное зелье ты сварил чисто случайно? – Это все ради науки! Да и это только само название звучит мощно, по факту единственный эффект, которого я добился – тот, кого ты увидишь первым после приема будет казаться тебе намного прекраснее других. – Может быть, стоит дать Хонджуну одно? – тихо усмехается себе под нос Сонхва. Уён прекращает свое финальное колдовство над внешним видом Пака и кидает взгляд на Сонхва, морща нос и сжимая губы в линию. Тыкает в щеку Сонхва, на что тот уворачивается, не желая портить макияж. Чон цокает. – Просто напомню: если личность уже испытывает какие-то чувства и в принципе считает тебя невероятно прекрасным – эффекта от зелья не будет. – Я знаю. – И Хонджуну не нужно никакое колдовство, чтобы любить тебя. – Я знаю. – Тогда какие болотные ведьмы затащили тебя к себе, из-за чего ты так паришься над всем этим? – Болотные ведьмы существуют? – Не переводи тему. Но да, они есть, просто имеют разные названия, однако мне все равно, ведьмы – они везде ведьмы. Сонхва вздыхает, пока Уён продолжает пристально на него смотреть. Пак тянется рукой к конверту, который совсем недавно оформил собственными руками. Чон переводит взгляд на крафтовую бумагу, рассматривая с интересом и слегка улыбаясь. – Раньше, я не совсем понимал, почему ты так радовался этим письмам от Сана, в которых он посвящал тебе стихи. Наверное, это из-за того, что в прошлом у меня было слишком много ухажеров, пытающихся завоевать меня с помощью лестных слов. Однако тогда же эти письма приносили мне и плохие вести, – даже с запечатанным конвертом Сонхва кажется, будто он видит перед собственными глазами строчки, которые он переписывал несколько десятков раз. – И ты боишься, что именно такой ответ ты и получишь, после своего признания? – Глупо, да? – усмехается Сонхва. – Живу уже два века, даже чуть больше, а переживаю из-за слов и чувств одного человека. – Это никогда не было глупо, дорогой. Пак переводит взгляд на Уёна, рассматривая настоящую внешность Чона, которую тот явил перед ним. Это не впервые, но каждый раз – ножом по медленно стучащему сердцу. – Может быть, нас и считают поганой нечистью, которая приносит только беды и несчастья, но мы ведь все тоже живые. С чувствами и эмоциями, присущими и обычным людям. И, может быть, некоторым из нас и нужна человеческая кровь, не помню, чтобы мы их убивали, – на это Сонхва приподнимает бровь и Уён закатывает глаза. – Поправка: только если у нас не было другого выбора. И, эй! Это было в старые времена, когда было лишь одно правило: убей или будь убитым. – И что ты хочешь этим сказать? – вздыхает Пак, желая провести рукой по волосам, но останавливает себя, чтобы не испортить прическу. – Ты и без меня помнишь те времена, когда таких ведьм, как я, преследовали. И это длилось дольше, чем отмечено в "официальных" источниках. Это было и в 18 и в 19 веках. Уверен, даже в 20 веке находились те, кто винили во всем ведьмино колдовство. Черт, да даже сейчас люди интересуются ведьмами и колдунами. После тех нескольких тяжелых лет, которые буквально оставили следы на мне, я не верил, что я смогу полюбить кого-то и при этом мне ответят взаимностью. – Это разные вещи. Вы оба оказались нечистью. – Но не знали об этом до нашего первого свидания. Ты сам прекрасно помнишь, как много времени мне потребовалось, чтобы согласиться на эту прогулку с Саном, – Уён отводит взгляд в сторону, слегка улыбаясь воспоминаниям. – Но его отношение ко мне не изменилось. Наоборот, узнав о моей полной истории, думаю, мы стали только ближе. Ты знаешь, что Сан до сих пор предпочитает писать мне стихотворения на бумаге, а не присылать в сообщениях, потому что знает, что я был лишен подобной романтики в прошлом? – Ты не делился со мной этим. – Мне было неловко, – бубнит Уён, краснея и отводя взгляд. – Тебе? – Прекрати смотреть на меня таким взглядом. – Каким "таким"? – Как будто я готов говорить обо всем прямо и мне не будет за это стыдно. – Но это же правда. – Ой, умолкни, – цокает Уён, закатывая глаза. – Опять пытаешься сменить тему, черт. – Я вампир. – Прекращай язвить. – Это у меня в крови. – Ага, и я собираюсь выяснить, нет ли чего еще интересного в этой твоей крови, – Уён машет перед лицом Сонхва маленькой склянкой с темной, практически черной кровью. – Мне чертовски сильно не нравится этот запах. Ты действительно его не чувствуешь? – Не знаю, – Сонхва вздыхает, пожимая плечами. – Я же уже говорил, что ко всем этим охотским приблудам уже давно привык, да и в повседневной жизни частенько использую парфюмы, так что если на мне и есть что-то странное, то я это никак не ощущаю. Не похоже, чтобы это было чем-то "противовампирским", я в порядке. – "Противовампирским", – кривляется Уён, передразнивая Сонхва, на что получает удар в бок. – Ауч! – Тебе сколько, лет 70? – По человеческим меркам или по ведьмовским? Сонхва закатывает глаза, но подрагивающие уголки его губ выдают его настоящую реакцию на хихиканье Уёна. Хлопает дверь, оповещая о приходе только одной нечисти, которая столь нагло – не без приучения к этому Чоном – может зайти в квартиру к вампиру и ведьме. Сан заглядывает в комнату Сонхва, тут же улыбаясь, стоит только оборотню увидеть Уёна. Если бы Чхве показал свои ушки и хвост, они бы точно радостно задергались. Уён не скрывает своей настоящей внешности, потому что оборотень уже давно ее знает. Сан тут же сокращает расстояние и обнимает Уёна так крепко, словно они не виделись несколько дней уж точно, а не всего пару часов. – Я вам не мешаю? – наигранно фыркает Сонхва. – Мешаешь, – Уён на мгновение показывает язык Паку, после чего весело лижет щеку Сана, вырывая из него хихиканье. Может быть, в прошлом воплощении Чон тоже был каким-то оборотнем? Девятихвостым лисом, например? Сонхва считает, что такое вполне могло быть, учитывая поведение этой маленькой наглой ведьмы. – Ты просто завидуешь нам, потому что твой парнишка еще не пришел. – Назначенное время еще не пришло, умник. – "Назначенное время еще не пришло", – вновь передразнивает Уён, кривляясь. – Слушай, ты точно уверен в том, что хорошо адаптировался к 21 веку? По мне так, звучишь как из 19 минимум, если не как в 18. Будь под рукой Сонхва что-то потяжелее, что не было бы жалко испортить, Пак бы однозначно бросил это в Уёна. Однако в итоге обходится простым клочком бумаги, где подбирал нужные слова для письма Хонджуну. Чон щелкает пальцами, ухмыляясь. Бумага не достигает цели, а просто оказывается в руках Уёна. Чертово колдовство. – Мать моя прорицательница, ты действительно начал письмо с "Дорогой Ким Хонджун"? Сонхва пытается выхватить клочок бумаги из рук Уёна, но тот ловко уворачивается и Сан ему совсем в этом не мешает. Слабо развитый навык телекинеза у Пака совершенно бесполезен против такой сильной ведьмы, как Чон Уён. Остается только вздыхать. – Прекрати, это был черновик, не видишь, перечеркнуто все? – Надеюсь, в письме ты все же не был таким кринжовым. – Перестань косить под нечисть, которая понимает современный сленг. – "Косить", "сленг", старик, ты где таких слов понабрался? – Видимо там же, где ты растерял все уважение к старшим. – А ты по вампирским меркам еще молодой. – Но проявляешь неуважение ко мне ты уже сейчас. – Это чтобы ты не расслаблялся и привыкал заранее. – Что за письмо мне кто-нибудь объяснит? – Сан решает наконец-то вмешаться в шуточную перепалку вампира и ведьмы. – Оно Хонджуну? Зачем? – Сонхва собирается таким образом признаться ему, что он – вампир. – Ты не собираешься поговорить с ним с глазу на глаз? – приподнимает бровь в удивлении Сан. – Не похоже на тебя, ты обычно… – Что? – Не сбегаешь вот так. Ты всегда предпочитаешь обсудить все наедине, а за всю свою долгую жизнь и вовсе практически каждый раз выбираешь говорить все прямо. "Зачем оттягивать то, что в любом случае тебя настигнет?" – разве не твои слова? – Думаю, это не работает, когда речь идет о Хонджуне, я ведь прав? – Уён прижимается щекой к щеке Сана, пока Чхве мягко гладит его по волосам. – Порой мы противоречим собственным словам и действиям, Санни. Это присуще как людям, так и нечисти. – Долго еще философствовать тут будешь? – Могу хоть целую лекцию устроить. – Я знаю, что можешь, но лучше обойдусь. – Значит, собираешься отдать письмо и что? Просто смотреть, как он читает? – Сан аккуратно берет из рук Уёна клочок бумаги, убирая его в сторону. – А затем, после такого шокирующего открытия предложишь ему начать отношения официально? – Что твой тон, что Уёна, вы оба звучите так, как будто меня осуждаете. – Не осуждаем, а не верим тому, что слышим, – поправляет Пака Чон, выразительно подняв палец. – Просто это все выглядит как какая-то дешевая драма, где герой отдает письмо своему партнеру, после чего покидает его и начинается грустная сцена с прочтением. О, или вот эта сцена, где персонаж без каких-либо эмоций уставился в окно, пока время незаметно пролетает. – Не смей шутить про "Сумерки", если не хочешь быть убитым. – Ты слишком меня любишь. – У нас есть знакомый некромант, я могу тебя убить, а после просто попрошу оживить вновь. – Это слишком энергозатратно и прекращай уже переводить тему. Колись давай, – Уён хихикает, Сан прыскает в кулак, Сонхва закатывает глаза. – Слушайте, мы на протяжения месяца буквально говорили о своих сущностях, но он считал это шуткой, а ведь он сын охотника. Думаю, если я просто скажу ему прямо, Хонджун может просто уйти в отказ и не верить всему, в чем я признаюсь. Поэтому я просто излил все свои чувства в письме, дам его ему в конце нашего свидания, чтобы дома он прочитал наедине и поразмышлял над этим. В конце концов, когда Хон осознает, что все сказанное не является дурацкой шуткой, ему придется решить, каких отношений он желает со мной – вампиром. Если вообще захочет иметь со мной хоть что-то общее. Последняя фраза сказана намного тише, буквально под нос, человек бы и не услышал, но в комнате его нет – только нечисть. Сан отрывается от Уёна и обходит Сонхва со спины. Наклоняется, чтобы обнять вампира и Пак не противится. – Это определенно будет чем-то шокирующим для Хонджуна. Однако он всю жизнь прожил с отцом-охотником, а с каждым из нас он общался и с тобой он провел достаточно времени, чтобы понять, что ты не какой-то кровожадный монстр, как это считают люди. А если это не так – тебе не стоит тратить время на того, кто не видит тебя настоящего. Да, будет больно, но мы с тобой. Так что если будет плохо, ты не останешься один. Хотя я более чем уверен, что все пройдет хорошо. – Спасибо, Сан, правда. – Хотя это странно, – мычит Уён. – Для стольких лет обучения охоте, Хон кажется слишком наивным. Не замечает очевидного прямо перед своим носом. – Говорит тот, кто оправдывал влюбленный взгляд своего парня, как: "ой, да Санни просто слушает внимательно своего собеседника, какая любовь?" Сан улыбается в зеркало, пока Сонхва подтрунивает над ведьмой, на что Чон вновь показывает язык. Уён ухмыляется, ероша волосы оборотня и оставляя легкий поцелуй на щеке вампира. Морщит нос, качая головой. – Нет, все-таки с этим запахом нужно разобраться как можно скорее. Пока вы будете гулять, я посмотрю, отчего это зловоние. Санни, мой хороший мальчик, посмотри вот, в крови же это ощущается отчетливее, правда? Уён открывает крышку маленькой скляночки, поднося ее к носу Сана. Тот делает глубокий вдох, после чего закашливается и отстраняется, прикрывая лицо ладонью. Сонхва и Уён озабоченно смотрят на него, даже порываясь метнуться в его сторону в случае чего, но Сан машет рукой и качает головой, молча показывая, что он в порядке. Это не совсем успокаивает вампира и ведьму, но когда Чхве выпрямляется и спокойно выдыхает, напряжение немного спадает. – Все хорошо? – обеспокоенно спрашивает Уён. – Порядок, – качает головой Сан, слегка улыбаясь и кладя руку на плечо Сонхва. – Просто от крови действительно исходит более сильный отталкивающий запах, я не был готов. Да и у меня, как у оборотня, обоняние развито лучше, так что и чувствую я все эти "ароматы" острее. Один из них кажется чем-то знакомым, но его перекрывает что-то другое, из-за чего в голову ничего не приходит. – Согласен, есть здесь что-то более сильное, отчего мне неспокойно, – Уён подносит склянку к своему носу, тут же морщась и закрывая крышку. – Я определенно знаю этот запах, но так давно его не чувствовал, что не могу сказать сразу же, что это может быть. Сонхва сглатывает и чувствует, как в горле стало неприятно сухо. Хоть его друзья и морщились в последнее время, потому что от Пака исходил какой-то странный запах, но учитывая, что это началось после походов домой к Хонджуну, многие сошлись на том, что на Сонхва отпечатались все эти "шикарные охотничьи ароматы". В любом случае это никак не отражалось на физическом или моральном состоянии вампира, поэтому для Сонхва это не выглядело как-то опасно. Да и в самом начале, когда все это началось, Уён проводил тесты, правда, тогда он просто осматривал кожу Пака, а не его кровь. Но все было в порядке, не было причин переживать. Однако сейчас, глядя на реакцию близких людей, Сонхва задумался. А было ли действительно все хорошо? – Так, зря я это сейчас сделал, пока ты тут, – хмурится Уён, тут же беря в ладони лицо Сонхва и сжимая. Пак даже не пытается вырваться. – Забудь все то, что сейчас произошло и сосредоточься на своем свидании… – Но стоит ли мне идти на него, если со мной действительно что-то не так? – Пак Сонхва, это твое первое настоящее свидание за последние несколько десятилетий, тем более с тем, кто тебе нравится. Позволь себе быть не могучим и сильным вампиром, а простым человеком, который наслаждается приятным времяпровождением со своим мальчиком. Я разберусь, Санни тут и он тоже мне поможет. Просто сходи на эту прогулку, которую ты так долго ждал и не думай ни о чем плохом. – А что, если мне станет плохо? – Возьми с собой шар, который я давал тебе ранее. Если тебе станет хуже, просто скажешь Хонджуну, что тебе нехорошо, уверен, он все поймет и вообще чуть ли не до дома тебя сам предложит проводить. Помнишь же, как он тебя на руках таскал, когда ты упал, хотя в этом не было нужды? – Помню. – Ну вот и хорошо, – слегка улыбается Уён, пока Сан сжимает плечи Сонхва. – Просто иди, насладись своим свиданием и отдай письмо, которое ты так тщательно писал для Хонджуна. А после вернешься домой и мы разберемся во всем. Самое главное: не заходи в дом Хонджуна и не сталкивайся с его отцом. Даже если вдруг Хон скажет, что его папаша уехал в командировку и квартира вся ваша, не-а. Еще успеете накувыркаться позже. Пак тихо хихикает от этой нелепой попытки Уёна подбодрить его последними фразами. Однако это работает и Сонхва расслабляется. В самом деле, он же не маленький мальчик, бывали же времена и похуже, а он тут из-за пустяка чуть ли не в истерику свалился. Уён улыбается, замечая изменение в настроении своего друга, после чего щелкает пальцами и макияж Сонхва снова в порядке, как и он сам. Сан хлопает Пака по плечу, молча высказывая поддержку. Когда в дверь стучат и за порогом квартиры оказывается Хонджун, ожидающий Сонхва, Пак хищно ухмыляется, заставляя Кима краснеть и прятать лицо в шарфе. Ведь, в конце концов, может быть, Сонхва и был самонадеян, но разве не интересней каждый раз бросать себе вызов? Некая опасность тоже бывает сладка. Так что вампир не собирался убегать. Горечь может испортить все впечатление, но это не значит, что ее нельзя оттеснить сладостью. Особенно, когда сладким был сам Ким Хонджун.***
– Все еще не собираешься рассказывать, куда мы идем? – Я хочу, чтобы это было сюрпризом, Хва, – Хонджун сжимает талию Сонхва сильнее, слегка улыбаясь. – Надеюсь, тебе понравится. – Будь чуть уверенней, сладкий. Ты единственный человек, способный меня впечатлить. – Я рад, но все же хотелось бы, чтобы наше первое свидание хорошо тебе запомнилось. – Ты же здесь, поэтому я однозначно его запомню, Хон-и. – Опять флиртуешь. – Тебе нравится. Хонджун щипает Сонхва за бок, через слои одежды это чувствуется слабо, однако это все равно вырывает изо рта Пака смешок. На улице холодно, но Сонхва из-за своей природы особо этого не ощущает, лишь наслаждается теплом, исходящим от Хонджуна. Ким продолжает ворчать из-за их разницы температур и пытаться согреть руку Пака в своем кармане, пока сам Сонхва с легкой улыбкой наблюдает за ним. Побыть простым человеком, хах? Разве это так легко сделать, прожив чуть больше двух веков, как вампир? Сонхва в это как-то не верит. – Пришли. Пак поворачивает голову и замирает. Казалось, не было таких вещей, которые могли бы его впечатлить после стольких лет существования. Конечно, Сонхва с интересом смотрел, как развивается мир, как меняется мода, как люди и нечисть создают новые технологии. Однако со временем его было все сложнее удивить и уж тем более заставить оцепенеть. Но именно сейчас Пак, слегка приоткрыв рот, видит перед собой парк аттракционов и не может вымолвить и слова. На улице уже стало темнее, поэтому повсюду зажгли светильники и огоньки, что отливали теплым светом. Тут и там были палатки, где каждый желающий мог либо испытать себя и постараться выиграть какой-нибудь приз, либо прикупить чего-нибудь вкусненького. Впереди виднелись различные аттракционы, рядом с которыми образовывались небольшие очереди, повсюду был слышен смех и веселые крики, а посреди всего этого стояли Сонхва и Хонджун. – Ты как-то рассказывал, что тебе не удалось полноценно провести время в парке аттракционов, так что я подумал… – Ким прикусывает губу, заламывая пальцы, пока стоит напротив Пака. – Разве не будет интересно просто отбросить все и повеселиться там, где нас не достанут никакие взрослые заботы? Просто на вечер стать детьми и насладиться всем вдоволь? Что скажешь, Хва-я? Пак, несмотря на всю свою беззаботность, в которой он проводил практически все время, притворяясь обычным студентом, иногда посещая некоторые "интересные" места, на самом деле редко мог оказаться среди подобного антуража. Ему не хотелось мешать времяпровождению своим друзьям, которые встречались и как бы Сонхва не убеждали, он не хотел быть лишним и портить все настроение. А еще Пак не желал как-то осквернять столь светлые места своей кровавой жаждой, поэтому он всегда делал противоположный выбор, что принес бы ему пользу, как вампиру, но никогда – как человеку, которым он когда-то был. Будучи обращенным еще ребенком, Сонхва пришлось быстро повзрослеть, чтобы выжить в давние времена, когда тема охоты на нечисть была обострена. У Пака не было времени на игры, ведь везде его могли раскрыть и убить. Лишь позже, когда Сонхва привык к жизни вампира и поднабрался сил, он смог начать развиваться в обществе и изучать различные вещи, однако к этому моменту Пак уже не был ребенком, так что все это было стерто. Однако Хонджун прямо сейчас стоял перед ним и улыбался, пока из его рта от каждого выдоха поднималось облачко пара. Щеки его были красные не то от холода, не то от смущения, но это в глазах Сонхва выглядело очаровательно. "Ты знаешь, что Сан до сих пор предпочитает писать мне стихотворения на бумаге, а не присылать в сообщениях, потому что знает, что я был лишен подобной романтики в прошлом?" И теперь Сонхва понимает это чувство. Потому что прямо сейчас Ким Хонджун предлагал ему вернуться в детство, которого у Пак Сонхва никогда не было. У вампира появился шанс побыть обычным человеком. – Я был бы только рад окунуться во всю эту атмосферу вместе с тобой, Хон-и. Хонджун улыбался ярче всех огоньков, сверкающих вокруг. Это было тем, что Сонхва мог бы смело назвать любовью.***
– Боже, нет! Нет, Хва-я, я туда не пойду! – Мальчишка-трусишка испугался простой комнаты страха? – Ты эти крики слышал? Да я ж сразу умру! И что ты тогда будешь делать? – Обращу тебя в вампира. – Ха-ха, очень смешно. Хонджун закатывает глаза, скрещивая руки на груди, пока Сонхва улыбается и слегка касается губами щеки Кима, меняя его настроение столь простым действием. Хонджун хихикает, кладя руку на талию Сонхва и притягивая ближе. Губы вновь сталкиваются, только на этот раз друг с другом и Пак чувствует, как у него начинает кружиться голова. Отрывается нехотя, переводя дыхание. – У тебя губы обветрились, сладкий. – Это потому что ты их искусал все и бальзам стер, детка. – Мне не жаль. – Еще бы тебе было жаль. Из кармана пальто Хонджун достает бальзам, который Сонхва перехватывает собственными руками и наносит его на губы Кима. Хонджун явно наслаждается этим, после чего быстро чмокает еще раз Сонхва. Вампир ощущает жар. – Если мы идем в комнату страха, то затем мы должны прокатиться на американских горках. – Подло. – Есть у кого поучиться. Сонхва не может сдержать ухмылки, наблюдая за тем, как Хонджун шарахается от всего в комнате страха, вцепляясь мертвой хваткой в предплечье Пака. Уже снаружи Хонджун тяжело дышит, едва восстанавливая дыхание, поэтому Сонхва старается не смеяться со столь эмоциональной реакции, но удар в плечо от Кима явно говорит о том, что выражение лица сдало Пака с потрохами. Однако потом вампиру становится совсем не до смеха, когда Хонджун ведет его в сторону американских горок с чертовой ухмылкой. Ну да, не любит Пак такие вещи. Ну может немного боится их. Или не немного. Что, раз он вампир, то и бояться ничего не должен? Эти американские горки, которые переворачивают их из стороны в сторону, кажутся куда страшнее серебряного клинка у шеи, поймите Сонхва правильно. Поэтому когда "веселая" поездка заканчивается Сонхва не удивляется тому, что хватается за сердце и часто дышит, пока с его уст срываются проклятья. Хонджун не может не похихикать со смен их позиций, но заботливо гладит по спине, дожидаясь, пока Сонхва придет в себя. Вновь притягивает ближе к себе за талию, и Пак чувствует себя лучше. – Я попрошу Уёна превратить тебя в лягушку. – Тебе будет не хватать меня, поэтому ты поцелуешь и расколдуешь меня, Хва-я. – Вампиры не могут колдовать. – То есть ты бы даже не попытался меня спасти?! – Ну посидел бы, поквакал, подумал бы о своем поведении… – Ага, и ускакал бы подальше от тебя. – Ты слишком быстро соскучишься по мне, сладкий. – Ой, действительно ли, Хва-я? Хонджун хитро улыбается, отходя спиной назад, словно молча спрашивает: "Столь уверен в себе?". Сонхва, почувствовав, как любимая ладонь исчезла с талии, приподнимает бровь, глядя на Кима. Взгляд Пака так и говорит: "Хочешь поиграть со мной?". Хонджун лишь улыбается шире, а после резко срывается с места, на что Сонхва так же начинает бежать, следя за тем, чтобы не использовать способности. В конце концов, сейчас он "обычный человек". Хонджун смеется, оббегая толпу, но Сонхва не теряет его из виду, несмотря на большое количество людей. Оказавшись в темном закоулке, Сонхва слегка ускоряется, намереваясь загнать Кима в угол, когда внезапно Хонджун подворачивает ногу и падает. Веселье сразу же сходит на нет и Сонхва мигом оказывается рядом, успевая все-таки поймать Хонджуна до того, как он встретится с землей. Выдохнув, Пак решает, что все обошлось, когда на вдохе он понимает, что что-то не так. – Ауч, неприятненько. Стойкий сладкий запах крови доносится до Сонхва и вампир ничего не может с собой сделать, кроме как глубоко вдохнуть его, отчего голова начинает кружиться. Хонджун осторожно выпрямляется, смотря на свою руку, где был небольшой порез. Похоже, зацепился за что-то, когда пытался удержаться на ногах. Ким шипит от боли, пока рассматривает рану, наливающуюся кровью. Маленькая бордовая капелька стекает по ладони и Сонхва сходит с ума. – Хва? Ты... Рука в руке, губы к ране и сладкая кровь оказывается на языке. На подкорке сознания Сонхва проклинает себя, но противиться своей природе сложно, особенно, когда день "насыщения" столь близок и Пак голоден. Несмотря на то, что до этого он слизывал уже кровь с покусанных губ Хонджуна, после того раза в клубе Сонхва не ел полноценно, поэтому и полностью утолить жажду никак не удавалось. Горькая сладость оседает на языке, пока вампир не может остановиться и оторваться от ладони человека. От полного сумасшествия его отделяют спрятанные клыки, которыми он мог бы спокойно прокусить нежную кожу, заставив кровь политься сильнее. Но Сонхва держится, лишь лижет порез, сглатывая красную слюну. Хонджун наверняка посчитает его ненормальным, испугается его, поэтому нужно остановиться, но Пак сходит от крови Кима с ума. Голова кружится, вампира бросает то в жар, то в холод, а он все никак не прекратит. "Стой же, стой же, стой же!" – набатом в голове. Здравая часть разума велит прекратить, объясниться перед Хонджуном, успокоить его, однако вторая велит прокусить кожу, насладиться этой невероятной кровью сполна, а затем прижать человека к стене и просто съесть его целиком. – Хва-я? Детка? Еще мгновением назад Сонхва кричал про себя, прося остановиться, но именно тихий голос Хонджуна необъяснимым образом приводит его в чувство. Глаза Пак не открывает, боясь, что жажда, захлестнувшая Сонхва, отразится в его взгляде. Лишь отрывается от пореза, стараясь не дышать слишком глубоко, чтобы не чувствовать запах крови. Благодаря тому, что голод был немного утолен, оставаться спокойным куда легче, чем было до этого. – Малыш, можешь открыть глаза? Сонхва слушается, но в сторону Хонджуна не смотрит. Ким не знает о его сущности, пока нет, но наверняка Пак уже в глазах Хонджуна выглядит каким-то ненормальным, который слизывал его кровь с пореза, словно одержимый. Холодные пальцы мягко касаются подбородка Сонхва. На мгновение вампира охватывает ужас, не была ли такая температура тела у Кима из-за того, что Пак мог не сдержаться и все же прокусить кожу, чтобы выпить больше крови. Однако разумная часть напоминает, что на улице не лето, поэтому руки Хонджуна естественным образом однозначно не будут теплыми. – Все хорошо? В горле ком от нежного тона. Сонхва не был тем, кому было трудно о чем-либо говорить, он всегда предпочитал быть прямолинейным и расставлять все точки над "i" в отношениях – будь они романтическими, дружескими или еще какими-то – сразу. Однако сейчас в голове Пака пусто, он не знает, что сказать. "Прости, просто твоя кровь такая вкусная, я не мог удержаться?" "Я же говорил тебе, что являюсь вампиром, а ты не верил. Не забыл, чем мы питаемся?" "О, я просто решил подшутить над тобой, не ожидал такого поворота, не так ли, сладкий?" Может быть, лучше сейчас использовать шар Уёна и исчезнуть прямо из-под носа Хонджуна, а после напоить его каким-то зельем забвением от Чона? Или просто воспользоваться даром и убедить Кима, что все увиденное – лишь его воображение и этого всего не было? Сонхва теряется еще больше, когда слышит хмыканье Хонджуна, а после Ким медленно проводит своим языком по порезу, от которого пару мгновений назад с трудом оторвался Пак. – Это похоже на то, что можно было бы назвать "соблазнением"? – Что ты?.. – Хм… – мычит Хонджун, причмокивая губами. – Поцелуи с тобой все еще вкуснее. – Я… Хонджун, я… – Ого, впервые вижу тебя таким растерянным, – хихикает Ким. Сонхва не может оторвать от него своего взгляда. – Обычно из нас двоих это я не знаю куда себя девать. – Из нас двоих это я присосался к твоей руке, как пиявка, – тихо отмечает Сонхва. – Определенно не самое удачное место, чтобы раскрыть свой кинк, но я не против. – Что? – Что? – непонимающе смотрит в ответ Хонджун. – Я всю жизнь прожил со странностями отца, видимо, подхватил от него эту заразу, раз мне… понравилось то, что ты делал. – Что? – Хва-я, детка, ты повторяешься. Это было слишком? – Тот факт, что я слизывал твою кровь с руки, должен был быть для тебя слишком! – Ну а я в порядке, – пожимает плечами Хонджун. Ким придвигается ближе, кладя неповрежденную ладонь на щеку Сонхва. Большим пальцем Хонджун едва касается губ Сонхва, следя за собственными действиями внимательным взглядом. – Правда. Честно говоря, ты выглядел таким увлеченным, что это было… довольно горячо. Пак несколько раз моргает, словно стараясь таким образом избавиться от наваждения, которое он мог бы наслать на самого себя. Однако Хонджун оставался все таким же спокойным, а его палец все еще ощущался на губах. Все было реальным и не было никакого намека на воображение или сон. Смех наполняет грудь Сонхва и он даже не старается сдержать его, позволяя пространству вокруг них двоих наполниться собственным тихим голосом. – Ким Хонджун, я знал, что ты удивительный, но ты все равно не перестаешь меня удивлять. – Это плохо? – Нет. Совсем нет, – Сонхва качает головой и слегка улыбается, чувствуя, как уголков его губ касается палец Хонджуна. – Хотя не значит ли это, что кинк на кровь из нас двоих у тебя, раз тебе так понравилось увиденное, сладкий? – С учетом того, как ты любишь покусывать мои губы, предлагаю сойтись на том, что нам это двоим нравится, детка, – усмехается Хонджун. – Определенно не то развитие событий, которое я предполагал на нашем свидании. Улыбка Сонхва пропадает с его лица. Точно. Именно из-за своей жажды крови он не ходил в такие светлые места, как парк развлечений. Здесь стоит веселиться, а не зажиматься в темном закоулке, являя свою вампирскую сущность. Пак определенно всю атмосферу своим поведением, хотя должен был сдержаться и просто позаботиться о Хонджуне. Знал же, что, даже находясь на грани голода, может контролировать себя, а здесь повел себя, как новообращенный в свою первую жажду. Что за стыд. – Хва-я? Эй, малыш, что такое? – Хонджун старался перехватить взгляд Сонхва, который Пак старательно отводил в сторону. – Детка, что случилось? – Я все испортил. – Что? Нет! Слушай, это я начал всю эту беготню по парку, но даже все произошедшее совершенно ничего не изменило. – Помимо того, что я превратил теплую атмосферу в какую-то сумасшедшую и извращенную. – Если брать во внимание, что я буквально тебе сказал, что ты выглядел горячо, пока лизал мою кровь, и мне это понравилось – ненормальный и извращенец тут как раз-таки я. – Нет же… – А если ты не собираешься соглашаться с этим, то мы оба нормальные и совершенно точно ничего не испортили, – Хонджун улыбается нежно и ласково, порождая в душе Сонхва спокойствие. – Все в порядке, Хва-я. – Ты стал уверенней, сладкий, – хихикает Пак, даря ответную улыбку. – А еще упрямее меня. – Видимо, побеги из дома вселяют в меня неимоверную уверенность и тягу к приключениям, особенно, если вспомнить, как мы провели вечер в клубе, – смеется Ким, после чего берется за ладонь Сонхва здоровой рукой. – А теперь давай закончим наше свидание в парке, где я выиграю тебе какую-нибудь игрушку, после чего мы в обнимку пойдем домой. – Разве мы не должны покататься на "чертовом колесе"? – Не каждое свидание в парке развлечений должно заканчиваться одинаково. Тем более, ты говорил, что боишься, точнее, не любишь высоту, – Хонджун мигом поправляется, хихикая. – Хватит с тебя и того, что я затащил тебя на горки. Но если хочешь, можем прокатиться. – Не хочу, – качает головой Сонхва. – Хочу игрушку от тебя. Только сначала позаботимся о твоей руке. – Тогда вперед! Сонхва использует пластырь, созданный Уёном, для быстрого заживления, наклеивая его на порез Хонджуна. Переплетает с ним пальцы, слегка улыбаясь, а после они оба направляются к палаткам с игрушками. Ким вызывается поучаствовать в одной игре, видя, как глаза Сонхва загораются при виде плюшевого Беззубика. Пак с улыбкой наблюдает за тем, как Хонджун раз за разом попадает в цель, сбивая нужное количество мишеней. – Похоже, сегодня мне сопутствует удача! Хонджун улыбается столь ярко, что Сонхва не может сдержать хихиканья, пока в своих руках сжимает мягкую игрушку. Пожалуй, вампиру не стоит рассказывать о том, что он слегка использовал свои способности, чтобы его человек смог выиграть приз. На обратном пути Сонхва наслаждается рукой Хонджуна на своей талии, пока сам Ким говорит о различных мелочах. Было решено, что раз Хонджун зашел за Сонхва, Пак проведет его до дома в конце их свидания. Сонхва все еще помнил наставления Уёна и "заходить в гости" к Хонджуну не собирался, просто хотел убедиться, что Ким доберется в целости и сохранности. Все-таки, поздний вечер вампиру не страшен, чего не сказать об обычных людях. И хоть Сонхва не боится, что на пути к собственному дому к нему кто-то пристанет, есть вещь, из-за которой он переживает сейчас больше всего. С каждым шагом Паку кажется, что его сердце начинает биться сильнее из-за волнения. Не так, чтобы оно с силой билось о грудь, скорее в устойчивом ритме, который соответствует нормальной жизнедеятельности организма. С поправкой на то, что ровно стучащее сердце присуще обычным людям, а не вампирам. Так что по реакции организма можно было с уверенностью сказать, что Сонхва нервничал. Как ему стоит преподнести письмо? Просто дать в руки и сказать прочитать дома, а после подумать? Наверное, это самый простой вариант, но Сонхва кажется, что для него это все равно является трудной задачей. И хоть Хонджун нормально отреагировал на сегодняшний… инцидент, все-таки иметь некий кинк на кровь и быть вампиром – абсолютно разные вещи, хоть в них и есть общие моменты. Так что Сонхва был в некой растерянности. Вампир слишком сильно полюбил своего человека, поэтому не знал, что он будет делать, если любовь окажется невзаимной после признания в своем секрете. И, честно говоря, в таком случае Сонхва не знал, что будет хуже: тот факт, что Хонджун возненавидит его или что Ким просто станет безразличен к нему. – Хва-я? Малыш? – Прости, задумался. – Надеюсь, не о том, что свидание на самом деле тебе не понравилось и сейчас ты подбираешь слова, как бы мне сказать об этом деликатно. – Что?! Нет! Оба парня останавливаются, вокруг никого нет, кроме них двоих, до дома Хонджуна еще три минуты ходьбы. Сонхва смотрит на Хонджуна, который старается показаться спокойным, но вампир буквально слышит, как с каждым мгновением сердце человека начинает биться сильнее, а губы сохнут, потому что Ким не может перестать их облизывать в волнении. Пак высвобождается из приятных объятий, засовывает руку в карман к Хонджуну, доставая все тот же бальзам, и аккуратно наносит его на уста своего человека. Хонджун не сопротивляется и, кажется, вовсе расслабляется. – У меня еще никогда не было такого прекрасного свидания. – Очень смешная шутка. – Я не шучу и не лгу. Может быть, в далеком прошлом у меня были приятные встречи, но ни на одной из них я не чувствовал себя столь комфортно и счастливо, как сегодня с тобой. Губы Хонджуна трогает легкая улыбка и от этого сам Сонхва понемногу успокаивается. Ким открывает замок своей небольшой сумки, но не спешит доставать что-то, вместо этого предпочитая взглянуть на Сонхва. – Я знаю, что мог бы просто купить тебе цветы, но я хотел, чтобы это было чем-то более особенным, поэтому… Перед лицом Сонхва Хонджун вытягивает тонкую цепочку с кулоном в виде бархатца. Взгляд Пака цепляется за цветок, пока Хонджун тихо поясняет: – Я сделал еще один. С ложным нарциссом. Это же цветок твоего дня рождения, верно? Сонхва не плакал довольно давно, не было в его жизни чего-то такого, что могло бы довести его до слез. Максимум растрогать, когда дело касалось его друзей. Но именно сейчас Паку хотелось заплакать от всепоглощающей любви к своему человеку. Цепочка, насколько мог судить Сонхва, была сделана из белого золота, и от этого на сердце легко. Хотя, даже если бы она была из чистого серебра, Пак бы отнес ее Уёну, чтобы тот поколдовал, а если бы магия не сработала, то Сонхва был бы готов носить украшение до конца своих дней, даже если оно будет сжигать его кожу до костей. Похоже, мазохистские наклонности проявлялись даже здесь. – Я подумал, что мы могли бы сделать это парным украшением в честь начала наших отношений? Ну, знаешь, ты носишь мой цветок, а я твой и… Однако Сонхва ничего не слышит после слов "начала отношений". Вмиг воздух выходит из легких Пака, что не убьет Сонхва, но вампир все равно чувствует, как немного умирает в этот момент. Наверное, это было тем, что больше нельзя было откладывать, верно? – Погоди, стой, Хонджун. – И я… что? – Я бы хотел перед этим кое-что сказать. Стало очевидно, как Хонджун напрягся после этой фразы, видимо, предполагая худшее, поэтому Сонхва мягко прикасается к его рукам, благодаря чему Ким уже не так сильно волнуется, однако все еще не спокоен. – Ты замечательный, Хонджун. Самый невероятный человек, которого я когда-либо встречал, а, поверь мне, повидал я немало. И когда я говорил тебе, что ты уже завоевал меня, я не лгал. Наверное, я с самого начала знал, каков будет мой ответ. Однако здесь важно то, что думаешь ты. Сонхва достает свое письмо, которое дожидалось своего часа, вручая его Хонджуну. Не дав ответить, Пак продолжает: – Я умоляю тебя: сначала прочти его. Дома, наедине, спокойно. А затем сделай свой выбор, тщательно все обдумав. Я приму его в любом случае, – Сонхва забирает цепочку из рук Хонджуна и надевает ее на себя. – Мой ответ ясен и, если он будет таким же, то приди с моим цветком. Цепочка на груди обволакивает душу Сонхва теплом. Пак чувствует, как горят его следы на шее и ключицах, оставленные Хонджуном днем, которые сейчас скрыты под водолазкой. Словно каждая деталь дополняет друг друга, объединяя тело и душу, и превращает это в одну сплошную любовь к человеку. Зелье же, которое Уён дал в университете, чтобы засосы не исчезли столь быстро после их "веселого прогула лекции", похоже, все еще работало, из-за чего даже с наступлением вечера регенерация оставалась замедленной. Хонджун внимательно рассматривает конверт, слегка улыбаясь, когда замечает, что оформлено оно было в таком же стиле, как и его первые рисунки Сонхва. Подносит к лицу, видимо, почувствовав аромат. – Тот же, что и был на тебе в клубе. – Ты тогда заметил? – Просто был смущен сделать комплимент. Невероятно сладкий, – Хонджун столь внимательно смотрит на Сонхва, что он немного растерян: имел ли в виду Ким парфюм или самого Пака. Они оказываются до ужаса близко, одно движение – губы соединятся. Письмо сжато в руке, украшение на шее, второе – у Хонджуна в кармане. Сонхва чувствует вибрацию телефона, но не желает прерывать их момент с Хонджуном. После перезвонит. Ладони Хонджуна привычно оказываются на талии Сонхва, пока ладони Пака сцепляются на шее Кима. – Хоть мои намерения и ясны если для тебя это важно – я поступлю именно так, Хва-я, – губы Хонджуна практически касаются Сонхва. – Но прямо сейчас мы можем закончить это свидание немного клишировано? – Поцелуи в конце свидания – мое любимое клише, Хон-и. Стоит им преодолеть это ничтожное расстояние, которое разделяло их губы, как Сонхва чувствует, что ноги перестают его держать. Вот только это не какая-то романтическая сцена из книги, а реальность. В которой Сонхва понимает, что что-то не так. Мигом Пак отталкивает ничего не понимающего Хонджуна, жадно глотая воздух и падая на колени. – Сонхва! Все тело постепенно парализует, кожа горит, кости, кажется, замерзают и от этой резкой смены температур Сонхва сходит с ума, вот только на этот раз в плохом смысле. Пак чувствует, как сердце начинает биться непозволительно медленно даже для вампира. Это все из-за того странного запаха, который его преследовал за последние недели? Ему и правда все это время становилось хуже, и сейчас организм перестал справляться? Нужно немедленно вернуться домой, к Уёну, чтобы тот прекратил эти страдания. Однако перед глазами плывет, темнеет, руки не слушаются, из-за чего Сонхва не может достать столь нужный сейчас шар. – Хва-я, милый, посмотри на меня! Ты меня слышишь? Нет-нет-нет, только не снова… Снова? Сонхва пытается соединить ниточки происходящего, но на ум ничего не приходит, кроме простых, давно услышанных слов: "Коснись его уст и ты пал". – Как я и подразумевал: если нечисть не новообращенная, то дозы нужны посильнее, – чей-то до боли знакомый голос. – Аконит был неплох, но если с ним объединить ведьмину ягоду, то эффект намного лучше. – Отец? Конечно же, охотник. Кто бы еще мог прийти в такой момент, когда нечисть ослабла? Сонхва от боли, кажется, не сдерживает слез. Вот только это вовсе не из-за яда, который распространяется по всему его организму. – Отличная работа, сынок. Теперь я поболтаю с твоим другом. Вампир считал, что в тот совместный вечер человек был его добычей и лишь на следующий день между ними установились совершенно другие отношения. Однако как оказалось, все это время охотились на самого Пак Сонхва. Похоже, любовь Ким Хонджуна действительна была ядовита, как и говорили другие. Горечь распространялась по всему организму, проникая в самую душу. Пак Сонхва медленно умирал.