***
Когда Хонджун поступил в университет, он не был удивлен, что слухи тут разлетелись мгновенно и многие уже с самого начала учебы обходили его стороной. Ким видел их, знал о них, но продолжал молчать ради собственного блага, притворяясь, будто ничего не замечает. Хонджун знал, что будет одинок. Он должен был быть благодарен, что жизнь позволила ему хотя бы на короткий срок обрести друга и побыть нормальным человеком. Больше радостей Хонджуну можно было и не ждать. Тактика молчаливого и застенчивого парня работала – никто не считал его кем-то, о ком стоило бы беспокоиться. Простой изгой, на которого не стоит тратить и секунды своего драгоценного времени. Так что Хонджун просто продолжал выбирать место у окна и учиться, а вечера проводить, как и всегда за повтором одной и той же информации о нечисти. Точнее, притворяться, потому что Ким давно перестал выслушивать россказни отца, предпочитая проводить время в библиотеках города. Благо, охотник позволял хотя бы это. Хонджун просто плыл по течению, надеясь, что однажды оно захлестнет его с головой и он больше никогда не вынырнет. Однако как бы Хонджун не пытался притворяться совершенно ни в чем не заинтересованным, это было ложью. Конечно же, он кидал взгляды на весело болтающую группу студентов, предполагая, о чем они могли бы говорить, раз так звонко смеются. Или смотрел спортивные соревнования между факультетами и университетами вместе с выступлениями чирлидеров. С интересом слушал доклады одногруппников, ведь каждый из них по-разному выполнял задание. Но больше, чем все это вместе взятое, Хонджун не мог отвести взгляд от одного парня. Пак Сонхва. У Хонджуна не было каких-то предпочтений. Он просто чувствовал, что к кому-то его может потянуть сильнее, чем к остальным и пол тут не играл никакой роли. Так что был Ким заинтересован в Сонхва? Однозначно. Сначала это был простой интерес, основанный на увлекательной подаче материала от Пака. Он всегда давал такие полноценные ответы, словно сам присутствовал в тот самый момент, когда было сделано какое-то открытие. Хонджуну было интересно, насколько далеко Сонхва может углубиться в прошлое. А если Пак сталкивался с вредными преподавателями, которым лишь бы придраться к мельчайшей детали, только бы не выглядеть глупым на фоне студента, то даже тут Сонхва каким-то чудом справлялся с несносным характером взрослых. Казалось, словно одним взглядом Сонхва мог заставить профессоров поступать так, как хочет сам Пак. Хотел бы Хонджун иметь такую способность, ему-то даже за подробные доклады все равно не ставят высший балл. Однако Ким знал, что подобный дар был лишь у особых личностей. Не таких, как Хонджун. Ким часто видел Сонхва в столовой, в коридорах. Однажды заметил в библиотеке, став свидетелем сцены, которую Хонджун явно не должен был видеть. В прочем, Сонхва вряд ли мог заметить его, учитывая, что в тот момент он был увлечен... другим человеком. Не то чтобы Хонджун следил за ним, скорее просто его взгляд сам по себе вечно цеплялся за Пака. Наверное, определенную роль играла и внешняя привлекательность. Сонхва действительно был очень красив, отчего можно было надолго зависнуть, рассматривая его с головы до ног. Как бы многие не утверждали, мол, внешность не важна, Хонджун отмечал тот факт, что все равно есть моменты, когда люди цепляются сначала за то, как выглядит человек, а уже потом узнавали его поближе. Это не то, что можно было бы проигнорировать, хотя наверняка найдутся и те, кому будет все равно. Хонджун же просто придерживался принципа не ставить аспект внешности выше остальных при создании каких-либо связей. Хотя о любых отношениях Киму стоило просто забыть. Это в любом случае не принесет ничего хорошего. Другим уж точно. Поэтому Хонджун всегда отворачивался, вспоминая о том, каким проклятьем он являлся на самом деле.***
Было что-то в том, чтобы сбегать из дома и идти в места, из-за которых отец однозначно устроил бы скандал. Стоило только Хонджуну узнать, что мужчина снова собирается на свою вечернюю или ночную охоту, как тут же продумывал план того, куда он может пойти сегодня. Главное было незаметно уйти и вернуться. Может быть, это было ребячеством, Ким должен был открыто противостоять отцу, однако даже эти маленькие шаги Хонджун считал большим достижением. Хонджун обязательно добьется собственной свободы, просто ему требовалось больше времени для этого. Хотя Маддокс считал, что его участие обязательно, чтобы ускорить процесс. Поэтому, с помощью Кёнмуна, Хонджун находил интересные выставки, музеи, места и… ночные клубы. Это действительно было чем-то впечатляющим. Особенно для того, кто видел этот мир через сквозь прутья серебряной клетки. Однако вместе с тем – чем-то немного опасным, заставляющим сомневаться в собственных силах. – Ты правда думаешь, что это хорошая идея? – Хон, я же не говорю тебе идти в этот ночной клуб и засовывать язык в глотку всем подряд, – смеется Кёнмун с экрана телефона. – Это ты и без меня уже успел. – Во-первых, мне просто было интересно! Во-вторых, я поцеловался всего четыре раза в разных клубах! И в-третьих, я не засовывал свой язык им в глотку! – Правильно, потому что это делали они. – Напомни: почему я все еще с тобой дружу? – вздыхает Хонджун, закатывая глаза. – Потому что я милашка. – Очень сильно в этом сомневаюсь. – Мы оба знаем, что ты лжешь. – Никогда. – Ага-ага. – А еще мы оба знаем, что ты успеешь натворить дел и в этом новомодном клубе. – Я не так уж и часто попадаю в неприятности, – на это заявление Маддокс приподнял бровь. – Ладно, может быть, у меня они порой случаются. Хотя вообще-то, это ты меня отправляешь во все эти взрослые места! – "Взрослые" места, хах, – хихикает Маддокс. – Хон, ты так-то тоже не маленький уже мальчик. – "Ты так-то тоже не маленький уже мальчик", – передразнивает Хонджун, размахивая руками и кривляясь. – Ладно, беру свои слова обратно, ты тот еще мелкий засранец. – И этот мелкий засранец все еще задается вопросом, является ли хорошей идеей идти именно в "Twilight". – А почему это может быть плохо? – на экране Хонджун видит, как Маддокс наклоняет голову, а после откидывается в кресле. Ким вздыхает. – Ты знаешь. – Нет, Хон. Я не знаю. И Хонджун искренне хотел верить, что Кёнмун говорил правду. На какое-то время воцаряется тишина, пока Кёнмун ожидал ответа Хонджуна. Сам Ким крутит кольца на пальцах, решая, что будет лучше: оставить их или ограничится пирсингом в ушах? Шепчет проклятья под нос, понимая, что в его гардеробе слишком много серебряных украшений. Отец другие не позволил бы. Может, лучше вообще все бросить и отказаться от этой затеи? Или сходить куда-то еще, но только не в "Twilight". – Проблема в этом? – В чем? – Ты знаешь. – Нет, Маддокс, не знаю, – Хонджун повторяет вслед за Кёнмуном его же слова, надеясь избежать этого разговора. Знает, что удача не на его стороне, но все равно пытается. – Переживаешь, что столкнешься со своими знакомыми, раз клуб столь популярен? Хонджун прекращает крутить кольца на пальцах. Кёнмун, по-видимому, так его и не понял. В прочем, Ким и сам не давал возможности его понять. Хонджун не должен быть разочарован, но все равно на кончике языка ощущает горечь. – А может, ты боишься, что встретишься там с ним? Ким молча убирает украшения в коробку, не отвечая, позволяя понять, что хотя бы эта часть была отгадана правильно. Хонджун обманывал самого себя, продолжая твердить, что до Пак Сонхва ему нет никакого дела, Ким должен игнорировать его, просто забыть. Однако это трудно сделать, когда Сонхва буквально учится в одном университете вместе с Хонджуном, а его друзья достаточно громкие, чтобы знать, где Пак находится за километр и для этого не нужны были никакие сверхспособности. От чувств не так-то легко избавиться и Хонджун задается вопросом, почему в детстве отказаться от чего-то было легче. Было ли дело в том, что тогда у Кима попросту не было выбора, а сейчас он появился? И теперь упрямое сердце непрерывно стучит и напоминает о том, в кого Хонджун был все это время влюблен? Так что Хонджун должен был делать сейчас? – Если ты встретишься с ним, мир не взорвется. – Я знаю. – Даже если ты с ним о чем-то поболтаешь, конец света не наступит. – Я знаю. – И Сонхва вряд ли будет судить о тебе по поступкам твоего отца. – Я знаю. – Поэтому даже если вы засосетесь и потрахаетесь в туалете клуба, в этом нет ничего плохого. – Я знаю... Погоди, что?! – Я ждал, когда ты попадешься. Кстати, если ты действительно с ним пересечешься и вы скрасите друг другу вечер, убедись, что во время полового акта кто-то из вас достаточно хорошо подготовлен. Ну или просто не суйте член в задницу. – Полового а… – Хонджун в шоке открыл рот. – Ты уверен, что засранец из нас двоих это я? – Абсолютно точно. – Что-то я в этом глубоко сомневаюсь. – Главное, чтобы глубоко ты был не во мне, ты мне не интересен в этом плане. – Фу. – Согласен, фигню сморозил. – Хуйню, – кинул рифму Хонджун, многозначительно кивая. – Говорю же – мелкий засранец. Парни засмеялись, и Хонджун почувствовал себя лучше. Это не означало, что он вовсе перестал тревожиться, но, по крайней мере, сейчас ему было не так тяжело, как пару мгновений назад. – В любом случае, – Маддокс потянулся, разминая мышцы. – Шанс того, что ты пересечешься с самим Пак Сонхва довольно низок. Ким хмыкнул. И так и не сказал вслух, о чем же переживал больше, чем встреча с тем, в кого был молчаливо влюблен.***
Хонджуну было интересно: сможет ли он, благодаря своим знаниям, найти ведьму, чтобы та прокляла Маддокса? Желательно так, чтобы Кёнмун сначала думал, а уже потом накликал беду на Хонджуна. Потому что сейчас рядом с Кимом сидел сам Пак Сонхва собственной персоной и Хонджун понятия не имел, как ему реагировать на сложившуюся ситуацию. – Мы, случайно, не знакомы? Ким изо всех сил старался делать вид, будто все в порядке и он совершенно точно не сморозил глупость перед тем, кого знает с первого курса. Хонджун винит во всем черную прозрачную рубашку Сонхва, которая ничего не скрывает даже в темном освящении клуба. Определенно во внезапном понижении IQ у Хонджуна виноват этот наряд. И этот невероятный сладкий аромат. А еще ухмылка, которая посылает мурашки по всему телу Кима. И этот внимательный взгляд Сонхва на его шею. Хонджун определенно не переживет этот вечер. А ведь он только начался. Сонхва спокойно реагирует на эту глупость Хонджуна. Считал ли Пак, что Ким действительно его не узнал или просто не хотел портить атмосферу – Хонджун не знал, но в любом случае был благодарен, что все не покатилось к чертовой матери. Поэтому, проигнорировав все знаки "стоп", Ким решил просто сделать вид, будто он только спустя несколько мгновений вспомнил Сонхва. Не говорить же, в конце концов, что Хонджун частенько наблюдал за Паком и даже имеет несколько скетчей с ним. Хонджун не мог все разрушить, хотя ничего еще даже не началось. Он понимал, во что все это могло перерасти, но, к большому удивлению, Хонджун не был напуган. Наблюдая за каждым действием Пака, Ким прекрасно осознает, что его явно пытаются вывести из душевного равновесия. Каким образом Хонджун еще не сошел с ума, Ким не понимает, однако уверен точно – это лишь вопрос времени, когда разум перестанет контролировать слова и действия в "нормальном" диапазоне вещей и позволит безумию взять вверх. И Сонхва в этом деле совершенно не помогает, а только подталкивает к краю. Упоминание отца на мгновение отрезвляет Хонджуна. В этот краткий миг по старой привычке Ким хочет убежать, последовать указанием отца и сидеть дома за книгами и готовиться к охоте. Однако когда Сонхва оказывается до ужаса близко, его шепот мурашками ощущается на коже, а сладкий аромат парфюма ненавязчиво охватывает Хонджуна, Ким вновь приходит в себя и видит перед собой только Пака. Выдыхая заветное "Манхэттен", Хонджун знает, что тем самым дает зеленый свет Сонхва на совместный вечер. Дело было не в том, что Ким не хотел этого, скорее сомневался, что Пак действительно заинтересован в нем и его компании, особенно, когда он знал о его отце. Однако видя, как Сонхва был расслаблен, Хонджун изо всех сил старался тоже не поддаваться тяжелым мыслям. В конце концов, он пришел сюда отдохнуть и хотя бы на некоторое время почувствовать себя свободным. Даже зная, с чем Киму придется иметь дело. Поэтому когда Сонхва с хищным огоньком во взгляде и этой чертовой вишней между губ предоставляет Хонджуну выбор, Ким уже знает, как поступить. Последняя капля коктейля оседает на кончике языка и приятно ощущается в горле, когда Хонджун притягивает Сонхва к себе ближе и целует. Сладкий сок растекается по их губам, язык Сонхва проходится по подбородку Хонджуна и Ким решает, что не будет проклинать Маддокса. После произошедшего на выпускном Ким боялся повторения ситуации, поэтому не спешил сближаться с кем-либо, разбираясь с последствиями. Однако после разговоров с Кёнмуном Хонджун прекрасно понимал, что он не может вечно сбегать. Так что четверо случайных парней, которые остались в норме после одного поцелуя, дали понять, что с Хонджуном все в порядке. Но те мимолетные связи никогда не смогли бы перекрыть все чувства, которые Ким испытывал, находясь рядом с Сонхва. Какими бы способами Хонджун не пытался отвлечься от Пака, заинтересованность Кима в Сонхва не испарялась. А теперь, когда Хонджун четко ощущает палец Сонхва на своих губах, все действительно становится реальным. Нет никаких сказок про нечисть. Есть лишь Пак Сонхва и Ким Хонджун. Все это ощущалось некой эйфорией и для нее не нужно было быть под кайфом. Хонджун просто чувствовал себя комфортно, счастливо и свободно. Словно Ким был обычным студентом, который пришел в клуб, чтобы развлечься и пересекся с тем, в ком был заинтересован и теперь они прекрасно проводят время. Музыка приятно проходится с головы до пят, ладони сжимают тонкую талию, окружающие люди все еще находятся рядом, но для Хонджуна существует в этот момент только Сонхва. Предложение Пака опасное, затягивающее, сладкое. Хонджун не позволяет себе думать о побеге, как бы сильно он не нервничал. Перед Сонхва хотелось быть смелым, немного дерзким, может быть, даже чутка наглым. Хонджуну нравилась эта энергетика Сонхва, его уверенность в себе, то, каким раскованным был Пак. Однако вместе с этим Ким понимал, что они оба – все еще оставались слишком разными. Хонджун был ярким днем, где каждый мог видеть его, осуждать за любой проступок, диктовать свои правила жизни, которым Ким должен был следовать. В то время как Сонхва был чарующим вечером, переходящим в ночь, где все границы стирались, запреты размазывались подобно чернилам на бумаге, и никто не знал, что могло твориться за темным углом. Сонхва был опасен, а Хонджуна с детства учили избавляться от тех, кто наводил страх на других. Ким знал, что если бы захотел, мог бы сломать шею Пака одними руками. Перерезать горло серебряным клинком или воткнуть его в грудь, будь только оружие при Хонджуне. Ким Хонджун не боялся Пак Сонхва, несмотря на слегка безумную атмосферу, повисшую между ними. Это Сонхва стоило бы опасаться Хонджуна, ведь в его крови Кима живет ДНК сумасшедшего старика, а разум забит многочисленными способами убийств. Любой сбежал бы от такой личности, как Хонджун. Однако, похоже, они оба были сумасшедшими. И Киму это нравилось. Ладони, сжимающие его бедра, горячий рот, касающийся тех мест, которых еще никто не касался. Небольшой страх, что кто-то все-таки ворвется в уборную после первой неудачной попытки и застанет их двоих в подобном откровенном положении. Некоторое смущение, из-за которого Хонджун сгорал. А может, все дело было в Сонхва. В его руках, которые приносили сладкую боль. Безмолвном заверении, что все будет хорошо. Хонджун действительно чувствовал себя так, будто возносится на небеса. Вот только от врат Рая Ким отказывался, предпочитая погружаться глубже в самое Пекло, где его ожидал Пак. Коронованный принц самого Ада, к ногам которого пал обычный человек. Может быть, это звучало извращенно, грязно, нездорово, но Хонджун все равно вверил свою жизнь Сонхва. А тот передавал права правления Хонджуну, буквально позволяя взять все в свои руки. Голова идет кругом, мысли смешиваются, чувствуется кратковременная боль. Кажется, Хонджун окончательно сходит с ума, разум путает потолок и пол, отчего ориентироваться в пространстве практически не остается возможным. Хотелось пасть ниже, скатиться по стене, которая была рядом, а может, просто резко опуститься и плевать, что Хонджун мог бы задеть головой край раковины. Почему-то даже сквозь дымку опьянения был уверен: Сонхва будет рядом, чтобы схватить его за руку. – Хон-и? Ты со мной? Ласково и нежно. Никто так не сокращал его имя. Ледяная ладонь на щеке, слегка приводящая в чувство. Хонджун не хотел ее отпускать. Мысли практически не строились в четкие предложения. Было опасно находиться в подобном состоянии, когда Ким знал, что шансы защитить себя невелики. Наставления отца тихим эхом проносились в голове, но Хонджун отмахивался от них. Хонджун все еще не боялся Сонхва. Поэтому доверительно падал в его вечно холодные руки. Отчего-то в голову приходят глупые мысли отдать свою куртку, как будто это вообще возымеет хоть какой-то эффект. После воспоминания практически стерты из памяти Хонджуна. Он не помнит, каким образом смог попасть домой, не попадаясь на глаза отцу, судя по тому, что охотник не устроил скандал. Хонджун лишь проводит кончиками пальцев по синяку на внутренней стороне бедра, отмечая, что боль, которую приносит данное действие – приятная. Царапины на ногах немного жжет, но Ким не спешит их обрабатывать, предпочитая вместо этого рассматривать их несколько минут. Сонхва явно немного разошелся в их небольшом развлечении, но Хонджун не был против. Жаль было лишь из-за того факта, что не было никаких следов выше – это стало бы видимым доказательством того, что прошедший вечер не был воображением Кима. Однако произошедшее еще ни о чем не говорило. Хонджун знал, что он не живет в какой-то сказке – после одного совместного вечера не стоит надеяться на что-то хорошее. Как бы ни был влюблен Ким, для Сонхва это могло быть одноразовым развлечением. Хонджун не хотел так думать о Паке, но и такой вариант исключать было нельзя. Слишком часто Хонджун надеялся на что-то большее, в результате чего получал только страдания. Может быть, Хонджун сможет получать хотя бы простое "как дела?" от Сонхва. Легче от этого не станет, влюбленность быстро не исчезнет, но так можно было бы дольше обманывать себя. Притворяться, будто не встречаться с Сонхва и не иметь даже шанса – вполне нормально. В университет Хонджун идет неохотно. От полного уныния спасает лишь Маддокс, узнавший, что язык Ким все-таки засунул в чужой рот. Да еще и в рот Сонхва. А еще позволил Паку использовать свой язык… в более интересных местах. Кажется, крик Кёнмуна было слышно даже через сообщения, написанные капсом. Может быть, стоило все-таки найти ведьму. Хотя бы ради того, чтобы избежать вечернего разговора по телефону со своим другом – пускай Маддоксу сотрут память, Хонджун не выдержит его подколов. Возможно, удача все же немного сопутствует Киму, раз несколько лекций не были никак связаны с Сонхва и его друзьями. А может, это было невезение. Хонджун еще не решил, что он чувствует по этому поводу, когда не знает, что думает сам Пак. Перерыв подкрадывается слишком быстро, чтобы Хонджун был к нему готов. Ким, на самом деле, это время не любит. Если на лекциях он еще может поучаствовать в дискуссиях, то затем он вновь остается один, стоит только занятию закончится. Явление хоть и привычное, но не сказать, что самое приятное. Быть потерянным в толпе – это описание всей жизни Хонджуна. Тяжелая рука, оказавшаяся на плече Кима, пугает его. Несильно, но подобное для Хонджуна было слишком неожиданным. Чон Уён – Хонджун знает его как автора фотографий на университетском сайте – что-то весело начинает щебетать. Разум, кажется, не в себе, раз не функционирует так, как надо, чтобы понимать, о чем идет речь. Пока Уён не произносит заветное "Сонхва" и все встает на свои места. Хонджун все еще потерян среди толпы, но напротив него недалеко сидит Пак и Ким видит только его. Вновь сталкивается с ним взглядами, снова видит эти пальцы, в этот раз приветствующие, однако все так же – приглашающие в маленькое приключение. В которое Хонджун доверительно отправляется, идя под руку вместе с Уёном и Минги. Эта компания для Кима – непривычна, слегка оглушающая, а еще немного смущающая. Не в плохом смысле, просто Хонджун не уверен, как он должен реагировать и что ему следует говорить. Кажется, для всех остальных ответ понятен и к этому они пытаются подтолкнуть и самого Хонджуна – быть проще. Правда, немного сложно оставаться в норме, когда Сонхва то и дело, что шепчет ему на ухо комплименты. Хонджун не помнит, когда в его жизни в последний раз кто-то говорил столь сладкие слова. И было ли такое вообще. Хонджун с удивлением обнаруживает эту свою скрытую сторону вечно краснеющего и слегка визгливого себя. Однако Сонхва для Кима – нечто новое, сладкое и определенно опасное. И может быть, именно из-за этого разум отключается, позволяя чувствам взять вверх, особенно, когда это касается таких личностей, как Пак. Взгляды прожигают спину. К ним Хонджун давно привык, однако сегодня, когда он не один – дышать немного тяжело. Словно весь мир с укором смотрел на Кима и повторял, что ему рядом с Сонхва и его друзьями не место. Когда Сонхва вскакивает и резво уходит, на мгновение Хонджун даже верит в это тревожное чувство. Но затем – мигом отбрасывает его в сторону и идет вслед за Паком. Может быть, это был неправильный выбор, однако Хонджуну нравилось в последнее время делать то, что его отец и другие посчитали бы плохим решением. И даже когда Хонджун неуверенно открывает дверь в туалет, ощущая дежавю, Ким знает, что даже если он об этом пожалеет – это будет уже потом. А сейчас был лишь Пак Сонхва. Все с той же ухмылкой, сияющими глазами, ладонями на плечах. Говорящий сладкие речи, которые Хонджун не уставал слушать, даже если это означало, что таким образом он все глубже падает в сети Сонхва. Если Киму суждено разбиться – пускай его проклятье позволит ему перед этим хотя бы еще немного побыть жадным и быть рядом с Сонхва. Стать для него кем-то большим, чем просто мальчиком из слухов, которого стоит опасаться. Хонджун не любил сигареты, но в тот момент, когда он поцеловал Сонхва, Ким решил, что вишневый привкус дыма стал его самым любимым. Умопомрачительно сладко.***
Когда отец резко дергает Хонджуна за руку, буквально вырывая его из компании Сонхва – это чувствуется больно, обжигающе и несправедливо. Словно Ким снова вернулся в детство, когда какие-либо связи с другими были запрещены. Слышится окрик Минги, на который Хонджун оборачивается, сталкиваясь взглядом не только с Сонхва, но и с остальными ребятами. На мгновение Хонджун боится, что вновь увидит страх и презрение, однако вместо этого замечает обеспокоенный вид… друзей. Почему-то от этого сердце Хонджуна колит сильнее. В автомобиле он оказывается как обычно – резко и с запертой дверью. Перевозная клетка лично для Хонджуна. Как же мерзко. – Мы договаривались, – Ким старается не морщиться от того, насколько голос звучит жалким. – Это был школьный договор. – Это был договор касательно учебы и сейчас я учусь. – Мне казалось, ты должен был осознать все после произошедшего на выпускном. Этого было мало для тебя? Плакать хочется неимоверно сильно. Картинки так и проносятся перед глазами, тошнота подкатывает к горлу. Писк стоит в ушах, оглушая. Это было несправедливо. – Я не могу вечно сбегать. – Ты не бежишь, – фыркает отец. – Ты расправляешься с нечистью. – Я не желаю этого. – Замолчи. – Не буду. – Что?! – Я не буду больше молчать. Если ты не собираешься оставлять меня и моих друзей в покое, даже несмотря на то, что я каждый чертов день провожу за твоими книгами и уроками, то и я не буду безвольной куклой. Мы договаривались. – И этот договор истек в тот день, когда твоему другу стало настолько плохо от взаимодействия с тобой, что его пришлось отвезти в больницу. Наверное, все дело было в том, что Хонджун был сыном своего отца. Таким же сумасшедшим, как и он. Не думающим о последствиях, из-за чего все вокруг оказываются в опасности. Поэтому на мгновение в голове Кима возникает желание: Каково будет отцу, когда тот сам окажется на грани? Хонджун бросает лишь один быстрый взгляд на дорогу, оценивая ситуацию. Проклятье, жившее в венах Кима, захватывает его с головой, заставляя делать безумные вещи. Руки двигаются сами, дергают за руль машины, из-за чего она виляет из стороны в сторону, потому что мужчина пытается противостоять своему сыну. Хонджун ни о чем больше не думает, не смотрит на дорогу. Лишь чувствует отчаяние. – ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! – орет отец. – Заключаю новый договор. Автомобилей на дороге не так много, однако рядом с ними достаточно мест, куда они вдвоем могли бы врезаться и разбиться. Отец продолжает пытаться взять под контроль управление, но Хонджуну уже все равно. Ненависть, скапливающаяся годами, играла против самого Хонджуна. – Ты больше не будешь лезть к моим друзьям. – СЕЙЧАС ЖЕ ОТПУСТИ РУЛЬ! – Я не слышу твоего ответа, отец. – КИМ ХОНДЖУН, МЫ ТАК УМРЕМ! – И что? На краткий миг отец бросает ошарашенный взгляд на Хонджуна, но в глазах сына лишь пустота. Мысль, которая вбивалась в голову Хонджуна десятилетиями, что он должен жить, а нечисть умереть, теперь работала совершенно наоборот. В этот день охотник понял, что собственными руками заставил Хонджуна желать своей смерти. – ХОРОШО! ДОГОВОРИЛИСЬ! ТОЛЬКО ОТПУСТИ РУЛЬ! Руки расслабляются, ничего больше не мешает вести автомобиль. Хонджун откидывается в кресле, переводя взгляд в окно. До самого дома стоит тишина. Кажется, только старший Ким в страхе держится за крестик и что-то шепчет. Хонджуну все равно. Дома мужчина приговаривает, что сын все равно обязан получать знания охотника и приходить вовремя. Хонджун его не особо слушает, но безвольно кивает. Позже будет разбираться с последствиями неосознанного выбора. Лишь оказавшись в комнате, пытается прийти в себя. Кусает губы, чувствуя, как ранки вновь открываются, так как до этого Хонджун целовался с Сонхва. Может быть, лишь благодаря этой мысли Хонджун успокаивается. Отвечает на звонок Кёнмуна, рассказывая о своих делах, сообщает, что впервые открыто противостоял отцу. Маддокс гордится им, а Ким понимает, что тот не был бы столь рад, если бы узнал об инциденте в автомобиле. Поэтому Хонджун молчит. Когда позже приходит сообщение от "сияющей звезды" – еще одно напоминание, что Сонхва слишком далек от Хонджуна и на него можно лишь смотреть, но никогда не быть рядом – Ким заверяет, что в порядке. Они болтают на отвлеченные темы, а после Хонджун просит отвлечь себя от дурных мыслей. Сонхва на мгновение сомневается, но Ким знает, что сейчас ему это было необходимо. Поэтому когда в ответ приходит провокационная фотография, Хонджун выдыхает с облегчением и вступает в игру. Наверняка это был не самый здоровый способ преодоления проблем, но никто не учил Кима справляться с тяжелыми временами по-другому. Так что Хонджун делает то, что знает. Поэтому спустя некоторое время отдает Сонхва свои рисунки в библиотеке, тут же убегая, но наблюдая со стороны, потому что на самом деле хочет увидеть реакцию. Пак ухмыляется, оставляет след от блеска на конверте, а Ким в ответ обещает вновь написать ему. Хонджун ни слова не скажет Сонхва о том, что за несколько дней до этого он желал умереть в машине с собственным отцом.***
Когда Сонхва падает на лестнице, наклонившись перед этим к Уёну, а после, столкнувшись с группой студентов – это не кажется для Хонджуна сценой в замедленной съемке. Все происходит быстро, словно по щелчку пальца. Миг – и Пак уже на полу держится за травмированную ногу. Кажется, Уён испугался даже больше Сонхва, тут же падая перед ним на колени, приговаривая "я не видел, я не видел, я не видел". Как будто это была вина Чона, а не толпы идиотов. В итоге Хонджуну на пару с Сонхва приходится успокаивать Уёна, хотя переживать стоило бы за Пака. На краткий миг Хонджун думает, что беды вокруг них происходят исключительно из-за проклятья Кима. А после – отгоняет эту мысль, сосредотачиваясь на состоянии Сонхва. Как бы тот не утверждал, что все в порядке, Хонджун знал – больно Паку в любом случае. И никакая вечность за плечом не спасет никого от боли. Хонджун подхватывает Сонхва на руки, не обращая внимания на тихий вскрик. Пак прикрывает лицо ладонью и в глубине души Ким улыбается, чувствуя, что заставил Сонхва засмущаться, хоть он и не краснеет столь сильно, как это бывает у Хонджуна. Киму нравится, что он способен раскрывать новый стороны Сонхва подобно тому, как это делает сам Пак. Жаль только, что все это происходит не в самые радостные моменты – будь это истерика в объятьях Сонхва неделю назад из-за Профессора Ли или же столкновение с отцом в тот же день. Оказавшись в кабинете у медсестры, Сонхва просит Хонджуна проверить, как там Уён. И хоть для Кима важен Пак, Чон для него тоже не пустое место, поэтому долго упрашивать не приходится. Лишь небольшая тревога все еще остается в груди Хонджуна, стоит ему только закрыть за собой дверь, оставив позади Сонхва. Почему-то, это напоминает тот выпускной вечер, где Хонджун беспомощен, пока Сонхва нужна медицинская помощь. Единственная разница – в этот раз это не вина Хонджуна. По крайней мере, Ким на это надеется. Уён убирает телефон в сумку, царапая руки до крови, что быстро спешит остановить Хонджун. С момента падения Сонхва, Чон оставался не в себе и Ким не был уверен, как он может ему помочь. Это Хонджун всегда полагался на других, а не наоборот. Все, что Хонджун может – это притянуть к себе ближе Уёна, позволяя ему выпустить все скопившиеся эмоции. Чон держится за его футболку крепко, если перестарается – точно порвет, но Киму все равно. Это же может помочь Уёну, верно? Первыми до них добираются Юнхо, Минги и Сан. Последний, увидев состояние своего парня, мигом заключает его в объятья, что-то шепча на ухо. Хонджун рассказывает о произошедшем Юнхо и Минги, раздумывая, стоит ли сейчас вернуться к Сонхва или дождаться, когда осмотр закончится. Мимо них пробегает Ёнджун – Хонджун пару раз видел его в группе поддержки – кивнув головой в сторону Уёна. Ёнджун заходит в кабинет, Ким уже думает последовать за ним, как тут приходят Ёсан и Чонхо. – Думаю, они сейчас уже выйдут, – слегка улыбается Ёсан. – Ёнджун, если что, поможет. Уён в стороне всхлипывает, на что Сан похлопывает его по спине, шепча что-то вроде "это не твоя вина". Хонджун не знает Уёна достаточно хорошо, но почему-то уверен: Чон в это заверение от своего парня не верит. Потому что между ними было не так уж и много отличий, как могло бы показаться. – Уён плохо видит левым глазом, – обращает на себя внимание Юнхо. Он говорит шепотом, но в коридоре стоит тишина, поэтому услышать его легко. – Должно быть, когда Сонхва наклонился к нему и его толкнули, Уён это понял слишком поздно. – Сонхва мог бы среагировать вовремя, но… – Минги тут же переводит взгляд на Юнхо, стоит только Хонджуну посмотреть в его сторону. – Наверняка задумался про себя. Чонхо заканчивает мысль Минги и только в последний момент Ким замечает, что рука Чхве была рядом с его головой. Чонхо, видимо, заметив это, пожимает плечами и поясняет: – Мне показалось, что там была какая-то грязь. Хонджун молчит, сдерживая вопрос, зная, что так будет лучше. Дверь открывается и на пороге показывается улыбающийся Ёнджун, за которым следует Сонхва. Ким тут же подрывается, чтобы помочь Сонхва, но тот выглядит вполне нормально, словно и вовсе не падал некоторое время назад. Но Ким знает – еще не вечер. Последствия падения все равно будут беспокоить Пака еще некоторое время. Поэтому заглушив лишние эмоции, Хонджун сосредотачивается исключительно на Сонхва, стараясь быть нормальным человеком: – Что сказали? Тебе нужно в больницу, чтобы убедиться, нет ли перелома? – Все в порядке, Хон-и, – улыбается Сонхва, после чего кивает Ёнджуну и всем остальным. – Просто небольшой ушиб, быстро пройдет. – Ты уверен в том, что тебе не нужна дополнительная помощь? Ты довольно сильно упал. – Хон-и, в больнице нет нужды. Ёнджун вот изучает медицину, так что он подтвердит, что Госпожа Ким права. Можешь и Уёна попросить меня осмотреть, он вместе с Ёнджуном в одной группе. – Но… – Хонджун знает, что спор он затеял бессмысленный, однако не может просто перестать беспокоиться за Сонхва. Кидает взгляд на Уёна, раздумывая, как лучше поступить, как Пак кладет ладонь ему на щеку, обрывая мысль. – Хонджун, – Ким утопает во взгляде Сонхва, кажется, будто в глазах слегка темнеет и Хонджун может видеть только Пака. – Я в порядке, в больницу не поедем. Забудь об этом. Лишь когда Сонхва убирает ладонь, Хонджун вспоминает, как дышать. Кажется, что-то вертелось на языке, о чем Ким хотел сказать, но он забыл об этом. Хонджун жмурит глаза и мотает головой, отгоняя липкое чувство. Чувствует себя расстроено. Когда Ким вновь смотрит на Сонхва, то замечает, что тот переглядывается с Чонхо, который поджимает губы, явно будучи отчего-то недовольным. Сонхва лишь отходит в сторону к Уёну, тут же принимая его объятья. Чон цепляется за него так отчаянно, что Хонджун не решается как-либо двигаться и прерывать этот момент. В этот миг Хонджуну показалось, что он вновь остался в стороне, никому не нужный, как это было всегда. Ладони Сана и Юнхо, которые Ким ощущает на своей спине, дарят тепло и молчаливую поддержку, словно они оба могли понять без слов, что он сейчас чувствует. Хонджун ненавидит тот факт, насколько же явно он выглядит беспомощным и слабым, раз это замечают другие. Простой трус, не способный правильно проявлять свои чувства. Киму хотелось плакать от того, как же сильно не него влияло сумасшествие отца, превращая его в слабовольную куклу. Сонхва достоин кого-то получше. Кого-то другого, но только не Хонджуна. Однако когда Сонхва тянет его за руку и предлагает прогулять лекцию, Хонджун хочет побыть эгоистом. Убедить себя, что у него есть шанс на отношения с Паком. Поэтому Сонхва оказывается у него на спине – Хонджун оправдывает это травмой, потому что в обычные дни предлагать подобное как-то смущает – а все остальная их компания остается позади. На крыше немного прохладно, но Хонджун не обращает на это никакого внимания. Сонхва достает из сумки плед – Ким какое-то время задавался вопросом, каким образом туда все помещается, на что Пак говорил, что это просто великолепный подарок Уёна и в этом вся суть – и расстилает его у выхода. Хонджун садится первым и облокачивается на стену, после чего Сонхва ложится головой на колени Кима, сразу же притягивая его руку без колец к своим волосам. – Тебе так не холодно? – Ничуть. Да и руки у тебя горячие, сладкий. – Зато у тебя всегда холодные, – бурчит Хонджун, вплетая пальцы поглубже в волосы Сонхва, массируя кожу головы, отчего Пак чуть ли не мурчит, прикрывая глаза. – Они такие, чтобы ты согревал их. – Или у тебя анемия или еще какое-то серьезное нарушение в организме. А может, все дело в курении. – Или в вампиризме. Хонджун хмыкает, принимая ответ. Было нечто расслабляющее в том, как Сонхва воспринимал всю эту ситуацию с нечистью и охотниками. Словно это просто были шутки, а не что-то серьезное. Как будто Ким не мог бы сейчас убить Пака прямо на месте. Прежде, чем темные мысли заполонили бы голову, Хонджун прогоняет их, предпочитая играться с волосами Сонхва. Между ними повисает тишина, прерываемая легким ветром, однако это не делает атмосферу неловкой или тяжелой. В голове Кима одновременно все и ничего. Вроде он не думает о чем-либо конкретно, а с другой стороны разум так и заполоняют вопросы: Все ли я делаю правильно? Достаточно ли я стараюсь, чтобы быть достойным Сонхва? Выгляжу ли я в его глазах слабым человеком? Смогу ли я… – Твои громкие мысли слышно за версту, – мычит Сонхва, все еще не открывая глаза. – Ты не умеешь читать мысли и тем более их слышать. – С чего ты решил? Я же вампир, сладкий. – Ага, именно поэтому ты угрожал Уёну два дня назад, что если он еще раз пошутит про способности вампиров в "Сумерках" и то, как ты походишь на Эдварда своим неумением "читать мысли, ой, атмосферу", ты выкинешь все его вещи из окна. Кстати, слабая угроза, судя по его ухмылке. – Ты должен быть на моей стороне, – фыркает Сонхва, переплетаясь пальцами с Хонджуном и рассматривая его руку. – Я всегда на твоей стороне, детка, но угрозы у тебя пустые. – Моя угроза съесть тебя тоже для тебя ничто? – Это констатация факта, – усмехается Хонджун, переглядываясь с Сонхва, который продолжает лежать на его коленях. – Хотя я все же надеюсь, что от меня хоть что-то останется. – Я оставлю от тебя лакомый кусочек, чтобы смаковать его позже, Хон-и. – Ловлю на слове, Хва-я. После этого Ким замолкает, но Сонхва не отводит взгляд от его лица. Хонджун задается вопросом, как бы на него смотрел Пак, если бы знал всю подноготную того, что с ним происходит рядом с отцом. Сонхва порой затрагивает тему того, чтобы Хонджун был смелым, а Ким не знает, каково это. Хонджун просто течет по течению, притворяясь нормальным, и надеясь, что у него хватит духу однажды все рассказать Сонхва. Однако в то же время Ким боится, что после откровенного разговора, Пак уйдет. Сонхва и все остальные стали причиной, из-за которой Хонджун находил в себе силы жить дальше, поэтому если они вдруг исчезнут – что останется делать Киму? Хонджун боялся, что если снова останется один после всего произошедшего, то он просто сойдет с ума, подобно его отцу. Ким знал, что у него были не совсем здоровые реакции на какие-то моменты, поэтому старался найти лучшее решение, чтобы стать лучше. Но что ему делать, если он столкнется с теми ситуациями, где найти выход будет практически невозможно? В таком случае, стоит ли просто закончить то, что было начато в автомобиле отца? – Хонджун. Ким моргает, приходя в себя, когда слышит, как Сонхва его окликает. У Пака была привычка называть Хонджуна полным именем, когда нужно было поговорить о чем-то серьезном или донести свою мысль до разума Кима, если тот слишком сильно погружался в дебри самобичевания. Поэтому Хонджун уже заранее знал, что сейчас в разговоре не будет той легкой атмосферы, которая была между ними до. – Сонхва, – в тон отвечает Ким, надеясь таким образом избежать того, что грядет. Знает: попытка тщетная, но все равно не может сдержать себя. – В чем дело? О чем ты так задумался? – Смерть. Хонджун сильно кусает себя за язык, морщась от боли, что явно не остается незамеченным Сонхва. Ким старается не обращать внимания на неприятное ощущение, вместо этого предпочитая винить себя за то, что только что выдал самый ужасный ответ, который только можно было. Просто великолепно, Ким Хонджун, ты собственными словами явно даешь понять Пак Сонхва, что ты – ходячий ред флаг. Сонхва принимает сидячее положение и Хонджуну становится грустно от потери чужого веса на себе, однако ничего не говорит. Пак разворачивается к нему лицом, пытаясь заглянуть в глаза. Хонджун на секунду смотрит на него, но не выдерживает продолжительного контакта, поэтому практически сразу отводит взгляд в сторону. Очередная слабость Кима – неумение сталкиваться лицом к лицу с правдой. Если быть точнее – с правдой о самом себе. – Довольно интересная тема для рассуждения. – Я не это хотел сказать, я… – Хонджун сглатывает, облизывая губы. Продолжение ответа так и остается нераскрытым. Ким не хочет пугать Сонхва, для него Хонджун хочет быть идеальным. Таким человеком, с которым Пак не будет чувствовать опасности и просто сможет быть счастливым. Ради этого Хонджун готов молчать о всех плохих воспоминаниях и чувствах, лишь бы не волновать Сонхва, позволить ему и дальше наслаждаться прекрасными совместными моментами. До того, как проклятье Хонджуна потребует плату за жадность. – Иногда я действительно желаю уметь читать мысли, – Сонхва убирает челку Хонджуна за ухо. Ким на него все еще не смотрит, лишь сжимает руку Пака сильнее, словно это могло хоть как-то помочь оставаться на плаву. – Порой я смотрю на тебя, и мне кажется, будто я тебя совсем не знаю. – Это не так. – Действительно ли? Хонджун молчит, не в силах ни подтвердить, ни опровергнуть слова Сонхва. Лгать не хочется, но и правда кажется слишком тяжелой, чтобы рассказать о ней вслух. Поэтому Ким поступает так, как ему кажется, будет лучше всего – раскрывает лишь часть того, о чем он думает. – Ну, – пожимает плечами. – Я с рождения живу в окружении смерти. Мать умерла при родах, а отец вечно только и делает, что говорит об убийстве нечисти. Просто думаю о том, как много забирает смерть. Внимательный взгляд Сонхва ощущается на коже, на щеке, к которой Пак притрагивается, поворачивая голову Хонджуна в свою сторону. Лишь в этот момент Ким смотрит прямо ему в глаза, чтобы таким обманным путем убедить, будто все в порядке. Хоть и прекрасно понимает, что такой трюк не сработает против Пака. – Знаешь, я сам сталкивался с последствиями того, как много вещей мы теряем, когда сталкиваемся со смертью, – Сонхва улыбается столь ласково, что Хонджун не решается говорить еще что-либо. – Я… видел, как умирают другие. Из-за некоторых чувствовал вину, из-за других – сожаление. Жизнь после этого не кажется столь красочной, как была до. Я лишь продолжал притворяться, будто все нормально, потому что у меня не было иного выбора. – Это было больно? – внезапно спрашивает Хонджун, не уточняя. Сонхва молчит какое-то время, пока Ким лишь сжимает его руку крепче, словно хотел, чтобы это маленькое действие придало сил Паку. А может, это позволило бы самому Хонджуну приблизиться на шаг ближе к тому, чтобы быть сильным человеком. На лице Сонхва возникает легкая улыбка и Ким знает, что следующие слова разобьют его сердце: – До жути. Хонджун сдерживается, чтобы не заплакать. Он не знает, понял ли Сонхва его вопрос, однако от этого не легче. Сам же Пак, продолжая улыбаться, пожимал плечами. – После тех тяжелых времен у меня было не так много радостей, но я все равно стараюсь находить что-то хорошее в этой жизни. Мне повезло, что я встретил Уёна, с ним не заскучаешь, – хихикает Сонхва, прикрывая рот ладонью. – Хотя я все еще не смог увидеть многие места. Например, мне так и не удалось полноценно провести время в парке аттракционов. О, или… Солнечный свет мягко обволакивал Сонхва, пока тот продолжал говорить и Хонджун мог поклясться, что это – самая прекрасная картина, которую он когда-либо видел. Это было тем, что Хонджун мог бы смело назвать любовью. Ким пообещал самому себе, что обязательно сводит Сонхва в этот парк аттракционов, о котором смущенно рассказал Сонхва. Подарит еще множество счастливых моментов, чтобы Пак мог насладиться этой жизнью, в которой присутствовал Хонджун. Даже если смерть одного из них поджидала на пороге.***
– Как давно ты знал? – Тебе придется уточнить, если ты хочешь получить нужный ответ. – Уточнить чт... Когда Кёнмун резко замолкает на другой стороне их телефонного разговора, Хонджун понимает, что тот осознал смысл сказанного. Спустя минуту Маддокс вздыхает, прежде чем продолжить разговор: – О нас поговорим позже, сейчас важен другой момент. Хонджун знает, какой вопрос последует за этим. И как он ответит на него. Ложь не могла больше покрывать его уста. – Как давно ты знал, что Пак Сонхва – вампир? – С первого курса. Настенные часы не прекращали свой ход, заставляя стрелки двигаться дальше. Назначенное время до смерти Ким Хонджуна стремительно приближалось.