***
«Я не могу ему поверить!» Изуку приходится не отрывать глаз от лежащей перед ним бумаги. Становится все труднее и труднее не поднимать взгляд. «Тупой идиот; его тыкают лицом в землю, он выходит из дурацкой двухдневной комы и приходит в школу на следующий гребаный день!» Оборо совершенно очевидно раздражен, так и не сдвинувшись с места, в котором он был, когда Изуку прибыл тем утром после консультации. «Я имею в виду, что замены существуют не просто так!» Руки призрака были туго скрещены на груди, ладони зажаты подмышками. Его лицо искривилось в гримасе, которая очень напоминала гримасу сенсея. Это удивительное выражение лица Оборо, учитывая, что Изуку привык видеть широкие улыбки и дразнящие ухмылки. Он знает, что раздражение Оборо совсем не утихло с началом урока. «Хорошо!» Голос Сущего Мика привлекает внимание Изуку: «Составные слова, йо. Вы берете два слова, соединяете их вместе, и получаете новое слово с новым значением. Есть три разных типа сложных слов, понимаете? «Первое — это закрытое составное слово. Эти слова пишутся как одно слово, как стрижка и газета «Второе — открытые соединения. Они пишутся отдельными словами. Средняя школа. Гостиная. «И последнее — это соединения, пишущиеся через дефис. Это слова, в которых используется дефис между двумя словами, например, хорошо известный и второсортный». Наступила пауза, и единственный звук, который можно услышать, — это то, что студент записывает то, что он сказал (и тихое раздраженное рычание Оборо, которое слышит только Изуку). Это, без сомнения, будет на экзамене в этом году. «Все в порядке, слушатели. Я написал два слова на доске, кто-нибудь хочет попробовать составить сложное слово?» Взгляд Изуку остановился на доске, где были написаны два слова «up» и «make». Он поднимает голову, глядя на них, сначала складывая их вместе как ‘upmake’ в том порядке, в котором они были написаны, прежде чем покачать головой и попробовать ‘makeup’. Никто не поднял руки, но Мик-сенсея, казалось, это не остановило. Он просто слегка улыбнулся: «Без проблем, слушатели. Вот что я вам скажу? Давайте сначала поближе познакомимся с этими двумя словами, прежде чем начнем сталкивать их вместе, поняли? Вверх. Кто знает, что означает «Up»? На этот раз поднялась пара рук. «Каминари!» — позвал его Мик-сенсей. «Хм, наверху, типа, в небе? Смотришь вверх?» Светловолосый мальчик нахмурил брови, на секунду поднял глаза, прежде чем неуверенно указать на потолок. Это вызвало несколько смешков в классе, но Мик-сенсей выглядел довольным. «Ага!» похвалил он, «отлично. Вверх, как в небо. Направление. Хорошая работа. Теперь, что насчет make? Есть какие-нибудь предположения?» «Я серьезно, один выходной его не убьет. Для парня, который любит поспать до такой степени, что таскает с собой дурацкий спальный мешок и будет спать везде, где сможет, какого черта он так сильно избегает настоящего отдыха? Зачем поднимать из-за этого такой шум?» Изуку не может не переключить свое внимание на Оборо. Он сидит за столом Мик-сенсея, закинув ноги на стол, откинувшись назад с тем же хмурым выражением лица, что и раньше. Он смотрит не на Изуку, а на Мик-сенсея, который все еще стоит перед доской с мелом и учит их. «Бакуго!» — позвал Ямада-сенсей, и Изуку заставил себя вернуться к доске. «Сделай что-нибудь», — фыркнул Каччан, поднимая руку вверх, где его причуда с шипением проскочила сквозь ладонь. — «I'm making an explosion, это дополнение», — Каччан неопределенно указал в сторону Яойорозу, — «Does a lot of other shit. Creating something.» «Правильно, но, пожалуйста, следи за своей речью на уроке, понял Слушатель?» «Да, неважно», — фыркает Каччан, и Изуку уверен, что это звучит примерно так же ругательно, как когда-либо звучало в голосе подростка. В его голосе почти нет борьбы. Мик одаривает его улыбкой, довольный ответом, даже если это не тот ответ, который он привык получать, делая выговор ученикам. Все они знают, что Каччану это почти так же приятно, как и то, что есть, поэтому он примет все как есть «, итак, мы знаем, что «Up» означает что-то выше. Что-то над головой, на что вам нужно смотреть снизу вверх. «make» означает что-то, что вы создаете с помощью других вещей. Теперь, кто-нибудь хочет попробовать составить сложное слово " с двумя из них?» «Я не могу поверить, что никто не остановил его — я имею в виду, давай, Заши, ты его видел! Парень выглядит как воплощение смерти. Кто-то должен был сказать ему, что он не может войти. Он страшный, но не настолько. Наберись смелости и скажи ему, чтобы шел домой! Заберите у него удостоверение личности Ua, чтобы он не смог войти. Это будет зона, свободная от Шоты, пока он не отдохнет хотя бы один день! Почему я единственный, кто обеспокоен?! ” «makeup?» Голос Джиро отрывает Изуку от его мыслей, он отвлекает свое внимание от того места, где Оборо все еще сердито бормочет учителю, который даже не знает, что он там. «Правильно!» Мик улыбается у доски, быстро поворачиваясь, чтобы написать составное слово под двумя разделенными словами. Закончив, он поворачивается обратно к классу: «Кто-нибудь хочет попробовать, что это значит?» «Я не могу поверить, что Незу позволил ему войти в таком виде, я имею в виду, он выглядит так, словно вышел из египетской гробницы. Он больше похож на повязку, чем на человека! Незу должен был… — Пауза, лицо Оборо морщится от раздумий. — Подожди секунду, эта глупая крыса, вероятно, заставила его войти! И Изуку давится смехом, который он пытался сдержать. Он только что назвал директора Незу тупой крысой. «Извините!» Изуку вскрикивает, прикрывая рот руками, смущение заливает его лицо. «Черт, прости, Изу. Я, э-э, я забыл, что ты, э-э, слышишь меня?» Оборо выглядит извиняющимся, наклоняясь к ученику и хмурясь. Изуку хочет отмахнуться от него, в конце концов, это была честная ошибка, но он действительно не может, когда на него внезапно обратили всеобщее внимание. «С-извините, Мик-сенсей, я хм…» Я не хотел смеяться вслух; призрак только что назвал директора нашей школы глупой крысой. Нет, не очень хорошее оправдание. Это примерно так же правдоподобно, как ‘собака съела мою домашнюю работу’. «Не беспокойся об этом, слушатель!» Мик мягко наклоняет голову: «Пока ты говоришь, есть идеи, что означает наше новое сложное слово?» Изуку переводит взгляд с героя на доску, затем обратно на своего учителя. Он прикусывает губу: «хм, макияж, типа… чтобы что-то придумать? Нравится, хм, например, тест на макияж? «Did I miss our test, so I went in for makeup after school?» «Почти, слушатель, — Мик одаривает его легкой улыбкой, — хотя ты прав, и это правильное использование макияжа с дефисом, который является составным словом, составное слово, которое мы сейчас рассматриваем, — это макияж без пробела или дефиса. Ты немного перепутал типы соединений, так что ты забегаешь вперед, слушатель! Хочешь попробовать еще раз?» Изуку качает головой так, что челка падает ему на глаза. Учитель, похоже, не обеспокоен, просто поворачивается к классу с громким приглашением: «Кто-нибудь еще хочет попробовать?» «Э-э, а как насчет макияжа, типа того, что ты наносишь на лицо?» Предлагает Киришима, пожимая плечами. «Губная помада и… э-э, пудра? Этот черный карандаш для глаз?» «Да!» Мик приветствует: «Отлично. И что это за соединение?» Раздается глухой ропот, когда все отвечают одновременно, несколько человек ошибаются, но большинство отвечает: «Закрытое составное». «Да, да, да!» Мик ухмыляется: «и что за соединение было в примере Мидории?» «Через дефис?» в этом раунде догадок больше осторожности, и весь класс не отвечает. Но их достаточно, чтобы Мик был доволен. «Отлично!» Он поворачивается обратно к доске, чтобы выписать примеры Изуку и Киришимы, за которыми следует тип соединения, из которого они состоят. «Вы, маленькие слушатели, такие умные! Я так горжусь! Теперь мы рассмотрели два из трех сложных типов, кто-нибудь хочет попробовать последний? ” Яойорозу поднимает руку, но вместо того, чтобы окликнуть ее, Мик-сенсей просто с энтузиазмом указывает в ее сторону: «Сделай вид, что-нибудь вроде: «Do you want chamomile tea or Earl Grey? Make up your mind. This is an open area.» «Ты права», — смеется Мик, поворачиваясь, чтобы добавить дополнение Яойорозу на доску. «Теперь у тебя есть базовое понимание, йо. У меня есть для вас, ребята, раздаточный материал, над которым вы будете работать до конца урока. Если вы его не закончите, это будет домашнее задание, которое нужно выполнить завтра к началу урока. Дайте мне знать, если вам понадобится какая-нибудь помощь! А теперь, представитель класса, заместитель представителя, поможете мне раздать это?» Иида и Яойорозу встают, чтобы собрать бумаги с трибуны и раздать их, в то время как Мик-сенсей направляется к своему столу. Оборо взвизгивает, едва успевая встать со стула, прежде чем Мик-сенсей садится на него. Изуку сдерживает смех при себе, тихо благодаря Ииду, который положил ему на стол бумагу. Оборо, нахмурившись, подходит к Изуку, подтягиваясь, чтобы сесть на край стола Изуку. «Мне еще раз жаль, Изу. Думаю, у меня проблема с разглагольствованиями, но обычно это никого не волнует, потому что никто никогда не слышит… Я просто так расстроен, я имею в виду, почему он вообще вернулся? Неужели никто не может уговорить этого идиота заняться простым самообслуживанием?» «Не беспокойся об этом», — тихо напевает Изуку, надеясь, что его слова скрыты за царапинами карандаша. «Я тоже удивлен, что он вернулся, но, похоже, он… ладно, я имею в виду, пока не физически, конечно, но, хм, ментально …» «Этот упрямый мудак», — фыркает Оборо. «В любом случае, нужна помощь с этим?» «Нет». Изуку бросает на застенчивого призрака быстрый взгляд. «Стоило попробовать», — усмехается Оборо, откидываясь назад. Его ладони упираются в задний край стола Изуку, когда он закидывает ноги на спинку стула Изуку. Студент просто раздраженно фыркает через нос, когда призрак одаривает его ухмылкой.***
«Просто… протяни руку», — со вздохом подсказывает Изуку. Его собственная рука тоже протянута, ладонь поднята, как будто он ожидает «дай пять». Его ладонь обращена к Оборо, который пристально смотрит на свою руку. Они пытались снова прикоснуться друг к другу с тех пор, как закончилась школа. «Это не навык, если мы оба должны быть эмоционально расстроены, чтобы это сработало», — фыркнул Изуку, отпирая дверь квартиры. «Я не могу полагаться на эмоции, чтобы использовать эту особенность. Ты тоже не можешь. Вот так люди и страдают. Мне нужно уметь вызывать в воображении эту причуду — тебя — без того, чтобы эмоции затуманивали мои суждения. ” «Но мы использовали это только тогда, когда были эмоциональны», — напоминает Оборо, плюхаясь на диван. «Я мог сделать это только тогда, когда был напуган. Снова в USJ, и снова в твоей комнате, когда я думал об USJ. Оба раза я едва понимал, что происходит.» «Я знаю», — напевает Изуку, — «но мы знаем, что происходит сейчас. И для этого нужна практика. Мы должны попытаться расширить это. Прямо сейчас это связано с эмоциями или… или мы так считаем. Но если мы потренируемся — если мы узнаем это и используем, когда не отчаиваемся… Я не знаю, может быть, мы сможем расширить ограничения. ” «Ты действительно думаешь, что это сработает?» Оборо приподнимает бровь: «Я имею в виду, я бы хотел иметь возможность использовать свою причуду, не чувствуя, что снова умираю из-за паники и отчаяния». Изуку игнорирует укол сожаления о своем друге и медленно кивает: «Попробовать стоит». И вот как они оказались здесь. Сидят лицом друг к другу на диване в гостиной. На данный момент они пытались прикоснуться друг к другу четыре раза. И каждый раз рука Оборо проскальзывала прямо сквозь руку Изуку. Они начинают легко — руками. Ну, на самом деле пальцами, но они возьмут все, что смогут достать. Теория, стоящая за этим, заключалась в том, что если бы они оба пытались, используя одну и ту же часть тела, ладони, то, возможно, у них бы получилось. У них не было особого успеха при случайных прикосновениях, как в школе, когда палец Оборо прошел по голове Изуку, когда тот попытался щелкнуть его по лбу, или когда Изуку случайно задел локтем Оборо, когда тот работал над домашним заданием по математике за обедом. «Почему у меня такое чувство, что это не сработает», — нахмурился Оборо, его рука зависла всего в дюйме или около того от руки Изуку, чья рука в том же положении открытой ладони. «Очарование в пятый раз больше», — Изуку вяло пожал плечами. «Я думал, что третий и четвертый раз были очаровательными», — огрызнулся в ответ Оборо, но за этим не было никакого жара. Просто поражение. Изуку бросил на призрака раздраженный взгляд. Оборо закатил глаза, тяжело вздохнув, прежде чем вытянуть руку так, чтобы его ладонь оказалась на одной линии с ладонью Изуку. Он колебался всего полсекунды, прежде чем, наконец, преодолеть последнее расстояние. Где его рука прошла сквозь руку Изуку. «Видишь?» Оборо нахмурился: «Мы определенно что-то упускаем». «Я не знаю, что», — Изуку покачал головой, сильно нахмурившись от поражения и раздражения. «У тебя были тренировки и консультации по причудам, что мы упускаем?» «Это было много лет назад!» Оборо взвизгнул. «Да, хорошо», — Изуку фыркнул от смеха, — «Тебе лучше знать, чем мне, у меня не было ни того, ни другого. Что ты помнишь?» «Верно», призрак втягивает воздух, поджимая губы, пытаясь вспомнить те первые пару консультаций по причудам, которые у него были, когда проявилась его причуда. Жизнерадостный четырехлетний Оборо, за которым, как домашнее животное на поводке, следует маленькое порхающее облачко. На тот момент это было добрых двадцать шесть лет назад. «Честно говоря, у большинства из нас была проблема с использованием нашей причуды сразу. Консультация заключалась в том, чтобы помочь нам контролировать это, а не получить к этому доступ — ну, я имею в виду, что мы тоже это делали, но первой важной вехой была возможность преодолеть свою причуду. Мы все так взволнованы, и это просто… это как вторая натура — использовать это? Нас учат сдерживать это, контролировать, когда это использовать, а когда нет. Я нет… Я не знаю, что делать, когда причуда не сработает. Все наоборот …» «Вторая натура», похоже, та часть, в которой Изуку выделил. Он задумчиво напевает это слово про себя, большим пальцем зацепившись за подбородок, в то время как указательным задумчиво потирает впадинку подбородка. Затем он бормочет. Оборо привык к этому с тех пор, как подружился с подростком, но это все еще заставляет его хихикать каждый раз, когда он видит, как это происходит. Как кому-то удается так глубоко погрузиться в свои мысли, что он упускает из виду буквально все. Лучше было просто позволить Изуку пораскинуть мозгами, а не прерывать его. Особенно когда он был так сосредоточен на их текущей проблеме. «Моя причуда уже стала второй натурой», — Изуку, наконец, моргает, выходя из транса. — «Она всегда была там. Я всегда видел вас, ребята. Я провел большую часть своей жизни, игнорируя это, свою причуду, поскольку это не так… ну, в целом приемлемо? Я никогда не переставал видеть призраков, знал, что никогда не перестану, но, может быть… может быть, все это время я ограничивал свой истинный потенциал. Я не хотел чего-то еще, что сделало бы меня другим, поэтому я… отгородился от этого «. «Ты все это время пользовался этим?» Оборо прикусил нижнюю губу: «итак, как ты использовал это в USJ?» «Я… это всего лишь предположение, я не думаю, что был в том состоянии силы, чтобы продолжать в том же духе», — Изуку покачал головой, — «Я имею в виду, я действительно чуть не умер. И сенсей был тяжело ранен, и этот злодей напал на Асуи и Минору. Я думаю, что… в ту секунду, когда рухнула стена, ты получил доступ к причуде. И часть тебя, подсознательная или инстинктивная, я не знаю, что-то в тебе воспользовалось возможностью использовать мою причуду в своих интересах. ” «Если это так, то хорошо, что ты закрыл это», — глаза Оборо расширились от ужаса. «Я даже не знаю, как я это сделал, я двигался прежде, чем понял, что происходит… но я полностью контролировал свою причуду, и она была… мощнее, чем когда-либо… что, если бы вместо меня силой твоей причуды воспользовался злодей?» Изуку прикусывает губу. Эта мысль тоже приходила ему в голову всего несколько секунд назад. Если это открыло проход для Оборо, кто сказал, что это не открыло проход на других призраков, бродящих вокруг. Он никого не видел, но опять же, он с трудом может отличить живых людей от мертвецов. Любой из этих злодеев мог быть призраком. У него быстро расслабляется челюсть, когда он ощущает слабый привкус металла на языке: «Я не думаю, что это произойдет», — медленно произносит он, задумчиво хмурясь и переводя взгляд на Оборо. «Я, конечно, не могу быть уверен, но я знаю, что раньше испытывал эмоции при общении с призраками, и ничего вроде… использования меня. Использовал мою причуду. Думаю, я могу это как-то контролировать, я просто… не знал об этом? ” «Итак, как я тогда это использовал?» Изуку морщит нос: «Я доверяю тебе, дурачок. Я думаю, что был… уровень согласия, которого никто из нас не заметил. Как будто… подсознательно. Ты отреагировал до того, как осознал, что делаешь, и я… Я не знал, что происходило, пока не свершился факт, но я так тебе доверял… может быть, именно так ты смог получить доступ к моей причуде? ” «Это, э-э, в этом есть какой-то смысл, я полагаю?» Оборо склоняет голову набок, пытаясь понять, прежде чем его рот приоткрывается, и он издает тихий выдох «о», за которым следует восторженно любящее: «Я тоже тебе доверяю, Зуку!» Тот, что пониже ростом, качает головой, закатывая глаза. «Теперь мне просто нужно выяснить, как мне удалось установить связь… если я прав, моя причуда всегда подсознательно ограничена. Но как… как мне открыть проход, когда я захочу и / или мне тоже понадобится?» «Ну, — Оборо сжал зубы, — зачем тебе это вообще понадобилось?» Мысли Изуку мгновенно сосредоточились на маме. Еще в детстве он решил, что не собирается обременять никого своей силой. Ей это не понравилось. Это напугало ее. Это то, что сначала вбило клин между браком его родителей, а затем еще один между ним и его отцом, прежде чем закончить третьим между ним и его матерью. Беспричинная тварь тоже сыграла в этом свою роль, но все они знали, что на самом деле разрушило их узы. Вещи, которых люди не понимали, пугали их — он напугал их. Итак, он перестал поднимать эту тему. Перестал говорить об этом и признавать, когда ему тоже не хотелось. Изуку думает, что именно тогда он действительно воздвиг стену. Загоняет в угол ту часть себя, которая людям не нравилась — которую его учили бояться. «Я не знаю», — шепчет он вопреки своим мыслям. Несмотря на то, что ложь слетает с его языка, Изуку погружен в свои мысли. Если именно тогда он начал разливать по бутылкам те части своей причуды, которые не были постоянными, именно туда ему нужно было приложить усилия, чтобы открыть ее. «Давай… давай попробуем еще раз. Я хочу кое-что попробовать.» «Ты в порядке?» Когда Изуку смотрит на своего друга, брови Оборо озабоченно хмурятся, а губы слегка хмурятся. Он изучает Изуку, и зеленоволосый подросток не уверен, что Оборо видит в выражении его лица такого, что заставляет его так выглядеть. «Конечно», — Изуку заставляет себя рассмеяться, который прерывается ближе к концу. Он прочищает горло, сглатывая гримасу, прежде чем протянуть руку. — Ты сказал, что доверяешь мне, верно? Итак, доверься мне.» Оборо смотрит на него всего секунду, прежде чем выдохнуть и протянуть свою руку. Он останавливается прямо перед рукой Изуку, и Изуку требуется несколько долгих секунд, чтобы понять, что призрак отдает ему всю свою веру, которая включает в себя то, что он тот, кто сокращает расстояние между их руками. Тяжело дыша, Изуку погружается глубоко в себя. Он изо всех сил пытается локализовать тот детский страх, который внушили ему мать и отец. Мимолетные разговоры, которые он не должен был слышать, и то, что было сказано сгоряча. Предположительно невинные вещи, которые поразили Изуку прямо в сердце. Вещи, за которые он держался, инструменты, которые он использовал, чтобы запереть то, что никому в нем не нравилось. ‘Нормальные дети не видят призраков, Инко’. ‘Он это перерастет! ’ ‘Может быть… может быть, не говори о своих воображаемых друзьях, хорошо, милый? Ты же знаешь, как люди разговаривают …’ ‘Они ненастоящие, Изуку! Тебе нужно забыть об этом сейчас же! Я так устал от этого! Повзрослей! ’ ‘Это странно! Он странный! Он никогда не будет нормальным ребенком, Инко! Теперь у паршивца даже нет причуды! Он безнадежен! ’ Изуку зажмуривает глаза. Ты в порядке. Ты в порядке. Это нормально. Они в порядке. С тобой все в порядке. Не бойся. Ты в порядке. Отпусти. Все в порядке. Он не уверен, когда сокращает разрыв между их руками — он даже не заметил движения. Но внезапно он чувствует руку Оборо на своей. Прижимается к его ладони так же сильно, как Изуку. Он чувствует его. Это сработало. Он действительно получил доступ к этому… Зеленоволосый подросток с трудом открывает глаза, испуская удивленный вздох, о котором он и не подозревал, что сдерживал. Оборо с благоговением смотрит на их руки, пальцы дрожат, когда каждый из них осторожно отрывается от пальцев Изуку только для того, чтобы нажать в ответ, как будто он пытается коснуться их. «Ты сделал это», — голос Оборо дрожит, — «Ты… вау. Изуку, ты невероятный!» «Создай облако», — Изуку не отрывает взгляда от их пальцев. На самом деле, он засовывает пальцы в щель между собственными пальцами Оборо, просто чтобы убедиться, что они не разойдутся, как это было в USJ. Они слишком усердно работали, чтобы все это было потеряно из-за какого-то незначительного сдвига, который мог разъединить их руки. Оборо следует его примеру, его пальцы медленно опускаются на пальцы Изуку, и только тогда Изуку отрывает взгляд от их рук. Когда Изуку снова смотрит на лицо своего друга, все, что он может сделать, это проследить за его взглядом вверх. Там, прямо под потолком в квартире Изуку, находится маленькое пушистое белое облачко. «Это сработало …» «Да, Изу», — тихо смеется Оборо, глядя на свое облако, прежде чем снова взглянуть на подростка с широкой зубастой улыбкой, «это точно сработало».***
«Оглянись вокруг», — приказал монотонный голос Айзавы-сенсея. Изуку сделал, как было сказано, оглядывая спортзал, в который они пришли. Он не знал, чего ожидал от их первого частного урока, но уж точно не этого. Комната была большой и просторной, но ее заполняли десятки колонн из чего-то, похожего на бетон. Они были высокими, некоторые толще других, но все прочные и добротно сконструированные. «Это тренажерный зал Гамма», — резко сказал ему сенсей. «Я попросил Цементосса построить для тебя эту тренировочную площадку. Я не знаю, на что ты способен прямо сейчас; твоя причуда нова и мощна, и, честно говоря, мне пока не хочется, чтобы ты тестировал свой потенциал в полной мере в окружении сверстников. В этом слишком много неизвестного, и я просто не собираюсь рисковать, когда никто из нас не знает, на что ты способен. ” Изуку тяжело сглатывает, медленно кивая. Его взгляд снова скользит по колоннам, он задумчиво хмурится. «Сегодня у тебя только одна цель. Ты собираешься использовать свою причуду, чтобы уничтожить все эти столпы до единого. Ты волен делать это так, как считаешь нужным. Уничтожь их. Сбивай их с ног. Кроши их. Используйте плюс Ультра. Делай все, что угодно, чтобы выполнить свою работу. ” Взгляд Айзавы-сенсея окидывает Изуку оценивающим взглядом, прежде чем снова окинуть зал взглядом: «У тебя есть полчаса, и это щедро, чтобы уложить их всех. Сойдет все. Теперь, если ты не сможешь выполнить задание за отведенное время, ты выполнишь двадцать упражнений для самоубийств в начале нашей воскресной тренировки.» Изуку удивленно прищурился на своего учителя, нахмурив брови. Он мог сделать все, что хотел, чтобы уничтожить их? Что угодно? Он знает, что Один за всех вполне способен на это — если бы он мог уничтожить несколько этажей в симуляциях сражений, то наверняка смог бы— «Однако», — растягивает слова сенсей, и внимание Изуку возвращается к нему, — «есть загвоздка. Я не хочу видеть никаких серьезных травм. Ни сломанных рук, ни ног. Мы заканчиваем, как только я сочту тебя травмированным. Кроме того, это будет автоматическая дисквалификация, поскольку ты не будешь финишировать. ” Изуку открыл рот, чтобы опровергнуть это, потому что он вряд ли смог бы использовать свою причуду без какой-либо травмы, но его учитель протягивает руку, заставляя замолчать, прежде чем он успевает: «Я знаю. Хотя я хотел бы видеть, как ты выйдешь из этого невредимым, я знаю, что на данный момент ты не можешь использовать свою причуду, не получая урона, поэтому, учитывая это, я не буду обращать внимания на сломанные пальцы. ” Изуку знает, что он разинул рот. Сенсей дает ему разрешение… Сенсей сделал паузу в своих словах, пристально глядя на Изуку сквозь прореху в бинтах, как будто читая его мысли: «Очевидно, не причиняй себе вреда, если можешь этого избежать, но я далеко от того, чтобы устанавливать строгие ограничения, которые поставят тебя в невыгодное положение с твоей причудой. Это было бы нелогично. Используй это так, как умеешь. Сегодня мы поговорим о том, как оценить свой потенциал. Увидеть, на что ты способен; свои сильные и слабые стороны и ограничения. ” Изуку медленно кивает, по-совиному моргая в сторону своего учителя. Он почти видит раздраженную гримасу, которая, он уверен, читается на лице его сенсея, когда мужчина продолжает с расстроенным вздохом: «Я видел, как ты выступал со сломанными пальцами, и как бы мне ни была ненавистна эта мысль, будет справедливо позволить тебе выполнять это упражнение в том виде, в каком ты выполнял его до сих пор. У тебя есть пять пальцев, которыми ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится; используй шесть, и тебе конец. ” Наступает еще одна пауза, которая, по мнению Изуку, затягивается слишком надолго, прежде чем его учитель снова заговаривает: «Суть в том, что у тебя есть полчаса, чтобы разрушить каждую бетонную колонну в этом спортзале. Я могу и прекращу тренировки, если сочту это необходимым. Эта тренировка закончится, если ты сломаешь руку, ногу или более пяти пальцев. Серьезные травмы — это автоматическая дисквалификация, и, как следствие, ты будешь выполнять упражнения по самоубийству, точно так же, как если ты не справитешься с заданием. Готов? ” «Черт возьми», — тихо присвистнул Оборо, — «Удачи, Изу». Изуку бросает быстрый взгляд на своего друга-призрака, который сидит у стены у двери, через которую они только что вошли: «Я обещаю, что не буду стоять у тебя на пути. Я просто буду здесь, подбадривая тебя». Изуку хмуро смотрит на него, прежде чем снова взглянуть на своего учителя: «Да, сенсей». «Хорошо», — хрипло напевает мужчина. «Я буду наблюдать. Твое время начинается сейчас, Проблемный ребенок. Иди». Изуку тяжело вздохнул, прежде чем броситься в центр спортзала. Он чувствует, как «Один за всех» бежит по его венам, когда он быстро запрыгивает на колонны, чтобы получить представление о планировке спортзала. Здесь около… пятидесяти колонн. Все они разбросаны по просторам огромного тренировочного зала. Они слишком разбросаны, чтобы Изуку мог рассчитывать на удар для выполнения упражнения. Не то чтобы он мог, поскольку удар сделал бы его бесполезным — травмированным, что было автоматической дисквалификацией. Не имело значения, что удар сбил их всех с ног одним ударом, он все равно потерпел бы неудачу, если бы поранился. Изуку приземляется на одну из центральных колонн, осматривая окрестности. Он видит сенсея и Оборо такими, какими оставил их; он почти чувствует, как взгляд сенсея прожигает ему спину. Совсем другое дело, когда внимание учителя сосредоточено исключительно на нем; обычно его взгляд — не более чем беглый взгляд, прежде чем продолжить изучать его одноклассников. Он старается не нервничать под наблюдением сенсея. Первое, что делает Идзуку, — использует свою щелкающую атаку. Это хорошо сработало во время атаки USJ, и он знал, что оно достаточно мощное, чтобы нанести некоторый урон здесь, но он также знал, что оно вряд ли нанесет и вполовину такой урон, как было. Бетон действует не так, как вода. Водой было легко манипулировать, в то время как бетон мог поглощать его силу. Конечно, он рассыплется, но, в отличие от воды, чем сильнее его атака проходит через бетон, тем менее эффективной она становится для близких или удаленных колонн. Тем не менее, это его лучшая атака, и он уверен, что она нанесет наибольший урон, учитывая его рекомендации. Изуку отталкивается от столба, на котором стоял, целясь щелчком, как будто смотрит в оптический прицел винтовки. Он целится в один из них по направлению к центру, близко, но достаточно далеко, чтобы не попасть под обломки. Подросток поддерживает свое запястье недоминирующей рукой, чтобы случайно не сломать запястье, прежде чем, наконец, щелкнуть. Когда он делал это в USJ, дополнительная поддержка второй руки вызвала сильную боль в запястье вместо серьезного перелома, поэтому он надеется, что оно снова выдержит. Сила распространяется по столбам, когда она высвобождаются из его пальца. Они грохочут при падении, превращаясь в ничто. Собирается пыль, когда Изуку грациозно приземляется вне досягаемости оседающих обломков. Колонны сзади, самые дальние, треснули и разваливаются на большие куски, в отличие от тех, в которые попали первыми, которые представляют собой не более чем щебень. Он смутно видит, что цементная стена спортзала треснула, но все еще цела. Хотя это было не более чем поверхностное повреждение. У него болит указательный палец, да и большому пальцу не намного лучше. Синяк уже раздраженного фиолетового цвета. Это больно, но все, что он может сделать, это сжать запястье в попытке заглушить боль и продолжать движение. Боль от сломанных пальцев на данный момент почти знакома, как бы печально это ни звучало. Изуку доволен своим вторым осмотром упавших колонн; его атака выбила приличную четверть из них. Но для этого также потребовалось два из ограниченных пяти пальцев Изуку. Это была хорошая стратегия — хорошее начало, но он не смог повторить это снова. Он не может прицелиться без большого пальца, и теперь, когда у него есть повреждения, он не уверен, что хочет еще раз ломать пальцы. Ему нужно подумать об альтернативе. Изуку задается вопросом, было ли это тем, что сенсей планировал с этим занятием. Он бы не сказал, что это прошло мимо ушей. Это было действительно умно — учить Изуку так, как ему приходится учиться почти самому. Сенсей не предложил ничего, кроме рекомендаций и правил — мотивирующего наказания. Это почти игра. Игра, которую Изуку отчаянно не хочет провалить. Ему нужно адаптироваться, если он хочет избежать самоубийственных спринтов. Это был ад. И… что ж, есть небольшая часть его, которая хочет закончить игру сенсея только для того, чтобы произвести впечатление на своего замкнутого учителя. Сенсей видит в нем потенциал, он один из немногих взрослых в своей жизни, у кого это есть, поэтому он чертовски уверен, что тот оправдает ожидания мужчины. Изуку снова взбирается на одну из центральных колонн, сжимая поврежденные пальцы в кулак и потирая запястье. Адреналин от использования его причуды почти полностью заглушил боль, но он знает, что она есть. Он, честно говоря, не уверен, что делать дальше. Щелчок был его большим ходом — или самым большим ходом, который он мог сделать, не будучи дисквалифицированным. Подросток расслабляет пальцы, разводя их веером, чтобы осмотреть повреждения. Это был 100% Один за всех. Использование 100% не спасет его от этого. Он не мог просто нанести один хороший удар, и все было сделано, как с Нулевым указателем, и как он пытался сделать с Ному. Возможно… ему нужно использовать ограниченную силу причуды. Некоторую из нее. Что имел в виду Всемогущий, когда они разговаривали на пляже? Яйцо в микроволновке. Ему нужно было сварить яйцо, но не взорвать его. Он пытался использовать 5% от Один за всех. И это все еще причиняло боль, но не навредило ему полностью, как могло бы навредить использование полного покрытия. Это было близко, и он уверен, что если бы он использовал это чрезмерно, то в конечном итоге пострадал бы, и сенсей отменил бы это, но… Что, если он использовал 1%? Достаточно силы, чтобы он не был пятнадцатилетним тощим юнцом, бьющим кулаком по цементному столбу. Вопрос в том, будет ли достаточно 1%? Он мог так же легко сломать костяшки пальцев о цемент, как обычный подросток. Он никогда не был тем, кто бил предметы кулаками до появления своей причуды, но он видел, как люди ломали руки, ударяясь о стены и лица — Причуды нигде не было видно. Честно говоря, все могло пойти по-разному. Он мог либо найти компромисс, либо выбыть из игры, даже не используя «Один за всех». Но он знает, что не может просто стоять рядом. Не тогда, когда сенсей изучает его издалека, без сомнения придираясь ко всему, что он сделал. Он был слишком далеко, чтобы Изуку мог разглядеть выражение его лица, особенно из-за бинтов, прикрывающих его черты, но он все это время чувствовал на себе строгий взгляд своего учителя. Изуку смотрит на море цемента, отряхиваясь от своих мыслей, когда смотрит вниз на колонну, на которой стоял. Он расставляет ноги, сжимает руку в кулак, где активирует свою причуду. Трудно использовать всего 1% того, что может быть таким мощным, но он думает, что справляется. Он выдыхает, закрывает глаза всего на секунду, прежде чем заставить себя открыть их и уставиться на колонну. Он прищуривается, прежде чем нанести удар кулаком по верхушке колонны. В костяшках его пальцев расцветает боль, но это определенно не перелом. Это раздражение от удара. Он быстро снова сгибает пальцы, прежде чем пошатнуться и отпрыгнуть в сторону от рушащейся колонны. Это сработало. Колонна не так разрушена, как те, что были во время первой атаки, но она медленно разрушается. И он не пострадал. У Изуку не так много времени, чтобы радоваться, что ему удалось использовать лишь процент от своей причуды, не причинив вреда самому себе, потому что время все еще идет. Полчаса на самом деле не так уж много, если подумать. Он быстро бегает по спортзалу, ударяя кулаками по основаниям стоек. В воздухе больше бетонной пыли, чем чего-либо еще, и он спотыкался о разрушенные куски колонны по ходу движения, но он неуклонно продвигался вперед. Не так быстро, как он делал с начала, но прогресс есть прогресс. Он прошел добрую половину того, что осталось, прежде чем почувствовал боль в костяшках пальцев, пульсирующих от адреналина. Они все еще не были сломаны, но кровоточили. Он пробил кожу и знает, что еще пара ударов сломают их. Это его тело предупреждает его. Остановись, пока тебя не остановили. Он делает неровный вдох, вытирая кровь, покрывающую костяшки пальцев, о штаны спортивной формы. Он так рад, что у него в шкафчике есть запасная, потому что он не уверен, что подумали бы его друзья, если бы он появился в окровавленной одежде. «Мидория», — зовет сенсей от двери. Он все еще не двигался, но Изуку мог его видеть. «Статус?» «Ничего не сломано!» Изуку поморщился от того, как его голос стал выше: «просто… немного крови. Но я в порядке!» Воцаряется задумчивое молчание. Изуку боится, что сенсей сочтет его раненым и ему придется смириться с поражением, но его сенсею действительно нравится удивлять его, не так ли? «У тебя осталось десять минут». «У-у-у!» Оборо подбадривает из-за неподвижной фигуры сенсея: «У тебя получится! Давай, Изуку! Сделай это! Покажи ему, на что ты способен!» Очень хорошо, что сенсей не может видеть, как Изуку закатывает глаза от выходок Оборо. Ему не хотелось бы объяснять, почему он закатывал глаза, когда технически в спортзале их было только двое. Он умер бы, если бы сенсей подумал, что он закатывает их на него. Изуку заставляет себя вернуться мыслями к своей задаче. Он больше не может использовать свои руки, опасаясь, что они сломаются. Он мог бы, конечно, попытаться использовать свою недоминирующую руку, которая в настоящее время свободна от повреждений, но это сомнительно. Если он сделает неверное движение, все может быть кончено. Он не владеет двумя руками, но знает, что в крайнем случае может использовать противоположную руку. Это не проблема. Не стоит рисковать сломать ему руку, потому что он не привык драться ею. Он должен придерживаться того, что он знает. Что он видел. Его кулаки. Как будто не он годами наблюдал за тем, как бьёт Всемогущий. Как будто не он пробирался, спотыкаясь, как олененок, который учится стоять. Он сражается кулаками. Но… он не может. Он также не может рисковать, оказывая еще большее давление на свою доминирующую руку. Что же остается? … Его ноги. Он никогда по-настоящему не думал о том, чтобы использовать ноги в пылу тренировок или сражений. Всемогущий всегда использовал кулаки. Бить кулаками было легко; ногами — тем более. У него не было впечатляющего баланса. И он никогда не пытался направить «Один за всех» вниз. Но он должен. Его ноги сейчас были целы. Он мог достаточно хорошо пинать. К тому же, прямо сейчас это был его единственный вариант. Используй свои ноги или потерпи поражение. Итак, он делает. Он не проворен — совсем не похож на Айзаву-сенсея. Он видел, как этот человек грациозно скользил по воздуху, убирая злодеев и приземляясь с идеальной легкостью. Это было более чем впечатляюще. Возможно, он сможет потренироваться в рукопашном бою с этим человеком во время другого сеанса. Или начать изучать какой-нибудь вид боевых искусств… Изуку начинает неуверенный удар ногой. Он наносит удар всем телом, вплоть до ступни. Один за всех не дает отдачу от 1% до 2%, и он просто молится, чтобы все получилось так, как он хочет, вместо того, чтобы сломать ногу. Он чувствует, как его нога соприкасается со столбом. Он чувствует вспышку своей причуды, когда она пронзает его ногу и поглощает столб. Он не слышит хруста ломающихся костей и не чувствует нарастающей боли. Все рушится, когда он заставляет себя отвлечься от своей, казалось бы, невредимой ноги. Все рушится и падает, и это сработало! Он использовал свою ногу! Он смог ударить с Один за всех! Зал наполняют радостные возгласы, но Изуку мгновенно понимает, что это не сенсей. Изуку оглядывается на приветствия и видит, что Оборо выпрямился. На лице у него та же прищуренная ухмылка, руки вытянуты над головой. Его руки скрещиваются на плечах, а кулаки спрятаны за головой: «Ты молодец, милый!» Изуку сожалеет, что когда-либо позволял Оборо смотреть старые подборки мемов. Он издает смешок, прежде чем вернуться к своей задаче. Он почти закончил. Количество колонн медленно уменьшается. Он быстро пинает основание колонн. Каждая колонна трескается от его удара и медленно прогибается. Он действительно делает это. К тому времени, как он пинает последний стоящий столб, тот, что в центре, который он использовал в качестве своего наблюдательного пункта, он устал. Один за всех мигает, прежде чем ему удается выключить его. Усталость от тренировок обрушивается на него, как автобус. Он в ярости. Его пальцы болят, когда адреналин от завершения задания спадает, а костяшки пульсируют. Его рука покрыта засохшей кровью, но ему все равно, потому что он это сделал. Он играл в игру сенсея и выиграл! Ему требуется еще секунда, чтобы оценить себя, прежде чем он опускается на колени и прикладывает ладони к ступне. Макушка ноет от удара о бетон, но, кроме этого, руки и пальцев, он невредим. «Тебе это удалось». Изуку подпрыгивает от неожиданности при звуке голоса, переводя внимание туда, где за его плечом стоит сенсей, оценивая его на предмет травм. Его взгляд задерживается на сломанных пальцах и ранах на костяшках, прежде чем его взгляд опускается туда, где Изуку все еще прижимается к носку своего ботинка, чтобы облегчить боль от удара. «Что-нибудь сломано?» «Два пальца», — гордо говорит ему Изуку, и подождите — это что, проблеск улыбки за бинтами сенсея? Все прошло так быстро, что он думает, что это просто его мозг сыграл с ним злую шутку. «Все это просто раздражение от удара». «Покажи мне», — напевает сенсей, хотя Изуку не может отделаться от мысли, что он выглядит почти впечатленным. Он делает это, разводя пальцы веером, чтобы учитель мог оценить его травмы. Взгляд сенсея скользит по его рукам, задерживаясь на старых шрамах и травмах, которые он получил в младших классах, а также на попытке научиться всему самостоятельно. «А твоя нога?» Изуку моргает, прежде чем снять ботинок и носок. Верхняя часть его стопы покрыта такими синяками, что вы не поверите, но он шевелит пальцами ног и поворачивает лодыжку, прежде чем согнуть ногу, чтобы доказать, что она на самом деле не сломана. Сенсей, кажется, доволен этим, он едва заметно кивает. «Итак, ты чему-нибудь научился?» «Я умею бить!» Щебечет Изуку, надевая носок и туфлю обратно, прежде чем встать. «Я никогда раньше об этом не думал — но это сработало действительно хорошо! Все еще больно, но я думаю, мне просто нужен предмет поддержки, например, ботинки со стальным носком или что-нибудь еще с подкладкой; тогда я мог бы чередовать кулаки и ноги. ” «Ты молодец, Проблемный ребенок. Ты превзошел мои ожидания». Говорит ему сенсей, когда они бок о бок идут обратно к двери. Оборо все еще улыбается, как идиот, стоя у двери. «Сегодня ты добился хорошего прогресса, намного лучшего, чем я видел у тебя на занятиях. Ты смог изменить свою стратегию по ходу занятия. Это многообещающе. Ты все еще боишься?» «Да», — честно отвечает Изуку, потому что так оно и есть. Это мощно, и он только сейчас изучает верхушку айсберга. В этой причуде есть гораздо больше. «Но я становлюсь более уверенным в этом. Спасибо, сенсей». «Не благодари меня», — раздражается его учитель. «Мы будем продолжать работать, пока ты не почувствуешь уверенности в своей причуде. Это логичный страх, учитывая, как поздно проявилась твоя причуда и как мало у тебя поддерживаемой практики, но это тебе не поможет. Не позволяй страху управлять тобой. ” Не позволяй страху управлять тобой. У Изуку перехватывает дыхание, когда он вспоминает предыдущий вечер. Он понял это вчера, когда сидел лицом к лицу со своим другом-призраком. Он заставил себя расслабиться, размышляя в темноте о том, как установить связь, о которой он даже не подозревал, что прерывает. Он понял это вчера сам, но… слышать это от сенсея было по-другому. Это было по-другому от кого-то другого; от кого-то, кому он постепенно начинал доверять. Сейчас это звучало как хороший совет, а не как отчаянная попытка что-то сделать. «Не позволяй страху управлять мной …» Повторил Изуку себе под нос. «Хорошо». Он знает, что его сенсей слышит, как он бормочет себе под нос, по тому, как он слегка переминается на ходу, но не упоминает об этом. Они подходят к двери, останавливаются, когда Изуку хватает свою школьную сумку и колеблется, в то время как его призрачный друг идет рядом с ним, на губах призрака широкая ухмылка. Ухмылка, которую он отчаянно хочет задать. Вместо этого Изуку смотрит на беспорядок из обвалившегося бетона. Он молча сожалеет о том, что устроил такой беспорядок, но сенсей, кажется, не обеспокоен. «Я сделал это». Это просто поражает его сейчас, когда он выглядывает наружу. Он сделал это. Он закончил игру сенсея. Они все были сбиты с ног. Некоторые рассыпались на кусочки, а другие лежат кусками. Ничего не осталось, кроме него. «Ты сделал это», — сенсей кивает, почти с гордостью, — «Поздравляю, Проблемный ребенок. Тебе удалось повалить все колонны, не причинив существенного вреда своему телу. Всего за тридцать две минуты.» Да! Он сделал это. Урон не нанесен (или… по крайней мере, не больше разрешенного). Ни одна колонна не устояла. И он сделал все это чуть более чем за тридцать две.— «Тридцать две минуты?!» Изуку брызжет слюной. «Я потерпел неудачу?» Оборо хихикает позади него, согнувшись пополам от смеха. Он был почти готов развернуться и ударить его наотмашь. Сможет ли он направить свою причуду сквозь раздражение? Это была достаточно сильная эмоция, чтобы позволить себе проиграть, как на USJ? Изуку кажется, что он даже слышит, как сенсей приглушает смешок бинтами, закрывающими его лицо, и шарфом захвата тоже, но он не совсем уверен из-за своего побежденного чувства. Он потерпел неудачу. «Не унывай, Проблемный ребенок», — напевает его учитель почти поддразнивающим тоном, — «Это всего лишь двадцать самоубийственных спринтов». Изуку просто стонет, когда призрак рядом с ним начинает кудахтать. «А теперь иди. Тебя ждет Исцеляющая девочка. Не жди, что она полностью тебя вылечит, только сломанные пальцы, понял? Больше не полагайся на старую леди в исцелении всех травм, нанесенных самому себе. ” «Да, сенсей», — вздыхает Изуку, глядя на своего учителя с легкой улыбкой.