Хранитель любви

В дистрикте номер 12 наступил вечер. Китнисс сидела в детской, в которой уже засыпал их с Питом маленький сын Рай. Он был очень похож на отца, только вот глаза ему достались мамины. Ему было три, а его мать не могла поверить, что всё это правда. Что у неё есть семья, она любит и любима, у неё двое прекрасных детей, она счастлива. А ведь раньше она считала для себя это невозможным. Конечно, ужасы революции и смерть Прим навсегда останутся с ней, она часто просыпается от кошмаров, в которых видит погибшую сестру, Руту и Цинну, но переживая эти кошмары снова и снова, она понимает какой ценой досталось ей её счастье и бережёт его, как зеницу ока. Малыш наконец-то заснул под колыбельную матери. Китнисс поцеловала его в лоб, выключила ночник и вышла из комнаты. Она прошла на кухню, где за барным обеденным столом сидели Пит и их дочь Уиллоу, на столе стояли три кружки остывающего чая и гора сырных булочек. Пит с дочкой что-то рисовали. — Папа, ну как ты не понимаешь, сейчас на лугу нет жёлтых одуванчиков! — шестилетняя девочка по-детски разводила руками. — Уиллоу, но мы же рисуем их, поэтому они могут быть на картине! — Папа, ну ты же на картине нарисовал наш луг, поэтому их не может быть! — она снова развела руками. Китнисс смотрела на неё и улыбалась. Их девочка, когда-то исцелившая до конца своих родителей. Темноволосое кудрявое чудо с голубыми глазами. Вечно улыбающаяся, не знающая забот, но одновременно всё понимающая. Умная и талантливая. Одним словом, их маленьких ангел, которого они могли потерять, если бы не… — Я думаю, что папа прав, вы же рисуете луг, он не обязательно должен быть таким, какой он есть на самом деле. — улыбнулась Китнисс, наливая кипяток в чашку. — Но он же такой же, как у нас! — Я нарисовал его, потому что он мне нравится таким в мае. А сейчас только начало весны. — Папа, а можно мне нарисовать синенькие цветочки? — Конечно можно, солнышко! Китнисс смотрела на них, попивая чай и улыбалась. У Уиллоу сейчас был тот самый возраст, когда она познаёт окружающий мир и смотрит на всё восхищёнными глазами. За ней было интересно наблюдать. — Солнышко, а ты сделала уроки? — Мама, а нам ничего не задавали. — помотала головой дочка. Когда рисунок был готов, Китнисс залюбовалась на неё. Какие они у неё молодцы. — Надо повесить в рамку. — сказала она. — Обязательно. — сказал Пит. Уиллоу захлопала в ладоши. — Кстати, Китнисс, мне звонила Крессида. Завтра она, Гейл, Джоанна, Финники старший и младший и Энни приезжают к нам. — Ура! Финник приедет! — завизжала Уиллоу. Финник-младший, как выяснилось впоследствии, был на полгода младше дочери Пита и Китнисс и был её другом по детским играм, когда его родители навещали родителей девочки. — Зачем? — оцепенела и подняла брови Китнисс. — Милая, тебе не пора спать? — повернулся Пит, обращаясь к дочери. Он явно не хотел говорить о причине визита гостей при ней. — Ну, папа, ты сам говорил, что время детское! — возмутилась девочка. — Тебе завтра в школу. — дочь нахмурила брови. — Если ты пойдёшь спасть, то в выходные будем печь твои любимые эклеры с кремом. — А я тебе почитаю твою любимую сказку! — добавила Китнисс, понимая, что дочь надо уложить спать, а потом им предстоит серьёзный разговор. — А можно сказка будет длинная, а крем будет шоколадным, а есть эклеры мы будем вместе с какао. — Вот ты маленькая сластёна! — засмеялся Пит. Девочка встала из-за стола, поцеловала в щёчку отца, на бегу обняла мать, которая взяла её на руки и пошла с ней на второй этаж читать сказку. Читать долго не пришлось. Уиллоу выбрала самую длинную сказку, но на второй странице уснула. Китнисс засмеялась, поцеловала её в лоб и спустилась на первых этаж. Пит только что помыл посуду. — Зачем они приезжают? — спросила Китнисс, скрестив руки на груди. — Китнисс… — начал Пит, поворачиваясь к ней лицом. — Уиллоу спит? — Да. — кивнула девушка. — Китнисс… Тут такое дело… В общем месяц назад я попросил Крессиду об одной услуге… Она касается Уиллоу… — Какой услуге? — выжидающе спросила Китнисс. — Китнисс, я хочу знать, кто вернул нам нашу дочь! — быстро выговорил Пит. От неожиданности Китнисс облокотилась на столешницу. На неё сразу навалились воспоминания шестилетней давности. Она и Пит только начали жить вместе. Несмотря на то, что они оба чётко осознали, что любят друг друга, на них сказывался отпечаток и груз революции. Кошмары мучили их обоих каждую ночь. В своих снах Китнисс снова видела смерть своей сестры и ни в чём неповинных детей, а Питу каждую ночь казалось, что у него снова случился приступ охмора, и он в таком состоянии душит Китнисс. Днём же у Китнисс часто случались истерики, а Пит боялся новых приступов. Но, к счастью, с тех пор, как они вернулись домов у него было всего три приступа, и они были в течение первых трёх недель, а потом они исчезли. И не возвращались до сих пор. Полтора года спустя врачи были потрясены результатами его анализов, так как это были анализы совершенно здорового человека. У него даже была исключена возможность рецидива. Пит и Китнисс были удивлены, но особо допытываться, как это случилось, не стали. Им было не до этого… Однажды вечером шесть лет назад, когда пара только поужинала и лежала на диване, читая в обнимку книгу, у них дома раздался звонок в дверь. Молодые люди подумали сначала, что это Хеймитч, но он бы вошёл без звонка, который тем временем звонил настойчивее. Китнисс открыла дверь и вскрикнула. На пороге лежала маленькая девочка, а на её одеяльце была прикреплена записка. Китнисс, не думая, взяла её на руки, и закрыла дверь. — Пит! — позвала она. — Смотри. Пит удивлённо смотрел сначала на Китнисс, потом переводил глаза на девочку. — Китнисс, откуда здесь ребёнок? — Я нашла её на нашем пороге. — прошептала Китнисс. Она открыла лицо крохи. Она крепко спала, причмокивая маленькими губками. Пит встал и подошёл к ней. — Смотри, тут записка. — сказал парень, разворачивая бумагу. В ней было только три слова: «Это ваша дочь». Без подписи. Почерк был им незнаком. — Чтобы это могло значить? — задумчиво сказал Пит. Сказать, что у них обоих был шок — ничего не сказать. — Этого не может быть. — прошептала Китнисс. Её тело оцепенело. Эта девочка не могла быть их дочерью. Просто не могла. Она не была беременна. Пока Китнисс стояла в оцепенении (удивительно, как не уронила ребёнка) и в своих мыслях, а Пит внимательно рассматривал записку, малышка проснулась и заплакала. Вдруг взгляд Китнисс остановился на ней, и она ахнула и пошатнулась, что Пит быстро забрал у неё ребёнка. — У неё твои глаза, Пит! — она со стоном села на табурет. Парень тоже посмотрел на девочку. На него смотрели два маленьких глаза, так похожие на его собственные. Он посмотрел на её личико. — Боже, Китнисс, да она вылитая ты! — Китнисс резко встала и посмотрела на неё. Да, так и есть. — Я ничего не понимаю! — вдруг закричала она. Пит понял, она на грани истерики. — Как такое может быть? Пит пожал плечами. Его самого сейчас мучил этот вопрос, хотя сейчас его больше занимал ребёнок. — Я не была беременна. Этого не может быть. Ведь это правда? Правда? Я ведь не была беременна, ведь так? Я же должна была её рожать. Но я не её рожала. Я же не окончательно сошла с ума. Да, у меня есть проблемы, но не до такой же степени. Правда? — Китнисс металась от раковины к плите и обратно, вдруг она обернулась к Питу. В её глазах стояли слёзы, она задавала вопросы ему. — А потом, — продолжала она. — у меня должно было бы быть молоко, а у меня… — тут она осеклась и быстро пошла в спальню. Пит последовал за ней. Китнисс сидела на кровати, смотря в одну точку. По щекам текли слёзы. — Китнисс, — с девочкой на руках начал успокаивать Пит. — Мы обязательно во всём разберёмся, я клянусь тебе, может, это какой-нибудь жестокий эксперимент Капитолия, может взяли твой и мой генетический материал и… — Нет! — резко сказала Китнисс. — Этого не было точно. Я знаю. Пит, кажется, у меня было молоко. И тогда Китнисс поведала странный случай, произошедший с ней в дистрикте 13, когда Пит был изолирован от неё из-за охмора. В один из бесконечных дней, проведённых там, она проснулась на кушетке, вся в бинтах и кровотечением, как после родов. Это показалась ей очень странным, хотя они уверяли её, что Пит снова напал на неё, и она неудачно отлетела в стеклянную стену, поранилась и получила множественные ушибы, поэтому у неё всё болит внутри, и множество отёков. Ей и тогда показалось это объяснение неубедительным. Голос врачей так и сквозил ложью, но ей было так плохо и морально, и физически, что она приняла эту версию. Но она стала ещё менее правдоподобной, когда она заметила, что из груди течёт вода. Врачи от неё отмахнулись, сказали, что она простудилась, и прописали ей какие-то таблетки. Но полностью вода не прошла. Пит слушал её рассказ, и его брови поднимались вверх. Получается, что он уже несколько месяцев назад стал отцом? И матерью его ребёнка стала его любимая Китнисс. Получается, сбылась его мечта. Далёкая, потаённая. Он посмотрел на девочку, которую он всё ещё держал. Ну, надо же копия его любимой с его глазами. Ай да, Китнисс! Как бы она не говорила, что не будет рожать детей, получается, она оставила её, а ведь могла этого не делать, у неё мама врач. От этой мысли Питу стало не по себе. Главное теперь, чтобы Китнисс согласилась оставить её сейчас. Китнисс как будто прочитала её мысли. — Ты боишься, что я откажусь от неё? — спросила она, строго посмотрев на него. — Мы можем сделать анализ ДНК. Их делают в Капитолии. — предложил Пит. — Я не хочу везти её в Капитолий! — резко сказала Китнисс и закрыла лицо руками. — Почему я ничего не помню! — Я проверю, делают ли у нас в дистрикте. — пообещал Пит. — Дай мне её. — вдруг робко попросила Китнисс. Пит аккуратно положил малышку на её протянутые руки. Она прижала ей к себе, он, несмотря на протез, сел на корточки рядом с ней. — Ты красавица! — улыбнулась молодая женщина, открывая её лицо. Девчушка смотрела на неё серьёзным взглядом глазами отца. — Пит, что мы будем делать? — спросила Китнисс, уткнувшись Питу в плечо. До неё только сейчас стало доходить, что она стала мамой. Главный страх её жизни… Исполнился… Или нет? Нет. Её главным страхом было то, что её ребёнка выберут на жатве и убьют на Голодных играх. Но теперь их нет. А она чувствует… потаённую радость. Получается, что эта была её далёкая мечта, которую она выкидывала из сознания много лет? Китнисс сама не понимала, что с ней происходит. — Любить её, оберегать и воспитывать. — прошептал ей на ухо Пит. — Только мне нужно быть вдвойне осторожным. Вдруг у меня снова будет приступ… — Не говори так! — сказала, приложив палец к его губам. — Я не об этом. Я даже не знаю, как её кормить, молока, наверное, у меня уже не будет… Если это было оно… Они мне давали что-то, и я не знаю, как это отразится на ней… А потом… посмотри, какая она худенькая, у женщин, которые приходили к моей матери, такие дети часто умирали… — с её щеки скатилась слеза. — Китнисс, послушай меня, — он взял её лицо в свои ладони. — Я думаю, что тебе и малышке нужно пройти обследование. Там же мы сделаем анализ ДНК, на всякий случай, хотя я уверен на 99%, что она наша, а ты спросишь их про молоко, и что можно ей дать. Завтра пойдём в больницу. Китнисс спорить не стала. По приказу Капитолия первым делом построили здания первой необходимости. Одним из таких зданий стала городская больница, так как миссис Эвердин уехала. Они бы ещё долго сидели так, если бы к ним в спальню не вбежал Хеймитч. Трезвый, злой и взволнованный. — Вы совсем с ума сошли? Почему не откликаетесь? Я уж подумал, что у парня случился приступ, и он душат тебя, Солнышко, где-нибудь в лесу… — он осёкся, увидев младенца на руках у пары. — Чей это ребёнок? — Хеймитч, тут такое дело, но выходит, что наш! — улыбнулся Пит, следя за его реакцией. Такой же взгляд был и у Китнисс. Бывший ментор поднял брови, ничего не сказал и вышел из спальни. Молодые люди с ребёнком на руках последовали за ним. Хеймитч спустился на кухню, достал из шкафчика спрятанный самогон («Боже, у него и тут заначка» — подумали хозяева) и один стакан, налил, уселся в кресло, и, взяв самогон, спросил: — И когда это вы умудрились ребёночком обзавестись, а мне ни словечка не сказали? Молодые люди рассказали всё, что происходило тут и в дистрикте 13. — Да уж! — протянул Хеймитч, так и не опустошивший стакан. — Знаете, я, конечно, мог бы поклясться, что не видел тебя беременной, Солнышко, но уже не могу, после твоей истории мне самому кажется это странно, хотя раньше не казалось, дело в том, что один раз я тоже так проснулся в тринадцатом дистрикте, ничего не помня. Мне сказали, что я напился до такого состояния, но там был сухой закон, я, конечно, пытался его нарушить, только чем? А ещё меня потом не тянуло на спиртное. Может быть, ты тогда родила её. — он кивнул на малышку. — Хотя, а как объяснить, что никто не заметил, что ты беременна в течение 9 месяцев? — он задумался. — Не знаю. — потом усмехнулся: — а я думал, что мою новость ничего не затмит, но вы с этим прекрасно справились ребята. — А что случилось? — удивилась молодая пара. — Плутарха осудили пожизненно, а его жену — условно. Китнисс и Пит переглянулись. — Но почему? — А кто вам правду скажет. Я теперь в политические дела не лезу и вам не советую, а теперь, похоже, у вас и так забот будет хватать. — он поднял стакан. — Молодые родители, за вас! — и опустошил стакан. Первая ночь Уиллоу дома прошла беспокойно. Нет, она не плакала, в этом смысле она была спокойным ребёнком. Беспокойно, для её родителей. Как и предполагала Китнисс, девочка была болезненно худенькая и маленькая. Это очень беспокоило новоиспечённых родителей. Ночью же они положили её между собой, и Китнисс не спала почти всю ночь, боясь нечаянно раздавить её. В 5 утра они были уже в больнице. Врачи, увидев победителей голодных игр с ребёнком на руках, пропускали их без очереди. Когда молодые люди объяснили ситуацию, у них тут же взяли ДНК и отправили в три независимые лаборатории, чтобы избежать ошибок. Малышка, как ни странно, оказалась почти здоровой, ей нужно было только набрать в весе и окрепнуть. Ей было примерно 4 месяца. Обследование Китнисс дало шокирующие результаты. Да, она действительно была беременна и рожала. Девушка долго осознавала услышанное. Да, она предполагала это вчера, но одно дело предполагать, а другое иметь на руках медицинское заключение. Также её анализы показали, что она принимала вещество, которое подавляло выработку молока, но к счастью, токсикация была небольшая, и оно полностью не ушло. Ей выписали таблетки для его стимуляции, сказали, что через неделю она может попробовать покормить девочку. Через несколько недель пришли результаты экспертизы. Все три теста подтвердили: родители девочки — Китнисс Эвердин и Пит Мелларк. — Ну, что я могу сказать? Поздравляю. — сказал Хеймитч, смотря на бумажку. Китнисс и Пит вздохнули с облегчением. Единственный вопрос, который остался нерешённым, кто вернул Уиллоу (а к тому моменту родители выбрали ей это имя) её родителям. Но долго разбираться они не стали. Им было не до этого… Им нужно было воспитывать дочь и оберегать семью. Пит очень боялся, что Китнисс не полюбит их дочь и в один прекрасный день передумает, а у него самого случится приступ. Но его опасения оказались напрасны. Китнисс полюбила девочку всем сердцем, а его приступы не возвращались… И уже прошло шесть лет, Уиллоу уже ходит во второй класс, у них уже появился второй ребёнок, а Пит неожиданно поднял эту тему. Китнисс не была к этому готова. — Зачем тебе это? — прошептала она. — Китнисс, послушай, несмотря на наше счастье, эта тайна не даёт мне покоя. Я хочу знать, кто это. Мы имеем на это право. Неужели тебе не интересно? Мы бы хоть поблагодарили того, кто это сделал. — Интересно. Но больше я хочу знать, зачем и кто её у нас украл, и почему мы ничего не помним ни о моих родах, ни о моей беременности. — Почему я догадываюсь. Ты была сойкой-пересмешницей, и им не был выгоден наш ребёнок. — горько усмехнулся Пит. — Но это же жестоко! — вскрикнула Китнисс. — Да, жестоко, но кто с этим спорит? Мы были марионетками в руках сначала Капитолия, а потом тринадцатого. Китнисс кивнула, она и сама часто приходила к тому же выводу. Ну хорошо, хотя бы, что «Голодных игр» больше нет… — А об остальном… Я тоже хочу это знать. Но думаю, что это между собой всё связано. И подумал, что лучше начать с того, кто вернул нам её. — Какие у тебя есть предположения? — немного успокоившись, сказала Китнисс. — Никаких предположений у меня нет. Единственное, что я понимаю, что этот человек был в дистрикте 13 и знал о существовании Уиллоу. — Но почему этот кто-то ничего не сказал нам, не объявился и принёс Уиллоу только через 4 месяца? Сжалились над нами, или замучила совесть? — зло бросила Китнисс. — Я не знаю, поэтому попросил Крессиду помочь. Она мне сразу сказала, что это будет непросто, но ты же её знаешь, если ей надо и это что-то, что представляет интерес для неё, она будет копать до последнего. И вот сегодня днём она мне позвонила и сказала, что кое-что нашла, но это каким-то образом касается и Гейла с Финником, и они согласились приехать сюда. Финник сказал, что согласен приехать только с семьёй. А Гейл… Ты сможешь?.. — Смогу. — тихо, показывая головой, что эта тема закрыта. Они не видели его и не общались все эти шесть лет, Китнисс не могла простить ему возможную вину в гибели её любимой сестры. Единственного человека, о любви к которому, Китнисс могла сказать открыто. Боль о её смерти, несмотря на семейное счастье, все равно живёт в ней и будет занимать какую-то часть души всегда. — А зачем приезжает Джоанна? — Этого я не знаю. Наверное, за компанию. Финник говорил, что слышал, что они с Джоанной работают в одном отделе. — С Джоанной они виделись и общались довольно часто. Звонки, письма, открытки и её неожиданные визиты каждые полгода на две недели в дистрикт 12 стали неотъемлемой частью их жизни. В первый раз она приехала через месяц после того, как им вернули Уиллоу. Китнисс и Пит тогда надолго запомнили её визит. Она поселилась у Хеймитча, её совершенно не смущало состояние ни дома, ни его хозяина. Когда ей сказали, что Китнисс и Пит вместе, она лишь хмыкнула: «Хеймитч, для тебя это новость? По-моему, это было очевидно с Квартальной бойни». А вот на Уиллоу она отреагировала более чем странно. Когда ей рассказали про неё, у неё случился приступ смеха, и три часа, когда она проходила мимо Китнисс или Пита повторяла: «Ну, вы даёте!» и крутила у виска. Но потом искренне полюбила девочку на свой манер и присылала ей часто сладости из седьмого и разные подарки, которые не всегда одобряли её родители. Ещё она приезжала на каждые Рождественские каникулы, кроме последнего раза… написала, что у неё завал на работе и… пропала. От неё только шли сладости для Уиллоу, но в них не было больше писем. Это настораживало. — Китнисс, посмотри на меня, — сказал Пит, присаживаясь на корточки, — всё будет хорошо, я обещаю тебе! — сказал он и поцеловал её. Обычная фраза, но для Китнисс она была всегда спасательным кругом. — Знаю. — сквозь поцелуй ответила она. — Ещё я позвал Хеймитча, Эфии, Дейли и Бена. — Скажи сразу, что позвали весь дистрикт. — Только самых близких. — сказал Пит, стал и взял её на руки и понёс в спальню.