Сompilation de favoris

Теннис, кажется, жил с Сашей почти всю жизнь. Сам Пётр был одним из популярных тренеров, и, конечно, как только сыну исполнилось четыре, мужчина отвёл Сашу на проффесиональный кружок, им управлял старый знакомый Романова старшего, Святогор, они еще в Университете познакомились, и с тех пор не переставали общаться, вместе ходили на рыбалку, конечно беря с собою малыша, ибо на нянь было страшно положиться, а мать сбежала, как только родила, в свою родную Латвию, а Пётр и не собирался искать её, ушла и ушла, не насильно же он будет с ребёнком держать женщину. Как только Сашенька пошёл в школу, требования увеличились, как и дела, а к старшим классам становилось все хуже, все труднее. Времени свободного почти не было, и школа, и теннис, и подготовка к ЕГЭ. Общим счётом, был ужастно занятым. Не гулял, друзей почти не было, да и ему они особо и не сдались. Был только один, и того хватало. Друг детства. Они жили в одном районе и однажды в парке встретились, начали играть вместе, а что Петру, что родителям Кости было хорошо, хоть один друг и хорошо, родители порядочные, а большего не нужно. К сегодняшнему времени дружба их длилась около тринадцати лет и Саша с Костей ни разу не жаловались. Как инь и янь дополняли друг друга, могли довериться друг дружке, решали все проблемы вместе и как последние сплетницы обсуждали новое платье одноклассницы.Да даже друг дружку просвещали в дела амурные, ведь не даром-то дружат. И, к удивлению, оба были влюблены, но совершенно в разых парней. Вспоминая слова про их баланс в дружбе невольно думаешь, насколько они разные, и с каждым разом удивляешься, как еще дружат. Константин предпочитал спорт, пельмени с брюнетов-туберкулёзников, а Романов малоподвижный образ жизни, итальянскую кухню и спортивных блондинов. Хотя бы ориентация была одна, и осуждений никаких не было. Узнали оба об этом совершенно случайно, когда со всем классом играли в «Я некогда не…», и на вопросе про экстремистские наклонности, одна восьмая класса подняли руки, а именно четыре человека, и Саша с Костей потом обсуждали, как именно поняли, кто привлекает. Сошлись на мнениях, что они все еще слишком противоположные. После того инцидента прошло много времени и друзья натерпелись. То Костя ахал и охал от протрясающей худющей фигуры Юры, пока Романов хлопал себя по лицу, проклиная этого же Юру за существование. То Саша со слюнками у рта показывал своего одногруппника в теннис, утверждая, что готов под него лечь, пока Уралов раздражённо закатывал глаза, вспоминая об этом «Возлюбленном» своего друга. Парни несколько раз пересекались, когда Костя хотел забрать Романова с тренировок и вместе пойти домой, постепенно слушая про ужастную жизнь и сам выговаривась Саше. Тогда этот Московский, такая была фамилия у объекта воздыхания, немного задержал брюнета (так как Московский был капитаном команды), дабы именно для Романова, обьяснить, как отражать удар по-Московски. Этот лицемер хотел, чтобы все делали как лидер, только по его воле, и эта тренировка не стала исключением. Конечно, через других участников команды Костя прознал об этом и еще более возмущённо стал дожидаться друга, а через минут десять, когда Александр все же пришёл, еле ковыляя ногами, Капитан ходил на ним чуть ли не хвостом, довольно улыбаясь. Конечно, Уралов не мог позволить такую наглость со стороны Московского, и потому начался конфликт, котороый со словесного перерос в драку, только почти все команды к ночи ушли, и пришлось разнимать их двоих только бедному Сашеньке, на глазах у которого два дорогих ему человека дрались. Потом то Косте заклеивал в школьном медпункте синяки, то Мише до занятий в радевалке обрабатывал рану у виска и многочисленные гематомы. В общем говоря, у Московского с Ураловым не заладилось все с самого начала. *** Ближе к Июлю, Саша наконец-то по божески отдыхал от школы и ходил только на тренировки, и то с большим удовольствием, ибо там был жив и невредим его «Мишенька», который в некоторые моменты от жары на улице снимал и форму, оставаясь в одной майке, от чего голова кружилась, а ракетка была неуправляема, словно ее кто-то умножил, и теперь пойми, какая не фантомная и в самом деле настоящая. Приближались летние соревнования и стоило бы все сильнее готовиться, но Романов в последнее время просто не мог выбить Мишу из головы. Это не был тот слепой период восхищённой влюблённости, а уже полноценная, страшная и всепоглощающая любовь, с которой невозможно было что-либо сделать. Когда Саша шёл в магазин, в голове был их командир, когда кушал суп, заботливо приготовленный папенькой, в голове был Московский, когда просто лежал, дуая о своём бытие, будто рядом лежал и сам Миша, все еще не выходя из головы юноши, словно там и поселился. Было время соревнований и пришлось с такой набитой головой выступать. Их комнанда выступала первыми и было довольно трудно сконцентрироваться, так что почти все попытки хоть как-то отразить атаку оканчивалась провалом, а ноги словно становились ватными. Хватит думать о московском, пора действовать, или этот московский потому отжарит как следует и вообще не в сексуальном плане. Такой ультиматум был поставлен в середине игры и совсем скоро все вернулось в норму, подачи отражались хорошо, но не всегда. Все же этому московскому подонку надо было хоть как-то подпортить игру, но все вышло хорошо. Ничья, чему в некой степени был рад и Саша. Через несколько недель после соревнований и страшного мозгового штурма с мыслями о Капитане, Романов твёрдо решил, что в ближайшие дни расскажет о своей влюблённости, что и сделал, спустя день. —Миш, я. Останься пожалуйста после тренировки, мне нужно тебе о кое-чем важном сказать. —пробуя уравновесить дыхание и чувствуя, как потеют ладошки. К удивлению, Московский согласился, мило хмыкнув и уйдя. Через несколько часов настал конец тренировки и почти все ушли из раздевалки, остались только они. —Ну так, что ты хотел сказать? —Немного свесив голову налево, спросил Михаил, сев немного поближе и улыбнувшись своей очаровательной-привычной улыбкой Саше, от чего второй заметно покраснел, и взгляд перевёл на пол, чувствуя, как подрагивают руки, ноги, и все тело в принципе. Что ж, пути дальше нет. —Миш, я. Это скрывал от тебя, это и понятно, но в последнее время все стало так плохо, что оно мешает мне жить и играть. Я. Люблю тебя, около года, твои прекрасные пшеничные волосы, переливающиеся на свету словно настоящее, самое яркое золото, твои голубые, словно небо в летней Москве, куда ты ездишь довольно часто, твоё тело, выкованное словно Микеланджело из самого эксклюзивного мрамора, твой монументальный величественный стан и, конечно, твоя душа. Твой настойчивый, уверенный и своенравный характер, твои шутки, пробирающие до костей и тыой позитив, заражающий все вокруг смыслом бренной жизни. Я люблю тебя, что из головы выкинуть не могу, все время думаю, думаю и думаю о тебе, словно в голове моей поселился. Мне невероятно тяжело уже прятать влюблённые взгляды и молчать насчёт этого, пока сердце внутри горит и неумолимо просит рассказать тебе. Прости, если я теперь как-то выгляжу странно, если я теперь тебе противен, но скрывать просто невозможно. —Обречённо выдыхая и ждя ответную тираду. Но ее не последовало. Московский просто ошарашено смотрел на брюнета, а потом, когда Саша уже собрался уходить, обречённо встав, Михаил быстро встрепенулся и буквально со скоростью света усадил Романова обратно, сразу же затягивая в глубокий, полный любаи и страсти поцелуй, от чего у Александра хемля ушла из-под ног. Миша. Его возлюбленный. Целует его. Ответ не заставил долго ждать и брюнет ответил на поцелуй, закидывая руки на плечи Московского, закрепляя их замком и усаживаясь удобнее почти на коленки к капитану, воздуха быстро стало не хватать и пришлось отстраниться, учащённо вдыхая такой нужный сейчас воздух. —Полагаю это да? — вопросительно поднимая бровь. –Правильно полагаешь, Сашенька.