Сказ о Царевне Иоанне и Сером волке

Девушка в изумлении расширила глаза, пытаясь сморгнуть с густых ресниц представшее перед ней видение. – Них-х€р@ себе настоечка из молодильных яблок... Серый, ты что-ли? На месте преданного мохнатого друга, в серебряной дымке вечернего полумрака стоял рослый мужчина. Да с таким видом, будто лицезрение всякого дерьма входило в его обычный распорядок дня. Впрочем, с момента отбытия из тридевятого царства так оно и было... – Я. – глухо отозвался он. Из звериного в нём остался только жёсткий хвост да пара острых ушей. Ну и, пожалуй, одежда. Точнее полное её отсутствие. "Волк" окинул равнодушным взглядом длинный деревянный стол, на котором блистали роскошью всевозможные явства, столь любезно предоставленные скатертью-самобранкой. Задержал глаза на жаренной курице и фыркнул, размеренным шагом двинувшись к креслу, на котором сейчас восседала Царевна Иоанна. Его личный геморрой последних двух месяцев жизни. «Геморрой» недоверчиво покосилась, сведя густые брови к переносице. Она вжалась в мягкую спинку импровизированного трона, но при этом умудрилась сохранить привычный горделивый стан; С приподнятой головой и безупречной осанкой, предельно ясно отражающей всю суть своенравной наследницы престола. – Не верю. Докажи! – в приказном тоне заявила Иоанна, откинув с груди тяжёлую косу. Мужчина остановился. Тяжело вздохнул и призадумался. В размышлениях почесал затылок, немного оттянув пальцами свои отросшие, серые, будто выцветшие на солнце, пряди. Затем сложил руки на животе и промолвил : – Две недели назад, когда мы остановились переночевать в избушке Бабы-Яги, ты поддалась соблазну, едва не украв старухину ступу. А она тебя за это... – Всё-всё-всё!! Верю, убедил! – поспешила перебить девица, активно замахав руками. – То-то, рыжая. – Сам ты рыжий! Ну сколько можно?! Это русый, слепошара! Волк вопросительно изогнул бровь. Внутри щекотало странное чувство, назойливое, похожее на пшеничный колосок. Царевну что, совсем не смущает его обнаженный вид? Если он хоть что-то смыслит в этих человеческих приблудах, то сейчас выглядит, мягко говоря, откровенно. Тогда почему на её лице застыло каменное выражение? Иоанна резко встала. Мужчина напрягся. Что-то определенно идёт не так... По заморскому ковру медленно, будто растягивая момент, зашаркали красные сапожки. Рыжая бестия смотрела неотрывно, изучающе. Вышагивала, вальяжно покачивая бедрами и наблюдая за реакцией. Под пристальным взглядом изумрудной бездны даже собственное дыхание казалось излишне громким, не то что бешеный стук, что в груди откликался гулом сотни барабанов. Волк крепко зажмурился, стараясь не поддаться первому порыву. – Что, нравится? – насмешливый голос прозвучал слишком близко, отчего мужчина дернулся, мгновенно распахнув веки. Он шумно сглотнул, не в силах оторваться от лицезрения картины, граничащей с реальностью и воистину сказочным сном; Прелестница стояла почти вплотную. Их разделяло не больше шага, руку протяни – уже в объятьях. Её хитрый прищур будоражил, очаровывал, беспардонно и окончательно пленял. Кружил голову, в сладостном томлении пульсируя в висках. – Серый, а почему ты... такой? Волк что-то буркнул себе под нос и хмыкнул, смерив Иоанну многозначительным взглядом. – Думала, что за яблочками этими гоняются только ради вечной молодости? – А за чем ещё то? – Дурёха ты, а не царевна... – Не бузи! Расскажи нормально. Загнанный хищник не знал, куда деть глаза. Они всё цеплялись за льняную рубаху с красным пояском, аккуратную россыпь веснушек, выступающие женские ключицы... Чёрт возьми, да что с ним творится?! Собравшись, мужчина пару раз кашлянул и выдал : – Они способны воплотить в жизнь одно из твоих сокровенных желаний. Но только на одну-единственную ночь. – Всего-то одно? – Иоанна недовольно надула розовые губы, отчего стала походить на вредного ребёнка. Волк посчитал это сравнение забавным. – Ну ладно, одно так одно. Снова этот взгляд. Там шелестят ветви густого леса, которые вот-вот будут охвачены искрами танцующего огня. И тут девичье прикосновение пожаром вспыхнуло на коже. Серый аж отпрянул, явно не ожидавший такого развития событий. Он чуть не споткнулся о табуретку, едва успев осесть на краю стола. – Какие мы, оказывается, стеснительные... А ведь кто-то кличет тебя страшным зверем. – протянула искусительница, снова оказавшись совсем-совсем рядом. В таком положении разница в их росте стала совершенно незаметна. Иоанна принялась блуждать руками по мужской, лихорадочно вздымающейся груди. Её ладони скользили по нагим плечам, оглаживали живот, лишь мимолетно задевая возбуждённую плоть. Дразнила, будто издеваясь. Девушка властно приподняла чужой подбородок, заглядывая в растерянные глаза. Она совершенно не скрывает, что упивается своей вседозволенностью. Жар от прикосновений дурманил, раскаленным железом оседая в паху. Волк даже близко не понимал, как ему следует реагировать, но тело говорило само за себя, выло, отзываясь на ласку. – Чего же ты ждёшь, Серый? Я ведь не одна вкусила молодильных яблок. – Может, скинешь одежду? Не хочу рвать, больно добротно сделана... Царевна рассмеялась. В зелёной бездне сверкнул недобрый огонёк. Она медленно наклонилась к волчьему уху, легонько дунула в него и тихо-тихо прошептала : – А ты попробуй сам. Или слабо? Не мешкая, мужчина обхватил обеими руками загорелые щеки и буквально впился в бархатные губы, не стесняясь своих белоснежных клыков. Он блаженно прикрыл глаза, страстно углубляясь, продлевая медовый поцелуй. У него кружится голова, Серый чувствует, как растворяется в водовороте нахлынувших чувств. Иоанна же не теряет инициативу, настойчиво заполняет собой всё пространство, скользит языком по нёбу и наваливается сверху, вдавливая в поверхность стола. Волк посчитал, что его не устраивает такое положение дел. Он опрокинул на пол несколько тарелок с салатами, освобождая место, и приобняв прелестницу за талию, притянул ближе. Немного извернулся – и всё, теперь девушка под ним. – А я думала, что ездить верхом – моя привилегия. – сбивчиво промолвила царевна, пытаясь выровнять дыхание. – Со временем меняются даже горы. Звериные глаза светились, подобно золотой глазури, что покрыта рябью восходящей луны. Они переливаются, пронзая густые тени своей ослепительной желтизной. Там лучилось то далёкое солнце, которое бликами играет на утренних росинках. И погружаясь в них, Иоанна чувствует, насколько катастрофически ей не хватает воздуха. Она утопает в этом невыносимом, жгучем зное, что разливается по горлу и сушит изнутри. Поэтому цепляется за крепкую шею, подтягивается и снова завлекает в долгий поцелуй. Такой пьянящий, немного грубоватый, напористый. Как спасительный глоток свежести в затхлой жаре пустыни. А Серый всё возится с красным поясом. Нетерпеливо покусывает чужие губы, ставшие алыми, будто созревший запретный плод. Сочный, невероятно сладкий в своём греховном искушении. Наконец дурацкая ткань поддалась. Упала безвольной тряпочкой, оставшись валяться где-то под ногами. Одним рывком были стянуты женские штаны, а затем девица помогла со снятием рубахи. – Скатерть-самобранка, пойдай-ка нам средства для любовных утех! – прорычал мужчина, требовательно стукнув кулаком по столу. Тут же на скатерти появилась плоская пластиковая упаковка и небольшая баночка. Сорвав с банки крышку, Волк зачерпнул оттуда полупрозрачной массы. Раздвинув царевне ноги, он наконец погрузил в неё два пальца, и в этом положении начал одновременно ими двигать. Подушечкой большого тот мягко, круговыми размеренными движениями поглаживает её клитор, а указательным и средним — изнутри ласкает верхнюю стенку влагалища. Навостренные уши улавливают протяжный стон. Жаждущий. В интонации так и слышалось : "Ну чего ты медлишь?!". А Серый всё растягивает удовольствие, нежно, не торопясь. Хочется быть ближе. До невозможности ближе! Мужчина подложил под шею Иоанны свободную руку, чтобы ей стало хоть чуточку мягче, удобнее. Хочется, чтобы ей было хорошо. Он бережно сцеловывает с её горячих щек солнечные веснушки, вдыхает носом аромат растрёпанных волос. Они пахнут берестой и полевыми цветами. Посчитав, что теперь девушка готова, Серый перевел взгляд на второе средство. Общая тишина зала, помимо тихого скрипения деревянных половиц, нарушилась сначала глухим мычанием, а затем стоном на выдохе и коротким звуком разорванной пластиковой упаковки. Волк вошёл аккуратно, как бы примеряясь на будущую авантюру. Иоанне, очевидно, этого было недостаточно. Она собственнически впилась зубами в чужую беззащитную шею, оставляя на ней багровый след. Удовлетворенная результатом, она снова кусает, кусает, кусает... С разной степенью нажима, раззадоривая, подстрекая. Мужчина же постепенно ускоряет темп, рычит, ведёт дорожку поцелуев от уха до женских ключиц. Едва-едва прикусывает кожу, боясь сделать слишком больно. По его спине прозрачными жемчужинами стекают капельки пота. И тут в огромный экран прилетает ведёрко чьего-то карамельного попкорна. Его запульнул вышедший из ступора зритель, который резко вскочил со своего кресла. Абсолютно красный, прямо с головы до пят. В кинозале висела неловкая тишина. Наверно потому, что добрая половина людей ушла ещё в самом начале. Кто-то тронул стоящего человека за плечо. – Сядь уже на место или вали отсюда, не видно ж ничего! – с претензией буркнула миловидная девушка. Чуть ниже сидела офигевшая от жизни мать, упорно закрывающая глаза и уши своему восьмилетнему ребенку. Отвести от экрана собственный взгляд пока не получалось... Шумевшая ранее группа подростков заметно притихла. У каждого в руке было по пёстрой афише, на которой крупными буквами выведено : Царевна Иоанна и Серый волк. Современна интерпретация всеми любимой сказки о молодильных яблоках. В кино с 17 до 21 апреля. 8+ Видимо, кто-то забыл пропечатать всего одну цифру...