***
— Ты — гиперопекающая наседка, мистер Старк! Я в полном порядке и доделываю эту чертову химию, — Питер Паркер стоял в пижаме с Дарт Вейдером (кто-то подумал, что это хорошая шутка — подарить ему такую пижаму) на кухне, в Башне, отмахиваясь от Тони Старка, который в последнее время был совершенно невыносим. — То ли выспался, то ли не выспался, — мрачно подумал он, выпивая огромную чашку кофе в два глотка. И впрямь: если Старк не выспался — жди беды. Его паршивое состояние и вечно дергающийся глаз с отрешенным выражением лица, не давали повода для доверия. Такой Старк не кричал, не орал, лишь заторможено реагировал, высказываясь резче, чем следовало бы. Выспавшийся Тони Старк был другим. Но не менее бесячим. Он был чересчур внимательным, подмечая каждый синяк, каждую царапину, оставленную после патрулирования. Некоторые из них пропускал даже Питер, не замечая или не придавая этим ранам нужное внимание. А Старк наставлял его, подначивал, тренировал и всё время вздыхал, хотя и понимал его. Всё это могло бы обернуться в пользу Питера, если бы он не был слишком безрассуден, вызывая «тёмный» эффект заботы. — Меня удивляет то, как ты сумел вместить обращение на «ты» и «мистер Старк» в одном предложении, малыш, — рассеянно говорит он, задумчиво помешивая ложкой в абсолютно тёмной, коварной массе, которую он называл кофе. Питер не был уверен — есть ли там что-то ещё, помимо кофеина. Даже вода казалось обманом, потому что настолько насыщенный тёмный цвет наводил на определённые мысли. Зато он знал, что имел дело с «невыспавшимся Тони Старком». — Тебе лучше бы доделать эту химию, отправиться спать на несколько часов, чтобы ночью не нашли труп ещё одного паукообразного, которого прихлопнули тапком, — и, сказав это, он удалился из кухни, вероятно, направляясь в лабораторию работать дальше, оставляя Питера наедине со своими мыслями. По итогу он решил не церемониться, налив себе ещё две чашки кофе, забирая их с собой. Спать он не планировал. Впрочем, заниматься химией тоже. — — – В свой последний год обучения Питер потерял всё, что можно было потерять: уважение от учителей, внимание Флэша, друзей и самое главное — себя. Он окончательно сошёл с ума, потому что пытался усидеть на двух стульях, коими были две его личности. Он старался распределить между ними своё внимание, но делал это так откровенно плохо, относясь с фаворитизмом к одной из сторон его образа жизни, что по итогу он не смог сдержать свою разрушенную ко всём чертям жизнь. Он получал плохие оценки, игнорируя близких людей, оправдывая себя тем, что он занимается чрезвычайно важным делом. Он закрывал глаза на свою апатию и растерянность. Он чудом не потерял свои шутки, свой запал и свою визитную карточку юмора Человека-паука. И цена тому было полное выгорание Питера Паркера. Поэтому уже за два месяца до выпускного он точно знал то, что ни в какой колледж или другое высшее заведение он не пойдёт. И ему было тяжело. Он рыдал ночами, понимая, что губит свое личностное будущее ради своего альтер-эго. Он провёл не один день просто глядя в потолок, размышляя о том, какой он бесполезный и не функциональный. Питера разрывало на части, когда он понимал, что ему грозит деградация. Мистер Старк сгладил ситуацию. Отчасти. Дал ему возможность жить в Башне, переговорил с его тётей, впутывал в задания со Мстителями, наплевав на возраст и всё прочее, при этом дал ему задачу учиться и заниматься самостоятельно, чтобы не отупеть окончательно. Сначала Питер был в смятении. Казалось бы, он попросил — ему помогли, обеспечили всём, чем надо. Вон, всё Мстители и не работают, только гоняя по миссиям, но не занимаясь обычными гражданскими делами, потому что помогал с финансами им Старк. И они без зазрения совести пользуются этим, сосредоточившись на более важных проблемах. Впрочем, Старк не то чтобы за своей компанией следит. Он больше на своих проектах повёрнут. Потом Питер начал наглеть, привыкая к такой жизни. Ну, не особо «наглеть». Просто принял всё как есть, здороваясь со Мстителями в пять чёртовых утра (уже точно утра), делая химию или читая материалы, которые любезно ему подкинул доктор Беннер, и спал днём, чтобы ночью быть стабильно на страже города. Про стабильность он, конечно, наврал. У него ни графика, ни способности рационально распределять свои занятия. После «гражданки» весь мир был в напряжении. Что было очень хорошей шуткой, потому что без Мстителей мир был в таком же состоянии. Некоторым людям для жизни не нужны были летающие, прыгающие и охуевшие супергерои, и поэтому они даже не обращали внимание на то, что в один день эти летающие, прыгающие и охуевшие придурки задумали не поделить между собой какого-то мужика, драматично ссорясь и тыкая в лицу друг другу всё более и более навороченным оружием. Он был одним из таких людей, которым было абсолютно по барабану. В последствии палочки от этих воображаемых «барабанов» тюкнули ему аккурат в сердце, привязывая и обязывая сохранять хотя бы около дружественные отношения с помилованными и вновь приставленными на защиту мира Мстителями. — Только не время, только не время, только не время, — лихорадочно шептал Питер, перелистывая страницу за страницей и взахлёб выпивая уже остаток кофе из чашки, чувствуя, как кофейная жижа со дна неприятно сушит ему горло. Он боялся того, что наступит день. (Прям как Золушка, ей Богу. Или подождите? Золушка же вроде полночи боялась, не?). Но в любом случае, он чертовски не хотел того, чтобы драгоценное время для сна закончилось только потому, что он не успел ничего сделать. При этом он не мог забить и не делать ничего, предаваясь наслаждению сна. — Синдром отличника или просто тревожное мышление, — мысленно, в который раз уже поставил себе диагноз Питер, решительно засовывая всё в глотку всю кофейную жижу до конца, проглатывая её и откидывая чашку куда-то на тумбочку. 8:31, — гордо показывали часы на столе, напоминая ему о том, что он хотел лечь в двенадцать. Оставалось ещё три с половиной часа, но спать уже хотелось неимоверно. Какой-то видео-урок, потом ещё и задания с рандомных сайтов и Питер теряется в пространстве и времени, отдаваясь любимому занятию, к которому в последнее время имел мало доступа — получению знаний. Жаль, что об этом не знал Дэдпул, позвонивший ему аккурат в одиннадцать часов, тютелька в тютельку. — Я тебя ненавижу! — торжественно начал Питер, отвечая на звонок, не давая даже сказать Дэдпулу слово. Опередить его в болтливости это ещё надо уметь… — Да знаю, знаю, малышок-паучок. Вопрос в другом. Ты сейчас на каком этаже? Желательно сказать точное расположение окна, — весело щебетал голос на другом конце, когда Питер грязно выругался про себя. — И где ты сейчас находишься? — невинным голосом спросил он, с опаской выглядывая из окна — вдруг Дэдпул уже успел узнать, где он находится. Что было не лишено опасений. Если честно, то Питеру всегда казалось то, что он уже давным-давно знает его личность — оттого-то и не просит снять маску. Всего лишь просит дать клятву в любви и верности, позволить сотворить с его телом что-то невероятное и выпить что-нибудь в баре. — На крыше Башни, конечно же! Питер одновременно расслабился и напрягся при этих словах. Честно сказать, Дэдпул всегда вызывал у него неоднозначную реакцию. Он знает, кто такой Дэдпул, что ему нужно и почему его всегда нужно держать под контролем. В свою очередь он только догадывался о том, что знает Дэдпул о Человеке-пауке и о Питере. И он только может предполагать то, на что похожи их отношения. Именно поэтому он не сбросил того сразу же, как тот позвонил, хотя мог бы. Именно поэтому он материт его, говорит заткнуться, но не делает ничего больше. И поэтому он отвечает: — Оставайся там, я выхожу. Реакция Дэдпула была неповторимой. Хотя бы потому, что он зажал Питера в объятиях сразу же, как он вышел на крышу в костюме. Спать никто не собирался. И это было чревато последствиями.***
Примерно месяц назад. И хотя он абсолютно точно не любил это делать, но стоило признать, что Питер Паркер опаздывал. Днем ранее его специально отвели в сторону со строгой рекомендацией «не опаздывать и не спасать кошек с деревьев». Просто прийти вовремя на обыкновенное собрание Мстителей, которое было посвящено чему-то важному. В этот же день ему в руки попала папка с делом Дэдпула, о котором он лишь слышал ранее, но не знал о нем много. — Тебе нужно знать о нем, — сказал ему спешащий куда-то Старк. Зачем ему знать наемника досконально, почему у Мстителей было сегодня собрания и были ли эти две вещи взаимосвязаны — всего этого Питер не знал. Только догадывался о том, о чем может идти речь. Возможно, если бы не «легкий патруль на два часа перед собранием», то он успел бы. Ему далеко ходить и не надо было — жил-то он в Башне. Но по итогу все обернулось тем, что он оказался под прицелом какого-то сумасшедшего наемника, о котором ему говорили ранее. — Никаких обид! — бодрым голосом кричит он, догоняя Человека-паука и стреляя. Но не хаотично, попадая по случайным целям, а предельно точно и аккуратно. Так, чтобы постараться хотя бы задеть его. — На самом деле я твой твой большой фанат, но знаешь — кота за яйца не тянут и всегда берут от жизни все. если коротко, то на тебя поступил заказ. Мне. Видишь? Он потерял и мысль его разговора с Дэдпулом (а если бы и он все явственно понимал, то понял, что из болтовни его «киллера» нет ничего нормального и связного), хотя это был больше монолог наемника, при этом не сразу сконцентрировавшись в пространстве, потому что его паучья чуйка очень странно реагировала на Дэдпула. Все чувства были перегружены и напряжены до предела, но при этом в зону опасности и его реакции подходили больше пули, чем сам Дэдпул. Неужели она не определяла наемника, который уже минут двадцать гонялся за ним, летящим на паутине, и стрелявшим в него, как в какую-то чертову птицу в категорию того, чего следовало опасаться? Да, Питер никогда не поймет свои чувства. — Я вижу! И я был бы очень признателен, если бы ты убрал оружие! — орет Человек-паук в ответ, прячась за фасад здания, надеясь на то, что строчка в его досье о том, что Дэдпул не любил невинных жертв было правдой. — Слышите? Он говорит нам убрать оружие, — тоскливым тоном произносит он, и Питер готов поклясться, что он слышит то, как Дэдпул ласково проводит по оружию, буквально в нескольких метрах от него. — Наш Спайди не хочет отобрать у нас самое дорогое. Нет, Желтый, член нам никто не отрежет. — Повернутый. Псих. Блять. Кто его вообще в город пустил? Нужно ли говорить о том, что Питер бормотал о том, что все это не входит в его обязанности и зарплату (которой даже не было), прежде чем они вдвоем… неудачно столкнулись на крыше. Питер винил во всем свою чуйку. Они не предупредила его туда, что эта остановка — явно не самый лучший вариант, направив не туда, да и еще почему-то заработала только тогда, когда Дэдпул снова начал в него стрелять! Черт возьми, если бы его паучье чутье было бы чем-то программируемым, то он триста раз все сбросил, разобрал, собрал заново и запустил ее с такими радикальными установками, что при каждом комаре, находившимся рядом у него бы включалась дикая тревожность. А Дэдпул винил свою удачу, потому что уже в следующий миг, не прекращая болтать, он уже вступил в спарринг с Человеком-пауком. Никаких пистолетов, никаких катан, которых у него с собой даже не было. Обыкновенная драка, вызывавшая у Дэдпула мощнейший кайф. Шаг вперёд, нога несётся назад, но при этом руки опутывают оба тела, в хаотичном порядке пробираясь сквозь препятствия и чужие потные блоки, поставленные то ногами, то руками. Это было чистое удовольствие и наркотик, когда под палящим майским солнцем, яростным взглядом, чужим бормотанием и звуками борьбы, приходилось улавливать мотивы противника заранее, стараясь концентрироваться на чем угодно, чтобы не потеряться в этом бардаке окончательно. Человек-паук видел, как Дэдпул на него смотрел: тяжёлый взгляд, тяжесть которого, конечно, разбавляла постоянная, совершенно глупая болтовня, отсылки на какие-то ситкомы десятилетней давности и разговорчики с «Белым» и «Жёлтым», о которых Питер уже был проинформирован. Но самое главное из этого взгляда не ускользало от него — любопытство, тяга, завороженность. Словно… словно Дэдпул смотрел на чертову картину в самой дорогой и престижной галерее, а не на заказ, за который ему отстегнут множество бабок. Похоть тоже присутствовала. Задним планом, настаиваясь умеренно и уверенно, заполняя пространство между ними. Это была толща воды и жара песков, окутывающие их. — Воспринимай противника как клиента — сделай так, чтобы его внимание было притянуто к «товару». К тому, что ты хочешь ему показать, чтобы застать врасплох и заманить в свою паутину, — сказала ему однажды Наташа. — Если ты можешь затащить врага в постель, то сделай это, чтобы разоружить его, а не для того, чтобы ночью он пристрелил тебя, — Тони Старк в своей непревзойдённой манере учил его всему, что знал сам, и Питер, как бы ему не было стыдно в такие моменты, хотя он не был школьником, внимал каждому его слову, безоговорочно доверяя. Именно поэтому Человек-паук прячет свою ненависть глубоко себе в задницу, выдыхая под маской, стараясь сделать своё тело ещё более пластичным, хотя куда ещё гибче и смелее? Оказалось, что он может расширить свой обыденный предел, при этом даже не слишком сильно задумываясь над этим. Дэдпул хихикает над ним, смеясь низким, раскатистым голосом и только солнце становится свидетелем этого, прожигая их тела насквозь — костюмы и жара вещь несовместимая. — Паучок хочет поиграть? — это скорее вызов, чем угроза. И Питер не помнит, чем они отличаются, но он ничего не отвечает, перебирая в голове всё известные ему позы и тактики, стараясь выглядеть как можно более уверенно. Конечно, ему никогда не нравилась сексуализация и фетишизация его костюма, и его самого, потому что как минимум до его совершеннолетия это было неловко, а сейчас же это вводило его в глубокое чувство растерянности, в причинах которой он не хотел копаться. — Можно завладеть… перевернуть и открыть эту маску, хотя моя задача — убить тебя. О-о-о, мои яйца с нетерпением ждут того момента, когда ты случайно заденешь их и в порыве ярости врежешь мне по лицу, а после будешь смотреть на мое обездвиженное тело, сомневаясь в том, что меня можно будет оставить одного, потому что с другими преступниками всегда есть возможность их убить… а со мной… со мной такое не прокатит, — он облизывается, откидывая Паука вперед при очередной атаке, отталкиваясь и снова доставая оружие. — И хотя ты не убиваешь, ты все равно будешь в ужасе. Потому что никакой гарантии нет. Это. Было. Чертово. Родео. И Человек-паук принял его, покачивая бедрами и делая вздох. — Знаешь, прямо сейчас я больше стараюсь выжить, чем поймать тебя, — со всем сарказмом, который у него был, ответил он, уворачиваясь от очередной пули и постепенно входя даже во вкус. У него явно были дерьмовые предпочтения, но он их не выбирал. Он выстреливает паутиной в ногу Дэдпула, закрепляя её, а затем пробует провернуть это со второй. — Не попробуешь захватить ещё и третью мою ногу? — явно издеваясь над ним, произносит Дэдпул, шаря свободной ногой по пространству, всё время поворачиваясь всём телом, чтобы избежать паутины. — Чего? — немного повышенным голосом фыркает Человек-паук. Под шквалом шуток, стёба и плохого настроения от того, что он снова вспомнил то, что уже совершенно точно опоздал на собрание Мстителей, он даже немного раскис. Или расслабился. — Я имею в виду: пистолет мой заклеивать паутиной будешь? При этом Дэдпул показательно вздохнул, тряся пистолетом чуть ли не перед носом Человека-паука. Попыток выстрелить он не предпринимал. Секунду спустя он с крайне тупым выражением лица под маской, выстрелил паутиной в дуло пистолета, попав точно в цель. — Я думал… что к пистолету обычно проводят аналогию глаза. Знаешь, типа, «одноглазый стрелок» и всё дела, — пробормотал Человек-паук, подходя к Дэдпулу, словно к опасному животному, которого он хоть и укротил, но соблюдает технику безопасности. Дэдпул лениво наблюдал за ним, позволяя замедлиться своему ритму сердца и восстановить дыхание. Паучье чутье подозрительно молчало, а сам Питер был на него слишком обижен и раздражён: вот он уж не думал, что его шестое чувство предаст его так быстро. Это было глубоким предательством! — Если бы некоторые Паучки сидели дома и не высовывались, оберегая своих близких паутиной, то твоей жизни ничего бы и не грозило, — подначивает он. — А моя малышка чудесно справилась со своей задачей, не правда ли? — оружие ласково протирается большим пальцем, словно наемник хотел его успокоить, как родную дочь. Одним словом, жуть. Он был до странного уравновешен, будто это не он еще пять минут разглагольствовал о том, как ему хотелось бы выпить Человека-паука до дна. Будто не он пять минут назад шутил совершенно не смешные шутки, которые могли дать фору его неловким отсылкам во время боев. — Да о чем ты вообще говоришь! — резко огрызнулся Питер, больше не осторожничая и, подрываясь, залепил Дэдпулу еще одну ногу паутиной. Тот и не сопротивлялся. Он подходит все ближе и ближе, стараясь не сорваться еще больше и не дать ему по лицу за такие слова. Ситуация накалялась. — О том, как я люблю свое оружие! — поддаваясь вперед к Питеру, насколько ему вообще могло позволить его тело, сказал он, снова возвращаясь к игривому настроению. — Хотя я даже не знаю, как бы называлась наша любовь, — если бы существовало описание его разочарования, то Человек-паук по-любому назвал бы это «грустным смайликом». Самым грустным смайликом, который вообще существовал. И он подходит еще ближе, совсем теряя контроль над собой, не зная, что делать. Все было так… ново. — И что же мне с тобой делать, — подумал он, но судя по выражению Дэдпула — он сказал это вслух. — Я действительно люблю оружие, — бормочет наемник себе под нос и… Уже в следующую секунду Человеку-пауку пришлось уворачиваться от явно охуевшего ножа (да, ножи бывают охуевшие) и проклинать не только Дэдпула, но опять же и свою чуйку. Серьезно, она решила дать сбой именно сейчас? Если бы не его инстинкты и повышенные чувства, то он был бы уже мертв. — Эй-эй-эй-эй! Ты не думал о том, что мое убийство не может понравиться читателям… знаешь… оно сможет вызвать своеобразный… резонанс, — помимо фактов того, что Дэдпул любит убивать себя по средам и не трогает детей, а так же пускает слюни на Кэпа, имея в своей башке парочку голосов, Человек-паук так же прочел в его досье то, что он частенько любит пускать фразочки в духе «разрушения четвертой стены». Мол, все они персонажи комиксов, а он тут один местный Иисус. Если честно, то когда он читал сие «досье», то у него сохранялось на протяжении всего процесса ощущение того, что его писал сам Дэдпул. Конечно, то, что там были вставлены самые худшие моменты его биографии, еще могли как-то опровергнуть эту идею, но кто знает, что творится в голове этого наемника? Именно поэтому, в подобной ситуации, когда крыть уже было нечем, он решил воспользоваться совершенно безумным шансом и сыграть на этой «струне сердца и превосходительства Высшего просветителя» в лице Дэдпула и напомнить ему о том, что вообще-то, никто не любит смерти персонажей. Особенно такие глупые. Особенно в +69,8 градусов? — О… — только и мог сказать Дэдпул. — Кто-то бромантику перечитал, — и, хмыкнув, он немного расслабился, пытаясь тем самым ножичком, которым минуту ранее пытался зарезать Питера, вытащить паутину из пистолета, не ставя его на предохранитель. Воцарилась тишина. Дэдпул был прав — Питер не знал, что делать с сумасшедшим наемником. Одного его тут явно не бросишь. Да еще и заказ этот на него… Словно читая его мысли, наемник маниакально улыбнулся (это было видно даже сквозь маску) и спросил: — А хочешь… хочешь я убью того, кто тебя заказал! При этом Питер отчетливо расслышал последовавшее за этими словами бормотание: — Конечно, за поцелуй и сказку на ночь, Желтый. Я не идиот, хотя и не такой капризный, как ты. — Не-не-не-не-не! — сразу же начал махать руками Человек-паук, всем своим видом показывая свое недовольство. — Какие убийства, сдурел?! — и после этих слов до него дошло, что, черт возьми, он только что сказал. И хихикнул. Истерически хихикнул, ухватываясь за живот. — Ты сумел оскорбить сразу две стороны моей личности. Ты манипулятор и абьюзер! Никого я убивать не буду, ты не заслужил, — скрестив руки на груди, и оставив бедный пистолет в покое, вздохнул Дэдпул. На минуту Питеру показалось, что тот реально обиделся. — На правду не обижаются, — и он не нашел лучшего варианта, чем буркнуть себе под нос и вздернуть его, не принимая ответственность за свои слова. Черт бы побрал его, Дэдпула, который чуть не убил его, пока он направлялся на собрание Мстителей… В голове у Человека-паука заиграла мелодия титров Directed by Robert B Weide. Это был определенно самый блядский день в его жизни. Но раз страдать, то страдать определенно не одному. — Пойдешь со мной к Мстителям, — кровожадно ухмыльнулся Питер. — А Капитан Америка там будет? — заинтересованно спросил он. — Конечно! Нужно ли говорить о том, что входить с Дэдпулом на спине, который при этом был завернут в паутину, было неловко? Еще неловким оказались последующие за этим слова: — Только вас и ждали, голубки. — — — — Что значит: Дэдпул застрелил себя в туалете?! — Да он через пять минут будет как новенький, сэр, не переживайте! Наступила пауза. — Или не совсем через пять минут… — — — — Прости, малыш-паучок, но мы получили косвенный поцелуй от тебя, когда ты нес нас в своей паутине, что было достаточно интимно, так что, коллективно простив тебя за отсутствие сказки, мы решили выполнить наш уговор. — Какой наш «уговор», подразумевал то, что ты выбиваешь себе все мозги и доводишь персонал Башни до обморока?! — Тот, где я обещал убить твоего заказчика… — А знаешь, что, Дэдпул? Помолчи или пусти себе еще одну пулю. Тогда все будет понятней. — — — — А я могу нанять его, мистер Старк? — Питер, когда я просил тебя брать от жизни и от моей карточки все, что ты захочешь, я не подразумевал то, что ты выберешь нанять себе убийцу. — — — По понятным причинам собрание Мстителей превратилось в сплошной дурдом. Как выяснилось — Человеку-пауку для того дали досье Дэдпула, чтобы он успел ознакомиться с временным членом команды для важных миссий. По сути, правительство решило немного так укротить наемника, но все знали, что если бы не собственная воля Дэдпула, то ноги его не было бы в этом месте. Выяснилось и то, что Дэдпул так «своеобразно» решил познакомиться с Человеком-пауком, когда увидел его, уходящего с патруля и несущегося в Башню. Никаких заказчиков не было. Весь этот спектакль — импровизация Дэдпула с начала и до конца. Ну, а Человек-паук выяснил то, что он относится к этому слишком спокойно, да и вообще жизнь прекрасна, когда уходишь живым и обнаруживаешь причину того, почему твоя чуйка не работала. — Начнем все сначала? Я Дэдпул, приятно познакомиться. А еще я очень рад за тебя, — протянул ему руку наемник после довольно сумасшедшего собрания, на котором были озвучены все нюансы договора и были обговорены все важные детали (кто кому кости сломал и еще будет ломать). — А я… Человек-паук, — пожал руку в ответ он, чувствуя себя таким расслабленным, как будто на него разом подействовали все наркотики мира. — А почему ты рад за меня? — Потому что ты наконец признал то, что находишься в комиксе, а следовательно, ты сможешь меняться так, как-то пожелают фанаты. И Питер не мог сказать: было ли это жутко или круто. Это просто было.***
Вспоминая это, он даже не думал, что через месяц его отношения с Дэдпулом будут напоминать качели. Утром, когда Питер, жертвуя химией, согласился провести время с наёмником, то он даже не знал, что этим же вечером они будут орать друг на друга. И вначале всё было действительно хорошо: они по традиции поели тако и подурачились на крыше, пока Питер боролся с внутренним желанием спать. С Дэдпулом действительно было весело, хотя бы потому, что на фоне тупых шуток и развязанных языков, они смогли найти нечто общее. Совместные патрули, театральные взгляды, брошенные на Капитана Америку, который во время миссий, говорил им быть серьёзнее. И чистый смех Питера по этому поводу, потому что он явственно слышал то, как Дэдпул бормотал о том, как горячо отдаёт приказы Кэп. Все это было вполне спокойной реальностью, даже тогда, когда они закрывали глаза на некоторые моменты. Например на то, что Дэдпул до сих пор подрабатывал на стороне, потому что ему было «скучно». Хотя, стоит отметить тот факт, что он ни разу за все это время не брал заказы на убийства, потому что по договору ему это делать запрещалось. Вообще, непонятно, как какая-то кучка придурков (читай: Мстители), смогла остановить Дэдпула от слишком сильного мордобоя, но это действительно было так. Иногда мистер Роджерс приходил к нему, Человеку-пауку, и выражал огромную благодарность в том, что он помогает сдерживать Дэдпула. А сам Питер совершенно не понимал, как такое происходит. — О чем ты думаешь? — спросил он у Дэдпула сегодня утром, когда тот ел тако на крыше. Он был чрезвычайно молчалив, что было плохим знаком. Несмотря на то, что Питер всегда говорил ему «заткнись», он по-своему ценил эти тупые шутки, херовые подкаты и образ наемника. — Я не думаю, — с набитым ртом отозвался тот. Разумеется, он врал. Потому что за него всегда бы нашлись личности, которые думали бы за него. — К тому же, меня недавно оглушил один мудак, так что, в голове немного поспокойнее. Питер поднял бровь, под маской, конечно же, и неловко повел плечами, не зная, что сказать. Одна его часть говорила ему о том, что надо поинтересоваться, как у наемника сейчас с головой (во всех смыслах), а другая шипела ему о том, что это не его дело, да и Дэдпул буквально бессмертен, хотя боли это не исключает. — И… как ты? — тупо спросил он, качая ногами на крыше какого-то небоскреба. Поинтересоваться стоит, все же, не чужие друг другу люди, хотя и не совсем знакомые. — Лучше всех! Правда, до сих пор стоит. — Что? Питер привык к шуткам Дэдпула, правда. Но отпивая от кофе, он все равно плеснул себе немного на костюм от шока. Казалось, наемник всегда ставил задачу смутить его, что было весьма некстати. — Говорю, до сих пор в ушах шум стоит, — и, потянувшись к до сих пор охреневшему Человеку-пауку, он аккуратно провел рукой в перчатке по его костюму, еще больше размазывая жидкость. — Ну, вот. А я хотел как лучше. Дэдпул показательно обиделся, видимо, искренне грустя из-за грязного костюма, который отчистить от кофе было легче легкого. От крови отчистился? Отчистился. Значит и от кофе не останется ни пятнышка. Но такой жест со стороны Дэдпула показался Питеру весьма милым. Поэтому он шутливо толкает его плечом, говоря: — Ну и шуточки у тебя, Дэдпул. И все спокойно, правда, хотя его паучье чутье чуть подрагивает, неудобно ерзает внутри его души, заставляя поеживаться, хотя на улице было до неприличия тепло. — Все в порядке? — настала очередь Дэдпула спрашивать. В ответ Питер просто улыбнулся, засовывая остатки тако себе в рот. — — — Вначале все и впрямь было хорошо. Позже стало невыносимо. — Отдай мне оружие, Человек-паук! — орет на него Уэйд, и Питер под действием адреналина движется хаотично и совершенно непонятно, слыша звуки вызова полиции. Он смотрит на раненного человека перед собой, тупо уставившись на него, стараясь восстановить дыхание, пока его тело движется от окна к окну ближайших заброшенных зданий, в узком переулке, в котором они находились. — Утром они ели тако… там был… кетчуп, — в его мыслях творится сплошная бессмыслица, он даже не замечает того, что за ним гонится Дэдпул, пытаясь его поймать и отобрать два пистолета, который тот забрал раннее. — Он так… похож на кровь… И нет, безусловно, Питер видел кровь ранее. Но не тогда, когда этому способствовал один наемник, возомнивший о себе, видимо слишком много, потому что решился шутить с жизнями других людей, угрожая кому-то пистолетом. И Человек-паук был готов поклясться в том, что он видел дикий азарт в глазах Дэдпула. Он видел… желание. И это напугало его даже больше, чем последующее раненное тело. Он отбирает у него пистолеты, когда тот угрожает ими. Он действует на рефлексах, безумно переживая и находясь на взводе он, вероятно, отвесил Дэдпулу пару ласковых. Пистолеты перебрасываются из рук в руки, пока на месте преступления творится полный балаган. А затем звучит выстрел. Они не знают, кто из них случайно нажал на курок. Так же как и не знают того, почему никто не додумался поставить пистолет на предохранитель. Человек-паук сходит с ума: он мечется, стараясь успокоить того, кого они подстрелили. И плевать даже, что этот человек был убийцей. Он не хотел, чтобы тот умер. И он действительно старается держать себя в руках, когда Дэдпул подходит к нему — он уже успокоился, но теперь застыл в одной позе, чувствуя, как его чувства медленно плывут по бескрайнему простору дезориентации. — Отдай пистолеты, Человек-паук, — вновь гнет свое Дэдпул, выглядя разозленным. Или разочарованным. Он не уверен уже, понимает ли наемника. — Я не хотел убивать! Стой, Спайди. Эй, ты чего?! — орал минутой ранее Д Дэдпул. Они действительно… обречены? Дэдпул резко вырывает пистолеты из рук Питера, который даже не сопротивляется. Лишь молча смотрит на куда-то сквозь него. Дэдпул уходит. Человек-паук остается только затем, чтобы услышать от парамедиков твердое: — Он не выживет. Кто же из них нажал на пистолет? Но этого никто не хотел.***
—Мистер Роджерс… как ты думаешь, что нужно сделать? — Кэп… он же нас не простит теперь, верно? Капитан Америка определенно не знал, что ему делать. Он не думал, что после нескольких миссий сразу по возвращению его встретит Дэдпул, просящий совета и полностью убитый (во всех смыслах). И, возможно, это было бы еще нормально. Если бы в эту же ночь, его не разбудил висящий Человек-паук на потолке, молча глядевший на него, видимо, ожидая, когда тот проснется. Он мог бы назвать забавным тот факт, что они пришли к нему по одной и той же проблеме, но он искренне сопереживал этим двум, так что, ему пришлось взять на себя роль Капитана Америки и Стива Роджерса одновременно, сохраняя приоритет в спасении, действуя рационально, но при этом позволяя вести в разговорах своему сердцу, чтобы максимально донести свое мнение по этой ситуации. Он знал, как это может быть полезно. Хотя его удивило то, что Дэдпул не пошел к Уизлу, выпрашивая еще одну бутылку алкоголя и то, что Питер, несмотря на его остаточное благоговение перед всеми Мстителями и очевидную любовь к Старку. Хотя в глубине души он понимал, почему они так поступили: Дэдпул хотел спросить о правильности. А о таком не спросишь у Уизла — это уж точно. А у Питера были проблемы с делами сердечными. У Тони Старка хоть и богатый опыт в таких делах, но если рассматривать их отношения с точки зрения отца и сына, то с этим нельзя будет подойти к отцу. Обычно в этой сфере советов спрашивают у матерей. А Стив… Стив походил на роль мамочки больше всех остальных. Питер спрашивал его о том, что ему нужно сделать. Чтобы исправить. Чтобы поскорее забыть-забыть, но при этом подчеркнуть этот эпизод где-то на подкорке сознания и не допускать последующих ошибок, похожих на это. Человека-паука может убить только ожидание и неизвестность. Поэтому он хочет повернуть свою жизнь, добавив в нее метку «fix-it». Дэдпул застрял на неопределенности своей жизни, выбрав ее преобразование. Можно сказать, что он в каком-то смысле пассивен и отрешен от своего будущего, зная, что только жизнь хуже смерти, а значит, самые «худшие» его поступки по такой логике мало что значат. Он бессмертен — отсюда и вечное страдание, сожаление и боль, которая исходит от жизни. Наемник не хочет умирать. Но он хочет почувствовать свой предел. Чем можно напугать бессмертного человека? Скажите, что его бессмертие будет длится вечно. И Стив может только смотреть на стоящего и умоляющего в дверном проеме Дэдпула, на котором явственно отпечатались следы крови, а на костюме видны дырки от пуль, прошедших насквозь. Он может притвориться, сделать вид, что не видел на потолке крайне смущенного и убитого (в переносном смысле) паука. Но он открывает рот и говорит, потому что именно это он и должен был сделать в период Гражданской войны. Да еще до нее! Просто взять и поговорить с чертовым Тони Старком. Он хотел бы услышать нечто подобное, хотел бы попросить совета, но его гордость и самоуничтожительные замашки, искренне верящие в то, что он делает это на благо остальных, заставили его лишится рта. То, что Дэдпул с Питером пришли — уже чудо. И Стив рад, что у них хватило сил прийти к нему и высказаться. — — — — Он простит. Рано или поздно. Старк же простил, что я его бросил в Сибири и оставил умирать, — горько хмыкнул он, вспоминая этот сложный эпизод. — А я простил его. — В каком это смысле? — Дэдпул искренен. Он похож на ребенка. Слишком взрослого, мускулистого и сложного ребенка, которому выбивают челюсть, пока он пытается нарисовать хуй на задней парте. В частности не создает проблем, но являясь нарушителем порядка, беря на себя роль «вредителя», которых он сам же ненавидит, он отхватывает от этой жизни все. — Иногда люди идут разными путями. Но к одной цели, которая является их самым главным приоритетом. Другой путь — другое доверие. Он доверял мне как человеку, но не доверял как Мстителю, зная то, как я действую. В конечном счете, он простил мне то, что ради Баки я пошел против правительства, являясь своеобразным народным символом, — Стив вспоминает о тех временах. Вспоминает о том, как он убивался и терял свой рассудок, думая, что он делает не так, раз его цель ставят под сомнение. Потому что Старк видел, как он шел вперед. И он же шел рядом. Они были параллельными прямыми, которые поневоле пересекались, противореча любым аксиомам. — Но мы не говорим о героизме, — разочарованно протянул Дэдпул. — Клянусь, у нас может быть одна цель в духе… в духе того, что на поле мы оба — явные извращенцы. У него костюм, не оставляющий простора для воображения и постоянные гибкие позы, которые могут свести с ума кого угодно, — да, мечтательность в его голосе могла показаться кому-то странной. Может, ненормальной. Но Стив относился к этому с весельем. Это еще было невинно. А вот то, что с ним его фанатки сделать хотят и то, что они постят на самых разных сайтах с Капитаном Америкой… вот тут уж у него возник иммунитет. Немного нахмурив брови, старательно размышляя, Стив заговорил вновь: — Но вы же оба хотите работать в команде? Разве… это не может быть чем-то общим, что имеете вы оба? — наклонив голову, он постарался считать эмоции, которые были у наемника за маской. — Я думаю… что в этом есть какой-то смысл… — медленно протянул он в ответ, опираясь на стену. — Так… скорее всего он простит меня, верно? И Стив был готов ему объяснить все с начала, развеять его неуверенность и привести все возможные сравнения в этом мире, чтобы тот окончательно убедился в этом. Даже если он знал то, что окончательное подтверждение он получит только после того, как Человек-паук скажет ему это под детектором лжи, сывороткой правды или что-то в этом духе. И хотя он все равно будет сомневаться, поступки со временем развеют эту неуверенность. Им нужно было только… сделать первый шаг по направлению друг к другу. — — — — Ты не сможешь ничего сделать, пока не узнаешь, кто такой Уэйд, — Стив намеренно подчеркнул его имя, чтобы дать Питеру понять то, на что он намекает. Тот уже спустился с потолка и сидел на краю кровати, неловко осматриваясь вокруг и стараясь как можно меньше выдавать свою нервозность. Смотря на него Стив не мог сдержать улыбку — Питер был похож на него в молодости, хотя всегда стоило учитывать то, что мозгов у Питера было явно побольше. — В каком это смысле? Если ты говоришь о том, знаю ли я его… то да, определенно да! — взволнованно пробормотал он. — Я знаю о том, что он скрывает под маской. Знаю его любимую еду, какие характеры у его личностей и в курсе о том, какие шоу он смотрит в свободное время. Я же читал его досье, — и, фыркнув, он простонал, осознавая, в какой заднице сейчас находится. — Я ничего не знаю о нем, не так ли? — спрашивает он у Стива с чрезвычайно кислым лицом. В другой обстановке Стив посмеялся бы над ним. Но сейчас было не время. — Ты знаешь о том, почему он стал наемником и зачем вообще он это делает? А Дэдпул? Знает ли он о том, какова твоя мотивация спасать всех и вся? — Стив смотрит в окно, вспоминая Баки, который находился буквально за стенкой. Даже спустя месяцы (или уже годы? Он не помнил точную дату), внутри всегда напрягалась какая-то струна внутри, заставляя его испытывать боль, за то время и за свои поступки. — А разве… разве это не очевидно? — его голос дрожит, а под выразительным взглядом Стива в нем что-то ломается. Возможно, его границы. Стив не уверен. — Ну бли-и-и-ин, — он откидывается на кровать, от тревоги наплевав на все надуманные им же правила приличия. Но он все еще воздерживается от матов, хотя в другой обстановке он бы не упустил момент, получить Кэповское «язык», брошенное уже больше по привычке и в качестве локального мема. Он тихо смеется над уже взрослым человеком, а не подростком, хотя полного совершеннолетия тот достигнет только через месяц. — Может быть. Но иногда, когда ты думаешь, что знаешь о человеке все… оказывается, что ты не знаешь о нем нихера, — и этот внезапный мат из уст Капитана Америки, в контексте с его серьезным лицом, звучит так смешно, что Питер заливается истерическим смехом. И если бы в его комнате не было бы звукоизоляции, то он боялся бы того, что Питер смог разбудить кого-нибудь. — Это было сильно, Кэп, — смеясь, вытирает слезы с глаз рукой Питер, смотря на него уже совсем другим взглядом. — И ты думаешь, что мне просто нужно узнать об Уэйде побольше? Сыграть в «20 вопросов» или сразу в «36 вопросов, чтобы (снова) влюбиться»? — А почему бы и нет? Дерзай. И они уже вместе рассмеялись: Питер представлял то, как Дэдпул мог бы отвечать на вопрос «У вас есть тайное предчувствие того, как вы умрете?», а Стив представлял то, как Питер вообще собирался это организовывать. Только бы он не сдался. Только бы не…***
Остаток недели Питер провел, размышляя над произошедшим. И хотя никто из них не рассказывал Мстителям об этом, те как-то уловили их непростые взаимоотношения и дали им место и время, за что Питер был безумно им благодарен. — Как же прекрасно летать… — думает он в один из прохладных деньков июля, когда дыхание августа, пышущее новыми грозами и дождями, уже нашептывало о том, что будет вскоре. И Питер не мог дождаться этого момента. Его паутина охватывала здания, обхватывала его самого, когда он снова неудачно экспериментировал с ее составом, надеясь найти ей еще какое-нибудь применения или дать ей еще какое-нибудь свойство. А еще паутина в метафорическом смысле опутывала его мозг, заставляя его мучится от назойливых мыслей. Причем это всегда было что-то такое… невинное. Например, он вспоминал о своей любви к Уэйду, как к человеку. Потому что тот был подобен его первому полету на паутине. Потому что тот напоминал ему застывший во времени фрагмент со смертью Бена — также вдохновляюще, также больно, также смешано. И у него никогда не возникало по настоящему… тяжелых мыслей о том, что тогда произошло. Факт влюбленности в Дэдпула вообще был принят очень легко. Еще до того, как они поссорились. И это было так неожиданно, что практически ожидаемо. Ведь это — его жизнь. Его удача. Ему наверняка придется оправдывать свою любовь. Обосновывать ее. Хотя ему совсем не хочется это делать, потому что любовь развивается из наблюдения, взаимодействия и притяжения. И все это так хаотично, что Питеру совершенно не хочется выяснять то, откуда у этого всего берутся корни. Ему хочется сказать что-то в духе: — Эй, чувак, мы прям как Старк и Стив — между нами Баки, в лице твоей наемнической жизни. А потом он понял, что он – супергерой. И это, ну… было мягко говоря неловко. По сути своей, Дэдпул брался за ту работу, к которой не был приурочен. А он от него еще хотел понимания, хотя сам не пытался даже понять его мотивы. И это по меньшей мере странно, потому что с точки зрения морали — Питер должен быть прав и Дэдпул должен подстраиваться под него. Но они не просто супергерой и наемник. Они — супергерой и наемник, у которых есть есть свои цели, свои жизненные пути и свои причины поступать так, как они считают нужным. И Питеру нужно для начала понять себя, чтобы хотя бы попробовать на вкус внутренний портрет Уэйда. Именно поэтому он спешит в Башню как можно быстрее, чтобы порассуждать об этом вновь в спокойной обстановке. — Я отчаянный, самоубийственный супергерой, знающий, что мне потребуется пожертвовать всем своим счастьем, чтобы оно было у других. Ведь именно такие как я, не отступающие от своих принципов и держат этот мир в балансе, позволяя тем, кто отступает от своих обязанностей во имя личного счастья, ставя свою личность и своих близких превыше всего остального. И я им позволяю делать это. На самом деле, я счастлив, что они делают это. На листке бумаги это звучало как-то депрессивно. Питер пожевал ручку, которой он написал эти слова, чувствуя, как его скромность хочет взять вверх и отрицать все написанное. Но он не дает сделать себе это. — Интересно… можно ли мне отойти от этих принципов… или я уже буду не Человеком-пауком? — меланхолично и как-то… цинично думает он, тихо вздыхая. Он уже видел то, как могут разочароваться в нем Мсти… хотя… постойте. Не Мстители ли наняли Уэйда для некоторых чрезвычайно важных Мстителей? Интересно, они спокойно принимают тот факт, что он убивает за деньги? Или закрывают глаза, трусливо полагая, что это необходимость. Что это — нормально. Какая-то супер-наивная и детская часть Питера хотела, чтобы Дэдпул перестал убивать именно из-за него и ради него. Но он знал, что это невозможно. Потому что наемник без убийств — как супергерой без спасения. Он также знал то, что большинство героев тоже убивали. Все герои рано или поздно убивают. Таков уж их удел. Одни выбирают страдать от вины до конца своей жизни. Другие винят всех остальных в этом, а третьи забываются в еще больших убийствах, окончательно ломая себя. Именно поэтому он решил то, что ему надо встретиться с Дэдпулом и окончательно с ним все обговорить. И если Питер готовил себе речь, то об этом никто уже не узнает.***
— Человек-паук, — здоровается с ним Дэдпул, пока он переминается с ноги на ногу. Они стоят на крыше какой-то высотки и Питер сразу забыл все слова, чувствуя, как его сердце уходит куда-то вниз. — Д-дэдпул, — приветствует он его, чуть запинаясь и виня себя за то, что он так и не научился контролировать свой голос. Дэдпул смотрит на него заинтересованно. Кажется, он немного остепенился с момента их последней встречи. И, по мнению Человека-паука, это выглядело очень жутко. — Не боишься стоять рядом с наемником? — услужливо спрашивает он, и сердце Питера делает еще один кульбит. — А ты не боишься, что стоишь рядом с неофициальным Мстителем и супергероем? — выпаливает Питер, понимая, как абсурдно это звучит. Хотя секундой позже он понимает, что именно для них это звучит правильно. — Они могут быть… весьма опасны для общества в своем стремлении спасти всех и вся. Наемник долго не отвечает. Лишь бормочет что-то себе под нос — разговаривает с голосами, понял Человек-паук. И хотя он явственно слышит эти слова, он заставляет свой мозг преобразовывать их в кашу, чтобы дать Дэдпулу немного места. — И мы должны обсудить то, что ты наемник не меньше, чем то, что я супергерой, — со всей серьезностью продолжает он. — Вот, например, ты же знаешь Кэпа? — Кто же не знает сексуального Капитана Аме… И не успевает он договорить, как Питер перебивает его, надеясь, что он сможет донести свою мысль Дэдпулу. — И ты определенно знаешь то, что произошло между ним, мистером Старком и мистером Баки, верно? — о да, он определенно нервничает, но обратного пути нет. — И смотри, Баки — убийца. Не по своей воле. Но это факт, — и чувствуя, как Дэдпул уже открывает рот, чтобы возразить, Питере его прерывает: — Ты скажешь, что ситуации разные, а я скажу это действительно так, н-но послушай… слушай. Стив защищал Баки потому, что тот был его другом. И я уверен, что даже если бы тот убивал по какой-то причине, а не потому, что ему промыли мозги, то Капитан Америка всё равно бы защищал его. Потому что они близки. Потому что Стив знает Баки. На минуту воцаряется молчание и Питер, переведя дух, доводит свою мысль до конца. — И наёмники, и супергерои отдают приоритет своим близким. Именно поэтому они прощают их так же легко, как и позволяют им убивать, — Питеру кажется, что ещё секунда — и он задохнётся: настолько вся эта ситуация была невыносима. — Только бы Уэйд поверил и открылся, только бы Уэйд поверил и открылся, — лихорадочно повторял как мантру он, прокручивая всё варианты исхода разговора в мыслях. Дэдпул до сих пор опасно молчалив, но есть в нём что-то такое, что заставляет Питера подумать о том, что тот немного оттаял. И поэтому, он задаёт вопрос: — Ты знаешь меня? — он наклоняя голову, зная, о чем сейчас подумал Дэдпул. Хотя они не открывались друг другу и не рассказывали о своих личностях, но они оба знали, что они знают о том, кто скрывается под маской. Личность Уэйда не была секретом. И даже без досье Питер смог бы найти информацию об этом. И хотя с личностью Человека-паука всё было сложнее, Питер не был наивным и знал: подобно тому, как его выследил Старк, о его личности могли узнать и другие. А ещё у него на самом деле было много лазеек, включая переодевание в переулках, хождение по крышам без маски и всё тому подобное. — Да. Ты Питер Бенджамин Пар… — заученно начал говорить Дэдпул, прежде чем Питер его перебил. — Я предпочитаю в качестве прозвища «Пит», — стараясь звучать максимально непринуждённо, сказал он. Наемник на мгновение замер, не в силах пошевелиться. — Итак… Пит, почему ты стал героем? — медленно, растягивая слова, спрашивает он, догадываясь, что сейчас происходит. — Отвечу тогда, когда ты скажешь о том, как стал наёмником. И этот момент существовали только они. Человек-паук, влезающий в душу Уэйда и Дэдпул, проникающий в создание под именем Питер Паркер.