Блядское совершенство

— И что это значит? — скрестив руки на груди, спрашивает Джисон со скептически приподнятой бровью. — Это значит, что сегодня ты спишь на диване, — слащаво улыбается Минхо, кидая в Хана подушку, которую тот от неожиданности едва успевает вовремя подхватить, прежде чем она шлепнется на пол. — Вон дверь, вон нахуй, — мурлычет Ли и как ни в чем не бывало расстилает кровать, уютненько забираясь под одеяло. — Я не хочу на хуй, детка, — кривится Джисон, глядя на подушку так, словно именно она источник всех его бед, а не собственный язык. — Если и посылаешь, то посылай в задницу, и желательно с приглашением в свою. — Мою задницу ты уже проебал, — мурлычет Минхо, расслабленно закидывая ногу на ногу под одеялом. Невозмутимо берет с прикроватной тумбочки книгу, принимаясь перелистывать страницы до конкретно-необходимой. — Но я всегда могу подарить тебе мастурбатор при необходимости, — стреляет в младшего насмешливым взглядом. Джисон закатывает глаза, тяжело вздыхая. И черт же дёрнул Чанбина на квартире у Чана вспомнить прошлогодний чусок, на который Минхо надел традиционный ханбок цвета румяной сакуры и женский парик, прежде чем они с Ханом посетили родительский дом последнего. Родители Джисона знают о его отнюдь не гетеросексуальной ориентации, но, все же, учитывая бисексуальность сына, надеялись, что однажды у них появится красавица невестка. Появилась. Красавица с членом под розовой юбкой. И, тем не менее, они полюбили Минхо как своего родного, отмечая, что не найдётся невесты лучше, чем он. Джисон бы поспорил. Потому что невеста из Ли не столь идеальна, как любовница. Трахать Минхо — неземное удовольствие. И при этом Хану абсолютно безразлично, что у того будет снизу: член или киска. Важен сам факт, что это Ли Минхо в иступлении дрожит под ним, плаксиво поскуливая и судорожно хватаясь пальцами за простыни. Поэтому провокационный вопрос Сынмина пригвоздил Джисона к месту, поставив в гребаный тупик. «Будь у тебя выбор, под чьим каблуком бы ты ходил? — с ехидной улыбкой поинтересовался Ким, делая неспешный глоток пива. — Госпожа Ли или твой излюбленный котёнок?». И Хан, черт возьми, не смог за долю секунды сориентироваться в ответе. Женское воплощение Минхо заставляет его позорно кончать в трусы, натирая мозоли на правой руке. Минхо в юбке — это гребаный секс-символ, заставляющий задыхаться от восхищения и жадного желания. Его парень сочетает в себе охуенного мужчину и бесподобную женщину. Если на секунду допустить возможность существования обоих гендеров Ли, то Джисон, не задумываясь, охмурил бы каждого из них. С какой стати он вообще должен выбирать, блять?! — Детка, перестань, — устало вздыхает Джисон, откидывая подушку обратно на кровать и присаживаясь на краешек. — Ты лишаешь меня своего тепла из-за подобной мелочной херни. Это жестоко, — насупившись, ноет Хан. Минхо отрывается от показательного чтения книги и едва не ударяет младшего воображаемой кувалдой. — Мелочной херни? — безопаснее зарыться в могилу, чем устоять под убийственным блеском карих глаз и вякнуть ещё хотя бы слово. — Не совсем правильно выразился, — нервно смеётся Джисон, ощущая, как по спине в напряжении скатывается капля пота. — Из-за косяков твоего языка, теперь будет страдать твой член, — вновь обращая внимание на книгу, Минхо смачивает палец, перед тем, как перелистнуть страницу. И любое его даже самое невинное действие сквозит гребаным сексом, отчего Джисон хочет на месте преклонить колени и молить о прощении. Вылизать его соблазнительный зад в качестве извинения, оставив на бёдрах синяки и укусы, помечая алыми метками свою собственность. Блядство. Член в штанах дёргается от вида представшей перед глазами картины, и Джисон хочет завыть отчаянием волка. Какого хуя вообще к его языку прицепилось чёртово сомнение, не позволившее выдать чёткий и неоспоримый ответ, который удовлетворил бы Ли и его самооценку размером с вселенную?! Впоследствии Хан оказывается в столь невыгодном положении, лишаясь такого драгоценного сокровища, как манящая задница Минхо, которую моментами хочется сожрать, зарывшись лицом между пышных половинок. — Детка, прошу. Это слишком безжалостное наказание, — обнимая ноги Минхо поверх одеяла, Джисон ластится к нему, потираясь щекой о колено старшего. — Я не вынесу. Я жить не смогу без твоей задницы. Спать не смогу без тебя под боком. Смилуйся, котёнок. — И впрямь, дрессировка наглых грызунов нынче полезна, — Джисон недоуменно моргает, застыв, как растерянный хомяк. — Результат заметен уже в наикратчайшие сроки, надо же, — задумчиво бормочет Минхо, подтверждая какие-то свои мысли. — Издеваешься? — округляя от негодования свои и без того большие глаза, возмущается Джисон, вскакивая с постели. — Я, по-твоему, хомячок с подворотни, которого нужно воспитывать?! — Ты хомячок с подворотни, который имеет наглость втрахивать меня в постель двадцать четыре на семь, — хмыкает Минхо. — Будто бы ты против, — шипит Джисон. — В следующий раз давай однозначные ответы, не подвергающиеся сомнениям и раздумьям на два часа, — в заключении переводит тему Минхо, ставя точку. — Выход там, — кивает головой в сторону двери. — Я задумался всего на пару минут, детка! — игнорируя его жест, запальчиво возражает Хан. — Да хоть на секунду, — с безразличием фыркает Ли. — Теперь иди и еби свои вагины. — Нахуй мне они не сдались, — не мешкая, выпаливает Джисон. Приближаясь к старшему, вновь присаживается на кровать, за что удостаивается недовольным взглядом карих глаз. — Ни одна вагина не сравнится с твоей задницей, детка. — Какая уверенность, — цокает языком Ли, насмешливо усмехаясь. — Был бы ты столь категоричен часа два назад. — Да как я мог, черт возьми, выбрать между тобой мужчиной и тобой женщиной?! — взрывается Хан, разводя руки в стороны. Его грудная клетка поспешно вздымается и опадает, а во взгляде сверкает твёрдость наравне с обвинением, говорящим, что ставить человека перед столь затруднительным выбором — недопустимо, противозаконно. — У меня член, Джисон, — напоминает Минхо без тени игривости во взгляде. — И, что бы ты ни выбрал, какими бы ни были предположения, они ими и останутся. На реальность это никак не повлияет, она не подвергнется тем изменениям, которыми ты грезишь. — Я знаю, детка, знаю, — поверженным шёпотом соглашается Хан. Придвигаясь, забирает из рук старшего книгу, откладывая её на поверхность прикроватной тумбы. — Позволь я объяснюсь, котёнок? — спрашивает, заправляя прядку волос Минхо за ухо. Тот кивает, позволяя начать. — Моя заминка не была связана с тем, что я был готов сделать выбор не в пользу тебя настоящего, хён. Я люблю тебя, Минхо. Каждую твою неровную линию на теле, каждый недостаток. Я не мечтаю о другом тебе, потому что принимаю тебя таким, какой ты есть. Джисон берёт его за руку, поднося ладонь к своим губам. Оставляет на тыльной стороне долгий поцелуй, при этом не отводя пристального прямого взгляда от наблюдающего за ним Ли. — Хён, истина в том, что мне попросту безразлично, что у тебя в штанах, — и в его словах нет и грамма фальши. Не имеет значения, что надето на его парне, какой длины его волосы и более выражен его кадык или наоборот — слабо заметен — все это отходит на второй план, потому что в первую очередь важен лишь сам факт того, что это Минхо. Его Минхо, который был рядом в трудные минуты и поддерживал. Радовал своей улыбкой и смешил посредством шуток даже тогда, когда было совершенно не до них. Подарил познание ощущения, когда в животе трепещет ворох бабочек, а сердце неистово бьётся, щемит до приятной боли от переполняющих чувств. Показал другие способы проявления любви, когда лёг под Хана и мягко направлял неуверенного младшего в его первый раз. Каждый первый раз Джисона был только с ним. — Минхо, я полюбил тебя за твой характер и личностные качества, — доверительно глядя ему в глаза, уверяет Хан. — И даже твои вредные привычки вызывают во мне не раздражение, а чувство умиления, — издаёт мягкий смешок, поглаживая подушечкой большого пальца ладонь старшего. — Я уже упоминал, как восхищён твоим складом ума? Он ложится под бок Ли, обнимая того за талию и утыкаясь носом в бархатистую кожу его шеи. Чувствует прикосновение чужой руки к своей голой спине, лишённой какого-либо верха. Минхо лениво поглаживает его лопатки, слегка царапая кожу короткими ногтями, и Джисон едва не мурчит от удовольствия. — Черт, котёнок, когда ты выебываешься, демонстрируя своё остроумие, я до нервной дрожи хочу тебя выебать, нагнув над ближайшей горизонтальной поверхностью, — горячо выдыхает ему на ухо Хан, прикусывая мочку и наслаждаясь нечленораздельным звуком, который издаёт его парень. — Заставить тебя заткнуться и плакать от эйфории, пока ты окончательно не превратишься в стонущее месиво подо мной. Минхо закусывает нижнюю губу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не простонать на тонкой ноте, сравнимой с писклявым мяуканием. Запускает руку в тёмные волосы Джисона и с силой сжимает пряди. Шипение Хана от сладостной боли разбавляет коктейль звуков из пленительного шёпота и взволнованного дыхания в унисон, слышимых в спальне. — Детка. . . В постели ты выглядишь как экспонат высочайшего искусства, не меньше. Каждая линия твоего крепкого и пластичного тела сводит меня с ума, — влажный поцелуй на ключицах заставляет Ли задыхаться, в блаженстве возводя глаза к потолку. — Только представь, хён, — прельщающий шёпот обволакивает, будто бы лаская ушную раковину языком. — Каково это, трахать само воплощение искусства, — и Минхо жалко всхлипывает, плавясь от ощущений и слов. — От вида которого захлестывает волной эмоций, а воздух из лёгких сшибает мощным ударом. Не найдётся лучшей эстетики, чем кадры того, как ты растворяешься в оргазме. — Джисони, — сладкое напряжение мышц охватывает тело, а завязывающийся внизу живота узел пульсирует от возбуждения. — Мне безразлично, парень ты или девушка, котёнок, потому что мне было суждено влюбиться в тебя в любом из вариантов, — и Ли кажется, что даже сладкая вата не столь елейно-сахарная, как отношение Джисона к нему. — Только ты, драгоценность моя, и никто другой. Беспомощный всхлип вырывается изо рта, когда Джисон глубоко целует его с языком, вылизывая едва не по самые гланды. Возбуждение разжигается в крови, начинает бурлить и покалывать, затуманивая трезвость рассудка. В какой момент Минхо расплывается лужицей под напором Хана — черт его знает, но Джисону удаётся без усилий подмять его под себя, устроившись между ног податливого парня. Рука младшего ловко проникает под футболку, сжимая розовый сосок, и Минхо глушит мелодичный стон, отдающий вибрацией, ему в рот. Покладисто выгибается в спине, стоит Джисону нырнуть под поясницу рукой, с намёком приподняв и прижав к себе ближе. Хнычет, когда твёрдый стояк Хана сквозь ткань серых спортивок так тесно соприкасается с его пахом. Приятное телу трение рождает сладостное волнение, табун проскальзывающих по коже мурашек. Пудрит голову до поджимающихся на ногах пальчиков. — Детка, мне плевать, что реально, а что предположительно, но, — начинает Джисон, шумно дыша. И Минхо честно пытается сосредоточиться и смотреть ему в глаза, но все его внимание отнимает ниточка слюны, протянувшаяся между их губами после разрыва поцелуя. — Будь у тебя киска, ты бы нещадно палился из раза в раз. Посмотри на себя, хён. Ты бы промок насквозь, залив наши простыни под собой влагой своего желания ощутить меня в себе. — В таком случае я бы просто заставил тебя слизать все дочиста, — томно шепчет Минхо, опаляя губы Хана разгоряченным дыханием. Медленно облизывая пухлую плоть, слегка прикусывает своими резцами, соблазнительно оттягивая. — Блять, детка, — прерывисто выдыхает Джисон и имитирует толчок, выбивая из Минхо воздух вместе со стоном. Ли крепко зажмуривается, тяжело сглатывая. — Я готов вылизывать тебя дни и ночи напролёт, только прикажи, — широким мазком языка Хан оставляет влажный след на щеке старшего. — А-ах, блядство, — откидывая голову на подушку, Ли порывисто облизывает свои пересохшие губы. — Самое настоящее. Ты, детка, совершеннейшее блядство, — подцепляя его футболку, Хан стягивает её с Минхо, когда тот приподнимается, помогая ему в этом. С нескрываемым наслаждением Джисон осматривает результат своей работы, любовно оглаживая пурпурные метки рукой. И Минхо, вероятно, кажется, но в глазах Хана сверкают яркие звезды, когда тот смотрит на него. — Увидел бы тебя сейчас в таком разбитом состоянии художник — и у него возникло бы желание запечатлеть эту эстетику на холсте. Писатель — и в его руках уже перо, описывающее между строк тысячей эпитетов тот несравненный шедевр, в который ты превратился под моими ласками, котёнок, — шепчет Джисон, целуя Минхо в линию челюсти. И каждая фраза, каждое его слово переполнено неподдельным восхищением. Он словно боготворит Минхо, превозносит его, давая понять, какую непомерную ценность он имеет, не сравнимую ни с одним музейным экспонатом. — Я не художник и не писатель, детка. И единственное, что в моих силах, — посвятить тебе каждую из моих строк лирики, каждую ноту, сыгранную на гитаре. Даже если там нет ни одного слова о тебе, под чертой метафорических иллюзий — только ты, — мокрая дорожка из поцелуев, плавно спускающаяся к кромке спальных штанов. У Ли дыхание перехватывает, когда кожу бёдер касается прохлада воздуха, стоит младшему избавиться от хлопка пижамных шорт на нём, в то время как напряженную плоть обжигает жар чужого рта. Джисон, не торопясь, обсасывает подрагивающее возбуждение старшего, с упоением сосёт, смачивая своей слюной. Минхо остаётся лишь слезящимися глазами упереться взглядом в потолок, пытаясь не стонать слишком громко. Судорожно цепляясь пальцами за простыни, невнятно лепечет, монотонно повторяя лишь одно: «Хани-Хани-Хани». В миндалевидных глазах образуется прельстивый туман, в отражении которого при взгляде на младшего отчетливо читается: «Мой дом, моё дыхание, мой бог». Характерный щелчок открытия лубриканта проходит как-то мимо ушей Ли, и потому тот вздрагивает, когда тёплые пальцы, испачканные в смазке, прикасаются к его сокровенному месту, чуть холодя нежную кожу сжавшегося колечка мышц. — Тш-ш, котёнок, расслабься. Пятна краски сменяют цвет кожи с аристократично-молочного на слегка малиновый оттенок, и Минхо закрывает лицо руками от внезапно испытываемого смущения. Черт возьми. Они занимались сексом уже тысячу раз. Что за черт, откуда эта вмиг взявшаяся застенчивость? — Малышка, все в порядке? — посмеивается с его реакции Хан. — Заткнись, — невнятно и глухо бурчит Минхо, задерживая выдох, когда в него проникает один палец. — Тебя так расстрогали мои слова, котёнок? Даже шея и грудь покраснели, — продолжает издеваться Джисон, медленно растягивая старшего и добавляя ещё один палец. — Это от твоих присосок, — отрицая, ворчит Ли. — Я, по-твоему, осьминог что ли?! — возмущается Джисон, слабо ударяя старшего по бедру. — Твой член — возможно, — хихикает Минхо, убирая руки с лица и встречая взгляд Джисона, неожиданно полный любви. И это заставляет Минхо в действительности испытать неловкость. — Я ненавижу твой язык, Хани, — мягкий полушепот. — А я тебя люблю, — и взволнованное сердце Ли делает кульбит, ускоряя свой и без того неровный ритм. Глухой звук нарушает тишину комнаты, когда бутылочка смазки вновь оказывается на поверхности тумбы. Избавившись от собственных штанов вместе с нижним бельем, Хан накрывает тело Ли своим, затягивая того в тягучий поцелуй. Протяжный стон Минхо звучит в моменте, когда Джисон заполняет его собой, углубляя пьянящее сплетение губ и языков. — Черт, детка, полегче, не сжимайся, — шипит Хан. — Боишься кончить? — лукаво улыбается Минхо, но все же расслабляет мышцы анального отверстия, которые сжал вовсе не нарочно. Наверное. — Боюсь, твоя задница сейчас будет гореть из-за твоего язвительного языка, котёнок. Прикуси его. Улыбка Минхо становится лишь шире. Закинув ногу Хану за поясницу, он давит, заставляя младшего войти почти до основания. Хрипло простонав, Джисон прикрывает свои трепещущие веки. Прячет лицо где-то в районе плеча Ли и пытается совладать с собой, прерывисто дыша. — Не сдерживайся, Хани, — искусительный шёпот проникает в самое сердце, закручивая в нём спирали. — Ты так или иначе долго не продержишься, — дразнящая усмешка. Вплетая пальцы в растрепанные волны волос Хана, Минхо слегка оттягивает их, вынуждая младшего поднять голову и посмотреть на него мутным взором. — Знаешь, что я заметил, Джисони? Когда ты смотришь на меня, в твоих глазах горит не только поклонение моему телу. Не одно лишь восхищение. Тёмный блеск на дне твоих глаз мерцает ярче Сириуса. В то время как другим разрешено лишь любоваться, ты упиваешься властью, которую имеешь. Наслаждаешься тем, что можешь. . . — Блять, Минхо, замолчи, — сипит Хан. Попытка успокоиться и не кончить преждевременно во влажном жаре не приносит успеха, потому что от пряных слов эрегированный орган начинает лишь пульсировать. И Хан вовсе не был скорострелом, трахая своего парня денно и нощно порой по несколько часов с перерывами. Однако в данный момент все нахлынувшие эмоции и чувства зашкаливали всевозможные пределы спидометров. Джисон знал, что надолго его не хватит. Не тогда, когда Ли намеренно провоцирует, играясь с его выдержкой. — Хани. . . Детка, пожалуйста, молчи, — едва не стонет от бессилия Джисон. Почти соприкасаясь с губами младшего, Минхо томно шепчет: — Каким бы золотом я ни был в твоих глазах, я хочу быть испачканным в твоей грязи. — Твою мать, Минхо, — рыкает Джисон и резко выходит из Ли, оставляя внутри лишь головку, чтобы в следующее мгновение с мощным шлепком войти до основания. Минхо вскрикивает от единовременного саднящего шлепка по ягодице и неосознанно оставляет на медовой коже крепкой спины младшего царапину от ногтей. — Ты не можешь говорить мне такие вещи. И Ли, вероятно, похихикал бы сейчас, если бы не Джисон, который буквально вытрахивает из него весь дух. Какие, к чертям собачьим, хиханьки-хаханьки, если он с трудом дышит? — П-почему. . . н-нет?! — сдавленно выдавливает из себя Минхо, притягивая Хана за шею. Ритмичные движения сносят крышу, предательская дрожь подкашивает колени от собственических, местами даже грубых прикосновений. Ли понятия не имеет, плывёт это его голова или весь мир. Запрокидывая голову кверху, Минхо закатывает глаза, приоткрывая рот в дрожащем стоне от сильного толчка, при котором член проезжается аккурат по простате. — С-согласись, Х-хани. . . К-куда красивее. . . если ангел падший, — почти стихающий на конце фразы шёпот с придыханием. — Сука, — на грани от того, чтобы кончить, матерится Джисон, но не смеет возразить. Куда красивее, если этот падший ангел — Ли Минхо, теряющийся в похоти грязного удовольствия, но при этом продолжающий выглядеть воплощением чистой эстетики. Покалывающее электрическими иголочками наслаждение разливается по телу, подходя к своему запредельному максимуму, и Минхо с удивлением распахивает глаза, когда терпкое ощущение сдавливает его горло. — Не бойся, детка, — шепчет ему в губы Джисон. — Доверься мне, котёнок. И Минхо верит. Из раза в раз верит по лёгкой причине, что Джисон не пошатнул его доверие ещё ни разу. Тёмные круги отсвечивают свой контур, мелькая перед глазами, а лёгкое головокружение пьянит. Кислород в лёгких катострофически быстро иссекает, и Минхо рассыпается на части, пачкая белесой жидкостью их с Ханом животы. Давление на шею тут же ослабевает, а воздух начинает медленно наполнять лёгкие. Достигая собственного пика эйфории, Хан тем самым продлевает оргазм дрожащего под ним Ли. С гортанным стоном изливается вглубь тесного тепла. Минуты уходят на то, чтобы прийти в себя, восстанавливая дыхание. В уголках глаз Минхо застыли слезы, а его потерянный взгляд в потолок сопровождается частым морганием. — Детка, — нежный чмок в губы. — Ты как? Долгую минуту Ли молчит, никак не реагируя, и это заставляет Джисона стушеваться. — Я против того, чтобы у меня была вагина даже в параллельной вселенной, — хрипит Минхо. Хан в ступоре замирает. — Почему? — Который раз ты кончаешь внутрь без предупреждения? — поворачивает голову Минхо, пристально глядя на младшего. Джисон мгновение растерянно хлопает ресницами, а после взрывается хохотом. Утыкаясь носом в шею своего хёна, бережно обнимает его за талию, задевая ладонью сперму, в которой пачкается. — Не знаю, но. . . Ты бы определённо уже родил мне как минимум одного ребёнка. — Маленький проказник, — вяло улыбается Минхо, поглаживая Хана по голове. — Минхо. — М? — мычит Ли, слегка нахмуриваясь из-за неожиданной серьёзности, проскользнувшей в голосе младшего. — Спасибо тебе, хён. Никто не даёт мне почувствовать себя таким особенным, как это делаешь ты. И кажется, время замирает на миг. Или это просто Минхо не дышит. — Хани. . . — в горле оседает трудносглатываемый ком, а сердце больно сжимается, будто тисками. — Я знаю, хён, — слабо, но искренне улыбается Джисон, приподнимаясь и с нежностью одаривая Минхо благодарным поцелуем. — Можешь ничего не говорить. Я чувствую твою любовь. Ежедневно. В каждом твоём поступке. И ценю это. Безмерно ценю. Минхо судорожно выдыхает и дрожащими пальцами обхватывает лицо младшего, передавая весь ворох трепещущих в нем чувств через чувственный поцелуй. — Идём в ванну, Хани, — шёпот в губы. — Ванна включает в себя секс в воде? — игриво интересуется Джисон, медленно и аккуратно выходя из тела Ли, который чуть морщась, издаёт измученный полустон. — Для тебя комплекс услуг «все включено», бельчонок, — все тем же сокровенным шёпотом говорит Минхо.