Инкубиада. Синдром Саболы

Данила собрался уходить, бросив израненного инкуба посреди двора. Сабола чётко это видел по глазам старика. Но прошла минута-другая, а он всё ещё стоял здесь, хмуро разглядывая инкуба у ног. — Ну чем я могу помочь, а? — выдавил старик. — Я что, медбрат? Или, думаешь, я доволоку тебя до травмпункта? Ну что ты на меня так смотришь, Саби? Сабола слабо пошевелился и выдавил: — Не… не надо в травмпункт… — Конечно, — горько отозвался Данила, — тебе линнгаму подавай, да? Вот прям здесь займемся горячим утренним сексом? — Помоги встать, — тихо прохрипел инкуб в ответ. Казалось, прошла вечность, пока они выползли со двора. На улице всё больше светлело, таяла ночная кисельная хмарь. Данила, кряхтя, волок на себе Саболу. Тот пытался переставлять ноги самостоятельно, но этим мало помогал старику. — Так… кха… Куда тебя тащить? — просипел Данила, остановившись через пару десятков шагов чтобы перевести дух. — Туда, — булькнул инкуб и слабо шевельнул грязными пальцами, показав куда-то вдоль улицы. Он уже полностью вернул себе привычный образ, но залечить раны ему было нечем. Даниле хотелось в голос материться, но он просто топал дальше, на автомате переставляя свинцовые ноги. Так они и шли, словно подгулявшая парочка. Встречные прохожие брезгливо поджимали губы и обходили мужчин стороной. Данила останавливался часто, давая отдых ногам. Вскоре настал тот миг, когда старик понял, что дальше двинуться не сможет. Последние полчаса выпили из него все силы до донышка. — Сюда… за дом, — вдруг подал голос Сабола. Старик только сплюнул горькой тягучей слюной, набрал побольше воздуха и потащил инкуба за угол старой пятиэтажки на последних нервах. Инкуб на секунду замер, зашевелил ноздрями, словно к чему-то принюхиваясь, и попросил сгрузить его под окном, закрытым белой решёткой и с наглухо задёрнутыми шторами. Данила осторожно опустил инкуба прямо на землю, прислонив спиной к облупившейся кирпичной стене. А потом и сам тяжело дыша уселся рядом. Оба замерли, приходя в себя после путешествия, хоть и недалёкого. Пару-тройку минут они молчали. Наконец, Данила, не выдержал: — Где ты здесь линнгаму получишь, а? — Ща… за стенкой, — инкуб завозился, пытаясь что-то выудить из внутреннего кармана куртки. После минутного сопения и матерков, на свет появилось маленькое овальное украшение в золотой оплётке. — Это что за нано-фаберже? — поинтересовался Данила, наклонившись ближе и подслеповато щурясь. — Жёлудь, — довольно произнёс Сабола, вертя в пальцах поблёскивающую фитюльку. — Очень мощный артефакт. Старик только приподнял вопросительно брови. — Потом расскажу, — отмахнулся инкуб. — Надо же, не пострадал в драке, слава Пустоте! Вот этот малыш и поможет мне подключиться к стороннему потоку… Линнгамы. Человек только хмыкнул. Если раньше его завораживали все эти колдовские штучки, что мелькали иногда у Саболы, то теперь ему было, если честно, плевать. Ну, хакнет инкуб чужой поток, и что? Да и ладно. — И часто ты под чужими окнами подбираешь крошки с чужого стола? — ядовито спросил старик. — Это экстремальный случай, — буркнул инкуб. — Не язви, ладно? Или ты предпочтёшь сам поиграть со мной? — Да избави господи, — вяло замахал руками Данила. Сабола прикрыл глаза, настраиваясь. Желудь приложил к кадыку, зажав артефакт подбородком. Таким способом полностью напитаться не получится, но сейчас ему важны были любые крохи энергии. Даже такие — остаточные, чужие… *** Из клуба парни прискакали на съёмную квартиру Сивого лишь под утро. Ну, как прискакали? Приползли, можно сказать. Но оба довольные, как удавы. Напрыгались за ночь, нарезвились. Хотели даже в Тёмную комнату сходить, но, сунув туда носы, скривились от странных запахов и решили, что уже лучше дома, в комфорте. «Спасибо, до свиданья!» Головы у обоих ещё гудели от грохота музыки и кучи вылаканных коктейлей, да и скуренных сигарет тоже. Но дурашливое настроение ещё пузырилось в каждом из этой парочки, поэтому в коридоре квартиры они долго пихались и взрывались дурацким хихиканьем, пока стаскивали куртки и кроссовки друг с друга. — Коська, — завопил вдруг Сивый, — я первый в туалет! Ну куда ты? Я же первый, сказал. — Да вот ща, — со смехом отпихнул друга Костик и шмыгнул в кафельную комнатку, захлопнув за собой облезлую деревянную дверь. — Я тебя старше на год, поэтому потерпишь! — Ну, Ко-ось, — заныл под дверью белобрысый хозяин квартирки. — Не отвлекай, — глухо отозвалась дверь, — у меня важный процесс. Сивый фыркнул обиженно и побрёл в комнату, стаскивая с себя свитер, а следом и измочаленные джинсы с рваными дырами на коленях. В душ они забрались уже вместе, толкая друг друга мокрыми локтями и задницами, бестолково хохоча и брызгаясь водой. Долго дурачились под горячими струями, гоняли по дну ванны скользкий флакон шампуня. Потом всё же намылили головы, порой звонко шлёпая друг друга по тощим ягодицам и постепенно возбуждаясь. Целоваться под душем всё-таки тяжеловато. Несколько раз то Сивый, то Костик кашляли, хлебнув воды. В итоге решили продолжить на постели. — Я так шламаюсь, Кось, — пропищал полузадушенно белобрысый, скрученный на простыне в баранью рогульку. — Падажжи, солнышко, я ща попаду… Ща… — отозвался Костик, сосредоточенно сопя где-то сбоку. — Ну сдвинь локоть чуток, плиз! — Он туда уже не сдвигается, — пискнул Сивый, — Ай! Ты там попал, не? Ай, попал-попал… Ну не торопись-ка, блин! Подожди немнож… Да, замри! — Привыкай давай, жду… — отозвался друг. И через мгновение, — Ну? Всё? Терпимо? — Фигассе, терпимо! — пфекнул Сивый. — Ты меня ща порвёшь на британский флаг своим мастодонтом. — Завидуй молча, мелкий, — гордо высказался Костик и азартно задвигал тазом под скрип кровати. Через несколько минут старший решил сменить позицию, и снова парни завозились на простыне, поблёскивая мокрыми спинами в рассветных лучах. — Я так не загнусь, Кось, — снова захихикал Сивый. — Эй, осторожнее с коленками, ты мне сейчас что-то отдавишь. — Блин, мелкий, — забурчал Костик, ритмично дыша, — ты заткнёшься сегодня, нет? — Ну-у-у… — ехидно протянул Сивый, — ты всегда можешь мой рот заткнуть! Знаешь, чем? — Мобильником? — предположил с угрозой друг. — Ой, фу-у-у! — протянул Сивый. — Он залапанный и шестидюймовый. Не… Ещё варианты? — Солнце, переворачивайся давай, — скомандовал Костя, — и съезжай на пол. — В каком смысле «съезжай»? — удивлённо спросил партнёр. — Ну, не полностью, а только голову вниз свесь… — Мущ-щина, вы меня пугаете, — дурашливо завопил Сивый. — Я вас моментами не понимаю! Они снова завозились на кровати, хихикая и дурачась… Потом с пола раздалось: — Значит, я буду мордой в грязный пол, а ты там будешь… Прям вот так? Ну… Хорошо. Да, хо… Боже, как же я давно под кроватью не мыл! Ай! Всё, молчу-молчу! Не кусайся! Хотя… Можешь ещё раз куснуть? Ай! Нет, больше не можешь! Через несколько минут поскрипывания кровати Сивый взбунтовался: — Всё, вытаскивай меня отсюда! Я устал! Нет, оттудова не вытаскивай! Блин! — Солнце, давай на подушку падай спиной. — Фу-ух, — протянул Сивый. — У меня теперь морда красная такая! А ты тут со своим веслом! Дай отдышусь, Кось! Ребята после небольшой передышки снова завозились на постели как щенки, теребя друг друга за разные выступающие части тела, покусывая и пощипывая. Кто сверху, кто снизу, уже было не понять. *** Когда Сабола открыл глаза, Данилы рядом не было. Старик ушёл, видя, что инкубу стало лучше и раны начали затягиваться. Первым желанием инкуба было догнать человека и хотя бы сказать спасибо, но... Его ждал Высший — Кидерн. Сабола резко вскочил на ноги. Линнгамы от молодых дурошлёпов за стеной оказалось довольно много. Чистой энергии молодых мальчиков, вкусной! Инкуб весело поклонился зашторенному окну, за которым уже спали наигравшиеся парни, и почти побежал прочь, решая, где ему с утра взять свежую одежду перед отлётом в столицу. Почему от мыслей о Даниле так саднит в груди? Это немного пугало инкуба. *** А Максима в данную минуту пугала мысль, что скоро сдохнет смартфон. Прошлую ночь он перекантовался у каких-то шапочных знакомых по ВКонтактику. Но проситься ещё на одну ночь совести у парня не хватило. «Чужие люди, чужие проблемы… Ну, хоть накормили, и на том спасибо». К вечеру телефончик стал откровенно дохнуть. Когда убегал из дому под крики отчима несколько дней назад, то о заряднике забыл начисто. «А если Сабола захочет позвонить?» Правда, Макс не помнил, давал ли он номер мобилы этому солнышку! Кажется, давал! Ёжась под ноябрьским ветром, Макс бродил по центру города, не зная, куда приткнуться. Потом вспомнил, что зарядить мобилу можно и на вокзале, и рванул туда. За сотню рублей ему зарядили смартфон всего на двадцать процентов. Макс хотел было возмутиться, но, посмотрев в наглые рожи парней, что заряжали мобильники страждущим, просто отвернулся и ушёл в зал ожидания. На остатки мелочи купил шаурму и, грустно жуя тёплую дрянь в лаваше, терзал смарт, пытаясь найти хоть кого-нибудь в социальной сети, кто сможет приютить его на пару ночей, а лучше на недельку. Мобильник пискнул и отключился. Найти никого не удалось. На Макса тихо навалилось отчаянье. Он бездумно крутил головой, рассматривая спешащих по своим делам пассажиров. «Вот так и становятся вокзальными бомжами», — горько подумал парень. Взгляд упал на табло расписания пригородных электричек. «Вот на этой можно доехать до их дачки… Стоп! Дача?» Максим судорожно зашарил по карманам, изо всех сил надеясь, что хватит на билет. Но… Монетка в десять рублей и желтый полтинничек — это всё, что он наковырял по карманам куртки и джинсов. «Чёрт! Чёрт! Чёрт…» Макс заметался у касс, рыская взглядом по полу — может кто обронил мелочь? Нет! Тут чисто! И тут! В смысле грязно, конечно, но ни монетки не видно. До отхода электрички ещё полчаса. Что придумать? — Не поможете мелочью на билет? — выдавил из себя Макс, обтекая внутренне от стыда. Пожилая женщина с добрым лицом просто молча обошла Макса как столб. Парень поймал себя на мысли, что это ещё ужаснее, чем он думал, но проглотил подступающие слёзы. — Не поможете мелочью на билет, пожалуйста? — обратился ещё к одной женщине с ярко красным чемоданом на колёсиках. — Работай иди, — чуть не в лицо плюнула тётка и оттолкнула Макса плечом, — Когда же вас, наркошей, всех отстреляют! Ничо, скоро наведут порядок! — Сука, — прошептал Макс в спину злой бабе. Минута капала за минутой, Максим устало пытался выпросить денег у прохожих, краем глаза отмечая оставшееся время до электрички, но всё впустую. — Не поможете мелочью на билет? — безнадёжно сказал Макс в сторону полного мужчины лет сорока в длиннополом чёрном пальто. И сжался, ожидая очередной ругани в свою сторону. Мужчина остановился, сверкнул очками из-под широкополой шляпы, сплюнул окурок и… Залез в кармашек небольшой сумки на плече. Поскрёб там пальцами и выудил на свет пригоршню мелочи. Ссыпал в подставленную замёрзшую руку. — Спасибо вам, — со всхлипом выдавил Макс. — Шёл бы ты работать, парень, — пробормотал мужчина и потопал дальше, закуривая новую сигарету. (прим. автора — Это я себя вставил в текст. Когда писалась первая версия новеллы в 15 году, я как раз и носил чёрную широкополую шляпу, длинное пальто и нещадно курил). «Да! Дядька поделился почти сотней рублей! Одни десятирублёвки!» Макс, не веря удаче, пересчитал монетки. Хотелось улыбаться, но… Тут он заметил, как из-за касс к нему двинулся какой-то потрёпанный хмырь с длинным лицом и ввалившимися небритыми щеками. И прям сверлил таким злым взглядом! Чёрт! Макс отбежал к дальнему, свободному окошку кассы, быстро купил нужный билетик, и чуть не скачками понёсся на перрон, нервно оглядываясь. Злого мужика уже не было видно. Жесть какая! В вагоне электрички Макса ещё долго трясло — то ли от пережитого стыда, то ли от страха. А, может, просто замёрз. Но колотило его долго. Весь час, что ехал до своей станции. Только перед выходом немного успокоился. До дачи Максим добрался уже в сумерках. Можно было доехать и быстрее на маршрутке, но он решил на оставшиеся деньги купить хлеба и «Сникерс». Сжевал всё прямо на ходу, не дойдя до родного домика. Запил водой из старой колонки, облив себе брюки и кроссовки. Но всё равно настроение у парня было хорошее. Дачка у их семьи была, конечно, условная. Так — домик в одну комнату, небольшой чердак, где мама хранила зимой всякие грабли-тяпки, да сбоку пристройка-сарайчик для всякого разного барахла. Парень с трудом открыл покосившуюся скрипучую калитку, хотя мог запросто её перешагнуть. Потом по песчаной тропинке добрёл до входной двери. «Да уж, тут даже ключа не надо». Он носком кроссовки привычно поддел дверь, нажал на замок. Створка со щелчком распахнулась. Студент со вздохом упал на старый грязный диван у дальней стены комнаты и замер, отдыхая. В комнате было так же холодно, как и на улице, но хоть не дуло. На какой-то миг он даже задремал, пригревшись. Но ближе к вечеру проснулся от голода и стал шарить по домику в поисках старой керосинки и остатков какой-нибудь еды, если повезёт. «Крупу, может, оставили?» Пока он ползал на коленях по полу, стараясь вытащить из нижних ящиков комода какой-то интересный свёрток, заскрипела калитка на улице. — Млять! — Макс от испуга чуть не взвизгнул. У него зашевелились волосы на затылке. Он вскочил с пола и аккуратно выглянул в окошко. По тропинке к домику брёл… отчим. — Вот же, блин! *** — Мог бы хоть эсэмэску мамке кинуть, засранец, — хмуро сказал отчим, сидя на том же старом диване. — Мобила сдохла, — попытался оправдаться Макс, откладывая в сторону надкушенный бутерброд. Уже третий, кажется. — Да жуй уж молча, — отмахнулся грузный мужчина возраста далеко за пятьдесят. Он хмуро вжикнул молнией чёрной куртки — в домике стало потеплее. На окне горела керосинка, а Макс сидел у маленького столика на раздолбанном табурете и жадно ел. Отчим привез с собой несколько бутеров и термос с растворимым кофе. — Прям мобила твоя на первый день и сдохла? А у дружков твоих мобил прямо и нет? Ушмондал чёрт знает куда, а мамка в слезах который день. Думал уже «Скорую» ей вызывать! Макс виновато проглотил кусок и молча уставился в столешницу. — Вот что ты здесь делать собрался, идиота кусок? Ни печки тут, ни дров. Жрал бы что? — Работу бы нашёл, — пробурчал Максим. — А что ты умеешь делать, а? Посмотри на себя! Даже грузчиком не сможешь, дохляк такой! А институт чего пропускаешь? Да, я там сегодня был, искал одного дебила! — Я его брошу, — выдавил Макс. — Я те брошу! — отрезал отчим. — Не для того мы с мамкой твоей столько сил и бабла на тебя потратили, что б ты бросил! Курсы эти подготовительные, репетиторы! Ты себе хоть представляешь, какие это деньги? — Я все отдам! Заработаю и отдам, — горько сказал Макс, всё ниже наклоняя голову. — Заработничек, нашёлся! — всё бурчал отчим, качая головой. — Ты лучше институт нормально окончи и профессию получи! Вот это и будет возврат твоего долга! В домике повисла тишина. Отчим хмуро смотрел в окно, а Макс на глянцевый бок термоса, что поблескивал в дрожащем пламени керосинки. — Ладно, — выдохнул отчим через долгое время. — Собирайся, домой поехали. Глядишь, на последнюю электричку успеем. — Так я же… Но отчим рявкнул, вставая: — Чё «так я же»? — Ничё, — стушевался Макс. — Так, термос — в пакет. Бумагу от бутеров не оставляй — по дороге выкинем. Ну, что завис? Двигай-двигай костылями, моль дохлая! А я пока мамке отзвонюсь! Дать бы тебе по шее разок! Так эта реветь снова будет! Отчим выудил из внутреннего кармана куртки старый мобильник и запикал кнопками, близоруко поднеся трубку почти к носу. Странно, но каким бы вредным отчим ни был, а Макс всё-таки рад его видеть. Дядька не шибко разговорчивый, он много работал на своём полудохлом заводе, но как-то с ним спокойнее было Максу. Вообще, парню трудно было поверить, что все его мучения вот так враз закончились. Почему-то очень хотелось плакать. — Да здесь он, нашёл идиота! Спасибо сторожу, что отзвонился. — Через паузу отчим закатил глаза. — Да не трогал я его, совсем с ума посходила?! Хотя надо бы! Всё-всё, прекращай хлюпать носом! Домой едем, отбой! Успеем на электричку. Ну нет, так мотор поймаем! Всё, от… отбой, говорю, женщина! — Всё собрал? — это уже Максу. — Туши лампу и потопали, путешественник хренов. *** Из небольшого особнячка на окраине столицы Сабола выскользнул ближе к ночи, широко улыбаясь, хотя и довольно вымотанный. Он поучаствовал в любопытном ритуале Высшего инкуба по защите его вокана. Редко получалось так засветиться. И Кидерн, как и полагается, обещал помочь с артефактной шпинелью. (Вокан – чаще гей, душа которого связана с одним из высших инкубов. При каждом перерождении человека-вокана связь с его инкубом восстанавливается, или возрождает инкуба, если тот был убит. Воканы — одни из сильнейших якорей Высших инкубов в этом мире). Не сразу, и не за один год, но шансов уже больше. Если удастся всё же заполучить зачарованную драгоценность, то у инкуба будет возможность возродиться в новом теле, если это убьют. «Поэтому припадаем к ногам Кидерна и становимся его верным псом». Около восьмидесяти лет назад Сабола уже добыл себе шпинель, но во время Второй Мировой камень был разбит по глупости. Сабола аж сморщился, стараясь забыть позорный эпизод. А сейчас, когда козлоногие активизировались, неплохо иметь дополнительную страховку окромя своих кулаков и щупальцев. Но чем дальше уходил парень по улице, тем больше давали о себе знать полученные накануне раны, залеченные наспех, накопившаяся усталость после перелёта по зову Высшего и довольно выматывающий ритуал. А если ещё вспомнить лицо Данилы в последнюю встречу... Инкуб нахмурился, болезненно скалясь, и, свернув в небольшой парк, рухнул на кованую скамейку. Как вспомнил о Даниле, так словно заныли все зубы разом. Вот что это за реакция? Нет, в ближайшие годы в его город лучше не соваться.