Серебряная дева

Честно говоря, Рут не знала, кем считать Менаше: злым человеком или хорошим. Как-то неприятно было рядом с ним, но ведь помог... Рут подошла в тот же день к доктору, не подымая глаз. Девка тогда представляла себя какой-нибудь модисткой, которая сделает о-го-го какие платья! В книжках Тихона частенько писали про швей, которые шили магические платья, про загадочных существ, ткавших полотно судьбы. Рут с самого детства тянуло к шитью. Ей казалось, что когда-нибудь она сможет сделать нечто особенное своими руками. Ведь за труд когда-нибудь, да воздастся, верно? Рут должна была забрать несколько портретов с балеринами и куски ткани для платья. Рут была поражена: ей прежде не приходилось трогать что-то более гладкое, чем эта перлеливающаяся тысячью бликами, дорогая ткань, вроде, шёлк или атлас, а также что-то более воздушное и невесомое, чем тюль. Рут не могла поверить самой себе, она, как Царь Кощей, чахла над златом ткани и блеском разноцветных камушков. Но из размышлений вывел чуть слышный шёпот: — Моя жена не поняла, но я вижу в тебе большой потенциал. Помню, как ты ещё в детстве делала огромные успехи. Под моей протекцией ты бы могла открыть собственное дело, стать знаменитой модисткой... В кабинете была тяжёлая тишина. Руки Рут вспотели и чуть затряслись. Она медленно развернулась и, вся сжавшись, с поклоном ответила: — Барин, я недостойна такой от вас милости. Рут зажмурила глаза, стоило ей услышать, как Менаше подходит ближе. Скрип его лакированных туфель, их мягкий стук по полу, вгонял Рут в невозможно страшное состояние. — Я скажу понятнее, - он взял её за талию, хотя оставался не так близко. - Ты же не думаешь, что обойдёшься только вышивкой? Рут резко скрестила руки на груди, как можно дальше от него отстраняясь. Ей показалось, будто эти руки покрыты грязью и придорожной пылью, так невозможно противно, что захотелось вывернуть наизнанку кожу. — Господин, мы договорились о цене и вы сказали, что этого досточно, - дрожащим от страха голосом пролепетала Рут, длбавив потом уверенне, - я уж повенчена. — Ха! За такого же бесправного крепостного? Рут аккуратно убрала его руки и отстранилась, сжимая кулаки до появления на коже ладоней следов-полумесяцев от ногтей. — Простите, но я не думала, что вы так легко обесцените себя. — Что? — Ваше слово так легко разбить... Я сочувствую вам, господин Менаше. Менаше помрачнел и хлопнул по столу. Зазвенели тревожно склянки. А Рут, попрощавшись, выскользнула, чуть ли не убегая, дальше от него и от этого проклятого дома. Руки уже не дрожали, когда вечером Рут взялась за вышивку платков. Засыпающий на лавке рядом гость медитативно наблюдал за движениями девушки. Делала она это быстро, очень уж торопилась, под высокою лучинкой. Девка пыталась сделать вид, что не замечает взглядов Жана. Было ей так противно вспоминать такие же взгляды Менаше, что так хотелось уйти, убежать из дома. Она решила так и поступить. Дошивая стежок, она резко и бесшумно всё бросила и, накидывая на себя платок, потушила лучину. Рут, наступая на знакомые досточки, выскользнула из дома, не доставив домочадцам вести об этом: всё было тихо. Было лето, и ночь была многим прохладнее деня в поле, но всё же, было приятно. Рут вздохнула и выскочила на дорогу за забором. Ни звука, ни капли света не было на улочке. Окошко Рут было последним с деревне, свет в котором гас. Девка расслабила руки и, задрав голову к небу, со всей силой выдохнула. Мириады звёзд веснушками украшали чёрное небо. Луна была полной, такой красивой, как блюдо из сервиза, хранившееся в далёком ящичке дома, когда-то его подарили Бейле на свадьбу, а после того ни разу она этот сервиз не доставала: боялася даже пылинки сдувать. Рут внезапно схватилась за своё колечко на цепочке. Металл отдавал холодом. Интересно, Луна такая же холодная наощупь? Откуда оно вообще взялось, кольцо это... Рут нравилось мечтать, что это - фамильная драгоценность короля какого-нибудь, а она - принцесса. Но однажды Леви проболтался ей, что, попав к ним, Рут случайно съела это украшение и Бейла уж решила, что стоит его оставить девочке... Рут покачала головой и пошла по дороге. Ей было смешно от того, что она почти уже не помнила лица Леви, а воспоминания об этом человеке остались на всю жизнь. Рут пошла в лес, где часто гулял брат её названный. Ну, точнее, он там хворост собирал, или для чистой выдумки этим прикрывалси. Странная затея, честно говоря, идти ночью в лес, но там ей становилось легче. В деревне не страшно. Только если выбрется из лесу какая-нить зверюга, но и то не страшно, едва ли удастся встретить кого-то страшнее оленя. Среди сосен, ёлок, берёз... Дышалось так легко, а знакомая тропка, устланная иголками, вела Рут, как ведёт иголка нить. И вот, показалась знакомая избушка на залитой лунным светом поляне, рядом с большой сосной. Покосилась изба вся, крыша прохудилась и была прикрыта опавшими, уже не счесть в каком году, листьями и иголками. Сердце Рут защемило от тоски, потому что воспоминанья детства были далеко не такими серыми. Это было глупо, но она зашла внутрь. Кажется, никто сюда не заходил уже очень давно, потому что, как помнила Рут, всё было на своих местах. Никому и не надо было воровать ничего у старухи травницы. Поговаривали, поселилась она тут чуть не с начала времён. Да много что говорили. И никак не помешало этим же людям, которых Циля спаласала, говорить об ней гадкие слухи об ведьминстве. Рут казалось, что она пророчица, но никак не ведьма. Хорошо это, иль плохо, но ничего нельзя было скрыть в этом тихом месте на берегу Эмы. Дверь рассохлась, а рисунок на ковре при входе был почти полностью запачкан слякотью. Печь была единственной, стоявшей крепче стен в этом доме. На ней ещё даже остались лечебные травы. Кажись, тронешь - рассыплются в труху. Весь дом был заставлен свечками, книгами, журналами, а на столе, посреди комнаты, лежали колоды карт, рядом с небольшой книжечкой стояло зеркало, зановешенное кем-то тяжёлой чёрной тканью. Странно. Кто же мог позаботиться о душе Цили, чтоб она, попав домой, через зеркало не ушла в Зазеркалье? Рут улыбнулась, вспомнив, что однажды старуха Циля, сделав целую зеркальную галерею, увидела предсказание о "будущем Тефланы", как сама сказала. Рут развернула зеркало к себе и провела рукой по ткани. Почему-то тревога сжала девичью грудь, впиваясь своими когтями глыбко внутрь. Но девка уже убрала ткань. Неровное, мутное зеркало отражало её и... Мужчину сзади. На его нежном лице изобразилась улыбка, это всё, что успела она увидать. Рут резко развернулась и кинула ему ткань в лицо. Девка перепрыгнула через стол, чуть не завалив незнакомца и себя. Она схватила кочергу, которая, как оказалось, была на своём месте. Рядом на лавке что-то зашуршало. Девка отскочила в угол, потому что там был ещё один человек. — М-м... Рут? — Грей, ты что тут забыл?! Они отвлеклись на человека, который запутался в чёрной ткани. Он с недовольными и не самыми хорошими выражениями скинул ткань с себя и яркая луна осветила ореолом его белоснежные волосы. — Господин Жан?! - вскричала Рут, возмущённая. - Вы следили за мной! — Я обеспокоился, куда же вы решили идти поздно ночью, тем более ближе к лесу... Вдруг что случится. Грей встал с лавки и подошёл к Рут, поставив руки в боки, наклонил голову. — У нас свиданье здесь. Можете не переживать, барин. Она... В надёжных руках, - насмешливо ухмыляясь, сверкнул в темноте глазами Грей. — Тогда почему она так испугалась меня? Это была самая настоящая провокация, но Грей и тут выкрутился. — У меня поступь тягше. Вы не знали, но наша Рут всех по шагам узнаёт. А теперь... Господин, покиньте нас. Переживать не об чем. Жан хмыкнул себе под нос и, задержав взгляд на Рут, ушёл. Рут поставила кочергу и обняла Грея за руку. — Я так испугалась... Грей, как ты тут? — Ну и перепадёт тебе от Бейлы, - сказал Грей, разворачиваясь к ней лицом. - Я-то здесь частый гость, но штобы ты... Што перемкнуло? - он понизил голос. - А что если бы он сцапал тебя в лесу, м? Чем ты думала вообще, дура? — Я?! Но ты сам, больной ещё, приволокся сюды! Откуда я знала, что этот странный пойдёт за мной... Я вообще так испугалась, хотя всего-то хотелось погулять, успокоиться. Ноги сами привели в лес. Грей примирительно обнял её, похлопав по плечу. Рут выдохнула и закрыла глаза. Запах хлопка его рубахи, едва уловимый запах кожи, мгновенно успокаивали, будто бы дурманили сознанье. Но чувствовался ещё холодок болезни от него. Удивительно ж быстрёхонько она прошла. — Не представляю, что теперь скажет матушка, если узнает... — А что она узнает? Рут отошла от Грея и взяла в руки книжечку со стола, лишь бы что-то было в руках. — Негоже встречаться в одинокой хижине в лесу ночью девушке и юноше, не думаешь? - насмешливо спросила Рут, утыкаясь носом в находку. — Успокойся, главное, что я... — Погоди! Рут пыталась разглядеть текст в темноте, щурилась. Грей придвинулся к ней и, кажется, немного помрачнел. — Циля делала на нас заметки? Почему тут написано... — Подумаешь, что там эта старуха говорила. — Вообще-то это она сказала вышить те символы на твоей рубахе. Грей резко втянул воздух, нахмурившись. Кажется, ему это не понравилось. Он отвёл взгляд и качнул головой. — Мне всё равно. — На мою работу или на Цилю? Грей ухмыльнулся и занавесил зеркало. — "Женщина убьёт Тефлану, а дева воскресит". Разве не бред это Цилино предсказанье?... А ты... Играешься, знаешь ведь, что люблю тебя. Рут приложила руку к сердцу и посмотрела в прохудившийся пол. Было приятно слышать такие слова, пусть и говорил он как-то слишком грустно. — Я провожу тебя до дома. Пойдём? Рут взяла его за руку и они в ночь вышли из хижины Цили. Но... Рут взяла эту книжку. Как оказалось, в ней были описаны весьма странные вещи. Рут с трудом нашла время её прочесть. Самое страшное, что большая часть книжечки была о Грее. Ещё страшнее было то, что он ей эту книжку взять не воспрепятствовал. Читая строчку "...мальчик этот не по возрасту умён. Мысли у него об одних шестернях и каких-то механизмах, которых сродни у нас не бывало..." Рут едва не засмеялась, когда вспомнила, что однажды им привезли какую-то игрушку заводную, а Грей её удачно разобрал, дети тогда, со всей деревни кстати, так на него ополчились, что ему пришлось собирать игрушку заново, а получилось это неплохо. Странностей далее не убавилось "...руки его, когда бы я не глядела, холодные, будто металл...", но строчка "Я точно знаю, что ему уже не двенадцать и точно не меньше, чем мне. Его душа отягощена, словно у старца" заставила девушку почувствовать мурашки. Что-то внезапно затревожило Рут.