...where are whose who share the memory?

Q: самый тяжёлый разговор, который был за время отношений. — Я только что выяснил, что существует возможность снять моё проклятие… Речь Хранителя Ветви сбивчивая, весь его вид источает беспокойство, но вместе с тем воодушевление. Чего не скажешь о его собеседнике – Чжун Ли как всегда держится спокойно и величественно. Пожалуй, даже… слишком спокойно. Осознание наступает внезапно—прошибает каждый сантиметр проклятого тела. — Ты…знал? Вопрос скорее риторический – Дайнслейф и так понимает, что шеститысячелетней божественной сущности напротив него известно слишком многое. Понимает, но не хочет осознавать, и цепляется за крохотную вероятность того, что его суждения ошибочны. Но утвердительный кивок головы уничтожает её. Дайнслейф оседает на пол – не то от потрясения, не то от усталости, не то в подсознательном стремлении преклониться перед божественным в обмен на избавление. Хранитель Ветви стойко придерживался своих принципов, когда многие из его бывших соотечественников от отчаяния были готовы хвататься за что угодно и молиться кому угодно. Но сейчас пришёл и его черёд – когда перед тобой наконец замаячил шанс осуществить своё самое заветное желание и прекратить вечные муки, становится уже не до убеждений. — Расскажи мне. Прошу. — Я не могу. Мой контракт запрещает мне распространять эту информацию. Мне очень жаль. Дайнслейф ещё несколько секунд по инерции хватается за плащ бывшего божества в умоляющем жесте, словно пытаясь схватить всё ещё дразняще маячащую надежду. — Чжун Ли… Моракс… Пожалуйста. Эти страдания поистине невыносимы. Если всё, что между нами было, для тебя хоть что-то значит… — Бог контрактов не нарушает свои обещания, Дайнслейф. Ни при каких обстоятельствах. — И ты ещё смел говорить, что любишь меня, — Дайнслейф внезапно со злобой отпускает подол плаща, словно ставшего самой омерзительной вещью на свете, и смотрит Чжун Ли в глаза. Молча. Укоряюще. С ненавистью. Экс-архонт смотрит в ответ спокойно и беспристрастно, словно тысячелетняя каменная маска в очередной раз скрывает все его эмоции. Но в какой-то момент Дайнслейфу кажется, что эта маска готова дать трещину. — Я люблю тебя, Дайнслейф. Если бы я должен был пожертвовать своими личными интересами ради тебя, я бы так и поступил. Но я не могу жертвовать благополучием Ли Юэ. Я не имею права подвергнуть опасности целую нацию из-за своих чувств. — Но подвергнуть опасности другую нацию тебе ничего не помешало. Лицемерный лжец. Как и все подобные тебе, — бросает Дайн презрительно. . Глупо было думать, что у них что-то могло получиться. Глупо было думать, что в Мораксе есть что-то человеческое. Глупо было думать, что Чжун Ли понимает его боль. Боги и люди слишком разные по своей натуре. Как бы ни хотелось Хранителю Ветви убедить себя в обратном. Отчаяние поглощает, проникает в каждую клетку тела Хранителя подобно энергии Бездны. Дайнслейфу хочется разрушить весь Ли Юэ из принципа. Не оставить камня на камне. Чтобы Чжун Ли наконец-то по-настоящему понял его боль. Чтобы на своей шкуре испытал, каково это – видеть руины на месте своего дома. Но тысячи невинных жизней – слишком высокая цена, чтобы посмотреть на горечь в глазах божества, заигравшегося в человечность. Поэтому Дайн просто позволяет отчаянию продолжать захватывать себя, направив остекленевший взгляд в одну точку и еле слышно всхлипывая. Вообще Хранитель Ветви не плачет, но сейчас терять ему нечего – после того, как он несколько минут назад молил божество на коленях, более жалким в своих глазах он уже не станет. Так что почему бы не выпустить слёзы, копившиеся почти пятьсот лет? . — Я не уничтожал нации по своей прихоти, и ты это знаешь. Если я это делал, значит, так было нужно для выполнения контракта. Потому что я поклялся защищать Ли Юэ любой ценой, — наконец отвечает Чжун Ли на резкость в свой адрес, и Дайнслейф внезапно поднимает голову. Слова «защищать любой ценой» крутятся в голове, словно пытаясь поднять что-то со дна памяти Хранителя, прорывая пелену эрозии… *** — Защищайте Каэнри`ах любой ценой! – отдаёт последний приказ Сумеречный Меч, изо всех сил пытаясь не дать своему голосу утонуть в какофонии звуков, которые издаёт рушащийся мир, размахивая оружием с нечеловеческой силой и злостью. Сражаться приходится на два фронта одновременно – против тварей, явившихся по их души из-за завесы миров, и против воинства Селестии, очевидно недовольной их самоуправством. Рыцари Чёрного Змея уступают и в силе, и в числе – но приказ отступать Сумеречный Меч ни за что не отдаст. Они – последняя надежда мирных жителей в этом конце света, и отступать они не имеют права. Дайнслейф не верит, что у них есть шанс. Но попытаться они обязаны. *** Воспоминание обрывается, и Дайнслейф постепенно возвращается в реальность. Первое, за что цепляется взгляд – обеспокоенно склонившийся Чжун Ли. — Мне правда очень жаль, Дайн. Прошу, прими мои искренние извинения. — Не извиняйся, — отвечает Дайн явно не то, что Чжун Ли ожидал услышать. Впрочем, Дайнслейф и сам от себя такого не ожидал, но развивать мысль дальше ему это не мешает, – Ты защищал Ли Юэ любой ценой. А я знаю, что чувствует тот, кто должен защищать свой дом любой ценой. — Но зато я знаю, что чувствует тот, кто потерял свой дом. И снова ответ, который Дайнслейф не ожидал. Осознает, о чём речь, Хранитель далеко не сразу. — Ты имеешь в виду Ассамблею Гуйли? – наконец догадывается Дайнслейф, и, увидев утвердительный кивок собеседника, спрашивает, — Можешь рассказать об этом? — Я полагал, что Хранителю Ветви об этом известно, — слегка улыбается экс-архонт, и Дайнслейф мотает головой. — Я слышал об этом лишь потому, что мой прошлый компаньон интересовался данной историей. Сейчас же мне интересно узнать и самому, — воодушевлённо объясняет Хранитель, и Чжун Ли кивает. — В таком случае для меня будет честью поделиться моими воспоминаниями с тобой. . Когда Чжун Ли заканчивает долгий рассказ, он добавляет: — Когда Ассамблея была разрушена, я был разбитым и отчаявшимся. Но я смог обрести новый дом в гавани Ли Юэ. Я надеюсь, что Ли Юэ сможет стать новым домом и для тебя. — Мы оба знаем, что своим домом я считаю и буду считать только Каэнри`ах, — решительно возражает Дайнслейф. – Но я благодарен за предложение. — Тогда как насчёт «дома вдали от дома»? Хранитель задумывается на минуту, смакуя эту идею. «Дом вдали от дома» … Пожалуй, звучит и вправду неплохо. — И ещё, Дайнслейф… — Да? — Я искренне верю, что ты сможешь найти нужную тебе информацию про проклятие и без моей помощи. Тот слегка усмехается в ответ. Дайнслейф не верит, что у него есть шанс. Но попытаться он обязан.