Эпизоды из прошлого

Франсуа заметил несколько порезов на запястье мальчика. В его голову подкрались сомнения. Он аккуратно отложил браслет, который минутами ранее сковывал руку мальчика. — Кто это тебя так? — спросил мужчина, заметно посерьезнев. — Парень вдруг вспомнил, что его руки были не совсем в идеальном состоянии. Его ладонь быстро соскользнула с рук Дювалье. — Я сам — ответил подросток. — — Зачем? — Франсуа не говорил отчитывающим тоном, не давил на парня, чтобы узнать подробности для своего дела, он и правда переживал, это слышалось в его голосе, в волнительной дрожи, в гуманном отношении к мальчику. Эцель не хотел вспоминать прошлое, он уже привык жить с этим, он даже позабыл о своих кривых шрамах, о следах от шприца на своей молодой коже. Теперь все показалось настоящим уродством. Дювалье точно воспримет его как недостойное ничтожество. — Просто — поднялся Эцель с кровати. Сказав это, он не ожидал услышать чего-то веселого от своего адвоката и поспешил отвлечься. Он приготовился к тому, что его начнут поучать, но этого не произошло. — — Что ж… Вас, подростков, трудно понять. — — Я сейчас вернусь — Эцель посчитал что это провал. Теперь мистер Дювалье думает о нем как о ненадежном человеке. Юноша вошел в ванную комнату и посмотрел на себя в зеркало. Со своими эмоциями ему не совладать. Парень выпил воды из-под крана и уставился на себя стеклянным взглядом. Почему он так взволнован? Может его начала пугать эта свобода? Эцель посмотрел на свои руки. Его больше не отслеживают. Он ведь не может уйти куда глаза глядят, да и Дювалье ему совсем не враг. Но почему так волнительно принимать чью-то помощь? Парень вздрогнул, когда услышал громкий стук в дверь их номера. По голосу он узнал, что к ним наведалась горничная. Мальчик привел себя в порядок, чтобы не выглядеть таким ошарашенным. Просто минутная слабость, ранящие воспоминания о прошлом и преследующие мысли о том, что его может настигнуть что-то очень плохое. Эмоции нашли выход, Эцель не смог остановить свои слезы, он столько себя сдерживал, находясь в тюрьме… Дверь приоткрылась и Дювалье увидел, как парень плачет. — Ты в порядке? — Эцель чувствовал, как его хотели подбодрить, и он дал этому произойти. Мистер Дювалье извинялся за то, что задел мальчика за живое, он оправдывался, говорил, что черт его дернул задать тот вопрос совсем не подумав. Эцель не считал, что его адвокат виноват в этом. Парень не мог ничего сказать из-за подавивших его чувств, он только слушал и прижимался мокрой щекой к груди мужчины. — Я дам тебе успокоительного. — Дювалье обратился к обеспокоенной горничной, стоящей в дверях — Будьте добры, принесите успокоительного! — его голос звучал уверенно, совсем не напугано или растерянно, как это бывало в напряженной ситуации. Мистер Дювалье похлопал мальчика по спине, как утешают приятелей. — Я сожалею, что тебе пришлось пережить не лучшие времена… — Эцель извинился за то, что испортил вечер, а Франсуа лишь посмеялся в своей оптимистичной манере. Парень принял лекарство и ему стало легче. Вскоре он заговорил о том, что все еще не против пойти отдохнуть в то заведение, в которое Дювалье намечал свой путь, ведь он уже забронировал столик. Мужчина растянул свои пухлые губы в улыбке: — Думаю, смена обстановки тебе не навредит. Давай выберемся на ночную прогулку. Позабудь обо всем, мы будем просто наслаждаться свободой ночного Йорка, прокатимся навстречу ветру, я покажу тебе статую Свободы, а потом отдохнем в джаз пабе. Идет? — Здесь совсем по-другому. Как нигде больше. Прохладный ветер ласкает соленые от слез щеки, оглаживает холодный камень статуи Свободы, кружит в воздухе газеты «Нью-Йорк Таймс» вместо листьев… Не так как в Европе, не так как в уже родном Лос-Анджелесе… Свободна ли сама эта статуя, сделанная из камня и окруженная водой? Эцель и Франсуа стояли на берегу, смотрели на нее издали, и каждый видел что-то свое. — Как тебе мисс Свобода? — Дювалье всегда задавал вопросы с двойным дном… Давать ему ответы было непросто. — Это был Ваш замысел? Освободить меня и показать символ Нью-Йорка? — Француз признался, что так оно и было. — В ее руках знания, а факел — означает просветление. Сейчас я ассоциирую данное произведение искусства с нашим делом в суде. — Парень поинтересовался новостями. Дювалье сказал, что пока все спокойно. — Значит его еще не поймали? — — Пока нет — Дэвил на свободе… То ли успокоение, то ли тревога заныла в груди. На плечи легла тяжелая ткань. Дювалье накинул свой пиджак на парня. — Садись обратно в машину, ночью здесь ветрено и прохладно… Я буду виноват если ты простудишься. — Они спокойно возвращались в даунтаун. Сейчас мистер Дювалье был за рулем, он арендовал машину на несколько часов, как раз для того, чтобы навестить центр. Эцель заметил, как мужчина не был безразличен к красному цвету. Все что он выбирал непременно должно быть ярким, красивым и элегантным… Адвокат был настоящим франтом, законопослушный и статный, ему бы не подошла любая угнанная машина или внедорожник… Парень сам того не замечая, все время строил аналогии с Дэвилом. — Благодаря Вам, я увидел статую Свободы не только на открытках. — — Рад, что тебе лучше. — Эцель не знал, что можно было еще сказать. О чем ему говорить с адвокатом, кроме как об их общем деле? Мальчик решил отвернуться к окну и просто наблюдать за расплывающимся городом на поверхности пролива Ист-Ривер. Сейчас их авто двигалось на восток, по огромному мосту Трайборо, украшенному подсветкой из золотых и серебряных огоньков. Вся красота и роскошь проходила мимо, когда в голове велась война. Приехав на место, Дювалье с виртуозной легкостью припарковал машину и подал мальчику руку. — Я вроде не совсем леди — посмеялся Эцель над манерами мужчины — — Ты мой билет в Небеса. — Когда Дювалье сказал «Небеса» он указал на вывеску джаз клуба. «Heavens» иронично мигало над помещением, которое углублялось под землю. — Viens avec moi — Иногда Франсуа позволял посмотреть на свою сумасшедшую своеобразность, которая была не от мира сего, но даже она выглядела изысканно и лишь от большого ума, а не от истинного скудоумия. Эцель любил его за это, его прельщали такие личности с задоринкой. В Франсуа была манерность, но она не нарушала его мужскую суть. Все что он делал, он делал с театральной соблазнительностью, как фокусник, который всегда имеет при себе тайну. Рядом с Дювалье, вдохновение витало в воздухе в избыточном количестве, и оно было схоже с чувством влюбленности, которое испытывал Эцель ранее, находясь рядом с Дэвилом. — Вы не говорили мне о том, что здесь будет живая музыка — с восторгом заметил юноша — Под заглушенные звуки тромбона, двое спускались вниз по ступенькам. Узкая лестница вела к большому зданию из темного кирпича, прямо в нем, на самом нижнем этаже, находился клуб. Запах дорогого табака, больше похожий на аромат благовоний, встретил их, как только Дювалье распахнул дверь. «Подземелье» оказалось роскошно обставлено мебелью из красного дерева, стены украшали винтажные картины двадцатых годов, здесь же находилась раритетная барная стойка и отдельные столики у сцены. На маленькой сцене, не спеша, на золотой духовой трубе, играл темнокожий музыкант. Приглушенный свет контрастно очерчивал его темную фигуру, а бордовый занавес ловил его танцующую тень. На экране показывалось черно-белое немое кино, музыкант искусно сопровождал его своей композицией. Интимная мелодия окутывала помещение как блаженные грезы перед сном. — Бонжур, Рон — поздоровался Дювалье с менеджером зала. Как оказалось, он был здесь постояльцем и знал почти всех. С адвокатом здоровались многие, от этого Франсуа заметно сиял и веселел. Это место его радовало, почти как родной дом. — Садись — сказал он — И заказывай все что хочешь. Я сегодня угощаю! — Эцель взял меню, обтянутое в мягкую кожу, и поглядел с минуту. Он не мог сосредоточиться на длиннющем списке, ему не хотелось терять драгоценное время. — Закажите мне то, что любите сами — закрыл парень книгу и отложил на край стола — — Конечно… — Дювалье сделал заказ на двоих, он знал все блюда и обходил алкогольные десерты, коих было множество. — Все-таки тебе еще нет двадцати одного. — Эцель и не горел желанием. Было смешно начинать жить по правилам, после всего, что он уже попробовал. Интересно, Дювалье всегда следует законам и спискам? Со стороны кажется, что у него на это особый фетиш. Это немного забивало его великое Эго в рамки, но все же Эцель не мог перестать им любоваться. — Ваш заказ будет с минуты на минуту! — бодро заявила негритянка с красивой фигурой в переднике. — — Я понимаю, почему Вы любите это место… — проводил взглядом Эцель прошедшую мимо парочку. Те остановились и начали свой медленный танец под соблазнительные тональности джазовой музыки. — — О, да. Отчасти из-за того музыканта. Он играет почти как Луи Армстронг. — Дювалье упоительно растворился в улыбке и закрыл глаза. Эцель посмотрел на сцену позади мистера Дювалье. — Он неплох — Адвокат лениво похлопал в ладони три раза. На сцену непринужденно вышла труппа. Теперь мелодия стала более наполненной и густой. Рояль с трубой давали замечательную смесь громкой жизнерадостности и эротизма, а контрабас ритмично сплетал их гармонию как трудолюбивый паук. Не один посетитель не уйдет отсюда, не попав в эти умопомрачительные музыкальные сети. — Мне давно не было так спокойно… — Сидеть друг напротив друга, за одним столом, под расслабляющий мотив, было значительно приятнее, теперь это не напоминало краткосрочное свидание в тюрьме или допрос. Здесь не было отведенной темы для разговора и Эцелю нравилась эта свобода. Подперев рукой подбородок, он мечтал о, подобной этому моменту, вечности. — Спасибо, что вытащили меня, хоть я и не был готов. Даже не переоделся к этому случаю… — — Ты выглядишь прекрасно — положил Дювалье свою ладонь поверх руки Эцеля. — Даже когда ты был в робе, я заметил твою красоту — Парень опустил свой взгляд, а затем увидел, как его адвокат не спеша убрал свою руку и вытянул меню. Кожа все еще помнила его тепло. — Вы считаете меня красивым? — Мистер Дювалье кивнул, будто это было чем-то само собой разумевшимся. От этого небольшого жеста душа подростка расцвела, раньше ему никто не говорил такого. — Больше не калечь себя. Спасибо — поблагодарил он официантку, которая принесла им заказ на подносах — — Приятного времяпровождения, господа! — улыбнулась она белозубой улыбкой и приняла книжку с оплаченным чеком — Эцель, ничего не сказав, принялся за безалкогольный десерт под названием «Клубничный Дайкири». Он воткнул ложку в мороженое, с красным как кровь, наполнителем, и поднес ее к губам. — Вы угадали, я люблю американское мороженое больше жизни. Лежа на кушетке в тюрьме, я только о нем и мечтал. — сунул он в рот ложку и слегка улыбнулся — Дювалье посмеялся. У парня была отменная самоирония. — Сначала попробуй это. — пододвинул он тарелку с блюдом из цыпленка — Они вкусно его готовят, там нет брокколи. — — Откуда Вы знаете, что я не люблю брокколи? — — Я сказал это потому что и сам его не люблю. — улыбнулся Франсуа. Следуя всем правилам этикета, он придерживал вилкой мясо и разрезал его ножом на тонкие кусочки. — Бар ожил, музыка заиграла быстрей, а Дювалье выпил уже третий бокал бурбона. Он начал свой рассказ о своем прошлом, ему хотелось чуточку сблизиться со своим подопечным, поведать о своей истории становления адвокатом высшей степени. Так, мужчина рассказал парню, что этот клуб возник еще в тридцатых годах, в годы расцвета самого джаза. Франсуа Дювалье лично вложил в него свои первые крупные деньги на реставрацию в восьмидесятых. Это было благотворительностью. Эцель слушал его поставленную речь и, заигравший теперь, опьяняющий блюз. — Я хочу, чтобы это место хранило воспоминания о нашей культуре как можно дольше. — Словно из фильмов, на сцену вышла эффектная девушка в коктейльном платье. — Встречайте! Джаз дива — Элизабет Грант! — сказал мужчина в смокинге, после чего культурно отдалился — Покачивая бедрами, певица держалась за подставку ретро микрофона. Свет софитов игрался с ее пайетками на платье, на ее шее загадочно поблескивало бриллиантовое колье. Она запела после мелодичного вступления. Ее красные губы двигались медленно, а ярко накрашенные глаза влекли к себе.

«Во мне живет музыка, Она говорит о моих чувствах к тебе. Я так скучаю по твоей любви. И вот, я вижу, как мы с тобой счастливы В том прошлом, где я пою, а ты танцуешь. Двигайся, малыш. Я влюблена в твои движения. Когда-то я была так пьяна тобой… А теперь мои слезы превратились в бриллианты, И их блеск меня совсем не радует.»

Эцель смотрел на певицу, отмечая ее красоту и годами наработанный магнетизм. Он будто пытался понять ее, проникнуть в ее голову и обнаружить там видеокадры из ее жизни. Ему было интересно, ее ли это слова… Она чувствует то же, что и он? После приятно проведенного времени, Дювалье вызвал такси, и вскоре оно прибыло. Сев в машину и устроившись на заднем сидении, Франсуа назвал адрес, и их авто тронулось. Эцель выглядел утомленно, он положил свою голову на плечо мужчины и закрыл глаза. Линии света пробежались по его спокойному лицу. Сейчас они ехали по дороге через длинный туннель, плавно и размеренно. Приглушенный свет сменялся вспышками сигнальных огней и автострад. Когда авто выехало в центр города и пересекло перекресток, парень устало открыл свои глаза. Хотелось еще немного насладиться этой поездкой. Ночной Манхэттен зачаровывал, обладал томной романтикой не стихающего блюза. За прозрачным стеклом окна, город погрузился в Тенарову синь. Единственным источником света в номере был включенный торшер. Вышедшая из ванной комнаты, продолговатая тень, легла на пол. Огни города ласково отразились на безупречной коже фигуры, которая сейчас укуталась в белоснежный халат. Эцель сел на край кровати и засмотрелся на величие ночного Нью-Йорка. Ему все хотелось разгадать его загадку. У ног лежал открытый рюкзак, на постели валялась вскрытая коробка мятных сигарет. Парень сделал затяжку и услышав шаги, лениво обернулся. Прекрасный миг его тихого уединения растворился как мираж. — Дорогой джентльмен, в отеле курить воспрещается — сказал ему мистер Дювалье, который только что вошел в его номер, закончив с переговорами на первом этаже. Мужчина повесил свою фетровую шляпу на золотой крючок и поставил чемодан у двери. — Эцель опустил веки и неохотно затушил сигарету об пепельницу. — Тогда зачем здесь пепельница? — оставил он тонкую папиросу в прозрачном хрустале. Эцель понял, что Франсуа сказал это лишь из заботы к его здоровью. — Адвокат разложил свои вещи на кровати, а Эцель не торопясь с вопросами, разглядывал его украшенные кольцами руки. Вся одежда Дювалье французская и аккуратная, вдохновленная стилем двадцатых годов… Это ли не выражение искусства, своего собственного Я? — Вы будете со мной в одном номере? — поинтересовался парень — Француз устало выдохнул, как будто только что проделал самую сложную работу в своей жизни и погряз в мирской рутине: — Mon Dieu… — закрыл он глаза, разглаживая свой галстук — Так получилось. Соседний номер, по ошибке, уже занят, а на этом этаже нет мест. Я ведь не могу расположиться на свободном сотом этаже, так далеко от тебя. — — Это подстроено специально? — сделал едкое замечание Эцель, отойдя к столику с баром — Чтобы я не сбежал? — — Слушай, я доверяю тебе, но правила пишу не я. — защелкнул Дювалье свой чемодан с вещами — Из ведра со льдом, парень достал бутылку красного вина, открыл ее штопором и стал наполнять пустой бокал. Когда Эцель закончил, он подошел к мистеру Дювалье: — Расслабьтесь, выпейте — Француз благодарно принял наполненный бокал: — Спасибо — поблагодарил он, отмечая приятные манеры мальчика. Сам юноша воздержался от распития. — Эцель продолжил их беседу: — И Вам все это не кажется странным? — Из-за усталости адвокат охотно опустошил бокал и по-доброму усмехнулся: — Что странного? Считай меня своим другом, ведь именно я вызволил тебя на эти три дня. — Эцель покачал головой и с вальяжностью мелкого хулигана повалился на постель: — Да мне все равно… Если Вы хотите со мной переспать так и скажите. — Адвокат улыбнулся и пришел в замешательство: — Что ты такое говоришь? — хмелел он от культурного смятения — — Номер на двоих, безвозмездная помощь… Разве это не часть вашего плана? — Дювалье вдруг очнулся и рассмеялся: — Послушай, ты шутишь, да? — приподнял он свои брови, все еще не понимая послышалось ему это или нет. — — Пожалуйста, не держите меня за наивного малыша — цинично выдохнул подросток — Я не такой дурачок, чтобы снова вестись на это. Просто так — не бывает ничего. Вы положили на меня глаз и поэтому постарались для меня. Я же знаю этот сценарий. Теперь Вы захотите, чтобы я любил Вас по-французски или даже… — — Милый юноша! Вы совершенно испорченный! — воскликнул Дювалье, раскинув руки как истинный денди — Помощь не всегда дается за что-то. Я просто люблю творить благие дела… Ты молод и запутан, тебе необходима помощь. — Эцель вскочил. Его голые коленки резко уперлись в мягкую кровать. — Да неужели? — — Хочешь меня обхитрить, преступник? — все еще отшучивался мужчина, он не видел в нем злоумышленника и это очень его забавляло — Слушай, ты меня этим не проймешь. — — Не смею так подставлять Вас… — Белоснежный халат соскользнул с плеч и оголил грудь парня. Не в силах побороть свой интерес, Дювалье стоял рядом с кроватью как завороженный, а мальчик, приподнявшись на своих коленях, ластился к нему, тянулся руками к крепким плечам. Их тела соприкоснулись, и мужчина почувствовал, что парень возбужден. Его тело было феминно-гладким, соблазнительным как наливной фрукт, сочную сласть которого хотелось вкусить. Он благоухал чистотой и свежестью недавно принятой ванны. — Разве Вы не хотели понять, каково это… Любить мужчину? — юноша одарил своим обожающим, но нежным взглядом — Хотите я Вам покажу? — он не торопясь развязывал шелковый галстук на рубашке Дювалье — — Это неправильно и противозаконно… Ты ведь знаешь, я уважаемый женатый человек. — пьянел мужчина, тщетно кидаясь словами. — Парень видел, что Дювалье нравится происходящее, он лишь растерян… Нужно слегка его подтолкнуть: — Не бойтесь, ваша жена ничего не узнает… — зажегся соблазняющий огонек в его глазах. Теплые руки остановились на гладкой коже торса, под расстегнутой рубашкой. С ласковой бесстыжестью парень изучал подкачанное тело, провоцируя француза на необдуманный поступок. Мальчик поднял свои глаза. Сиюминутный импульс возбуждения был неизбежен. — Mon chéri… Что же ты делаешь… -