Я смотрелся в глаза двойника, и в стремительность жеста. Водной глади коснулась рука - мне не двинуться с места. Я хотел бы почувствовать плоть, а не холод озноба... Если ступит двойник мой за грань - то погибнем мы оба. Лора Бочарова.
Если бы Астарион сказал, что готовился к этому дню, он бы соврал. К такому невозможно быть готовым. Тем не менее это самый долгожданный день его нежизни. С тех пор как он узнал тайну шрамов, стало понятно, что выбора нет. Либо он приходит в логово Казадора по собственной воле, либо уподобляться крысе, проводящей свое существование в вечных прятках от ищущего взора. Астарион, который вкусил все прелести свободы, уже не мог на такое согласиться. Он почти поверил, что они особенные. Пусть и не боги, конечно нет, но довольно удачливые смертные. Они смогли победить самого Кетерика Торма, прошли испытания Шар, были готовы вызвать на бой Абсолют и ее войско. Неужели Астарион не мог надеяться, что во время всех этих геройствований, он не заслуживает удовлетворения скромной жажды мести? Но что-то пошло не так. Астарион не мог пошевелиться, его разум был подконтролен дьявольской магии. Огонек последней воли бился в сознании, возможно, это была спасительная личинка, то отвратительное существо, которое дало ему больше добра, чем кто-либо еще в Фаэруне. Звуки битвы раздавались как сквозь толщу воды, слышался лязг оружия, крики, стоны. Астарион ждал, что вот-вот сильная уверенная рука Лаэзель схватит его и выдернет из капкана удерживающей магии. Но этого не происходило, и пока что перед глазами кружили символы. Не только те, которые были вырезаны у него на спине, к ним присоединились новые. Они были единым всепоглощающим вихрем. Шрамы, казалось, горели огнем. Внезапно головокружительный вихрь ослаб, и все вокруг гулко задрожало. Астарион почувствовал себя винтиком механизма, часть которого начала трещать и разрушаться. Происходило что-то неправильное. Возможно, он должен был ощутить радость, что ритуал затрещал по швам, но вместо этого пришел первобытный ужас.***
Холодный каменный пол был первым, что Астарион почувствовал после пробуждения. Сначала показалось, что он лежит на полу в Псарне, иначе почему ему так плохо? Видимо, его очень сильно избили, все тело превратилось в болезненный комок нервов. Астарион сдавленно застонал и пошевелился, под рукой оказалось что-то мягкое и склизкое. Он поспешил открыть глаза и с отвращением отпихнул от себя окровавленный трупик летучей мыши. Тусклый голубоватый свет, серые камни, холод и запах дьявольщины. Он все еще был в подземелье Казадора. Астарион быстро поднялся на локтях, игнорируя боль и усталость. Руки дрожали, но не мог позволить себе разлеживаться. Если он все еще здесь, значит, битва не окончена. Оглянувшись, Астарион увидел поистине жуткую картину. В центре, куда стекалась вся магическая энергия ритуала, остался обугленный черный след взрыва. Вокруг лежали тела, израненные и безвольные, словно сломанные игрушки юного аристократа. — Лаэзель? — звук собственного голоса испугал, слишком высоким он был. Впрочем, скорее всего, Астарион просто сильно ударился головой, от боли он почти не слышал собственных мыслей. Даже личинка сидела удивительно тихо. Немного помолчав, он позвал еще раз. — Гейл? Уилл? Ответом была мертвая тишина. По позвоночнику пробежали мурашки ужаса. Да, риск, что они проиграют, всегда существовал. Однако Астарион знал отчетливо — там, где есть проигравшие, будут и победители. Почему он сам все еще жив? И где, черт возьми, Казадор? Извечная паранойя подсказывала, что это был какой-то коварный трюк бывшего хозяина, но Астарион в упор не мог разгадать его смысл. Астарион сел и вытер лицо от грязи и крови. Он уже узнавал знакомые доспехи в кровавом месиве, и это немного утешало. Его братьям и сестрам повезло куда меньше, их словно пронзил насквозь магический луч, оставив в телах жуткие дыры. Рука сама собой взмыла вверх и коснулась груди, проверяя ее сохранность. Пальцы коснулись липкой ткани, его грудь, естественно, была цела. Что-то зашевелилось на краю сознания, но Астарион не обратил на это внимания. Стараясь быть тихим, он подполз к блестящим доспехам Лаэзель. Астарион не просто часто оказывался на грани жизни и смерти, однажды он по-настоящему умер. Но еще никогда тело не было таким неповоротливым и плохо управляемым. Ему повезло, неподалеку от Лаэзель лежали бездыханные Уилл и Гейл. Поспешно проверив пульс каждого, Астарион не смог сдержать улыбку облегчения — должно быть, Гейл успел в последний момент укрыть союзников магическим щитом. — О боги, вы живы, — пробормотал он, оглядываясь в поисках зелья лечения. Если он не поторопится, его сопартийцы и правда отправятся на тот свет. К сожалению, все склянки, которые он смог у них найти, были уже пусты. Сделав над собой усилие, Астарион поднялся на ноги и пошатнулся. Кажется, на одном из бедер осталась резаная рана. И она явно была не одна. Это было странно, ведь он не принимал участия в битве. Можно предположить, что его задело осколком, но, когда он очнулся, рядом не было ничего кроме пары побежденной нежити и несчастной мыши. Взгляд задержался на гробу в центре зала. Точно… Казадор явно не смог закончить ритуал, раз Астарион все еще жив. Должно быть, что-то взорвалось, Астариона отбросило, его союзники укрылись щитом, прислужники Казадора погибли, а сам он сбежал в свой проклятый гроб для регенерации. Сердце забилось быстрее, весь разум сконцентрировался на черном пятне гроба. Астарион подобрал кинжал Лаэзель и медленно двинулся вперед. Оставался вариант, что Казадор просто упал в пропасть… Но Астарион чувствовал, что это не может быть правдой. Такие ублюдки не умирают простой смертью. Добравшись до гроба, он поднял кинжал, готовясь наносить удары. Астарион много ночей мечтал о том, как выскажет мучителю все, что он о нем думает. Возможно, даже успеет заставить пострадать перед смертью. Однако сейчас это удовольствие могло стоить жизни. Их отряд разгромлен, рисковать нельзя. Осталось нанести последний удар и… Крышка скрипнула и раскрылась, а Астарион замер, не веря своим глазам. Гроб был пуст. Он обессиленно зашипел, кинжал сверкнул и вонзился в днище гроба. Жажда мести на пару со страхом запульсировали в венах и заставили нервно озираться по сторонам. Среди серых неподвижных тел упырей Астарион увидел что-то, на чем взгляд остановился и не пожелал двигаться дальше. На противоположном от лестницы крае лежал кто-то еще, кто не принадлежал ни его соратникам, ни Казадоровым приспешникам. Астарион непонимающе нахмурился и похрамывая двинулся вперед. Это могло бы быть новое отродье Казадора, но почему никто не заметил его раньше? Астарион споткнулся, со сдавленным хрипом упал на колени, но продолжил ползти через тела и обломки. Оказавшись совсем близко, замер. Прямо перед ним лежал бледный обнаженный до пояса высший эльф. Его глаза были закрыты, рот искажен гримасой ужаса. Спутанные волосы, когда-то серебристые, но сейчас — тускло грязные, такие незнакомые и знакомые черты лица… Астарион смотрел завороженно, позабыв о том, где он находится и что происходит. Неужели его дух отделился от тела и застрял в этом проклятом месте? Но разве может призрачное сердце так отчаянно биться в груди? Словно очарованный гарпией мальчик, он протянул руку, коснулся щеки эльфа и тут же отдернул ее. Астарион успел ощутить дыхание на коже, эльф определенно был жив. Позади послышался шорох и гитское ругательство. Когда Астарион обернулся, на его лице не было радости или страха, только растерянность. — Лаэзель, тут… Он хотел спросить про странного эльфа, но не успел. Последним, что он услышал перед забвением, был звук отпущенной тетивы.