Взгляд изнутри

Астарион подскочил и сел, озираясь по сторонам. Голова тут же отозвалась глухой болью. Никакого гнилостного запаха, дрожащих и отбрасывающих жуткие тени свечей, никакого лязга, оков и собственной крови. К горлу подступила тошнота, пришлось прижать ко рту ладонь. Астарион видел много кошмаров, и Казадор был главным участником каждого из них. Часто эти сны были связаны с тревожными сюжетами побега, еще чаще — с наказаниями. Но такими подробностями могла похвастаться только реальность. Он медленно повернул голову, всерьез опасаясь увидеть настоящее лицо Казадора. Может быть Астарион и жаждал вернуть свое тело, но явно не на таких условиях. О чудо, взгляд наткнулся на собственное лицо. Казадор никуда не сбежал, не проник к нему в камеру, он сидел на кровати и потирал лоб. Астарион за свою долгую наполненную кровью и развратом жизнь отвык чего-то по-настоящему стыдиться. Однако при мысли, что он мог быть шумным во сне, стыд цепкой рукой сжал его горло. — Как самочувствие, дитя? — спросил вкрадчивый голос. — Это тебя не касается, — вяло буркнул Астарион в ответ. Видят боги, Астарион не собирался больше вступать с ним в диалог. Но разве у него был выбор? У Казадора дернулась щека, едкое замечание едва не сорвалось с губ. В другой момент Астарион бы не постеснялся поднять на смех попытку бывшего хозяина быть сдержаннее, однако сейчас сцены кошмара слишком ярко стояли перед глазами. — Меня касается все, что касается тебя, — проскрипел Казадор одну из своих истин. — Расскажи, что ты видел. Казадор нередко любил напоминать своим отродьям, что он контролирует не только их тело, но и разум. Для него было легко и естественно велеть рассказать что угодно, даже что-то настолько личное. Постепенно от такой жизни начинаешь бояться даже подумать в “неугодном” направлении. — Я не буду тебе ничего рассказывать, — ответил Астарион. Спасибо их путешествию за то, что он учился говорить “нет”. Спасибо, что он смог это сделать и не задрожать. — Это важнее, чем ты думаешь, идиот, — Казадор помрачнел, вздохнул и продолжил неохотно. — Хорошо, я начну. Тебе приснился сон, в котором было больно, верно? Челюсти Астариона сжались сильнее. Неужели он все-таки издавал звуки? О, главное чтобы… Астарион с ужасом вспомнил, что пытался умолять. Цепкий взгляд неотрывно следил за эмоциями на его лице. — Вижу, я прав. — Знаешь… — выдохнул Астарион сквозь сжатые зубы. — Мне снится очень много снов, где я испытываю боль. Есть существа, которые не только не сочувствуют чужим страданиям, а считают их чем-то забавным. Казадор был из них, кончики его губ приподнялись. — Ты пытаешься меня разжалобить, дитя? В обязанности родителя входит строгое воспитание своего чада, и я хорошо справлялся со своей ролью. Но не будем об этом, — к концу предложения его голос резко стал громче. — В этот раз тебе снился особый сон. Мы говорили о прощении, после того как я обнажил твое… — Сердце… — выдохнул Астарион, на затылке зашевелились волоски. Они замерли, молча глядя друг на друга. Каждый пытался считать выражение лица другого. Было видно, что Казадор удивлен не меньше, но Астариона это слабо радовало. Да, кошмары — его вечная проблема, но проблема, с которой он уже научился жить. Но не контролировать себя и впускать в свой разум настолько непрошеных гостей не было никакого желания. — Что-то соединило нас, — Казадор нахмурился, его взгляд стал глубоко задумчивым. — Мне говорили, что ты изменился. Научился ходить под солнцем и перестал подчиняться моей воле. — Личинка, — простонал Астарион в ответ и откинулся затылком на холодный камень. — Но это невозможно! — поймав требовательный и вопрошающий взгляд, он сам не понял, как продолжил. — Зараженные паразитом могут соединяться разумами для передачи информации и приказов. Однако твои мозги, насколько я полагаю, чисты. — Конечно, мои… — Казадор поморщился, будто не одобряя выбор таких выражений. — Мозги чисты, Астарион. Если не считать того, что сейчас они служат тебе. Ты — единственный паразит, обитающий в моей голове, — он приподнял ладонь, приказывая сверкнувшему глазами Астариону молчать и слушать дальше. — Однако что-то связало нас и поставило в… Интересное положение. Осознание обрушилось внезапно, Астарион замер, не в силах это осмыслить. Сначала он думал, что Казадор просто случайно уловил его мысли, но теперь волна подозрения захлестнула его. — Не хочешь ли ты сказать… — Астарион сощурился. — Что тебе… — Мы видели один сон, — кивнул Казадор. — И я не уверен, что это вообще было сном. Астариону уже были знакомы необычные пространства: гитский артефакт позволял перемещаться в особое место, где не властвовало ни время, ни гравитация. Там же находился гость из сновидений, который в итоге оказался ни кем иным как лживым иллитидом. Но этот сон не был похож ни на что из того, что знал Астарион. Пауза затянулась, Казадор беспокойно постукивал пальцем по матрасу. — Я вижу, тебе что-то известно. — Ты хочешь сказать, — медленно начал Астарион, игнорируя чужое нетерпение. Эмоции так захлестнули его, что голос окончательно перестал подчиняться новому владельцу: он то срывался в визг, то резко падал до полушепота. — Что мы попали в один и тот же сон, но ты первым делом поспешил вырвать мне сердце?! Проснулся, увидел, что прутьев нет, и потянулся за своими чертовыми инструментами? Ярость и какое-то глубинное возмущение нахлынули, кулаки сжались, и он даже ударил доску, на которой сидел. Та жалобно скрипнула. В ответ последовал смех. Этот смех принадлежал его телу, но Астарион никогда не умел так смеяться. По коже прошлись мурашки. — Верно, я увидел, что прутья исчезли, — ответил ничуть не смущенный обвинениями Казадор и оскалился, демонстрируя острые клыки. — Я действовал из желания преподать тебе урок, а реальность легко подстроилась под мою волю. Что ж, вижу, что урока тебе было мало. — Ты просто думал, что спишь, — пробормотал Астарион, делая вид, что явная угроза ничуть его не напугала. — Это не имеет значения, — лицо Казадора снова стало серьезным. — Расскажи мне все, что тебе известно о паразитах. Разве он не должен был превратить тебя в свежевателя разума? Астарион невесело хохотнул. Сколько раз он слышал этот вопрос! Его задавали самые разные существа, и даже великий и ужасный патриарх семьи Зарров не стал исключением. — Я не буду тебе ничего рассказывать, — мстительно повторил он, упиваясь своей возможностью так явно нарушать приказы. Раньше Казадор бы спустил с него шкуру, а теперь мог только скалится в своей клетке, это ли не прелесть! — Возможно, трансформация все еще грозит моему телу, как удачно, что меня это больше не касается. Казадор не ответил, только рвано выдохнул через нос. Астарион с удовольствием отметил, как заходили желваки на его лице. — Ты врешь, — практически прошипел он сквозь зубы. Неужели у Астариона наконец получилось задеть за живое? — Цереброморфозм завершается через несколько дней после заражения. Здесь что-то не так. Торжество длилось не долго, секундное колебание, и неожиданно Казадор выпрямился на кровати и закрыл глаза. — Что, уходишь от разговора? — Астарион постарался вложить в свои слова насмешку. К счастью, его новый голос будто только для этого и был создан. — Мне нужно подумать, — последовал ровный ответ. — Помолчи, мальчик. — Подумать! — Астарион закатил глаза. — Если ты решил уснуть, чтобы снова дотянуться до меня своими когтями, у тебя ничего не выйдет! Удивительно, еще совсем недавно он страдал от того, что от разговора с бывшим хозяином невозможно скрыться. Теперь наступила давящая тишина. Послевкусие кошмара повисло в воздухе. — Я не знаю, как работает этот сон, — продолжил Астарион тише, будто говоря сам с собой. — Но я подчиню эту реальность себе, ясно? Или вообще не буду спать. Это не так уж важно. Казадор молчал, и Астариону ничего не оставалось, как замолкнуть тоже. Он не собирался тратить свою энергию и внимание на то, чтобы пытаться мешать Казадору с его трансом. Мысль о том, чтобы тоже лечь, вызывала тревогу, поэтому он забился в угол и подтянул к груди колени. Положил на них голову. Спать теперь и впрямь было опасно, если есть хоть какая-то лазейка, что Казадор может перехватить власть, Астарион должен избегать ее как огня. Хоть полноценный сон Астариону не требовался, небытие помогало восстанавливать свои силы. А еще это было единственным развлечением здесь. Интересно, как быстро может регенерировать тело Казадора? Астарион представил себя запертым в гробу и поежился: слишком неприятные ассоциации. Голова все еще гудела после сна и, сказать по правде, Астарион бы не отказался от порции свежей крови. Кровь всегда прочищала мозги, успокаивала и даже делала почти счастливым. Интересно, когда этот ублюдок кормился в последний раз? Недавний глоток зелья и несвежей крови не в счет. От этих мыслей появилось пульсирующее желание вонзить в кого-нибудь клыки. Ощутить вкус ускользающей жизни, немного силы и успокоения… Астарион встряхнул головой, чтобы снова не погружаться в забвение. Он не был уверен, насколько ясным должно быть его сознание, чтобы железные прутья оставались для него надежной защитой, а рисковать не хотелось. Астарион смотрел перед собой, силясь не закрывать глаза и не погружаться слишком во мрачные мысли о том, что через несколько дней ему могут пригодиться старые навыки ловли крыс. О сне он вообще старался не думать, от этих воспоминаний ладони так и норовили покрыться холодным потом. Наконец, заскрипела и открылась дверь. — Астарион! Карлах летела по коридору, делая большие поспешные шаги. Она остановилась в проходе между их камерами и озиралась, переводя взгляд с одного пленника на другого. Казадор дернулся от шума и открыл глаза. Астарион ожидал, что Карлах будет смотреть на Казадора с той же теплотой, с которой это делали Гейл и Уилл, но на ее лице было только презрение. — Ты, — она ткнула пальцем в Казадора. — Надеюсь, время, которые ты проведешь в теле Астариона будет приятным. Потому что это последнее удовольствие в твоей жизни. Растерянность на его лице быстро сменилась раздражением. Казадор даже не потрудился сесть, когда отвечал: — Ни тебе, ни этому телу не суждено увидеть мое последнее удовольствие. Карлах вспыхнула, но Астарион успел вскочить и остановить ее, просунув руку между прутьями и коснувшись плеча. Воительница вздрогнула и обернулась, позабыв оскорбительные слова, готовые сорваться с ее рта в ту же секунду. Астарион рассеянно отметил, что ему не приходится задирать голову, чтобы заглянуть ей в лицо. — Поверить не могу, что они тебя тут оставили! Такие придурки, я не могу. — Ты всегда можешь это исправить, милая, — губы Астариона в привычной манере растянулись, и только скептическое выражение на лице Карлах напомнило ему, что он больше не выглядит так притягательно как привык. — Освободить тебя? — Карлах сокрушенно вздохнула и помотала головой. — Ох, я хотела. И хочу. Но Гейл уверяет… — она оглянулась на слушающего Казадора и нахмурилась сильнее. — Что нужно подождать еще пару дней. Астарион стиснул зубы. Судьба действительно подкидывала все новый и новые сюрпризы, кто знает, что будет дальше, помимо трюков со сном? А вдруг с течением времени его душа все сильнее будет связана с этим ублюдком? Будто бы она хоть когда-то не была с ним связана. Видимо на его лице отразилось что-то такое, что Карлах поспешила добавить: — Я вытащу тебя, — сказала она уверенно. — Ты здесь не сгниешь, ясно? А пока вот. Карлах опустила руку во внушительный заплечный мешок и вынула четыре бутылки, два теплых одеяла и темно-красную подушку. Астарион растерянно принял вещи (будто это то, что ему было на самом деле нужно) и протянул одну из бутылок назад. Кивнул на Казадора. — Не хочу смотреть, как увядает моя красота, — пробормотал он, отводя взгляд. — Мне еще возвращаться в это тело. Казадор не шевельнулся, когда бутылку с кровью поставили внизу рядом с прутьями его камеры. Можно подумать, голод его не терзал. Или, что более вероятно, он был слишком горд, чтобы показывать свою уязвимость. — Благодарю, — пробормотал Астарион, уложив вещи на койку. Он хотел расспросить подругу о продвижении их миссии, но не решился этого делать то ли из-за присутствия Казадора, то ли из-за неуверенности в том, что это теперь его вообще касается. Обида снова обожгла грудь. — Знаешь… — Карлах еще раз обвела взглядом его камеру. В ее глазах можно было легко прочитать искреннее сочувствие. — Меня заставили поклясться, что я не буду делать глупостей. И я пообещала, что не буду. Но я прямо сейчас вернусь в лагерь и надеру Гейлу задницу. Астарион хмыкнул, представляя себе эту картину. Пожалуй, у него еще была надежда. — Верю, что ты так и поступишь, — он натянуто улыбнулся, но улыбка не задержалась на лице. — Торчать с этим… — он попытался произнести оскорбительный эпитет, но после сна одурманивающий нелепый страх помешал слову сорваться с губ. Вместо этого добавил с наигранной капризностью. — Невыносимо. У меня нет даже книжки, в конце концов. — Точно… — пробормотала Карлах. Астарион был уверен, если бы она могла побледнеть, она бы это сделала. — Тебе не пригодиться книга, — наконец, сказала она решительно. Наклонилась ближе и прошептала, — Если у меня не получится убедить остальных, я освобожу тебя сама. Разница лишь в том, будет это согласовано с командой или нет. — Я очень на это надеюсь, — сказал Астарион серьезно. Он смотрел ей в глаза, но периферийное зрение не могло не улавливать взгляд других — красных и пристальных.