влюблённость

Мегуми никогда не задумывался, что же значит для него любовь. Вернее, для него это слово не то, чтобы даже существовало в его внутреннем словаре как понятие. Просто есть. Где-то там, в мире вокруг него, как какой-то объект, о котором Мегуми знает, но никогда с ним не взаимодействует. Такое представление о любви ему очень быстро сформировали книги, которые во всех школах идут по программе. Он искренне не понимал стремления человека умертвить свою плоть во имя чего-то, якобы, великого и прекрасного, и ладно, если просто умертвить, но убивать кого-то ещё, причем самыми своеобразными способами с посылом “я так хочу завоевать твою любовь” оказалось, по меньшей мере, за гранью его понимания. Свои эмоции к Цумики он описал бы больше как братскую привязанность и ощущение связи с ней как с человеком. Эмоции к Сатору – как смесь между “и это мой учитель…” и уважением к Годжо как к сильнейшему, который, пусть и в довольно своеобразной манере, но любит своих ученичков. К Маки, Тогэ, Панде, Нобаре, это ощущается как дружеская привязанность и “я могу положиться на этих людей в какой-то мере и степени”. Свои чувства к Юджи он описать не может. –Это что, первый раз, когда ты сталкиваешься с влюбленностью? – меланхолично интересуется Нобара, оглядывая Мегуми, сидящего напротив неё. –Влюбленностью? – в свою очередь интересуется Мегуми. –Это не влюблённость. – добавляет он. –А что же? Просто дружеская привязанность и признательность? – уточняет Нобара, и Мегуми уже жалеет, что даже намекнул на этот разговор. Несколько секунд проходят в тишине, в ходе которых Мегуми тщательно изучает стол их любимой забегаловки, а Кугисаки тщательно изучает лицо Мегуми. –Возможно. – отвечает, наконец, Фушигуро, и в этот момент Нобара смотрит на него уже как на умственно-отсталого, если не хуже. –Врать себе-то зачем? – спрашивает она, вздыхая и откидываясь на спинку дивана. В этот момент возвращается Юджи со всей горой еды, которую они поназаказывали, и разговор приходится отложить до лучших или не существующих времен, но для Мегуми это становится поворотной точкой. Он ворочается на кровати, когда на часах уже далеко заполночь. Бегающие по кругу мысли не дают уснуть, раз за разом тыкая его вопросом “А что же? Дружеская привязанность?”. Мегуми может сколько угодно говорить Нобаре, что это да, абсолютно-точно-на-миллион-процентов-и-не-меньше просто дружеская привязанность, но в чем-то она права. Себе-то врать зачем, он и сам готов признать, что вот Нобару-то целовать не хочется. О ней вообще не думаешь не как о хорошем компаньоне и достаточно прямолинейной и близкой подруге, которая сколько бы ни говорила, что они все дураки и лучше бы она пошла работать куда-нибудь в более безопасное место, готова всегда вступиться за них всех. С Юджи всё иначе. Мегуми переворачивается на спину, молча смотрит в потолок, пытаясь сформулировать свои чувства словами. Юджи хороший как друг, это точно. С Юджи комфортно работать, даже несмотря на то, что иногда он много болтает не к месту и дурачится с Нобарой так, как будто они не работать пришли, а просто потусить втроём. Юджи честный, как с другими, так и с самим собой. Юджи жизнерадостный. Юджи надежный. Юджи миленький. Юджи… Так, стоп. Миленький? Мегуми резко садится на кровати. Да, Юджи миленький, Юджи уютный. Юджи хочется обнимать, хочется прижать к себе, хочется взять за подбородок и зацеловать так, чтобы он дышал так, как будто только что пробежал марафон, не меньше. Хочется залезть руками под его толстовку, пройтись пальцами по спине, снова целовать и… Мегуми откидывается на спину, закрывает лицо руками. Как хорошо, что он один, а на улице ночь – его хотя бы так не застанут. Хоть что-то позитивное в этой ситуации. *** Если бы Мегуми платили по сто йен каждый раз, когда он думает о том, какие же на вкус могут быть поцелуи с Юджи, то, наверное, к концу этого невыносимого месяца он заработал бы примерно сто пятьдесят тысяч йен, не меньше. –Милашка, правда? – ехидно интересуется Нобара, в очередной раз ловя друга за пристальным наблюдением за объектом обожания. –Нобара! – Мегуми дергается от неожиданность, чувствует, как щёки покрываются румянцем. Кажется, в интернете читать надо не статьи о том, как целоваться, а о том, как делать вид, что тебе не хочется целоваться со своим другом, сны с которым преследуют уже тебя. –Может, мне намекнуть ему? Или тебе самому это сделать? Ну знаешь, подошел, уверенно взял за руку, притянул к себе, поцеловал. Что сложного? – с лёгкой иронией в голосе интересуется девушка. Мегуми несколько долгих секунд смотрит на неё в упор, а затем тяжело вздыхает, не найдя, что ответить на настолько откровенный намёк. В этот момент Юджи, наконец, выбирается из почти смертельных тренировочных объятий Панды и возвращается к ним на трибуны. –О чём спорите? – интересуется юноша, плюхаясь на место рядом с Мегуми и в упор глядя на последнего. Тот дергается так, как будто его током ударило, Нобара смеется, а взгляд Юджи становится ещё более вопросительным, чем до этого. –Мы не спорим, просто обсуждаем, какие интересные методы тренировки у Панды, да, Мегуми? – спрашивает девушка. –Да. – кивает Мегуми, утыкаясь взглядом в пол и пытаясь унять так быстро бьющееся сердце. *** Дожить до конца дня, наполненного Итадори Юджи оказывается сложно. К десяти вечера после активных четырнадцати часов мимикрирования под абсолютного гетеросексуала Мегуми чувствует себя настолько выжатым, насколько даже не знал, что можно себя чувствовать. Он без сил падает на кровать, уже морально готовясь провести ещё один полноценный сон с Юджи, в котором он будет сто процентов целоваться с ним, когда в дверь стучат. Мегуми даже не успевает что-либо сказать – к нему вламывается в комнату никто иной как объект его воздыхания собственной персоной. –Юджи? – немного потеряно спрашивает Мегуми, садясь на кровати. –И… Что тебя привело ко мне в комнату в столь поздний час? – лучшая оборона - ирония, и Мегуми успешно это использует. –Поговорить хотел. Нобара мне сказала. – тихо и скомкано произносит Юджи. Он стискивает край футболки в ладони, вопросительно смотрит на Мегуми, мол, можно? Фушигуро же кажется, что такой ужас он не испытывал никогда, даже когда сам в первый раз чуть не умер. Даже когда Юджи в первый раз чуть не умер. В голове проносится утренний намёк Нобары. В ушах шумит, а сердце, по ощущениям, укатывается всё глубже и глубже, грозясь вообще покинуть Мегуми и оставить лишь бездыханный труп. Что могла сказать Нобара? Они же договорились, что Юджи ничего знать не будет. Что произошло? –Знаешь, я был почему-то настолько уверен, что ты по девушкам, что даже не думал тебе этого говорить, но Нобара сказала, что если я тебе не скажу, то молотком по голове получу уже я, а я Нобару боюсь, и за свой мозг тоже беспокоюсь, так что… – Юджи закусывает губу, отводит взгляд и проводит пальцами по волосам, как делает всегда, когда беспокоится. Мегуми напрягается, начинает понимать, куда всё идёт, и умереть начинает хотеться намного меньше моментально. – Ты нравишься мне. Даже не так. Я люблю тебя, Мегуми Фушигуро. – наконец, произносит Юджи. Он не смотрит на Мегуми, и этот момент во всем его существе проскальзывает какое-то смирение и спокойствие. Мегуми чувствует, как голова пустеет разом, и не остается ни единой здравой мысли. –Ты… Что? – тупо спрашивает он, а затем сам морщится. Хуже фразы в ответ на признание наверное, не придумать. Юджи, наконец, смотрит на него, прыскает от смеха в ответ, а затем садится рядом с Мегуми на кровать. –Люблю тебя. – произносит он ещё раз, уже весело улыбается. Кажется, Юджи всё и так понял. Мегуми неверяще смотрит в пол, пытается осмыслить всё, что только что произошло. Теплая рука Юджи касается его руки, сначала несмело, но Мегуми никак на это не реагирует, и Юджи, воспринимая это за согласие, позволяет себе переплести их пальцы, сжать ладонь. Мегуми хватает только сил на то, чтобы сжать его руку в ответ, а затем положить голову Юджи на плечо. Ощущение спокойствие накатывает волной, когда он чувствует, как Юджи прижимается щекой к его макушке. Тихое “Я люблю тебя тоже, Юджи” он произнесет позже, прямо в свой первый поцелуй с ним.