little black dress

— Поможешь с молнией?  Металл слишком привычно ложится в кончики пальцев, едва ли не повторяет форму.  Чёрная, плотная, облегающая ткань плавно расходится, обнажая молочно-белую кожу спины, и Рогозина не может сдержаться: прижимается губами к верхнему позвонку, медленно выдыхает, словно боясь резкими движениями разрушить момент. Есть нечто религиозное в том, как Валя поворачивается спиной, позволяет коснуться себя, доверие, доверие... Галина Николаевна думает о том, что умрёт, если потеряет это.  Если потеряет Валю.  От одной мысли глаза под прикрытыми веками обжигает, и Рогозина спешит продолжить своё действие.  Единственный свет в спальне – от торшера в углу, золотые отблески танцуют на металлически-чёрных застёжках Валиного бюстгальтера. Рогозина наклоняется, целует под левой лопаткой, подрагивающими пальцами тянет бегунок молнии всё ниже, до предела. Вместе с движением ткани сама становится на колени. Приоткрытыми губами касается поясницы.  Валя вздрагивает. Тихо выдыхает. Медленно поворачивается.  В полуобороте смотрит сверху вниз, так пристально, словно перед ней очередной пациент. Может, так и есть, и Рогозина мертва, давно мертва, а рука, ложащаяся на её затылок, совсем не Валина, и смерть всегда где-то рядом, и–... Валентина последовательно, со знанием дела вытаскивает шпильки из причёски начальницы. Начальницы, стоящей на коленях. Начальницы, голубые глаза которой сейчас с щенячьей преданностью смотрят снизу вверх – пожалуйста, не уходи, не бросай меня!  Карминово-красный воротник, идеально ровный макияж – привычно собранная полковник Рогозина... но через несколько мгновений высвобожденные пряди волной ложатся на плечи, обрамляют лицо, мгновенно смягчая остроту скул и стальной блеск радужки. Отпустив волосы подруги, ладонь Валентины проводит по щеке и задерживается указательным пальцем на контуре приоткрытых губ.  Расстёгнутое платье начинает соскальзывать с плеч, и, высвободившись из рукавов, Валентина позволяет ему упасть до бёдер, где чёрной ткани вновь касаются изящные пальцы, тянут ниже, к щиколоткам.  За всё время не сказано ни слова: ритуал знаком обеим слишком хорошо, чтобы переспрашивать.  Как только платье складывается на ковре неровным кругом, Антонова обеими руками  упирается в сильные плечи и переступает через него.  Теперь на ней лишь серьги и чёрное, в тон платью, кружевное бельё в комплекте с чулками.  У Рогозиной перехватывает дыхание. Едва заметный кивок Валиной головы, и начальница Федеральной Экспертной службы спускается ниже, целует голень, оставляет ещё один возле колена, снова смотрит вверх – можно ли..? Не найдя в темнеющем взгляде подруги сопротивления, набирает воздуха и проводит языком по внутренней части бедра, от колена и выше, пока её губы не оказываются слишком уж близко к чёрному кружеву. Снова дрожь, снова выдох, на этот раз чуть громче; Валя запускает пальцы в волосы подруги, то ли в попытке притянуть ближе, то ли оттолкнуть.  Ладони ложатся на Валины округлые ягодицы, а горячий рот вжимается чуть ниже пупка, оставляя красноватую любовную метку. Зацепив край трусиков, она медленно тянет их вниз, спускаясь поцелуями следом за кружевной тканью.  Избавившись от последнего предмета одежды, преграждавшего доступ, Рогозина нежно, почти целомудренно, хотя на этом этапе уже нельзя так называть происходящее, целует внутреннюю поверхность Валиного бедра, гладит руками, всё выше, выше–.. Но прямо перед тем, как губы коснулись бы своей цели, Рогозину толкают в плечо. Сильно, настолько, что от неожиданности она теряет равновесие и падает назад, инстинктивно выставляя руки. Не успевает она до конца осознать происходящее, как Валя оказывается сверху. До невозможности элегантная даже в такой позе, она вновь нажимает на шею подруги, на этот раз – нежнее, приказывая полностью лечь на мягкий ковёр.  Галина Николаевна на секунду теряется – они не делали ничего из этого раньше – но как только Валя двигается так, чтобы её бёдра нависли ровно над лицом полковника, она осознаёт происходящее.  И электрический ток желания моментально проходит через всё тело, вызывая головокружение. Потому что вот он, её главный приз, всего в нескольких сантиметрах от её лица. Рогозина не выдерживает: не дожидаясь указаний, хватается за Валины бёдра и притягивает к себе.  По телу блондинки моментально проходит дрожь, голова откидывается назад, а рот приоткрывается на выдохе. Рогозинские серёжки царапают ей внутренние части бёдер, но Вале всё равно, всё равно, потому что– — Боже! — громкий выдох.  Что-что, а язык начальницы обладал редкостным мастерством. Ни один из бывших Валиных любовников не мог столь быстро подвести её к оргазму лишь посредством оральных ласк. Но Рогозина, господи, Рогозина...  Валя на секунду приподнимается, чтобы дать подруге возможность вдохнуть полной грудью; смотрит вниз, на порозовевшие скулы, на влажные губы и подбородок, на растрепавшиеся волосы своей прекрасной избранницы. И понимает, что любит; любит настолько безумно, что кровь вскипает в венах, что внизу живота тяжёлой змеёй сворачивается возбуждение, и у Вали дрожат ноги. В секундном порыве она сдвигается назад, ложится на Рогозину так, что их груди – одна под рубашкой, другая обнажена – соприкасаются, и целует. Валечкин язык скользит внутрь горячего, податливого рта начальницы, ощущает солоноватый вкус возбуждения; целовать-целовать-целовать.  Галина Николаевна сжимает Валины ягодицы, гладит по спине, прижимает к себе сильнее. Переворачивает их обеих – паркет под мягким ковром скрипит – и переходит поцелуями на шею, ключицы, на всё, что может достать, а достать она может многое...  — Моя! — выдыхает в порыве страсти Валечка, вплетая пальцы в копну русых волос.  Губы Рогозиной задевают сосок, она нежно проходится по нему языком, целует, повторяет то же самое со вторым, спускается ниже, и снова поцелуи, жаркие, влажные; оставить любовную отметину, что не только Галя принадлежит Вале, но и наоборот, наоборот, чтобы все знали... — Я люблю тебя. — тихий голос Галины Николаевны хорошо слышен в тишине спальни, — люблю тебя, Валечка.  Они вновь целуются, и Антонова закидывает одну ногу на свою женщину, так, чтобы открыть ей лучший доступ к самому сокровенному. Галина Николаевна моментально подхватывает темп, мягко проникая сначала одним, затем двумя пальцами. Тихие стоны со стороны Валечки тонут в поцелуе за поцелуем. Пальцы Рогозиной столь же искусны, как и её язык, и вскоре бёдра Антоновой начинают ощутимо дрожать. Ещё одно прикосновение, два, три, и она прерывисто выдыхает, закрыв глаза и довольно улыбаясь в плечо подруге. А затем кусает, оставляя такую же малиново-красную любовную метку.  — А до кровати мы так и не добрались... — с ухмылкой шепчет Галина Николаевна, выводя кончиками влажных пальцев узоры на Валечкином животе.