oneshots

Она плакала. Безудержно роняя слезу за слезой, которые было так нелегко поймать. Они вечно то скомкивались где-то глубоко, то бушевали где-то на краю, наровясь вырваться. То, что было на душе, никогда не выходило за края - вода никогда не выливалась из чашки в независимости от ее объёма. Чашка либо крепчала, либо трескалась, приближая страшное и пугающее конечное. Ее душа принадлежала ему, а его - ей. Это не была ни любовь, ни жалкая романтика. Людям или их подобию желалось не быстрого сближения, а душевного глубокого совместного познания со всеми пороками и болячками, далеко закрытыми или вот с только засохшей корочкой. Душевное сближение - дань мечтания, спокойствие среди стихии буйной - среди хауса. Это не было желанным или преднамеренным изначально, вначале - всё, было совсем случайно. Знакомство, встречи, совместные дела. Со временем им проще было близиться и вверить свою скомканную душу, тогда-то они познали желанность у друг друга найти душевную связь, ниткой, цепью - чем угодно, лишь бы это именно связью являлось. Она нависала над своими коленями, на которые опиралась. Он - то нежно держал ладонью ее лицо, то поглаживал макушку. Приспустившись на колени - прижал поближе, руками обволакивая. Сердце к сердцу, болью к боли. Наше счастье - это сострадание смерти. Пытаясь создать забвение, аналог небытию и покою, желая заглушить сопротивление и подарить забвенье. -Все это время, ты бывал где-то там далеко, а мне на душе совсем одиноко. Глубокий вздох и затерявшееся молчание. -А вот - недавно вот вернувшись! Я и поверить не могла, ты.. тот самый! Или это вовсе не я.. ... -Мы сражались по разным сторонам, а ты и вовсе не подозревал, лишь тревога внутренне бушевавшая, непонятно откуда, тебя заставляла думать, что что-то здесь не так. ... .. -А потом... потом ты отдался забвению, зачем.. зачем ты отпустил тогда руку? Нет! Я, конечно, понимаю, все я понимаю... Но как же я, зачем вся эта связь души? Мне тяжело вот так, одной, идти по пути Он нежно прихватил ее за плечи, сжимая их любовно по душе. Тепло улыбнулся, совсем искренне и откровенно. Смотрел глазами, прямо на нее, пытаясь встретить ответный взгляд, но лишь находил уткнувшийся в пол, потухший потерянный взор. -Посмотри на меня.. на меня посмотри.. Он был тих и спокоен, она мертвлена и недвижима. Какая ирония! Он мертв снаружи, а она погибла внутри, но оба еще есть, и, похоже, все-таки еще движимы. Движимы.. непонятно чем. Внезапно, вновь! Послышалась от нее дрожь! Она задвигалась - голова томно приподнялась вверх. С глазу на глаз, с око на око - в ее глазах похоже была еще малая искра, как и у него - вроде забвенно упокоющимся, что-то было, что принадлежало миру сему. -Послушай.. совсем уже неважно, кто мы, где мы и когда. То - что в нас душевно связано, не исчезнет ни-ког-да. Плечи чуть напряженно сжались, а он все метко взглядом сверлил, помял плечи мягко и заговорил. -Послушай, послушай ведь. Не зря же мы душевно связаны теперь, мы знаем где мы, как нам, но это.. это где-то глубоко, то, что нам еще вовсе не дано, но мы пытаемся познать. -Я знаю, что тебе тяжело идти и ношу тяжело держать, и мы держались вместе, хоть я и... пропадал.. но ведь пойми, что сможешь ты еще идти! Ты нашла лишь нить одну, из нескольких, а может вовсе! сотен тысяч! нам и не познать, только созидать, да самопознавать. Малый хрип, слабый кашель. -Морро, неимоверно, ты просто и не знаешь, как я тебя люблю, люблю душевно, близко, родственно, любезно. Признать я просто не могу, все еще смерть твою, вторую, злосчастную вторую, ты же знаешь, как больно мне внутри за судьбу твою и боль твою в твоей нутри. Мы правда связаны, поэтому я знаю, что ты чувствовал тогда, сейчас и может быть потом.. -Я знаю, дорогая, знаю, я так же знаю и твое, и также люблю тебя душевно... просто неимоверно..