В Шань-ине рыжики растут

— Ян Лэйсюань! Не глупи! — мужчина попытался докричаться до друга, стоявшего у надгробной плиты с кинжалом в руках. — Мертвые никогда не восстанут из могил! Он подбегает к другу ближе, вставая напротив. Тот на него не обращает абсолютно никакого внимания, слово не замечал человека рядом с ним. — Пойми, А-Юэ мертв. — Бай Сюланьян… — Нет, ты послушай! — перебивает его вышеупомянутых, продолжая свою тираду. — Он был дорог для тебя! И это было тяжело потерять его так скоро. Но тебе стоит принять это. Я понимаю это сложно, но… — Нет, это ты не понимаешь, — зло смотрит на него Ян Лэйсюань, отрывая взгляд от кинжала. — Юэхуа был для меня всем. У тебя никогда никого не было! Так что не смей говорить об этом! — Но тебе не изменить факт его смерти… — Не недооценивай меня. Я все могу, — он вновь устремил свой взгляд на кинжал. — Этот ключ, позволит мне сделать это. Не успел Бай Сюланьян даже моргнуть, как Ян Лэйсюань со всего размаху проткнул себе ладонь, от чего кровь потекла прямо по надгробию. Тихий шепот неизвестного заклинания пробудил написанные ранее талисманы, отчего те яростно заметались, не понимая своего назначения. — Ян Лэйсю… — Меня. Зовут. Хэй Лэйсюань! Раздался оглушительный треск.

***

Одно из поленьев с оглушительным звоном лопается, рассыпая вокруг сотни маленьких искр и будя задремавшую юную ведьму. Та, в свою очередь, подпрыгнула на месте и, чертыхаясь, принялась тушить подпаленные вещи. Закончив, рыжая уселась на поваленный ствол дерева, у которого она разбила небольшой лагерь, и уставилась на огонь, погружаясь в свои мысли. События из недавнего сна вновь начали всплывать в голове, вызывая кучу вопросов. Что это были за люди? И что за «ключ» такой? И почему имена у этих людей шань-инские? Она не настолько знает язык этой страны, чтобы ей снились сны на нем. Хотя сон определенно был на северянском, просто имена шань-инские. Федора, а именно так звали пятнадцатилетнюю девушку, зевнула и поближе наклонилась к огню. Ночью в лесу было холодно и опасно. Очень опасно. Никогда не знаешь что может произойти. Возможно, тебе повезет и ты спокойно продремлешь у огня, а может придется всю ночь разбираться с кучкой ходячих мертвецов или того хуже убегать от какого-нибудь злобного духа. Конечно, в северянских лесах тоже водится куча нечисти и даже больше. И ей, конечно же, приходилось ночевать в родных лесах, но тогда она не была одна. Вновь в голове проскользнула мысль, что ей стоит найти спутника, который будет вместе с ней путешествовать. Но кто захочет иметь дело с иностранкой в странных одеждах и необычными волосами? Можно было конечно сменить расшитый сарафан на ханьфу, но одежда была тем единственным, что напоминало ей о Родине и матери. Разве могла она так просто сменить ее? Федя подкидывает в огонь ещё пару веток, тоскливо вздыхая о своей родине. «Идёт кто-то», проносится в рыжей голове мысль. «Ох, бля! ИДЕТ КТО-ТО!» Осознание заставляет девушку вертеться на месте в поисках своего посоха. «И чё делать то теперь? Смеяться? Плакать? Бить в рожу?» Федя растерянно сжала посох в руках, выжидающе глядя в сторону раздающихся шагов. С каждым мгновением в рыжей головушке проносились все больше лихорадочных идей: от побега, до быстрой молитвы богам на победу в бою. Источник звука останавливается в трёх аршинах от неё, видимо насторожились когда ведьма направила на него свое оружие. — Ты! Покажись! — посох качнулся в сторону. — Я не собираюсь нападать! — послышался чуть напуганный голос. — Я просто… — Покажись! Потом говори! Незнакомец чуть замешкался, но все же сделала пару шагов вперёд, позволяя свету от пламени осветить его. Перед ведьмой предстал юноша по виду едва старше её. Внешностью он обладал непримечательной, хотя для Феди все Шань-Инцы были на одно лицо. Из толпы его могло выделить разве что красное ханьфу. — Я не причиню вреда. Вот, — парень медленно достал нож из-за пазухи и положил на землю, затем пнул его в сторону ведьмы. Федя от оружия чуть отпрыгнула, чем вызвала смешок у незнакомца. — Я просто искал место для ночлега и увидел огонь. Подумал, что меня тут могут приютить. Девушка снова кинула на него оценивающий взгляд. Возможно она не разбирается в шань-инских стандартах красоты, но этот парнишка определенно был красивым. Не настолько красивым чтобы каждая вторая девица вешалась ему на шею, но и не уродом точно. Такие в лесу долго не живут, на таких в первые же минуты нападают разбойники, чтобы продать в рабство или сделать что-нибудь похуже. Федя знает, у Феди пару друзей ушли в лес и больше не вернулись. Почему-то стало тревожно за себя и за человека, которого она впервые увидела. Она определенно считала себя самостоятельной и способной позаботится о себе, но все же прекрасно понимала, что с группой взрослых людей ни ей, ни парнишке не справится. Но она хотя бы могла превратить посох в метлу и улететь, а вот юноша навряд ли. Возможно она недооценивает его, но просыпаться от каждого шороха вошло в привычку за последние полгода странствий, так что многим она не пожертвует позволив ему переночевать. Федя лишь надеется, что не пожалеет о своем решении, и ставит посох на землю, опираясь на него. — Садись, — она приглашающим жестом указывает на поваленный ствол, на котором сама пару минут назад сидела. — Спасибо, — он обхватил кулак ладонью и чуть склонился, выражая благодарность, после чего уселся на предложенное место. — Ты…голоден? У меня есть только яблоки, — чуть погодя предложила девушка, доставая небольшой холщовый мешочек и зачем-то уточняя, — Из леса. Я сорвала. Они неприятные на вкус. — Неприятные? — Они.язык режут? Я не знаю как сказать это на шань-инском, — стыдливо призналась ведьма, потирая шею и протягивая мешочек с плодами. Собеседник откусывает половину маленького яблока и тут же кривится. — Уф, кислые просто жуть, — несмотря на свои слова, он откусывает еще кусок фрукта и издает смешок. — И правда будто язык режут. — А я говорила, — хохочет Федя, наблюдая за перекошенным лицом собеседника. Давно у нее не было таких лёгких разговоров ни о чем. Конечно она говорила с местными жителями, иначе и быть не могло, но в основном это были разговоры об ее отце и о том куда ей стоит пойти в своих поисках. Изредка бабушки, которым она помогала с мелкими делами за небольшую плату, рассказывали ей истории из своей молодости. Она, конечно, половину слов не понимала, но улавливала основной смысл, либо понимающе кивала, дабы никого не обидеть. — Чего? — заметила чужой взгляд Федя. — Твои волосы, — ничуть не смутился собеседник, даже показал на чужую шевелюру. — Они…красные? — кивок со стороны ведьмы. — А я думал, что это из-за огня. Так ты не из Шань-Иня? — Да, — снова кивнула девушка. — Я из Словении. — Я не знаю, где это, но что ты тут делаешь? — Я ищу отца. Юноша подождал ещё пару минут, ожидая какой-нибудь истории или хотя бы подробностей, но ведьма молчала. — Долго же тебе придется искать его, если он не рыжий, — он откусывает яблоко. — А ты? Ты один путешествуешь? — на этот раз кивнул юноша. — Но…ты ведь так молод. Парень, чуть не подавившись яблоком, звонко расхохотался, чуть покачиваясь из стороны в сторону и похлопывая себя по ноге. Что очень смутило ведьму. — Ой не могу, — он подавил истеричный смешок рвущийся из груди. — Ты себя то видела? Ты выглядишь в раза три младше меня. — Ах, ты! — возмущённо вскочила с места Федя и уткнула руки в бока. — Я не маленькая! Ты сам не особо то взрослым выглядишь. — Я почти взрослый, — гордо скрестил руки на груди парень. — Мне семнадцать, а ты выглядишь на двенадцать лет. — Вообще-то мне пятнадцать. Так что не на много то ты старше. — Но все же старше. — «Петух напыщенный» — буркнула ведьма на родном языке. — Что? — Ничего. Как тебя зовут? — не то чтобы ей было на самом деле это важно, но надо же было знать на кого насылать порчу в случае чего. — Цзюй Гуйсинь, некоторые зовут меня просто Гуйсинь или Цзюй Гуй. А тебя как? — Я Федора, — протянула руку ведьма, добавляя. — Земцева Федора. — Федо… — запнулся Гуйсинь, недоуменно рассматривая чужую руку, и вновь попытался произнести странный звук. — Федол.дохг…до…а? — Можно просто Федя. — Федя, — повторил за ней юноша, а затем снова, но уже более воодушевленно. — Федя! — Гуйсинь! — передразнила его ведьма. Цзюй Гуй снова хохотнул, заражая своим смехом девушку. Впервые за долгое время Федя чувствовала себя так глупо и беззаботно, словно она снова дурачится со своей двоюродной сестрой. Почему-то думалось, что парень испытывает похожие чувства. Вдруг они оба резко замолчали и прислушались к окружению. — Ты тоже это слышишь? — Гуйсинь напрягся, инстинктивно потянувшись к поясу, где по всей видимости обыкновенно весел его нож. — Что это? — Федя схватилась за посох, вскакивая с места. Из леса доносились тяжёлые хрипы и странный стук. Почти как шаги, но так будто передвигалась внезапно ожившая деревянная кукла, которая не могла толком шевелить конечностями из-за чего передвигалась мелкими прыжками. — Упырь! — воскликнула ведьма когда в тени показался силуэт явно мертвой девушки, прыгающей в их сторону. Федя перехватила посох покрепче и направила в сторону мертвеца, но тут на ее плечо легла чужая ладонь. — Стой!