Лекарство/The cure

      Было уже начало марта. Накануне на Джерико обрушился проливной ливень. Уэнсдей почти всё утро наблюдала за дождём, и ненадолго открыла файл, который Джеймс, её адвокат, передал ей, прежде чем закрыть его. Она уже знала все улики, которыми располагало обвинение, чтобы привлечь Тайлера к ответственности за убийство Бьянки. На записи с камеры видеонаблюдения больницы четко видно, как Тайлер нападает на Бьянку, держа в руке нож. Резкий жест, который он сделал на чётком изображении, не оставил сомнений в том, что он перерезал ей горло без колебаний. Кровь и безжизненное тело Бьянки, за которым следуют изображения Тайлера и Уэнсдей, покидающих больницу, дополнили общую картину улик против них. В отчёте о вскрытии тела Бьянки перечислены травмы и сделан вывод о том, что она умерла мгновенно от разрыва ярёмной вены. Уэнсдей даже посетила могилу Бьянки, которую похоронили на кладбище Джерико, и молча отдала честь идеально спланированному сюжету. Она думала о том, чтобы выкопать могилу и посмотреть, действительно ли в ней находится тело Бьянки, но на кладбище теперь было несколько охранников, которые регулярно делали обход. Поэтому невозможно было организовать такое серьёзное нарушение, не говоря уже о том, что её положение не позволяло прилагать такие физические усилия.       Ближе к вечеру несмотря на запрет и, вероятно упрёки, которые она уже слышала от Джеймса, она наконец прибыла в Уиллоухилл, её решительный взгляд, казалось обеспокоил секретаршу в приёмной, которая осторожно поинтересовалась у неё о причине её визита.       – Я хочу видеть Винсента Торпа, немедленно, – объявила она без лишних предисловий и протокола.       – Простите, мисс Аддамс, но я боюсь, что вы не имеете права здесь быть и Винсент Торп, вероятно, не захочет вас видеть...       – Напротив, я думаю, что он ждал меня с тех пор, как я вернулась в этот адский город десять дней назад, – язвительно ответила Уэнсдей направляясь к лифтам.       – Не заставляйте меня звонить в службу безопасности и офис шерифа! – Уэнсдей услышала её крик, когда нажала кнопку третьего этажа.       Она вошла прямо в кабинет Винсента, не потрудившись постучать, и директор поднял голову в её сторону с удивлённым выражением на лице, прижимая телефон к уху.       – Дональд, могу я перезвонить тебе позже? У меня кое-какие неотложные дела....Да конечно....это ситуация, которая действительно неизбежна.... Я перезвоню тебе в течении часа, спасибо, – Он повесил трубку, и только собирался встать, как его телефон снова зазвонил, он поднял трубку с улыбкой на губах. – Нет, Мадлен, нет необходимости звонить в службу безопасности. Я понимаю, что это не твоя вина. Она стоит прямо здесь. Всё в порядке. Спасибо.       Он, наконец, встал, а Уэнсдей осталась стоять неподвижно, скрестив руки на груди, очевидно сдерживая гнев, который заставил его улыбнуться ещё шире.       – Ты действительно хочешь, чтобы все мои сотрудники покинули это место? Ты меня разочаровываешь, если честно, я думал, что ты придёшь раньше...       Уэнсдей закатила глаза и, наконец открыла рот, не удивив ничем директора больницы.       – Приветственный комитет в Нью-Йорке был жестом запугивания или вы действительно намеривались нас убить?! Выглядит так, будто вы приказали казнить Бьянку?! Кстати, она действительно мертва?!       – Ты задаёшь вопросы и отвечаешь на них, или ты действительно хочешь поговорить? – спросил он довольно раздражённым тоном. – Присядь, Уэнсдей.       – Я постою, – резко ответила она, продолжая стоять, по прежнему скрестив руки на груди, и он снова сел за свой стол.       – Ты серьёзно думала, что сможешь забрать у меня моего Хайда без моего разрешения? – сказал он, приподняв бровь, и у Уэнсдей кровь застыла в жилах.       – Вашего Хайда? Это люди, а не объекты для ваших сумасшедших экспериментов, более сумасшедших, чем вы сами, где вы будете играть роль ученика чародея! – с отвращением выплюнула она. – Я ничего не брала, я просто помогла Тайлеру покинуть это место, где его жизнь была бы ничем иным, как аморальными экспериментами и испытаниями. Я видела его файл, я знаю всё, что вы планировали с ним сделать. И я сохранила доказательство всего этого.       – Отлично, – сказал он с фальшивой улыбкой. – У меня также есть доказательство того, что Тайлер убил Бьянку в твоём присутствии. Решение примет суд, я полагаю.        В течение нескольких мгновений Уэнсдей молчала, измеряя степень её рычагов давления.       – Идеально, – сказала она тем же тоном. – Тайлер, безусловно, будет осуждён и проведёт долгие годы в психиатрической больнице, но подальше от вас, потому что у вас нет ни малейшего шанса вернуть его, по крайней мере, пока я жива. Вашим ребятам лучше было не облажаться в Нью-Йорке, я буду такой проблемой, которой вы раньше не знали.       – Нет, если ты тоже будешь за решеткой, – улыбнулся он, положив руки на стол.       – Я ещё не раскрыла все свои карты, – медленно произнесла Уэнсдей.       – С какой именно целью ты пришла? – искренне спросил он. – Договориться? Я предлагаю вести переговоры Уэнсдей. Но должны быть правила и, прежде всего, прочная основа и уверенность. Я просто хочу знать одну вещь: сработало ли моё лекарство? Хайд снова спит?       – А Бьянка действительно мертва? – парировала Уэнсдей.       – Хайд – это мощное оружие, Уэнсдей...., – выдохнул он, и Уэнсдей вопросительно подняла бровь.       – Вы намеревались его использовать? С какой целью?       – Слишком много вопросов, – сказал он нараспев. – Ты хочешь поговорить, или твои вопросы останутся без ответа?       – Ваш вопрос более ценен, чем мой, – заявила Уэнсдей сквозь сжатые зубы. – И я собираюсь найти ответ на свой вопрос, в то время как вы никогда не найдёте ответ на свой.       – Думаешь, у меня нет связей с командой, которые следили за Тайлером в Берлингтоне?       Уэнсдей усмехнулась.       – Я думаю, прежде всего, что вы на самом деле не оценили влияние сыворотки, которую ему ввели. Вы никогда не получите ответ на свой вопрос, – медленно повторила Уэнсдей. – Я уже знаю ответ на свой. Передайте от меня привет Бьянке, – наконец то сказала она. – У меня есть другие карты в рукаве, Винсент, я действительно могу быть неприятной личностью, о которой вы понятия не имеете. Кстати, Ксавье объяснил, почему мы расстались?       – По-видимому, ваше воссоединение с Тайлером было интенсивным, насколько я понимаю, – сказал он, махнув рукой, явно не интересуясь личной жизнью своего сына.       – Да, верно, – усмехнулась Уэнсдей. – Если бы дело было только в этом.... – Винсент приподнял бровь и нахмурился, очевидно, ему не понравился мрачный вид Уэнсдей.       И с этими словами она покинула Уиллоухилл, с колотящимся сердцем и большим количеством вопросов, чем было, когда она пришла.       Она с облегчением подставила лицо под дождь, подняв голову к небу, позволяя мощному ливню заливать её лицо. Она закрыла глаза, сильнее закуталась в кофту и почувствовала руку на своём плече, открыла глаза и застенчиво улыбнулась мужчине, стоявшему рядом с ней.       – Они позвонили вам, не так ли?       – Тебе здесь не место, – вздохнул Донован. – Ты пытаешься сделать себе только хуже? Разве ситуация для тебя недостаточно экстремальная?       – Это вам нужно говорить, – усмехнулась она. – Вы также не должны со мной разговаривать. Одной приостановленной лицензии в Джерико достаточно...       – Пойдём, ты промокла, – вздохнул он. – Тебе нужно высохнуть и согреться, а потом я отвезу тебя к твоим родителям.       – Нет, – слабо возразила Уэнсдей. – Моя машина здесь, я поеду домой, не хочу, чтобы у вас были неприятности из-за меня, я уже и так сделала достаточно, как вы сказали....       – Пойдём, – настаивал он, и она позволила вести себя без сопротивления, когда он обнял её за плечи. Она прислонила голову к нему и была рада тому, что дождь спрятал несколько слезинок, которые она не смогла сдержать.       – Я скучала по вам, – выдохнула она.       – Я тоже скучал по тебе, дорогая, – сказал он, и затянул её в объятия, прежде чем открыть ей дверь полицейской машины.       Обои были всё те же, их поклеили около двадцати лет назад и больше не меняли. Мебель, казалось, застыла во времени, собирая пыль, в то время как её владелец явно не тратил много времени на то, чтобы привести её в порядок.       – У вас всё ещё этот старый потрёпанный диван...., – не удержалась от замечания Уэнсдей, и Донован бросил на неё косой взгляд, прежде чем исчезнуть наверху. Он появился снова с полотенцем, которое протянул ей и старой толстовкой Тайлера, которая, вероятно, была надета последний раз ещё в школьные годы. Она быстро высушила волосы, и не думая больше об этом, сняла промокшую кофту. Она подняла руки, чтобы завязать волосы в хвост, и посмотрев на Донована, она заметила, что тот побледнел, на его лице застыло выражение неописуемого удивления и непонимания.       Чёрт.       Она забыла, что надела довольно обтягивающее платье, но из-за широкой кофты, прикрывавшей её тело, её растущий живот не был виден. Она быстро надела толстовку Тайлера и вздрогнула, почувствовав, что та всё ещё хранит его запах. Она ужасно скучала по нему. Она не видела его с момента их возвращения две недели назад, но Джеймс пообещал, что сможет организовать встречу в присутствии адвоката Тайлера, чтобы организовать их защиту.       – Только не говори мне, что вы оба были настолько глупы, что не приняли меры предосторожности...., – наконец заявил Донован и Уэнсдей вздохнула, опустив голову. – Чёрт, Уэнсдей, тебе уже не 16 лет!       – Произошло недоразумение, – она произнесла слабым голосом, и он приподнял бровь, ожидая продолжения. – Я не думала, что у меня могут быть дети.....когда-либо...       – Какой у тебя срок? – спросил Донован, внезапно почувствовав усталость.       – Четыре месяца, недавно начался пятый, – ответила она и не могла отделаться от ощущения, что ей снова 16 лет под пристальным взглядом отца своего парня, который не одобрял их отношений. У Донована был тот же взгляд, который она видела много раз в прошлом, когда он ловил её в присутствии Тайлера.       – Я полагаю, твои родители в курсе, – сказал он и Уэнсдей покачала головой.       – Нет, никто не знает, – ответила она. – Вы единственный, кто знает, и Тайлер, конечно. Вы скоро станете дедушкой, – сказала она, слабо улыбнувшись, и он закатил глаза.       – Хочешь кофе? – наконец спросил он, направляясь на кухню и виновато качая головой.       – В моём положении чай был бы более подходящим, – ответила Уэнсдей, усаживаясь за круглый стол. Он молча приготовил черный чай и подал его вместе с печеньем, к которому Уэнсдей не притронулась. – Скажите, что вы хоть немного счастливы, даже если совсем чуть-чуть..., – Уэнсдей нарушила тишину шепотом.       – Я волнуюсь, дорогая, – ответил он. – На данный момент я просто волнуюсь. Может быть, счастье придёт позже....Тайлеру предъявлено обвинение в убийстве, Уэнсдей.       – Тайлер не убивал Бьянку, – твёрдо ответила Уэнсдей. – Это подстроено. Они пытались убить нас в Нью-Йорке, – Донован не ответил и продолжил молча пить свой чай. – Скажите это..., – вздохнула Уэнсдей. – Скажите, что я всё испортила и что это всё моя вина.... Я хотела сказать вам, но вы бы предпочли подождать. Поэтому мне пришлось действовать. Они никогда не собирались освобождать Тайлера условно-досрочно. Мной манипулировали, потому что Бьянка прекрасно знала, что я не откажусь помочь с Тайлером. Она знала, что мы чувствуем друг к другу, и меня использовали. Поскольку Тайлер – всего лишь лабораторная крыса в их руках, они собирались продолжить ужасные эксперименты и проверки. Посмотрите, что я нашла в его файле Уиллоухилл как раз перед тем, как помочь ему сбежать...       Она передала Доновану свой телефон с фотографиями из файла Тайлера, и он молча просканировал документы, прежде чем положить телефон на стол и со вздохом потереть глаза.       – Я ни на мгновение не поверил, что ты могла бы позволить Тайлеру убить Бьянку, – наконец сказал он, и Уэнсдей подавила рыдания. – И Тайлер тоже никогда не убил бы ту девушку. Но Хайд....Сработало ли лекарство?       – Более или менее, – ответила Уэнсдей. – Хайд не совсем спит, но Тайлер контролирует его. Он может позволить ему появиться, но так же может немедленно пресечь появление монстра. Я видела, как это происходит.       – Хорошо, – кивнул Донован. – А как насчет превращений?       – Я думаю, за 8 лет, Тайлер полностью освоил это, – ответила Уэнсдей. – Никаких превращений за все те месяцы, что я провела с ним.       – Что они, в конце концов, имеют, чтобы обвинить Тайлера в убийстве Бьянки? – размышлял Донован вслух.       – Камеры наблюдения, которые они, должно быть подделали, – ответила Уэнсдей. – Отчёт о вскрытии, но я почти что уверена, что Бьянка жива. Я должна её найти....       – Конечно, нет, – рявкнул Донован. – Я не хочу видеть тебя на улице в твоём положении. Действие твоей лицензии приостановлено, Уэнсдей ты сделаешь только хуже, и тебе нужно успокоиться. Больше никаких поспешных действий, пожалуйста..       Уэнсдей застенчиво улыбнулась и приложила руку к низу живота.       – Это мальчик, – тихо сказала она, и Донован улыбнулся в ответ, положив руку на её плечо, сжав его, когда встал, чтобы достать чайник. – Я полагаю, вы закрыли дело Мартина за эти месяцы, – продолжила Уэнсдей, поморщившись, когда поняла, что вопрос был не простым.       – Мы не добились никакого прогресса...– пробормотал он, и Уэнсдей прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться.       – Они близнецы, Донован, – наконец сказала она. – Я хотела проверить это перед отъездом, но у меня не было времени. У Брюса Мартина есть брат-близнец, от которого отказались при рождении. Я говорила вам, что несколько лет назад у его матери родился мёртвый ребёнок. Рождение близнецов привело её в замешательство и вновь вызвало глубокую травму, связанную со смертью дочери. Двое детей. Но два мальчика. Один из них оказался лишним. Если бы это были близнецы – мальчик и девочка, она бы пережила потерю дочери раньше, но здесь она не смогла ассимилировать и принять этих двух детей. Брюс Мартин убийца. Все его алиби стали возможны благодаря присутствию его брата-близнеца. Этот человек, вероятно, не знает, что его использовали таким образом, и наивно думает, что его семья хотела воссоединиться с ним. Он живёт в уединённом доме у железнодорожных путей на Миддлбери Роуд. У вас есть всё, что нужно, чтобы прижать Брюса Мартина к стенке. На моём компьютере есть файл, где почти полностью написан мой отчёт, и если вы добавите эту информацию после проверки, то единственное, что вам нужно будет сделать, это задержать Мартина и передать его властям, и это дело останется в прошлом.       Донован долго смотрел на Уэнсдей, раскрыв рот, со смесью восхищения, и возможно, сожаления.       – Что? – спросила Уэнсдей, и от пристального взгляда Донована ей стало немного не по себе.       – Ты действительно великолепна, дорогая, – улыбнулся он. – После того, как всё это закончится вернешься ко мне на работу? Округ проголосовал за предоставление финансирования на уход за детьми для работников полиции ...       Уэнсдей усмехнулась и закатила глаза.

***

      Когда Уэнсдей через час вернулась в особняк, она была удивлена увидев, что Джеймс сидит с её родителями, и поняла, что они ждут её. Мортиша подняла бровь увидев её в толстовке Тайлера, в то время как Уэнсдей передала свою всё ещё мокрую кофту Ларчу, который что-то проворчал.       – Спасибо, – сказала она дворецкому, прежде чем присоединиться к родителям и Джеймсу.       – Где ты была, дорогая? – спросила Мортиша, с неким подозрением.       – Гуляла, – коротко ответила Уэнсдей. – Попала под дождь. Было приятно. Донован дал мне это, потому что я промокла насквозь.       – Уэнсдей, дорогая, – вздохнула Мортиша, – Тебя не должны с ним видеть...       – Кто такой Донован? – спросил Джеймс, явно растерявшись.       – Донован Галпин, – пояснила Мортиша, – Отец Тайлера. Он шериф, а также босс Уэнсдей.       – О, – Джеймс поморщился. – Да, действительно постарайся держаться в тени.       Уэнсдей вздохнула и, и стиснув зубы, молча села рядом с Джеймсом. Джеймс искоса взглянул на неё, испытывая искушение спросить, хорошо ли она себя чувствует, но предпочел промолчать, опасаясь, показаться слишком навязчивым в жизни молодой женщины. Он открыл пачку картофельных чипсов и предложил их Уэнсдей, которая в ответ посмотрела на него с отвращением, заставив адвоката рассмеяться.       – У меня есть кое-какие новости о судебном процессе, – продолжил Джеймс, держа в руках чипсы. – Уэнсдей, окружной прокурор хорошо к вам относится. Вы отлично справляетесь с работой в полиции, и они не хотят предъявлять вам обвинения. Вы не будете представать перед судом вместе, это не привилегия, в этот нет ничего необычного. Но в таких случаях, когда вас преследуют как соучастника, они предпочитают сначала убедиться в виновности главного подозреваемого, особенно в таком деле, как это. Суд над Тайлером начнётся через два с половиной месяца, так что у нас достаточно времени.       – Каковы у парня шансы, Джеймс? – спросил Гомес, пока Джеймс, казалось, обдумывал это с набитым чипсами ртом.       – Довольно неплохие, – искренне ответил он. – Нам ещё многое предстоит изучить. Но в машине Уэнсдей, которую нашли в Нью-Йорке, нет ни следа крови. Необходимо изучить записи с камер видео наблюдения.       – Они подделаны, я думаю, что смогу это довольно легко доказать, – ответила Уэнсдей, – Но мне понадобятся старые записи, чтобы всё проанализировать.       – Да все архивы изъяты, – кивнул Джеймс. – Это часы просмотра, Уэнсдей.       – Мне всё равно, у меня нет дел важнее, – фыркнула Уэнсдей и повернулась к Джеймсу, на её лице не отражалось никаких эмоций. – Я хочу знать, что будет с Тайлером в худшем случае.       – Не думай об этом, ещё слишком рано, – вздохнул Джеймс.       – Я хочу знать, – упорно настаивала Уэнсдей.       – Я не знаю, скорее всего, годы тюрьмы, – снова вздохнул Джеймс.       – Смертная казнь? – спросила Уэнсдей, затаив дыхание.       – Дорогая......, – сказала Мортиша, но Уэнсдей бросила в неё убийственный взгляд.       – Джеймс? – Уэнсдей повернулась к адвокату.       – Я не хочу тебе лгать, – он вздрогнул. – Но это......       – Мне нужно на воздух... – Уэнсдей внезапно встала и выбежала на балкон.       Джеймс присоединился к Уэнсдей на балконе мгновение спустя, и она поспешила вытереть несколько слёз гнева и разочарования. Он прислонился к перилам рядом с ней, именно она нарушила тишину, когда дождь наконец прекратился и перед ними появилась радуга, являя собой успокаивающее зрелище.       – Сколько вам лет? – спросила Уэнсдей, и улыбка растянулась на его губах. На вид Джеймсу было около двадцати лет с небольшим. Короткие светлые волосы, голубые глаза, квадратная челюсть и полные губы – он был красивым мужчиной.       – Тебе интересно или что-то в этом роде? – он дерзко спросил, и Уэнсдей закатила глаза. – Мне 242 года, – ответил он более серьёзно. – Был обращён когда мне было 25. Я пережил становление этой страны, появление крупных штатов, конец рабства, завоевание Запада. Это были захватывающие годы, но жизнь не была легкой. Жить так долго – это не благословение.       – Как относились к изгоям в те годы? – спросила Уэнсдей с любопытством.       – Они рассматривались не как таковые, а скорее всего как звери, чаще как монстры для охоты и убийства, – ответил Джеймс. – Конечно, вампиры тогда были не такими, как вампиры сейчас....       – Ты был одним из них? Питался убивая людей?       – Я признаю себя виновным, – поморщился он, немного смутившись, но, к его удивлению, Уэнсдей широко улыбнулась.       Воцарилось молчание, и Уэнсдей вздохнула, снова поворачивая голову к адвокату.       – Извините за то, что произошло..., – сказала она, и Джеймс кивнул. – Я не позволяю эмоциям брать надо мной верх, это не в моих привычках, но в данный момент мои эмоции немного обострены...       – Когда срок родов? – спросил Джеймс, и Уэнсдей широко раскрыла глаза, прежде чем провести рукой по волосам.       – Да, конечно, ваше вампирское восприятие....Вы слышите два сердцебиения, верно? – пробормотала она, и он улыбнулся. – В августе.       – Тот факт, что Тайлер – Хайд, привёл вас к разрыву отношений в подростковом возрасте? – продолжил Джеймс.       Уэнсдей глубоко вздохнула, чувствуя, как её охватывает усталость.       – Всё гораздо сложнее, но в двух словах, да, очевидно. Однако, обстоятельства были другими. Нам было по 16 лет, мы были молоды. У Тайлера была хозяйка. Им манипулировали, накачивали наркотиками, пытали, его главной миссией было устранить меня, как только я перестану быть нужна его хозяйке....       – Я не совсем понимаю....За несколько недель до этого ты собиралась выйти замуж за другого, – нахмурившись заметил Джеймс.       – Как я уже сказала, это было сложно, – пожала Уэнсдей. – Тайлер солгал мне, манипулировал мной, предал меня. Мне пришлось жить дальше....       – Но ты никогда не переставала любить его, – с улыбкой понял Джеймс. – И внешности и притворных отношений было недостаточно. И он тоже тебя любит, хотя ему никогда не следовало этого делать, как я понимаю. И он тоже никогда не переставал. Ваша история довольно поэтична, – сказал Джеймс с той же улыбкой, на которую Уэнсдей не ответила.       – Поэтична? – с гримасой повторила Уэнсдей. – Если бы ты видел, как Тайлер превратился в Хайда, как он душил меня и собирался выпотрошить, ты бы использовал не это слово.       – Ты никогда не ослабляешь бдительность, не так ли? – усмехнулся Джеймс.       – Если ты ищешь всплеска эмоций и чрезмерной романтики, то лучше обратиться к Тайлеру, – сухо оборвала Уэнсдей. – Такая ерунда не для меня....       – Я не могу дождаться встречи с вами обоими, – широко улыбнулся Джеймс, и на этот раз ему удалось заставить Уэнсдей немного улыбнуться. – Встреча скоро состоится, Уэнсдей, я клянусь. И мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы вытащить его оттуда, хорошо?       Уэнсдей кивнула, и они ещё несколько минут смотрели на радугу, ощущая, как вместе с весенними ароматами поднимается влажность.