События, предшествующие катастрофе

      У Лань Цижэня был ровно один (1) племянник.       Имя этого племянника Лань Чжань, официальное имя Лань Ванцзи.       Он образцовый гражданин — на самом деле молодой человек с очень многообещающей карьерой — и он послушный, чтущий семью мальчик, который сохраняет хладнокровие и не затевает драм, и даже их останавливает!       Он — гордость и радость Лань Цижэня.       С ними живет еще какой-то человек. Но Лань Хуань — всего лишь сын брата Лань Цижэня, и Лань Цижэнь не будет иметь с ним ничего общего.       Фактически, он даже подкрепил эту мысль словами, озвучив ее:       — И с этого момента мы не должны иметь ничего общего с Лань Хуанем! — заявил Лань Цижэнь, когда он и Лань Чжань (его единственный идеальный племянник) шли по коридору второго этажа.       Когда стало ясно, что Лань Хуаню и Цзинь Гуанъяо наплевать на присутствие других людей, когда у них случился... интимный момент, трое мужчин объединили усилия, чтобы оттащить пару друг от друга.       И под «объединили усилия» подразумевается, что Су Шэ и Лань Чжань — с разной степенью компетентности — работали над тем, чтобы оторвать Лань Хуаня от Цзинь Гуанъяо, в то время как Лань Цижэнь стоял в стороне и направлял их движения, выкрикивая сбивающие с толку, а иногда и противоречащие друг другу инструкции.       Су Шэ пострадал от этого больше всего.       Когда Су Шэ внезапно вцепился в Лань Хуаня согласно одному из приказов Лань Цижэня, то получил резкий удар локтем в лицо. Его глаз теперь находился в медленном, мучительном процессе самопроизвольного закрытия.       «Тьфу», — подумал Лан Цижэнь. «Количество жертв в этот день продолжает расти».       Хорошей новостью было то, что травма Су Шэ, похоже, отвлекла его от поклонения Цзинь Гуанъяо и разговоров о революции (на данный момент) в пользу рыданий.       Лань Цижэнь отправил его вниз за еще одним пакетиком льда и, возможно, ибупрофеном, чтобы облегчить боль.       Лань Чжань, тем временем, был достаточно умен и ловок, чтобы увернуться от отчаянных изворотов Цзинь Гуанъяо.       Будучи в гуще событий, у Лань Чжаня не было времени обдумывать стратегию борьбы с сумасшедшим, полупьяным боевым стилем Мэн Яо. Он потратил долю секунды на недовольство из-за того, что план по привлечению Лань Цзинъи, чтобы отвлечь внимание дяди, сработал идеально, но только для того, чтобы старший брат снова все испортил. Лань Чжань позволил своему телу реагировать в соответствии с тренировками. Он перекатился по полу, чтобы увернуться от разъяренного коротышки.       Это вывело его из зоны досягаемости недлинных (к счастью) рук Мэн Яо, но при этом он случайно приземлился на пролитое шампанское.       Отвратительно.       «Пора заканчивать», — подумал он, выпрямляясь. Лань Чжань выдвинул ногу, подставив Мэн Яо подножку, и тот со стоном упал на пол. Не переводя дыхания, Лань Чжань схватил парня за руки и завел их ему за спину, оказывая сильное давление коленкой, чтобы удержать меньшего человека на полу.       — Тьфу, это превышение полномочий, у вас нет доказательств, — простонал Мэн Яо. Вскоре после этого он притих, зная, что проиграл этот раунд (и, о’кей, может быть, (просто может быть), это был не лучший момент, чтобы отбросить осторожность и начать горизонтальное танго с Лань Хуанем на глазах его семьи).       — Мм, нет необходимости, — спокойно сказал Лань Чжань. — Я свидетель.       В ответ Мэн Яо обреченно постучал головой об деревянный паркет.       После этого оставалось лишь сослать Лань Хуаня в его комнату и бросить Цзинь Гуанъяо под холодные струи душа, чтобы прочистить ему голову (но только не в душе ванной, смежной с ванной блудного племянника Лань Цижэня).       Итак, Лань Цижэнь и Лань Чжань (лучший племянник, о котором только можно мечтать) направились в комнату последнего. Его племяннику нужно было сменить рубашку, а еще Лань Чжань великодушно предложил предоставить Цзинь Гуанъяо брюки.       Оглядываясь назад, брюки должны были быть первым делом, но проблема отошла на второй план, когда появились другие, более актуальные новости.       Однако Лань Цижэнь не собирался позволять прошлым ошибкам мешать ему реализовать задумки на день. Правда, они немного отставали от графика, но он был уверен, что сможет всех построить и начать празднование.       Вдохновленный планом, который он сформулировал в уме, Лань Цижэнь стремился перейти к фазе исполнения. Он пошел быстрее, даже опережая Лань Чжаня, все время переговариваясь с племянником и сетуя на то, что в драке испортилась рубашка Лань Чжаня.       Лань Цижэнь посоветовал ему побыстрее переодеться, прежде чем придет его молодой человек. Боги, что бы он подумал, если бы увидел Лань Чжаня таким неподготовленным к приему гостей? Это произведет ужасное впечатление!       От Цзинь Гуанъяо, чье лицо некоторое время назад мелькало на всех основных новостных станциях, когда он зарезал мэра и стал главным подозреваемым в поджоге храма Гуаньинь, они уже не могли избавиться, потому что гордость Лань Цижэня не позволяла ему отказаться от своего предложения. Но он мог, по крайней мере, убедиться, что Лань Чжань выглядит презентабельно.       — Лань Чжань, поторопись, — сказал Лань Цижэнь, когда подошел к двери спальни, и обнаружил, что его (единственный) племянник отстал.       Похоже, он получил срочное сообщение, потому что очень внимательно смотрел в свой телефон. Костяшки рук, державших его, побелели от его крепкой хватки.       — Лань Чжань, — снова позвал Лань Цижэнь. — Быстро кончай свои дела с тем, кто там тебе звонит, тебе пора переодеться.       У его племянника покраснели уши, но, если не считать подергивания глаз, он все еще не реагировал.       Лань Цижэнь вздохнул из-за задержки, но был готов дать мальчику небольшую свободу действий, учитывая, что он лучший племянник Лань Цижэня.       Он покачал головой и оповестил:       — Тогда я сам найду тебе одежду, — прежде чем схватить дверную ручку.       Лань Чжань услышал щелчок ручки и очнулся. Он выкрикнул:       — Дядя, стой. Не…       Но ему потребовалось слишком много времени, чтобы произнести всю фразу.       Лань Цижэнь уже открыл дверь достаточно широко, чтобы можно было заглянуть в комнату.       Лань Чжань, который все еще был в паре шагов от входа и находился от двери под неудачным углом, не мог видеть того, что видел Лань Цижэнь.       Но это не имело значения.       Он был почти уверен, что имеет хорошее представление о том, что внутри, о том, что дядя видел прямо сейчас. В конце концов, это было показано ему на телефоне.       Лань Чжань принял свободную позу навытяжку, которую он предпочитал, когда ожидал начала драки, но еще не думал, что драка неизбежна.       Тем не менее, ему не удалось остановить подергивание кадыка, когда он нервно сглотнул.       Лань Цижэнь молчал.       Было слишком тихо.       Рефлексы «бей или беги» Лань Чжаня требовали, чтобы он пошевелился и что-нибудь сделал.       Что-либо. Все, что угодно, лишь бы снять напряжение, пронизывающее воздух.       В конце концов, он хотел сегодня сообщить дяде о помолвке.       Лань Цижэнь бросил прощальный взгляд на обнаженного мужчину, замершего на кровати любимого племянника, прежде чем медленно — о, так медленно — и спокойно, закрыть дверь.       После щелчка дверной защёлки, он прислонился к закрытой двери и изобразил непринужденность.       — Ванцзи, — начал Лань Цижэнь. Он снял очки и начал их полировать, хотя совсем недавно протирал линзы, и на них не было ни пылинки.       Он просто хотел, чтобы время тянулось. Одна из его любимых тактик допроса, которую он теперь по иронии судьбы использовал на Лань Чжане.       — Знаешь, я заметил, что ты никогда не называл мне имя своего парня. Только то, что вы уже некоторое время были вместе.       Лань Чжань ничего не сказал. На самом деле он был неподвижен, как статуя. Его разум метался, вспоминая все случаи, когда ему казалось, что он упоминал Вэй Усяня. Но затем он с глубоким ужасом осознал, что эти упоминания были лишь его внутренними монологами.       Ни одна из реальных историй, которые он рассказывал о своем парне и сыне… не была тем, что он на самом деле произносил вслух.       Упс?       — Решил молчать, да? — произнес Лань Цижэнь так же тихо, но все еще угрожающе. — Хорошая тактика. Возможно, я сам скажу, как его зовут?       Лань Цижэнь снова надел очки и задумчиво погладил бороду.       Лань Чжань никогда в жизни не был так встревожен.       — Это Вэй Усянь, не так ли? Вэй Усянь — твой давний парень?       Лань Чжань поджал губы и нерешительно согласился:       — Мгм. Да, сэр.       — Вэй Усянь, и Илин Лаозу тоже он, да?       Лань Чжань уставился прямо на своего дядю.       Лань Цижэнь на мгновение посмотрел в глаза второму разочаровавшему его племяннику. Затем он сказал:       — Ванцзи.       — Дядя, — ответил Лань Чжань. Его каменное лицо ничего не выдало, но его резкий тон и то, как он незаметно раздвинул ноги на ширину плеч, чтобы понизить центр тяжести, выдавали, насколько он был готов к физическому столкновению. Его сердце билось в ровном ритме, который контрастировал с буйными, нескоординированными шумами, доносившимися из его комнаты.       Однако Лань Чжань просчитался в том, как дядя поведет себя в ответ.       — Лань Ванцзи, принеси мой пистолет, — сказал Лань Цижэнь, для всего мира по-прежнему сохраняя спокойствие.       Лань Чжань стиснул зубы и сказал:       — Нет.       — Сделай это, — ответил Лань Цижэнь. Его глаза сузились. — Лань Чжань. Принеси. Мой. Писто….       Лань Цижэнь был резко прерван, когда дверь внезапно распахнулась, и он, потеряв равновесие, упал вперед.       По другую сторону двери Вэй Усянь, который некоторое время был занят тем, что пытался снова надеть свою одежду и привести ее в порядок, заметил эту новую ошибку и немедленно снова захлопнул дверь.       К сожалению, как и Лань Чжань, он отреагировал слишком поздно. Наверное, лучше было бы оставить дверь открытой.       Когда Лань Цижэнь падал вперед, а расстояние до двери стремительно сокращалось, Лань Чжань мысленным взором видел место, где голова его дяди вот-вот соприкоснется с дверной ручкой.       Затем он увидел это в реальности, когда спустя 0,0003 секунды это действительно произошло.       Лань Цижэнь издал болезненный звук при контакте, но Лань Чжань едва вздрогнул. Он наблюдал, как его дядя медленно, безвольно осел, снова потеряв сознание. Он почти упал на пол, но Лань Чжань поймал его в самую последнюю секунду.       В конце концов, Лань Чжань был послушным и заботливым племянником. Он не позволил бы своему дяде упасть на землю, если был рядом, чтобы остановить это.       Но только не в этот раз.       В конце концов, он не потерпит, чтобы любовь всей его жизни подвергалась угрозам.       Дверь в его комнату снова распахнулась, открыв испуганное лицо Вэй Усяня.       — Лань Чжань! — воскликнул он. — Боже мой, я почувствовал, как дверь ударилась о что-то твердое… О БОЖЕ, Я УБИЛ дядю Лань Цижэня?!       Лань Чжань осмотрел своего дядю и заметил, что сбоку у него на голове выросли две шишки, по одной на каждого племянника, и проверил его дыхание и пульс.       Они были ниже оптимальных, но в пределах допустимых параметров.       Он открыл одно веко и предположил, насколько это было возможно без соответствующих инструментов, что у его дяди, вероятно, нет сотрясения мозга.       Его инструктор по оказанию первой помощи, заплакал бы, если бы увидел, как Лань Чжань сейчас небрежен.       Он сообщил свой вывод Вэй Усяню.       — Эн. Пока нет, — правдиво добавил Лань Чжань. Возможно, оно будет позже, сегодня вечером, если Лань Чжань когда-нибудь сделает предложение.       Дверь посреди длинной площадки тоже распахнулась. Лань Хуань вышел из своей комнаты, нахмурив брови от беспокойства:       — Я слышал слово «убить»! Пожалуйста, не убивайте Мэн Яо. Это действительно была не его вина!       Потом он задумался и исправил:       — В данном случае!       Еще дальше по коридору распахнулась еще одна дверь. Это был Мэн Яо, выглядевший явно недовольным тем, что его насильно протрезвили холодным душем. Он был мокрым и одет только в маленькое пушистое банное полотенце, которое он нашел в одной из раздражающе огромных гардеробных, примыкающих ко второй по величине спальне в доме предков Лань.       Он также держал горлышко разбитой бутылки шампанского в одной руке и угрожающе размахивал им, но мозг Лань Хуаня все еще был сосредоточен на той части, где он выглядел как самая аппетитная утопленная крыса, которую Лань Хуань когда-либо встречал в своей жизни.       Остальные детали были незначительными.       — Я не дамся! — закричал Мэн Яо. Он еще немного помахал разбитой бутылкой, но, в конце концов, ему пришлось опустить руку, когда он понял, что Лань Цижэнь без сознания (снова) и никто другой не пытается его убить (в частности, Лань Чжань, этот зверь). (Мэн Яо слышал, как Лань Хуань защищал его, какой милый идиот).       Все на площадке второго этажа притихли, стоя тут и там в надежде, что кто-нибудь скажет что-нибудь, чтобы прояснить ситуацию.       С того места, где он поддерживал своего дядю на полу, Лань Чжань был в лучшей позиции, чтобы все объяснить.       Вот только ему не особо хотелось объяснять.       И он просто... не сделал этого.       Он взял на руки Лань Цижэня, сказал Вэй Усяню, что собирается уложить дядю отдохнуть на кровать, и перешел в соседнюю комнату, предоставив запутанным обстоятельствам разбираться сами собой.       — Хм, — начал Вэй Усянь, помахав Лань Хуаню. — Привет, Лань Сичэнь?       С того места, где он все еще стоял, рассеянно глядя на Мэн Яо, Лань Хуань махнул рукой в ​​знак подтверждения. Честно говоря, прошли годы с тех пор, как он видел Вэй Усяня в последний раз, и было это, когда ему пришлось забирать Лань Чжаня из камеры предварительного заключения, и все были в беспорядке, поэтому он действительно не был уверен, кто ему машет. Вероятно, парень Лань Чжаня. Что-то типа того.       Мэн Яо прожил захватывающую жизнь, требовавшую больше навыков наблюдательности, чем у большинства обычных жителей. Если только вы не хотели обнаружить где-то внутри собственного голенища неожиданно подкинутую упаковку запрещенного вещества. Или наоборот, не обнаружить, что-нибудь ценное для вас. Мэн Яо быстро узнал невыносимое лицо Вэй Усяня.       — Что ты здесь делаешь?       — Э-э, меня пригласили? — сказал Вэй Усянь, слегка оскорбленный тем, что Цзинь Гуанъяо, похоже, больше других людей сомневается в легитимности его присутствия здесь. На самом деле он не мог понять, почему зловредный сводный брат Мо Сюаньюя околачивается здесь. — Я должен спросить тебя о том же. А-Юй искал тебя со вчерашнего вечера. Он ужасно волнуется!       Игнорируя то, что он совершенно забыл перезвонить брату после вчерашнего запоя, Мэн Яо произнес:       — Пригласили? Лань Ванцзи действительно собирался познакомить тебя, Вэй Усяня, с Лань Цижэнем? Этот человек, должно быть, глупее Лань Хуаня!       — Эй, — запротестовал Лань Хуань. — Подожди, ты сказал: «Вэй Усянь»?       Лань Хуань, наконец, обратил внимание на странного мужчину, который был с ними, и вгляделся. Действительно внимательно.       Он был немного старше, пользовался значительно меньшим количеством макияжа и имел более здоровый цвет лица по сравнению с бесцветной бледностью, которую он имел в колледже, но Лань Хуань не мог отрицать, что перед ними определенно было проклятие существования его дяди: Вэй Усянь.       Несколько шестеренок щелкнули в его мозгу, когда он понял, что это и есть тот человек, которого младший брат собирается представить семье.       — О, слава богам, — выдохнул Лань Хуань с облегчением. — Не я пригласил на ужин самого ужасного человека!